Капиталистический манифест

Книга Игоря – это собрание горьких истин, экспериментально установленных в двадцатом веке. Если они и не стали еще общепризнанными, то лишь в силу интеллектуальной нечестности большой части интеллигенции, для которых социализм – эрзац-религия. Концепция сама по себе настолько примитивна и глупа, что я, например, уже к шестнадцати годам все понял и часами спорил с учителем истории. Благо была «оттепель», нас обоих не посадили, хотя и выгнали из школы. По сути понял я все еще раньше, изучая в шестом классе по математике неравенства. Помню, прочитав в учебнике фразу «неравенство бывает справедливым и несправедливым», я возликовал в душе, тем более что уроки математики у нас шли сразу после уроков по истории СССР.

С тех пор прошло больше полувека. Мой бывший учитель, сильно постаревший, приезжал ко мне в гости в Кембридж, и мы с ним долго смеялись над тем, что история СССР закончилась, а математика все еще торжествует.

Печально, но факт: человечеству не хватило ни мужества, ни интеллектуальной честности признать ошибку. На моей памяти, «честные левые» (те, кто действительно верил в социализм) исчезли к концу семидесятых годов. Осталась лишь номенклатура – и на Востоке, и на Западе – защищающая свои привилегии и не желающая отвечать за свои преступления. Британская лейбористская партия, например, после долгих усилий и дебатов отменила пункт 4 своей конституции о необходимости обобществления средств производства. С тех пор слово «социализм» они не произносят, а сам социализм только укрепляется в Европе. Это вместо того, чтобы встать и честно сказать: «Пролетарии всех стран, извините. Вам нет никакой нужды объединяться. Идите себе, работайте».

Шутки шутками, однако идея эта стоила человечеству несколько сот миллионов жизней, уничтожила целые народы, разорила одну из богатейших стран в мире. И пока что никто не понес ответственности за это.

Остается лишь надеяться, что «Капиталистический манифест» Бирмана будут читать столько же, сколько и «Коммунистический манифест» Маркса – Энгельса. Во всяком случае, перефразируя последних, мы можем сказать: «Призрак бродит по Европе, призрак капитализма».

Пока только призрак.

Владимир Буковский

Кембридж

Предисловие

 
Паситесь, мирные народы.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.
 

Пушкин

Возможность капитализма – социализма пришла как результат разделения труда в XVII–XVIII вв. Капитализм возник естественно.^[1] Социалистический СССР, а вскоре не менее социалистические Италия – Германия появились с окончанием Первой мировой войны. Под влиянием иллюзий первых советских лет западные и другие общества качнулись влево.^[2]

Знаменателен финал следующей войны – страны «оси» потерпели поражение, а советские штыки – деньги разнесли по миру моровую заразу «передового учения». В Китае – Вьетнаме – Индонезии утвердились коммунистические режимы. В Индии пришел к власти просоциалистический клан Ганди – Неру. Британские избиратели отвергли выигравшего войну Черчилля в пользу лейбористов. Громадно выросло влияние компартий Италии – Франции.

Тем временем жизнь резко менялась, особенно на Западе: никогда ее уровень, причем не одной верхушки, а всех столь сильно – быстро не улучшался, как в США в XX в.^[3] На Востоке и в Африке тоже немалые изменения.

К концу века почудилось, будто поражение СССР в холодной войне «закрыло вопрос» – укреплялся средний класс, страны двигались вправо. Два десятилетия спустя «призрак коммунизма» поднялся из праха и опять колобродит по миру. Правда, в 2008 по-тихому скончалась недавно еще мощнейшая Коммунистическая партия Италии, но каждый пятый россиянин голосует за партию Зюганова, и множится число «государственников». Выборы в беднейшей в Европе Молдове выиграли было коммунисты; к Китаю – Вьетнаму – Кубе присоединилась Венесуэла – Боливия – Перу, другие южноамериканские страны; Обама усиливает державную роль в экономике – социалисты разных мастей есть везде. Куда идем, что будет?

В моей, последней уже, работе негусто материала, неведомого просвещенному читателю (есть повторения прежних книг, тешусь малыми тиражами); норовя изложить существенное систематически, строчу для связности и прописи. Цель – сведя воедино неоглядный материал, относящийся к теме, структуризировать его, оттенив мою точку зрения на спорные (иногда беспросветно) аспекты.^[4] Спорные, ибо преобладающая часть читателей, так называемые левые, со мною не согласятся, но хочу, чтобы ведали отличные точки зрения. В вузах подобный курс не читают (напрасно). Тема широка, и получилось длинновато, все же лакуны зияют.

Название книжки занято, слава богу, не по-русски.^[5] По понятной причине в ней преобладает американский материал (не такая явная причина – российская литература полнится останками прежней идеологии). В длинном списке литературы названы не одни цитируемые работы, он укажет читателю книги лучше моей.^[6] Необычное число сносок (читатель волен их пропустить) и скобок свидетельствуют о литературном моем малоумении.^[7] Не мыслю переубедить верующих, располагаю: расслабятся – призадумаются и насладятся переосмыслением несагитированные.^[8]

Одна из причин отсутствия количественных оценок – не очень им доверяю. Статистика потребления зиждется, в основном, на опросах. Причины, по которым им не приходится верить, я описал в книге Уровень.^[9] В российской литературе достоверность информации не обсуждается, да и в западной – нечасто.^[10]

В «общественных науках» трудно быть точным. Дело не только в качестве цифровой информации. В § XII перечислены «причины бедности», и, уверен, упустил какие-то случаи, когда не поймешь – не старается или же просто не везет?

Хотим мы или нет, конструкция власти и экономики есть устройство жизни. Проблемы, которые я обсуждаю, дико сложны и, как изъясняются современные грамотеи, неоднозначны. Кое-какие (!) черты социализма выглядят завлекательно, но дело не в симпатиях, а в реальности – реализуемости, в вопросе, который экономист не может не задать – какой ценой? Увы, не всегда ясно, что именно хорошо, а что плохо, и кому; на закате жизни осознал неоднозначность истины. Несомненна зависимость от угла зрения – на выборах в США голосую за республиканцев, то есть я консерватор. Предпочитаю свободу насильному равенству.

Война между «левыми» – «правыми» идет по всему фронту – взгляды охватывают всю гамму экономических – политических – культурных воззрений, от отношения к борьбе Израиля за существование до величины налогов и экологии. Зная, к какому «лагерю» кто принадлежит, знаешь конкретные позиции, во всяком случае, в Америке. Российскому читателю и не вообразить, насколько различны воззрения и как ожесточенны расхождения, страсти кипят и хлещут через край.

Мои вкусы – предпочтения – предрассудки из ушедшего XX в. Но автор книжки – я. Мое несогласие редко обнажает нечто неведомое «противной» стороне.^[11] Так, указывая трудности определения показателей, надеюсь, что оппоненты о них знают. Вторгаясь в несусветно сложную тему, я неотвратимо в чем-то ошибаюсь. Ничто (кроме труизмов) не бывает правильно на 100 процентов; претендую на преимущественную правоту. Иногда перегибаю палку, иначе не выпрямишь. Да и нет идеальных, не ущемляющих чьи-то интересы решений.

Сомневаюсь, что, едва книжка будет опубликована, все бегом побегут исполнять рекомендации, хочу лишь «привлечь внимание». После 2008–9 не покажется, что ломлюсь в настежь распахнутые ворота.

Есть несколько вариантов – разновидностей социализма – какой более (или менее) соответствует, не определить; по старой приговорке, все они хуже. В 1917 (Парижская коммуна длилась недолго) теоретические спекуляции, включая марксизм, к которому я чаще всего (не по любви) обращаюсь, начали воплощаться в жизнь. Громадную роль играют национальные – религиозные особенности; прокламируя всеобщность законов развития общества, Маркс проврался и тут.

Посвящаю книгу памяти друга, Володи Генса. Женя Иванов давно уговаривал написать «про капитализм». Благодарю жену, помимо прочего выправившую сноски (читатель ведает, кого бранить за ошибки), друзей, читавших рукопись, особенно Алека Бобенышева, Эмму Брук и Володю Надеина, а также Стива Гранта, с кем мы полезно спорили, и Андрея Покровского, с кем спорили однажды.

§ I. Великое противостояние

Беда наших либералов не в том, что они неграмотны, а в том, что их знания неверны.

Рональд Рейган

Генеральная дилемма современности – социализм или же капитализм (говорят, третьего не дано, хотя в Китае они сочетаются). Мы различаем их по форме собственности и организации власти (говоря о государстве, имею в виду и муниципалитеты). Советский опыт продемонстрировал важность рынка. Значимо и отношение к неравенству (уже здесь без экивоков скажу: в материальном равенстве мало плохого, коли бы все трудились). Преимущественно различия определяются идеологически; давно известно – всякая идеология (вестимо, кроме моей) застилает глаза.^[12]

Капитализм явился на свет божий не по чьей-то придумке и быстро распространился, попытки теоретического «обоснования» появились, когда он столетиями существовал.^[13] Социализм же сначала выдумали – он «головной». Попытки построить социализм до XX в. – спорадические (усилия Р. Оуэна, элементы государственного социализма увидели свет при Бисмарке в Пруссии).

Понятие «капитализм» охватывает кучу вариаций: примитивный – дикий – промышленный – государственный – демократический – регулируемый – смешанный – корпоративный – олигархический – полностью развитый. И. Шумпетер называет капитализм административный. Тавтологичен термин «предпринимательский капитализм» – я называю его «нормальной экономикой». Иногда, имея в виду массовое распространение акций и Эсопы (см. ниже), болтают о народном капитализме.

Не меньше и социализмов: анархический – фабианский – революционный – государственный – синдикалистский – научный – развитой– демократический.^[14] Чернышевский звал к социализму общинному, есть эволюционный (социал-демократический), даже монархический.^[15] Самыми известными в ХХ в. стали советский, так сказать интернационал-социализм, и национал-социализм.^[16] Муссолини жонглировал понятием «корпоративного (guild) социализма». В Европе есть христианско-социалистические партии. В Ливии – «исламский социализм». Мизес назвал главу книги Socialism – «Этический социализм». Изобрели «социализм с человеческим лицом», Г. Х. Попов измыслил «либеральный социализм».^[17]

«Основоположники» претендовали на «научный социализм», успешно утаив, в чем состоит научность.^[18] К тому же их теория не содержит реальных указаний о функционировании социалистической экономики, разве что краткие Замечания к проекту Готской программы. Сам Маркс практически ничего не поведал о социализме, чуток больше – Энгельс. Нет у них и объяснений (менее того, доказательств!) эффективности социалистического производства по сравнению с капиталистическим. Стержневой двигатель экономики – сидящий в генах личный корыстный интерес – они едва разглядели. Не создана теория и под советской властью.

Социализму – коммунизму (коллективизму) противопоставляют индивидуализм. Вроде бы плохого мало в заботе коллектива обо мне, но ничто не бывает бесплатно, это означает подчинение общему интересу, причем руководство (в тех же профсоюзах) захватывают люди, ведомые интересами собственными.^[19] Заявленная цель социализма – достичь высокого материального уровня жизни для всех – красива. Худы призывы к всеобщему равенству, а главное – объявленные (частично осуществленные) средства достижения сей благодати.^[20] Результаты известны.

Пишут, что на севере Европы – социализм: объемные социальные программы, высокий уровень жизни, доходы разных групп населения не чрезвычайно различаются, нет смертной казни. Нет, там элементы социалистического распределения, а производство – капиталистическое.

По И. Шафаревичу (опирался на К. Каутского), сначала был хилиастический социализм (Н. Бердяев: его элементы присутствуют в теории социализма – коммунизма), потом (по Марксу) – утопический, после Первой мировой войны пришла пора «научного социализма».^[21] Вторая мировая война добавила ему жизни. Определяя «контуры социализма», Шафаревич указал 4 «основных принципа»:

• уничтожение частной собственности;

• уничтожение семьи;

• уничтожение религии;

• общность (уничтожение иерархии).

Первый принцип указан верно. Второй принцип, провозглашенный Коммунистическим манифестом, по меньшей мере, спорен и почти не реализовывался. Третий принцип я бы переформулировал: религия замещается коммунистической идеологией.^[22] Общность означает равенство, претензий на него в социализме более чем достаточно. Что касается уничтожения иерархии, то видоизменившись, она расширяется – укрепляется.

Шафаревич, не выделяя в отдельный пункт, подробно пишет о нивелировании личности.^[23] Центральная идея апологетов начиная с Оуэна – при социализме люди «перевоспитываются»: избавляются от своекорыстного, живут интересами коллектива. Теоретическое основание иллюзии – утопии «социальной инженерии» неведомо, а в живой жизни СССР – Китая – Кубы подобного не произошло, наоборот – всеобъемлющий дефицит укрепил «хватательный инстинкт».^[24]

Борьба правых – левых относится не только к частной собственности и системе хозяйства. В Америке на правом флаге амальгама верующих, сторонников свободы (от государства) и отвергающих социализм. Не все привлекает меня, к примеру сказать, отношение к религии.^[25]

Как бы то ни было, человечество делится на два «подмножества». В одном люди, осознавшие надобность собственного труда, своих стараний для преуспеяния. Они стремятся сами распоряжаться своей жизнью, ставят личную свободу во главу угла. Такое политическое течение называлось либерализм (liberalism), позже слово «либералы» присвоили левые и теперь именуют либертанизм.^[26]

Другие (большинство человечества – массы – толпа – пролы – плебс– охлос – чернь – быдло) избирают заботу государства о себе, любимых, работать не любят, предпочитают досуг, мнят себя вправе жить за чужой счет. Дерзну сказать – это великое противостояние свободных людей и безответственных лодырей (паразитов).

Борьба, продолжающаяся давно, отнюдь не закончена.^[27] Так, в 1986 появилась книга с красноречивым названием.^[28]