Серьёзным книгам - серьёзные рецензии. Постараюсь, только хочу сказать сразу, что если бы авторское послесловие было бы предисловием, мне книгу было бы гораздо проще читать, не пришлось бы столько лазить в интернет в поисках фактов из истории Колумбии.
Всю ответственность за желание найти в этой книге совпадения с действительностью читатель берет на себя.
Фамилия главного героя книги - Васкес. И зовут его - вот нежданчик! - Хуан Габриель. И он - вот ещё нежданчик! - писатель. Довольно случайное знакомство с врачом Франциско Бенавидесом впутывает его в длительные отношения с Карлосом Карбальо. Карбальо был любимым студентом, помощником, секретарём отца Бенавидеса, а тот, в свою очередь, - главным исследователем нераскрытых исторических убийств, гениальным доктором и криминалистом: доктором по профессии, криминалистом - по хобби. Долгое общение с ним окончательно сшибло мозги Карбальо, и так склонному к конспирологии, и увлечение убийствами Рафаэля Урибе Урибе, Гайтана, Кеннеди и других стало смыслом его жизни.
Конспирологические теории, Васкес, – как вьюнки, как лианы, они хватаются за что угодно, чтобы лезть вверх, и лезут, пока есть опора.
Как выяснилось позже, особенно важно для него было убийство Гайтана, потому что тут у него личные причины - в событиях 1948 года погиб его отец.
...убийство Гайтана – адвоката, умудрившегося с самых низов подняться к вершинам политики и призванного спасти Колумбию от ее собственных беспощадных элит, блистательного оратора, сумевшего в своих речах соединить несоединимые идеи Маркса и Муссолини – это часть нашего национального мифа, примерно такая же, как для гражданина США – гибель Кеннеди.
Как можно увидеть уже из этой цитаты, язык книги довольно своеобразный: суховатый, но при этом похожий на просто течение мысли, с длиннющими периодами, а местами просто визуальными образами. Цитаты, кстати, подбирать из-за этого очень сложно: всё получается очень длинно, а рубанув посередине, потеряешь смысл. Поэтому далее - под спойлером те цитаты, которые, на мой взгляд, пунктирно проводят главную линию смысловой нагрузки романа: Колумбия - страна непокойная в любые времена, политические и любые другие убийства - на выбор, кровь на улицах - не редкость по сей день.
рос я во времена, когда город, мой город, превратился в минное поле, когда большое насилие с его бомбами и стрельбой запускало в нас свой подлый механизм воспроизведения: каждый припомнит, с какой готовностью он выскакивал из машины и затевал мордобой по самому пустячному дорожному поводу, и, уверен, не я один не раз смотрел в черную дырку пистолетного дула, направленного в лицо, и не меня одного завораживали сцены насилия, где бы ни происходили они – вживе ли на футбольном поле, ставшем полем битвы, на снятых ли скрытой камерой кадрах в мадридском метро или на бензоколонке в Буэнос-Айресе – сцены, которые я выуживал в Интернете, получая от них должный выброс адреналина.
Через два месяца в США прибыли первые депортированные. Эскобар и его приспешники, не желая для себя такой участи, организовали группу, назвали ее «Подлежащие выдаче» и бросили боевой клич: «Лучше могила в Колумбии, чем тюрьма в Америке». И с восхитительной последовательностью рьяно взялись рыть могилы всем остальным.
Снимок, запечатлевший тех, кто отловил гиппопотама – их обступившие застреленную громадину темные фигуры в военной форме, их вскинутые к небу стволы, хамское торжество на лицах победителей, – произвел на меня неожиданное впечатление, вселил какое-то беспричинное, безосновательное беспокойство, вызвал смутное ощущение необъяснимого неблагополучия. В чем же было дело? Я довольно долго и пристально вглядывался в снимок, читал и перечитывал репортаж о том, как сбежал гиппопотам и как его ловили, пока не понял, что окруженная охотниками туша прихотливо связалась у меня в голове с фотографией Пабло Эскобара, которого тоже преследовали и застрелили на одной из медельинских крыш, а потом труп его окружили другие – но точно такие же – загонщики в военной форме: вот они тоже воздевают ввысь оружие, тоже сияют победными улыбками, а один, ухватив за футболку на спине, приподнимает убитого, демонстрируя репортерам и зевакам обросшее бородой лицо того, кто целое десятилетие заливал страну кровью.
«Преступлением века» называли его многие, не обращая внимания, что век только еще начинается и сомнительная пальма первенства вполне может быть оспорена. Так же говорили и про убийство Гайтана, а спустя сколько-то лет – и про гибель Лары Бонильи, и про убийство Луиса Карлоса Галана. Моя страна исключительно щедра на такие события.
Зацикленный Карбальо пытается, не имея писательских данных, заставить-упросить-вынудить Вальдеса написать книгу. В своей горячности, в неимоверной старательности, с которой он собрал целые горы материалов и свидетельств, он даже вызывает некоторое уважение. И тем не менее - это просто сдвиг по фазе, на мой взгляд.
Настоящая одержимость так просто не уходит.
Книга оформлена фотограрафиями в стиле Ренсом Риггз - Дом странных детей : то ли абсолютная подделка, то ли просто старинное фото. Эти иллюстрации ещё больше смущали меня во время чтения, и если честно, то очень-очень долго я не была уверена, что читаю не документальную литаратуру, слегка разбавленную жизненными перипетиями автора. Но в целом - интересно. И про Колумбию узнала гораздо больше, чем "любить Пабло, убить..." и так далее, тем более, что время, которое подробно описано, совсем другое - первая половина ХХ-ого века. Но, конечно, без Эскобара тоже не обошлось, в конце концов - он тоже часть колумбийского мифа и самосознания...
То, что вы именуете историей, Васкес, на самом деле – рассказ, одержавший победу. Некто сумел сделать так, что победил этот рассказ, а не другие, и потому сегодня мы верим ему.
И как бы там ни было, в Колумбию - никогда, ни-ни, даже если бесплатно)))
По нескольку раз на дню меня терзала уверенность в том, что граждане Боготы, если б только могли, без колебаний нажали бы некую кнопку, способную стереть с лица земли всех, кто им ненавистен – атеистов, рабочих, богатых, гомосексуалов, чернокожих, коммунистов, предпринимателей, сторонников действующего президента, сторонников президента бывшего, фанатов «Мильонариос» и фанатов «Санта-Фе».
Отзывы на книгу «Нетленный прах»