Сказки дервишей

Моим учителям, которые взяли то, что было дано,которые дали то, что могло быть взято.

Предисловие

В эту книгу вошли истории, записанные в последнее тысячелетие, взятые из учений суфийских мастеров разных школ.

Источниками для составления послужили произведения персидских, арабских, турецких и других классиков, традиционные собрания историй и устное наследие современных суфийских учебных центров.

Таким образом, в этой книге представлен "рабочий материал", используемый в наше время, а также важные отрывки из литературы, вдохновившие некоторых величайших суфиев прошлого.

В оценке учебного материала, используемого суфиями, всегда учитывалось исключительно только всеобщее признание его самими суфиями. Вследствие этого ни исторический, ни литературный, ни какой-либо другой критерии не подходят для того, что должно быть включено в него, а что нет.

Сообразуясь с требованиями учений, местной культурой и уровнем подготовки слушателей, и требованиями учений, суфии традиционно применяли подходящий материал, черпая его из неиссякаемой сокровищницы своего духовного наследия.

В суфийских кружках ученики обычно погружаются в изучение предназначенных им рассказов, внутренние измерения которых открываются обучающим мастером, когда кандидат признается подготовленным к восприятию того опыта, который в этих рассказах заложен.

В то же время многие суфийские истории стали достоянием фольклора и этических учений или проникли в биографии великих суфиев. Большинство из них приносят пользу на самых различных уровнях и их ценность как развлекательных произведений также невозможно отрицать.

Несмотря на то, что дервишские сказки чрезвычайно привлекают читателей как откровенно развлекательная литера-тура, они, тем не менее, никогда не преподносятся в виде простых басен, легенд и произведений фольклора. По остроумию, композиции и тонкости эти сказания выдерживают сравнение с прекраснейшими произведениями любой культуры, и все же их истинная функция как суфийских обучающих историй так мало известна в современном мире, что ни в специальных, ни в обычных терминах ее невозможно объяснить.

На протяжении веков дервишские мастера обучали своих учеников, используя подобные истории, которые, как предполагается, способствуют развитию восприятия, недоступного обычным людям. Некоторые истории должны рассказываться только тем, кто уже получил определенную подготовку; другие специально предназначались для людей определенных эпох и культурных традиций.

Идрис Шах много лет провел в путешествиях по трем континентам, собирая и сличая устные варианты этих замечательных рассказов. В той или иной форме многие из них проложили себе путь в литературу Востока и Запада. Настоящая антология, составлена в дервишской манере и содержит истории из сбор-ников дервишских мастеров.

Три рыбы

Некогда в одном пруду жили три рыбы. Первая рыба была самой хитрой, вторая была попроще, а третья – совсем глупая. Жили они очень хорошо и спокойно, как живут все рыбы на свете, но вот однажды пришел человек.

Человек принес с собой сеть, и пока он ее разворачивал, умная рыба глядела на него сквозь воду и размышляла. Она лихорадочно перебирала в уме весь свой жизненный опыт, все истории, которые ей когда-либо довелось услышать, призвала на помощь всю свою смекалку, и тут ее осенило: "В этом пруду нет такого места, куда можно было бы спрятаться, – подумала она, -поэтому лучше всего притвориться мертвой".

Собрав все свои силы, она, к немалому изумлению рыбака, выпрыгнула прямо к его ногам. Рыбак поднял ее, но так как хитрая рыба задержала дыхание, он подумал, что она сдохла, и выкинул ее обратно в воду. Рыба тут же забилась в ложбинку под берегом у самых ног рыбака.

Вторая рыба, та, что была попроще, не совсем поняла, что произошло. Она подплыла к хитрой рыбе за объяснениями.

– Просто я притворилась мертвой, вот он и бросил меня обратно в воду, – растолковала ей хитрая рыба.

Простодушная рыба, не мешкая, выпрыгнула из воды и тоже плюхнулась прямо к ногам рыбака. "Странно, – подумал рыбак, – рыбы здесь сами выскакивают из воды". Но так как вторая рыба позабыла задержать дыхание, рыбак увидел, что она жива, и засунул в свою сумку.

Он снова повернулся к воде, но зрелище выпрыгивающих на сушу рыб так потрясло его, что он не подумал застегнуть сумку. Вторая рыба, воспользовавшись его невнимательностью, выбралась наружу и где ползком, где прыжком устремилась к воде. Она отыскала первую рыбу и, тяжело дыша, устроилась возле нее.

Третья, глупая рыба, не могла понять, что к чему, даже после того, как выслушала объяснение первых двух рыб. Тогда они по порядку перечислили ей все обстоятельства, обращая особое внимание на то, как важно задержать дыхание, чтобы казаться мертвой.

– Благодарю вас, теперь я все поняла, – радостно ответила глупая рыба.

С этими словами она с шумом выпрыгнула из воды, упав рядом с рыбаком.

Рыбак, раздосадованный тем, что упустил двух рыб, упрятал эту рыбу в сумку, даже не потрудившись взглянуть, дышит она или нет. Сумку на этот раз он плотно застегнул. Снова и снова закидывал рыбак свою сеть, но первые две рыбы не покидали своего укрытия, и сеть оказывалась пустой.

Наконец, он решил отказаться от своей затеи и стал соби-раться в обратный путь. Открыв сумку и убедившись, что глупая рыба не дышит, он отнес ее домой и отдал коту.

Говорят, что Хусейн, внук Мухаммада, передал эту историю Хаджаганам ("Мастерам"), которые в XIV столетии стали называться Накшбандийским орденом.

Иногда действие рассказа происходит в мире, известном под именем Каратас – Страна Черного Камня.

В настоящей версии сказка стала известна благодаря Абдалю Афифи ("Преображенный"). Он услышал ее от шейха Мухаммада Асгара.

Райская пища

Юнус, сын Адама, решил однажды не взвешивать больше свою жизнь на весах судьбы, но узнать, как и почему необходимые вещи приходят к человеку.

– Я, – сказал он себе, – человек. И я, как таковой, еже-дневно получаю свою долю от всех вещей мира. Эта доля приходит ко мне благодаря моим собственным усилиям вместе с усилиями других. Упростив этот процесс, я найду способ, которым питание достигает людей и узнаю кое-что о "как и почему". Поэтому я стану на путь религии, который обязывает человека для поддерживания самого себя положиться на всемогущего Бога. Чем жить в мире беспорядка, где пища и прочие вещи явно приходят через общество, я отдам себя непосредственной поддержке Силы, которая правит всем. Ведь даже нищие зависят от посредников – милосердных мужчин и женщин, в свою очередь подверженных вторичным влияниям. Они дают продукты или деньги потому, что их научили так делать. Не стану я принимать таких опосредованных поступлений.

Сказав так, он вышел за город, вверив себя поддержке сил невидимых с той же решительностью, с какой принимал под-держку видимых сил, будучи школьным учителем.

С наступлением ночи Юнус улегся прямо на землю, веря, что Аллах полностью позаботится о его интересах так же, как птицы и звери получают свою долю заботы в их царстве.

Птичий хор разбудил его на рассвете, и первое время сын Адама лежал в неподвижности, ожидая появления поддержки. Несмотря на то, что он положился на невидимую силу и на свою уверенность в том, что сможет разобраться в ней, когда она начнет действовать, в его новом положении, он осознал вскоре, что одно только теоретическое размышление в этой необычной ситуации не очень-то ему поможет.

Весь день он провел, лежа на берегу, наблюдая природу, глядя на рыб в воде и повторяя свои молитвы. Время от времени мимо него проезжали богатые могущественные люди в великолепных одеждах, сопровождаемые верховыми на превосходных лошадях. Повелительно звенели колокольчики, извещая об их абсолютном праве на путь, они же лишь выкрикивали приветствия при виде почтенного тюрбана Юнуса. Группы паломников останавливались и жевали сухой хлеб с сухим сыром. Это только разжигало его аппетит к скудной пище.

– Это всего-навсего испытание, и скоро все будет хорошо, – подумал Юнус, творя пятую молитву за этот день и погружаясь в размышления тем способом, которому его научил один дервиш, достигший высокого развития сознания.

Прошла еще одна ночь.

На второй день, через пять часов после рассвета, в то время, как Юнус сидел, глядя на отражающиеся в могучем Тигре лучи солнца, его внимание привлек какой-то шорох в камышах. Это оказался пакет, завернутый в листья и перевязанный пальмовым лыком. Юнус, сын Адама, вошел в реку и стал владельцем неизвестного груза.

Весил он около трех четвертей фунта. Когда же он развязал лыко, в нос ему ударил восхитительный запах. В свертке оказа-лось изрядное количество багдадской халвы. Эта халва, приготов-лявшаяся из миндальной пасты, розовой воды, меда, орехов и других драгоценных элементов, ценилась благодаря своему вкусу и питательности. Из-за приятного вкуса красавицы гарема вкушали ее маленькими кусочками, из-за укрепляющей силы воины брали ее с собой в сражения. Она пользовалась большим спросом и как целебное средство от сотен болезней.

– Моя вера оправдалась! – воскликнул Юнус. – А теперь проверим, будет ли вода каждый день или через другие про-межутки времени приносить мне столько же халвы или нечто подобное; тогда я узнаю средство, предопределенное провидени-ем для моей поддержки, и тогда мне останется употребить свой разум на поиски источника.

В течение трех следующих дней, точно в тот же час, пакет с халвой приплывал в руки Юнуса. Тогда он решил, что его откры-тие имеет первостепенное значение. "Упрощай свои обстоятель-ства, и природа поступит примерно так же". Одно это уже было открытием, которое он чувствовал себя обязанным разделить с остальным миром. Ибо разве не было сказано: "Когда ты знаешь, ты должен учить?" Но затем он понял, что еще не знает, но только испытал. Было очевидно, что следующий шаг – это идти вверх по течению, пока не отыщется то место откуда приплывает халва. Тогда он поймет не только ее происхождение, но и то, каким образом она давалась для использования именно ему.

Много дней подряд шел Юнус вверх по течению реки. Каждый день с той же регулярностью, но соответственно в более раннее время, появлялась халва, и он съедал ее.

Наконец, Юнус увидел, что река значительно расширилась и посреди широкого пространства воды возвышается плодородный остров, на котором стоял массивный, но все же удивительно красивый и изящный замок. "Именно оттуда и происходит райская пища", – решил Юнус.

Обдумывая следующий шаг, Юнус заметил высокого неопрят-ного дервиша со спутанными волосами, отшельника, представшего пред ним в плаще из разноцветных лоскутьев.

– Мир тебе, баба (Отец)! – приветствовал его Юнус.

– Ишк, Ху! – воскликнул отшельник. – Ты что тут делаешь?

– Я следую священному обету, – объяснил сын Адама, – и в своем поиске я должен достичь вон того замка. Не подскажешь ли мне, как это можно выполнить?

– Поскольку, несмотря на свой интерес, ты ничего не знаешь об этом замке, – отвечал дервиш, – я расскажу тебе о нем. Там в изгнании и заточении живет дочь султана; ей прислу-живают многочисленные прекрасные слуги, которые охраняют ее. Ей не вырваться оттуда, так как человек, который схватил и поместил ее туда за то, что она отказалась выйти за него замуж, воздвиг вокруг замка могучие и необъяснимые преграды, невидимые обычным глазом. Чтобы попасть в замок, тебе придется преодолеть их.

– Как же ты можешь помочь мне в этом?

– Сейчас я отправляюсь в особое посвятительное путешествие. Однако есть некое слово и вазифа (упражнение), которые, если ты достоин, помогут вызвать невидимые силы, благожела-тельных джиннов и огненных созданий. Только они смогут победить волшебные силы, охраняющие замок. Мир тебе! – И, повторив на прощание странные звуки, он ушел, передвигаясь с легкостью и проворством, поистине изумительными для человека столь почтенного возраста.

День за днем сидел Юнус, исполняя все вазифа и следя за появлением халвы. И вот однажды вечером, глядя на заходившее солнце, сиявшее на башне замка, он увидел необычайное зрелище. Там, блистая удивительной красотой, стояла дева, которая, бесспорно, могла быть только принцессой. Она постояла мгновенье, устремив взгляд на солнце, а затем бросила что-то в волны, бившиеся о скалы далеко внизу – пакет с халвой.

– Так вот где, оказывается, источник этих щедрых даров! – вскричал Юнус.

Теперь он был почти на самом пороге истины. Рано или поздно появится повелитель джиннов, которого он вызывал дервишским вазифа, и даст ему возможность достичь замка, принцессы и истины.

Только он подумал об этом, как вдруг его что-то подхватило и понесло. Он оказался в небесах, перед ним предстало эфирное царство с множеством дворцов, от красоты которых захватывало дух. Сын Адама вошел в один из них и встретил создание, похожее на человека, которое, однако, не было человеком, на вид юное и мудрое, и, каким-то образом, далекое от всякого возраста.

– Я, – проговорило видение, – повелитель джиннов, и принес тебя сюда в ответ на твой призыв и повторение великих имен, которые были даны тебе великим дервишем. Что я могу для тебя сделать?

– О могучий повелитель всех джиннов, – дрожащим голо-сом проговорил Юнус, – я искатель истины и смогу найти ее только в заколдованном замке, возле которого я стоял, когда ты принес меня сюда. Молю тебя, дай мне силы войти в этот замок и поговорить с принцессой.

– Да будет так! – прогремел повелитель. – Но помни, человек получает ответ на свои вопросы в соответствии со способностями к пониманию и своей подготовкой.

– Истина есть истина, – сказал Юнус, – и я получу ее вне зависимости от того, чем она может оказаться. Подари мне это благо.

Вскоре сын Адама, благодаря волшебству джинна, мчался в бестелесной форме обратно на землю, сопровождаемый небольшим отрядом из слуг джинна, которым их повелитель приказал применить свои особые силы, чтобы помочь этому человеческому существу в его поиске. В руке Юнус сжимал зеркальный камень, который, как учил его глава джиннов, нужно направить на замок, чтобы иметь возможность увидеть незримую защиту.

С помощью этого камня сын Адама обнаружил, что замок защищен от нападения строем гигантов, невидимых, но грозных, поражавших всякого, кто приближался к замку. Те из джиннов, которые подходили для этой задачи, убрали гигантов. Затем он увидел, что над всем замком простирается нечто, похожее на невидимую паутину или сеть. Эта сеть тоже была разрушена джиннами, обладавшими необходимой хитростью. Наконец, неви-димая, как бы каменная толща заполняла пространство от берега реки до самого острова, ничем не выдавая своего присутствия. Преодолев и эту преграду, джинны отсалютовали Юнусу и быстро, как свет, улетели в свое царство.

Юнус взглянул и увидел, что из речного берега сам собою появился мост, и, даже не замочив подошвы, он прошел по нему к самому замку. Стражник у ворот тут же отвел его к принцессе, которая оказалась еще прекрасней, чем при своем появлении на башне, когда Юнус впервые увидел ее.

– Мы благодарны тебе за разрушение защиты, которая делала неприступной эту темницу, – сказала принцесса. – Теперь я наконец-то смогу вернуться к отцу, но прежде мне бы хотелось вознаградить тебя за твои труды. Говори, и ты получишь все, что пожелаешь.

– Несравненная жемчужина, – начал Юнус, – лишь одного я ищу, и это есть Истина. Так как долг всех, обладающих истиной, давать ее тем, кто может воспринять ее, я заклинаю вас, о принцесса, дайте мне истину, которую я жажду.

– Что ж, говори, и любая истина, по возможности, будет дана тебе.

– Прекрасно. Скажите, как и в силу каких причин райской пище, чудесной халве, которую вы бросали каждый день, пред-определено было попадать в мои руки таким образом?

– Юнус, сын Адама! – воскликнула принцесса, – халву, как ты ее называешь, я бросала каждый день потому, что на самом деле это остаток косметических материалов, которыми я ежедневно натиралась после купания в ослином молоке.

– Наконец-то я узнал, – сказал Юнус, – что понимание человека обусловлено его способностью понимать. Для вас – это остатки ежедневного туалета, для меня – райская пища.

Лишь очень немногие из суфийских сказаний, согласно Халкави (автору "Райской пищи"), могут читаться любым в любое время и, тем не менее, конструктивно воздействовать на его "внутреннее сознание".

"Почти все другие, – говорит он, – способны проявлять свое влияние в зависимости от того, где, когда и как они изучаются. Таким образом, большинство людей найдет в них только то, что они ожидают, – развлечение, загадку, аллегорию".

Этот знаменитый Учитель школы Накшбандийа часто вызывал недоумение многих своих последователей самых различных вер и происхождений, ибо о нем ходили рассказы, связанные со странными явлениями. Говорили, что он являлся людям в снах и сообщал им важные вещи, что его видели во многих местах сразу, что то, что он говорит, всегда идет на пользу слушающему. Но когда люди встречались с ним лицом к лицу, они не могли найти в нем ничего необычного.

Юнус, сын Адама, обладавший целительскими и изобретательскими способностями, был сирийцем.

Как изменилась вода

Однажды Хызр, учитель Моисея, обратился к человечеству с предостережением.

– Наступит такой день, – сказал он, – когда вся вода в мире, кроме той, что будет специально собрана, исчезнет. Затем ей на смену появится другая вода, и от нее люди сойдут с ума.

Лишь один человек понял смысл этих слов. Он набрал большой запас воды, и спрятал его в надежном месте и стал поджидать, когда вода изменится.

В предсказанный день иссякли все реки, высохли колодцы, и тот человек, удалившись в свое убежище, стал пить из своих запасов.

Но вот прошло какое-то время, и он увидел, что реки возобновили свое течение. Он спустился к другим сынам человеческим и обнаружил, что они говорят и думают совсем не так, как прежде, и что произошло то, о чем их предостерегали, но они не помнили об этом. Когда же он попытался заговорить с ними, то понял, что его принимают за сумасшедшего и выказывают к нему враждебность, либо сострадание, но никак не понимание.

Поначалу он совсем не притрагивался к новой воде и каждый день возвращался к своим запасам. Однако в конце концов он решил пить новую воду, так как его поведение и мышление, выделявшее его среди остальных, сделали жизнь невыносимо одинокой. Как только он выпил новой воды и стал таким, как все, он совсем забыл о своем запасе воды, а окружающие его люди стали смотреть на него как на сумасшедшего, который чудесным образом излечился от своего безумия.

Легенду эту неоднократно связывали с Дун-Нуном Египетским, который считается автором этой сказки. Предполагают, что эта сказка связана по меньшей мере с одной из форм вольного братства Каменщиков. Во всяком случае Дун-Нун – самая ранняя фигура в истории дервишей ордена Маламатийа, который, как часто указывалось западными исследователями, имел поразительное сходство с братством масонов. Считают, что Дун-Нун раскрыл значение фараонских иероглифов.

Этот вариант рассказа приписывается сейиду Сабиру аль-Шаху, святому из ордена Чиштийа.

Сказание о песках

Река, начав путь от источника в далеких горах, миновав разнообразнейшие виды и ландшафты сельской местности, достигла, наконец, песков пустыни. Подобно тому, как она преодоле-вала все другие преграды, река попыталась одолеть и эту, но вскоре убедилась, что по мере продвижения в глубь песков, воды в ней остается все меньше и меньше.

И хотя не было никакого сомнения, что путь лежит через пустыню, положение казалось безвыходным.

Но вдруг таинственный голос, исходящий из самой пустыни, прошептал:

– Ветер пересекает пустыню, и река может пересечь ее тем же путем.

Река тут же возразила, что она лишь мечется в песках и только впитывается, а ветер может летать и именно поэтому ему ничего не стоит пересечь пустыню.

– Тебе не перебраться через пустыню привычными, испы-танными способами. Ты либо исчезнешь, либо превратишься в болото. Ты должна отдаться на волю ветра, и он доставит тебя к месту назначения.

– Но как это может произойти?

– Только в том случае, если ты позволишь ветру поглотить себя.

Это предложение было неприемлемо для реки. Ведь, в конце концов, никто и никогда не поглощал ее, да она и не собира-лась терять свою индивидуальность. Ведь, потеряв ее однажды, как сможет вернуть ее когда-нибудь снова?

– Ветер, – продолжал песок, – именно этим и занимается. Он подхватывает воду, проносит ее над пустыней и затем дает упасть ей вновь. Падая в виде дождя, вода снова становится рекой.

– Но как я могу проверить это?

– Это так, и если ты не веришь этому, то не сможешь стать ничем иным, кроме затхлой лужи, и даже на это уйдут многие и многие годы; а ведь это, согласись, далеко не то же самое, что быть рекой.

– Но как же я смогу остаться такой же, какой я являюсь сегодня?

– Ни в том, ни в другом случае ты не сможешь остаться такой же, -отвечал шепот. – Переноситься и вновь становиться рекой – твоя суть. И даже свою теперешнюю форму сущест-вования ты только потому принимаешь за самое себя, что не знаешь, какая часть в тебе является существенной.

В ответ на эти слова что-то шевельнулось в мыслях реки. Смутно припомнила она состояние, в котором то ли она, то ли какая-то ее часть – но так ли это? – что эта хотя не всегда очевидная, но вполне реальная вещь выполнима.

И речка отдалась в дружелюбные объятия ветра, легко и нежно подхватившего ее и умчавшего вдаль за много-много миль. Достигнув горной вершины, он осторожно опустил ее вниз. А, поскольку у реки были сомнения, она смогла запомнить и запечатлеть в своей памяти более основательно подробности этого опыта.

– Да, теперь я узнала свою истинную сущность, – размышляла река.

Река узнавала, а пески шептали:

– Мы знаем это, потому что день за днем это происходит на наших глазах и поскольку из нас, песков, и состоит весь путь от берегов реки до самой горы.

Вот почему говорят, что тот путь, которым должен пролиться поток жизни в своем путешествии, осуществляя свою непрерыв-ность, записан на песке.

Эта прекрасная история входит в устную традицию многих народов и почти всегда находится в обращении среди дервишей и их учеников. Она была использована в "Мистической розе из королевского сада" сэра Фэрфакса Картрайта, опубликованной в Англии в 1899 году.

Настоящий вариант принадлежит Аваду Афифи Тунисскому.