Смерть журналиста

День начался обыкновенно.

Диана, как всегда, поднялась первой. Пока она делала гимнастику, Калев читал в постели, тут у них вкусы не совпадали, Диана не любила читать лежа, Калев же обожал, особенно он дорожил утренним получасовым погружением в литературу, видимо, это можно было расценивать, как своего рода умственную гимнастику.

Потом Диана ушла в ванную, уступив растеленное на ковре одеяло супругу, и пока она умывалась, одевалась, красилась, причесывалась, накрывала, наконец, стол к завтраку, Калев разминал уже не нейроны, а мышцы или, если и нейроны, то, по крайней мере, другие, нервные клетки ведь не менее специализированы, чем их обладатели.

Покончив с гимнастикой и утренним туалетом, Калев сварил кофе, спустился к почтовым ящикам за газетой, вернулся, нагруженный, главным образом, буклетами, каталогами и прочей рекламой, и супруги приступили к краткой трапезе. Диана, как всегда, ела медленнее, и пока она покончила с бутербродами и добралась до творога, Калев уже развернул газету.

– Гляди-ка! – воскликнул он почти сразу. – Знаешь, кого убили?

– Не знаю, – сказала Диана, ставя чашку на блюдце. – Кого же?

– Ханса Оя.

– Журналиста?

– Угу.

– Да ты что? Добрался кто-то из клиентов? – воскликнула Диана.

Ханс Оя был человеком известным. Хотя его не очень шумную, зато незыблемую славу вряд ли можно назвать доброй. Он был специалистом по скандалам и разоблачениям разного рода, начиная от обвинений в сексуальных извращениях и кончая раскапыванием экономических махинаций. Как будто ничего экстраординарного, какой журналист не погонится за сенсацией, и однако его отличала от прочих характерная черта, он обожал поливать свои жертвы грязью, в его статьях помимо фактов обязательно присутствовало нечто гаденькое: двусмысленные фразочки, пакостные намеки, иногда прямые выдумки. Так что, подумала Диана, неудивительно, что кто-то его, в конце концов, прикончил. Кто-то, в чью личную жизнь он влез и прошелся в сапожищах, не удовольствовавшись тем, что порушил карьеру… Например. Или наоборот, случается и так.

Однако Калев опроверг ее домыслы.

– Представь себе, – сообщил он, переворачивая страницу, – этот акт возмездия расценили, как убийство на бытовой почве.

Диана недоверчиво хмыкнула.

– Задержали жену, – пояснил Калев.

– Вот как? На месте преступления?

– Нет, не на месте. Но способ, которым его прикончили…

Супруг, конечно, замолчал, и Диана терпеливо спросила:

– И как же его прикончили?

– Стукнули сковородкой по голове, – сообщил Калев.

– Сковородкой?! Разве сковородкой можно убить?

– Смотря какой. Тефлоновой наверняка нет, но старой чугунной еще как.

– То есть его стукнули чугунной сковородкой?

– Как будто.

– Ну тогда конечно…

Диана вообразила себе чугунную сковороду, как-то она хотела такую купить, но, примерившись, поняла, что ворочать ее непосильный для слабой женщины труд. Собственно, и те сковородки, что остались от свекрови, стальные, с толстенным дном, тяжеленные, вполне годились для того, чтобы прикончить кого угодно, хоть слона, в чугунных и надобности не было.

– Сковорода была жирная, – продолжил просвещать ее Калев, – а на тарелке нашли остатки яичницы, видимо, он поджарил себе яичницу и ел, когда вспыхнула ссора…

– А жена не ела? – спросила Диана.

– Нет, наверно. Тарелка была одна. А еще бутылка водки и рюмка. Тоже одна.

– Так, может, он один и был? Почему жену заподозрили?

– Если ты дашь мне дочитать статью, я попробую ответить на твой вопрос, – сказал Калев и уткнулся в газету.

Диана допила кофе, налила себе еще и стала ждать.

– История, – сообщил Калев, добравшись до конца статьи, – выглядит следующим образом. У этой семейки было два дома. Точнее, имелась старая квартира на Нарва-манте. А теперь они еще построили себе дом.

– Неужели журналисты так хорошо зарабатывают? – пробормотала Диана.

– Я тоже задал себе этот вопрос, – согласился Калев. – Но тут на него ответа, естественно, нет. Так вот, они находились в стадии переезда. Хотя непонятно, собирались ли они вообще продавать квартиру или даже сдавать. Автор данной статьи, во всяком случае, с этим не разобрался… Неважно. Поскольку квартира в центре, господин Оя частенько забегал туда перекусить или поработать. Так, видимо, и вчера. Убили его днем, в промежутке между двенадцатью и тремя, точнее будет известно после вскрытия. А где-то в районе двух соседка с первого этажа видела, как супружница Ханса выходила из подъезда. И выглядела взволнованной. Ясно?

– А что сама супружница говорит? – полюбопытствовала Диана.

– Говорит, что когда уходила, муженек был жив-здоров.

– А вид у нее почему был взволнованный?

– Потому что они повздорили. Она хотела взять машину, чтобы отвезти в новое жилище какие-то вещи. А он не дал, сказал, что самому нужна. Дело, мол. Неотложное. Она и хлопнула дверью и ушла.

– С вещами? – осведомилась Диана.

– Без.

– Не могла такси, что ли, взять? – заметила Диана неодобрительно.

Калев весело хмыкнул.

– Как я понимаю, это та еще штучка!

– Понятно. Ну если она еще и отпечатки пальцев оставила на ручке сковородки… наверняка оставила, она или кто другой, ручка небось жирная была… Ну да, если есть отпечатки, тогда дело ясное.

– Нет, отпечатков не оказалось. Какой-то дошлый репортер дознался. Ручку вытерли.

– Вот как? Ладно, а кто труп нашел?

– Сосед по лестничной площадке. Другие и не могли, в доме лифт, пешком с этажа на этаж никто не ходит, разве что до второго, а у них четвертый. Сосед пришел с работы, увидел, что дверь в квартиру Оя приоткрыта, не придал значения, прошел к себе. Но, когда через полчасика выносил мусор, заметил, что дверь в том же положении. Спустился, поднялся, проходя мимо, услышал звонок телефона, на который никто не отреагировал. Тогда он окликнул Ханса, его жену, не получил ответа и заглянул в щель. Труп лежал в кухне. Прямо напротив входной двери, такая планировка, прихожая и сразу кухня, все как на ладони.

Он увидел, что Диана собирается задать очередной вопрос и опередил ее.

– В газете больше ничего нет. И, в конце концов, прочти сама. А мне работать надо.

Он налил себе кофе, взял чашку и ушел, а Диана полистала газету, в которой и правда ничего больше не оказалось, во всяком случае, что касается убийства, и стала убирать со стола.

Помыв посуду, она вернулась в комнату и подошла к окну. Смотреть было не на что, начало апреля, листьев на деревьях даже не намечалось, сверху понемногу капало, то ли сосульки таяли, то ли шел дождь, пасмурно и серо. Хорошо бы уехать куда-нибудь, где уже тепло и солнце, на Родос, например, правда, там всегда ветрено, да и далековато от… От чего? От Парижа? Почему-то вспомнился бульвар Османа, они долго искали с Калевом дом, где жил Пруст, нашли, и супруг объявил, что вот здесь он бы поселился с превеликим удовольствием. Да уж!

Она прислушалась, Калев уже сидел за компьютером и набирал написанную накануне главу. Самой ей делать было нечего, месяц назад она сдала в издательство перевод, над которым работала почти полгода, произведеньице оказалось не в пример обычной современной прозе длинноватым, сдала и теперь бездельничала. Наслаждалась, так сказать, заслуженным отдыхом. А вернее ждала, пока мамочка добудет ей новую работенку, что было не так просто, переводчиков с английского развелось, как собак нерезаных, или, если придумать нечто новенькое, крыс перед чумой, и даже имея маму, занимающую должность в московском издательстве… Нда.

Обед на сегодня у нее уже имелся, в комнате более-менее прибрано… Пыль, что ли, вытереть?… Впрочем, эту процедуру она недолюбливала и никогда с ней не торопилась, тем более, что визуально пыль не просматривалась, а водить по комоду или книжным полкам пальцем никто вроде не собирался, словом, домашней работы не предвиделось, и можно было со спокойной совестью почитать книжку. Диана полумашинально вытащила из тесного ряда первый том Пруста и села на диван, но, прочитав пару десятков страниц, отложила книгу и снова взялась за газету. Интересно знать… Однако, проглядев повнимательнее статью, она так и не выяснила, откуда Калев почерпнул, что жена Оя – та еще штучка. Идти расспрашивать мужа она не стала, тем более, что это представлялось ей занятием бессмысленным, если б Калев даже соизволил поднять голову от клавиатуры, то не для того, чтобы оторваться от переживаний своих героев, а лишь, чтобы посмотреть на нее с горькой укоризной. Потому она просто рассудила, что Калев где-то что-то слышал, неудивительно, Таллин – город небольшой, и все тут про всех все знают. Не так-то это и странно, даже в Москве многие знают многое о многих, а здесь уж любой тайне суждено стать секретом Полишинеля. Она сложила газету и бросила на стол. А интересно, занимается ли этим убийством Андрес? Скорее всего, да, ведь дела обо всех громких убийствах обычно ведет он. Так что шанс узнать подробности у нее имелся, хотя и не столь очевидный, правда, двоюродные братья были довольно дружны, но в современных условиях это понятие растяжимое, иногда они каждую неделю играли в шахматы, благо жили в десяти минутах ходьбы друг от друга, а иногда не виделись месяцами. Работа! После того, как закончилось расследование дела, которое Диана окрестила по-сименоновски «Андрес ищет голову», Калев с двоюродным братом встретился лишь однажды, на не очень пышной, но многолюдной свадьбе старшей дочери кузена. До того Андрес пару раз обращался к Калеву за помощью, это было связано в первую очередь с тем, что Калев знал людей, замешанных в криминальных историях, которые Андрес расследовал. Но с Хансом Оя супруг вряд ли был знаком. Или был?

Когда Калев завершил утреннюю часть работы, Диана не преминула поинтересоваться насчет «той еще штучки», муженек подумал и изрек, что однажды он «штучку» видел.

– Давно, года три назад, по-моему. Я зашел в редакцию взять книгу для рецензии, Оя был там, а заодно присутствовала его жена, забежала, наверно, на несколько минут, поскольку сидела в шубе. Нас с ней даже представили друг другу.

– Так ты был с этим Оя знаком? – воскликнула Диана.

– Если это можно назвать знакомством. Встречал пару раз там и сям… Словом, минут пять я имел возможность за дамочкой понаблюдать.

– И пяти минут тебе достаточно, чтобы понять, «штучка» женщина или кто? – бросила Диана скептически.

– Достаточно одного взгляда, – отрезал супруг. Потом добавил чуть озабоченно: – Знаешь, что меня смущает? – Он оглядел Диану с ног до головы и спросил: – Скажи-ка, ты могла бы в гневе схватить чугунную сковороду и заехать мне по голове?

Диана вытаращила глаза.

– Я не в том смысле… Речь не о побуждениях. Чисто физически.

Диана представила себе, как поднимает ту сковородку из магазина, размахивается, и аж скривилась.

– Вряд ли! У меня бы рука отвалилась.

– Видишь ли, Оя был выше меня ростом, И покрупнее, огромный такой мужик. А жена маленькая вроде тебя, да еще и худющая. К тому же она совсем не похожа на женщину, которая способна выйти из себя настолько, чтобы махать сковородкой. Скорее наоборот, она из тех, кто может любого довести до исступления. Эдакая змея подколодная…

– То есть ты думаешь, что убила не она? – спросила Диана.

Калев только пожал плечами и сменил тему, поинтересовался, надо ли идти за продуктами, и Диана переключилась на бытовые проблемы.

Аннели Михкельсон стояла в примерочной женского отдела универмага «Стокманн» и рассматривала себя в большом зеркале. Бежевый цвет явно шел ей больше, чем синий, хотя и нравился меньше. И потом к костюму подойдет темно-зеленая, новая и безумно дорогая блузка, купленная недавно в Париже. Решено… Она посмотрела на часы и заторопилась, быстро переоделась, расплатилась в кассе кредитной карточкой и пошла к эскалатору.

Когда она съезжала со второго этажа, ее взгляд упал на расположенный прямо перед входом на эскалатор высоким прилавком, под которым на специальных узких полочках лежали или, скорее, стояли, так, что первая страница видна издали, свежие газеты. Она сразу увидела красочную шапку на обложке «Ээсти экспресс» и невольно впилась пальцами в перила эскалатора. Боже милосердный! Да, конечно, бешеных собак следует убивать без пощады, но что дальше? Что будет дальше? Она поежилась, живо вспомнив то, от чего, собственно, и бежала, следуя известной и извечной женской установке: если хочешь избавиться от дурных мыслей, пойди в магазин и купи себе что-нибудь…

Когда она ступила на пол, мяукнул мобильник, и она машинально запустила руку в сумку.

– Да, я уже в вестибюле… Откуда?… С Тарту-манте?… Что ты там делал?… Хорошо, я перейду.

Она вышла из магазина, выждала, пока сменится свет на одном, другом, третьем светофоре… ну понаставили, иди топчись на ветру или под дождем!.. перебралась по кусочкам через улицу, ступила на тротуар и почти в ту же секунду к ней подкатил темно-синий «Ауди».

Аннели открыла дверцу и забралась в кабину.

– Пристегнись, – бросил ее муж Эльво Михкельсон, сразу же трогая машину с места.

Аннели зашарила рукой по сидению, нащупывая пряжку ремня безопасности.

– Купила что-нибудь? – спросил муж, кидая мимолетный взгляд на большой белый полиэтиленовый пакет с зеленой эмблемой «Стокмана».

– Брючный костюм.

Эльво только кивнул и сосредоточился на плотной массе машин, принявшей в себя «Ауди».

– Эльво, – заговорила Аннели, когда он затормозил перед светофором. Она не смотрела на мужа, а глядела вперед на зебру, по которой шли немногочисленные прохожие. – Ты видел сегодняшние газеты?

– Нет, – ответил он кратко.

– Значит, ты не знаешь?…

– Насчет Оя?

Аннели повернула голову к мужу.

– Но если ты не читал газет…

– Я слышал по радио, – сказал муж, немного, как ей показалось, помедлив перед ответом.

– По радио! Везде об Оя! Большая шишка! – сказала она с горечью.

Эльво промолчал.

– И что ты об этом думаешь?

– Что мне думать? Туда ему и дорога!

– Так-то оно так, – согласилась Аннели. – Но…

Муж кивнул.

– Да, от подобных людей, от мертвых неприятностей не меньше, чем от живых. А то и больше…

– Больше, больше, – сказала Аннели уверенно.

Муж бросил на нее внимательный взгляд, потом снова повернул голову к ветровому стеклу.

– Черт возьми, кончится ли это когда-нибудь? – Он сердито стукнул кулаком по рулю.

Свет давно сменился, но вереница машин стояла неподвижно, как-никак час пик. В такое время пешком доберешься быстрее, тем более, что и идти-то недалеко… Аннели подумала, но не стала высказывать свои мысли вслух, поскольку не было в них ничего нового, не однажды и она, и Эльво обсуждали проблему пробок и пеших прогулок, но что толку, пустая это болтовня, когда привыкнешь к машине, заставить себя обходиться без нее невозможно, пусть даже это и нетрудно, и полезно…

– Что будем делать? – спросила она.

– Делать? – удивился муж. – Ничего. По крайней мере, сейчас. Подождем, посмотрим, что и как. А там по обстоятельствам.

Аннели молчала, и он добавил настойчиво:

– Не дергайся, Аннели. Слышишь? Не дергайся.

Она поколебалась, потом кивнула.

– Ладно.

На следующее утро, воспользовавшись тем, что Калев возился с кофемолкой – с некоторых пор супруг, недовольный отсутствием аромата от кофе из вакуумных упаковок, стал добавлять в смесь свежемолотый – Диана спустилась за газетой сама. Правда, вернувшись, она обнаружила, что муженек со своим священнодействием покончил и сидит за столом. Он протянул руку, Диана сначала автоматически вручила ему газету и лишь потом возмутилась.

– Я, между прочим, тоже умею читать, – сообщила она воинственно.

– Да пожалуйста, – ответствовал супруг хладнокровно. – Читай.

Он положил газету рядом с тарелкой Дианы.

– Ладно, – смилостивилась она. – Забирай.

Газета перекочевала на другую половину стола.

– Читай¸ читай!

Газета снова вернулась к Диане.

Тогда она передвинула ее на ничейную территорию и сняла крышечку с посудинки, где мок «Геркулес».

Доев творог, Калев, как ни в чем не бывало, развернул газету и стал читать.

– Ну что? – спросила Диана миролюбиво.

– Что что?

– Что нового об убийстве Ханса Оя? – терпеливо сформулировала Диана.

– Сейчас посмотрим.

Калев перевернул страницу, другую, пробежал глазами невидимый Диане текст, потом сообщил:

– Новых фактов нет. Но теории имеются.

– Какие?

– Ничего особенного. Рассуждения на тему. Если это не жена, то…

– То кто-то из клиентов, – завершила фразу Диана.

– Разумеется. Тех, кого ты именуешь клиентами, набралось достаточно.

– Тут есть одно слабое звено, – заметила Диана. – Киллеры обычно в квартиры не забираются, а подкарауливают жертву на улице. И стреляют из заранее подготовленного оружия, такого, которое не проследить. А потом бросают его там же и сматываются…

– Сразу видно, что ты усердно читаешь газеты и смотришь новости, – похвалил жену Калев. – Но это мог быть неординарный киллер. Или вообще не он. Не все же прибегают к помощи наемных убийц.

– Если б некто столь сильно хотел отомстить обидчику, что самолично явился убивать его на дом, он запасся бы оружием, – возразила Диана. – А не стал бы колотить Ханса по голове сковородкой. Откуда он знал, что на плите окажется чугунная сковорода, могла быть и новомодная, которая ничего не весит.

– Возможно, он пришел не убивать, а поговорить, – хмыкнул Калев. – Потому его и впустили в дом. Но по ходу беседы гость несколько разгорячился и схватил первый попавшийся предмет потяжелее.

– Но тогда он пришел не мстить, а договариваться, – заметила Диана. – Значит, расследование, из-за которого все произошло, новое. Свеженькое. Материал собран, но еще не опубликован. Из чего, в свою очередь, следует, что поймать убийцу будет несложно.

Она вздохнула, и Калев засмеялся.

– Утраченные иллюзии! А ты надеялась, что Андрес прибежит к тебе, взывая о содействии?

– Почему обязательно взывая? – обиделась Диана. – Можно подумать, нам не случалось оказывать ему посильную помощь!

Сказала и смутилась, ибо слово «нам» было заведомым преувеличением, поскольку если кто-то и оказывал Андресу помощь, то никак не она, Диана. Калев, однако, великодушно не стал комментировать ее высказывание, уткнулся в газету, и она сочла за благо не углубляться в тему…

Тем не менее после обеда беседа имела неожиданное продолжение. Когда супруги, коллективно убрав со стола и перемыв посуду, устроились с книжками каждый в своем излюбленном уголке, Диана на диване в столовой, а Калев на кровати в спальне, зазвонил телефон.

Калев снял трубку, с кем и о чем он говорил, Диане слышно не было, но через пару минут он появился в дверях.

– Ну что! На ловца и зверь бежит, – сообщил он.

– Какой зверь? – полюбопытствовала Диана.

– Андрес.

– Да?

– Да. Как я понимаю, он собирается просить тебя оказать ему посильную помощь.

Андрес пришел через полчаса, он был в застегнутом на все пуговицы мокром плаще, в одной руке шляпа, в другой – непременный портфель свиной кожи.

– Привет, – сказал он бодро, подумав секунду, водрузил шляпу на верхний угол приоткрытой, как всегда, дверцы шкафа в прихожей и протянул руку сначала Диане, потом Калеву.

– Давно не виделись, – констатировал он очевидный факт… Или не очевидный, сколько это, месяц, много или мало? – Как роман, Калев?

– Продвигается потихоньку, – проворчал тот, помогая гостю освободиться от плаща. – А ты Хансом Оя занимаешься, я правильно понял?

– Правильно, – ответил Андрес хмуро. – К несчастью.

– Что так?

– Паршивое дело. – Андрес безнадежно махнул рукой, подхватил портфель и прошел в столовую. – Чаю дадите?

– Обедать не хочешь? – спросила Диана.

– Нет, спасибо, перекусил час назад. Только чаю.

Пока Диана подогревала чайник, двоюродные братья успели удобно расположиться в креслах у журнального столика и, когда она вошла, обменивались сведениями о ближайших родственниках, особенно, о недавно вышедшей замуж дочери Андреса и новоиспеченном зяте, который упоминался, главным образом, в критическом плане, трепло, мол, сноб и тому подобное. Криминальную тематику они благородно не затрагивали, дожидаясь Диану, и только тогда, когда она расставила на столике чашки, сахарницу, тарелочку с лимоном и забралась, поджав под себя ноги, на диван, Калев встал и, разливая чай, спросил:

– Чем тебе это дело не угодило? Я уже думал, вы арестовали предполагаемого убийцу.

В голосе его прозвучали скептические нотки, и Андрес поднял на него глаза.

– Ты имеешь в виду жену?

Калев кивнул.

– И чем тебе эта версия не нравится?

Калев пожал плечами.

– Нравится, не нравится… Неправдоподобно просто. Я их обоих видел, и Ханса, и его прелестницу. Трудно поверить, что такая хрупкая женщина способна проломить череп двухметровому детине.

– Не такая уж она хрупкая, – возразил Андрес. – Она ходит в фитнесс-клуб, качает мышцы.

– В этих клубах, по-моему, в основном, худеют, а не мышцы качают, – заметила Диана.

– Худеют, качая мышцы, – не сдался Андрес.

– Как прикажешь понимать твои слова? – спросил Калев. – Ты все-таки думаешь, что убила она?

Андрес помолчал.

– Нет, не думаю, – признался он после долгой паузы. – Видишь ли, я с ней проговорил пару часов. Эта дамочка не из тех, кто запускает в мужа сковородкой. Вот тапочкой может. Может и тарелку об пол. Но я скорее представил бы ситуацию, в которой Ханс заехал бы ей по голове.

– Вот-вот, – обрадовался Калев. – У меня точно такое же впечатление.

– Нда. Впечатление к делу не подошьешь. Да и ошибочными они тоже бывают. Но я, тем не менее, обратил взор на другое.

– На публикации Оя? – спросила Диана.

– Не совсем. На его журналистские расследования.

– Разве это не одно и то же?

– Никоим образом. Он публиковал далеко не все. Ящики его письменного стола… а у него не новомодная штучка на тонких ножках, а солидный старый стол производства пятидесятых годов, наверняка знаете такие, двухтумбовый, со множеством ящиков… так вот, в нем полно всяких бумаг. Блокноты с записями, папки с вырезками, распечатки, ксерокопии каких-то документов… Дискет тоже солидный запас. Мы там порылись. Многое помечено, число, год, и далеко не всегда нынешний или даже прошлый, позапрошлый. На том, что печаталось, есть даты и названия газет. Но и неопубликованного материала хватает.

– Не очень-то это и удивительно, – сказал Калев. – У меня в ящиках тоже полно всяких набросков и заметок, не все ведь идет в дело.

– Так-то оно так, – протянул Андрес. – И тем не менее…

– Тем не менее что?

Андрес помолчал.

– Ты, наверно, прочел в газете, что Оя построили себе дом?

Калев кивнул.

– Прочел, правда, без особых подробностей.

– Это в Мяхе. Ему достался от родителей участок с дачкой советских времен. Сарайчиком, иными словами. Несколько лет назад он откупил у соседа землю, снес все старые постройки и возвел новую. Не небоскреб, конечно, но двухэтажный особняк, кирпичный, шесть комнат, две ванные, в подвале сауна и тому подобное. И клумбы в саду предполагаются, летом будут, пока только разметка. Вы представляете себе, ребятки, сколько это стоит?

– Несколько миллионов, – буркнул Калев.

– Да. Точную цифру назвать не могу, но…

– Жена не назвала?

– Отказалась. Якобы не знает.

– Ну и?

– Ну и! Откуда у него такие деньги?

– Взял кредит. Как все, – предположила Диана.

– Кредит он брал, верно. Четыре года назад. Два миллиона.

– Не мало? – усомнилась Диана.

– Конечно, мало. Да и те почти вернул, осталось четыреста тысяч с небольшим. Четыреста двадцать восемь, если быть точными.

– Может, он продал квартиру? – сказал Калев.

– Нет.

– Странно.

– Высокооплачиваемой должности в газете он не занимал. Характер у него был отвратительный, сами знаете, пакостник, и, как оказывается, не только на бумаге, так что его просто терпели, а если по чести, то терпеть не могли. Правда, за статьи платили хорошо…

– Но не миллионы же, – возразила Диана.

– Не миллионы. По нашим прикидкам он зарабатывал чистыми тысяч пятнадцать-двадцать в месяц. Жена числится в каком-то салоне красоты, дочки мои говорят, что цены там совершенно грабительские, но не косметичкам же в карман все идет. Да и работала она три дня в неделю по четыре часа, больше десяти тысяч в месяц никак. Плюс к тому одевается, путешествует, любит антикварные вещички покупать. Вряд ли она она хоть что-то вкладывала в выплату долга.

– А дети? – спросила Диана.

– Один сын. И тот еще учится. Где-то в Англии. Оя из честолюбивых родителей, расшибиться в лепешку, но дать сыну первоклассное образование. Или, по крайней мере, считающееся таковым.

– Но это тоже деньги, – заметила Диана. – Расходы, я имею в виду.

– Вот-вот!

Андрес взялся за свою чашку, и на некоторое время воцарилось молчание. Калев задумчиво смотрел на висевшую напротив картину Матса Теллера, вряд ли, впрочем, замечая ее и вообще что-либо, Диана лихорадочно перебирала возможные источники благосостояния Ханса Оя, а Андрес потягивал чай, иногда бросая на двоюродного брата испытующие взгляды. И наконец спросил:

– Никаких идей?

Калев отвел взгляд от картины и посмотрел Андресу в глаза.

– То, что ты рассказал, способно породить только одну идею.

– Ну?

– Ты имеешь в виду, что Хансу Оя давали взятки, дабы он не торопился обнародовать результаты своих изысканий?

– Я ничего в виду не имею, – отозвался Андрес довольно. – Вывод ты сделал сам.

– И он верен?

Андрес пожал плечами.

– Доказательств пока никаких. Чистая логика.

– Ты тоже так думаешь? – спросила Диана.

– Думаю. Решил вот проверить, подумает ли Калев то же самое. Теперь на душе легче стало. А то вывод напрашивается, а верить не хочется. Трудно себе вообразить, чтобы столь известный человек, журналист…

Он запнулся, и Диана несколько выспренно завершила фразу:

– … пал так низко.

– Вроде того, – согласился Андрес. – Но дальнейшее уже просматривается, правда, много будет бумажной работы, придется покопаться в его литературном наследии, но если удастся найти, на кого он в последнее время зубы точил, то считай, дело сделано. А, Калев?

– Пожалуй, что и так, – пробормотал тот.

– Не увлекайся, – предостерегла Андреса Диана. – А вдруг это все-таки жена?

– Не буду, – ответил Андрес серьезно.

– И держи нас в курсе, – добавила Диана совсем уже нахально.

Андреса не было слышно довольно долго, может, целую неделю, несколько дней точно, четыре или пять, Диана их не считала, против обыкновения ее это очень уж не волновало, конечно, ей хотелось знать, кто убийца, однако сама история представлялась ей скучной, ну подумаешь, какой-нибудь взяточник или, говоря современным языком, коррумпированный чиновник, взял да и пристукнул шантажиста. Ни тот, ни другой не вызывали у нее интереса, тем более сочувствия или хотя бы жалости, потому она не донимала Калева догадками и сетованиями по поводу нежелания Андреса ублажать ее неутолимое любопытство, она только каждый день листала газету, выискивая, и то не слишком усердно, новые сведения по делу. Однако ничего существенного, кажется, не обнаружилось, пресса, во всяком случае, помалкивала, так что когда Андрес наконец напомнил о себе, ажиотажа в доме супругов Кару его звонок не вызвал.

– Андрес просится к тебе на доклад, – сообщил Калев, неожиданно появившись в дверях.

– Не ко мне на доклад, а к тебе за указаниями, – меланхолически отозвалась Диана, которую известие о грядущем визите родственника застало за еще одной нелюбимой работенкой, а именно, глажкой. Расположилась она в столовой, ибо за неимением гладильного стола утюжила сорочки и и наволочки на обеденном, потому ни телефонного звонка, ни разговора не слышала.

Калев хмыкнул, и она добавила:

– Непонятно, почему эти поиски заняли у него столько времени. Всего-то просмотреть последние записи в компьютере или блокнотах.

– И блокнотах, – поправил ее Калев.

– Ну пусть «и»! Все равно.

– Ты упускаешь из виду одну весьма вероятную альтернативу, – возразил Калев.

– Какую?

– А такую, что история может быть и давней. Допустим, господин журналист шантажировал кого-то не первый год и…

– … и, – бодро подхватила Диана, – доведенный до отчаяния и, скорее всего, обобранный до нитки клиент не выдержал и схватился за сковородку.

– Ну обирать до нитки Оя вряд ли кого-либо стал, он мог позволить себе быть поосторожнее, он ведь не убийства оказался случайным свидетелем, которому выпал единственный шанс, он собирал материалы неустанно и находил все новые источники дохода. И однако повторно потребовать выкупа он мог вполне.

– Но ведь Андрес тоже говорил о последнем времени, – вспомнила Диана.

– Наипростейшее решение, – отмахнулся Калев. – Самообман. Братишка тешил себя надеждой побыстрее покончить с этим мерзким делом.

– Может, он и покончил? – прищурилась Диана. – И придет знакомить с разгадкой?

– Непохоже, – ответил Калев флегматично.

– И когда его ждать? – осведомилась Диана, вспомнив о своих обязанностях хозяйки дома. – К обеду?

– Нет, он предпочитает прийти к чаю. Думаю, он просто соскучился по твоим тортам, – сказал Калев со вздохом, и Диане стало совестно, в последнее время она пекла очень редко, соблюдая, в основном, собственные интересы. Хотя если она перестанет помещаться в своих юбках и брюках, то обновление гардероба вряд ли обойдется без активного участия супруга… В любом случае, во всем стоит соблюдать меру, без сладкого тоже, знаете ли, не проживешь, мозг, как известно, без глюкозы попросту перестает функционировать.

– Испеку, – сказала она. – Как насчет клубничного торта?

Клубника лежала у нее в морозилке, купленная во время каких-то скидок или даже без оных она стоила раза в четыре дешевле свежей, о которой и подумать страшно, вспомнишь прошлогодние цены, и волосы встают дыбом…

– Клубничный? – переспросил Калев с сомнением. – А если «Мужской идеал»?

Дина всплеснула руками.

– Где я тебе сию секунду грецкие орехи возьму? И сгущенка нужна, дома нет.

– Ладно, пусть будет клубничный, – согласился Калев печально, и Диана дала себе слово при первой же возможности обзавестись орехами и всем прочим, необходимым для изготовления любимого мужниного лакомства.

– Как вы догадываетесь, – сказал Андрес, когда торт был съеден почти на треть, и вторая чашка чаю допита, – за это дело можно было взяться с двух концов.

Диана важно кивнула, хотя никаких догадок у нее не было, а Калев промолчал.

– Второй, конечно, в случае, если платеж был не единичным, – добавил Андрес несколько туманно, но Диана поняла, что тезис о последнем времени отброшен.

– То есть вы пытались проследить выплаты? – уточнил Калев.

– Да. Но из этого ничего не вышло. Он был чрезвычайно осторожен, оперировал только наличными.

– А счет? – спросила Диана? – В банке.

– Разумеется, банковский счет у него был, но туда поступали только легальные деньги, гонорары и тому подобное. А строителям, например, он платил только наличными.

– И тех это не удивляло? – полюбопытствовала Диана.