© Сафонова Е.С., текст, 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
Посвящается потрясающей команде «Альянс» и Джонатану Бергу с Келли Онг – в особенности.
Фан[A]т навсегда
To the amazing team «Alliance» – s4, Akke, EGM, Loda, Admiral Bulldog – and Jonathan Berg with to Kelly Ong especially.
[A]lways a f[A]n
ДИФФЕРЕНЦИРОВАТЬ – отличить один из элементов некой группы от прочих (книжн.); отличить все элементы некой группы друг от друга (книжн.); изменяя нечто однородное, разделить его на ряд различных элементов (книжн.); вычислить дифференциал (матем.)
ПЕРЕФРАЗИРУЯ СЛОВАРИ
Ты когда-нибудь чувствовал, что тебе не хватает того, кого ты никогда не встречал?
РИЧАРД БАХ «МОСТ ЧЕРЕЗ ВЕЧНОСТЬ»
Переступая тем вечером порог университета, я думала, что очередной заурядный сессионный день приближается к своему заурядному концу.
И, конечно, я полагала, что утонуть в центре Москвы может только полный идиот. А возможность переместиться в другой мир со всякой ерундой вроде магии и эльфов – исключительно антинаучная выдумка, рассуждать о которой всерьёз так же глупо, как защищать кандидатскую по теореме о причёсывании ежа [1].
Как выяснилось получасом позже, ни одно из этих утверждений не являлось верным.
– Даже не верится, что мы сдали матан, – выдохнул Сашка, когда мы покинули бежевый замок главного здания. – Ох, ну и чушь я там понаписал! Как отправят на пересдачу…
– Да брось! – Я ободряюще хлопнула друга по плечу. – Ты же у меня списывал – значит, всё путём.
– Только английский остался! – Мари бодро стучала подушечками пальцев по экрану смартфона, отчитываясь в «Твиттер» о прошедшем экзамене. – И здравствуй, третий курс!
Хорошо летом, только жарко. Хотя стрелки часов уже перевалили за шесть, жара не думала спадать; солнце скатывалось лучами с оконных стёкол и нагревало асфальт, сочившийся прозрачным маревом. Покидая универ, наша компания студентов пока ещё второго курса ВМК [2] МГУ спасалась только ледяными банками колы – разжились после экзамена в профессорской столовке в главном здании. Жаль, чего покрепче там не продавали… Сейчас особенно пригодилось бы: большинство однокурсников не видело разницы между экзаменом по математическому анализу и допросом в застенках инквизиции.
Впрочем, чего покрепче ждало своего часа в рюкзаке у Мари – в виде маленькой бутылки виски.
– Надо отметить! – воскликнула нагнавшая нас Варя; видимо, её наконец удовлетворило селфи для соцсетей на фоне главного здания. – Кто хочет суши?
– Как последний сдадим, тогда и гулять будем, – отмахнулся Сашка. – Я сейчас только спать хочу – второй день на энергетиках, и те уже не помогают.
– Тогда хотя бы по набережной пройдёмся до «Киевской»!
– И вискарь разопьём, – добавила Мари, многозначительно похлопав по своему рюкзаку. – Заодно крепче спать будешь.
Предложение возражений не встретило, и мимо машин, перегревающихся в привычной вечерней пробке, мы спустились на набережную. Там сели на гранитный парапет, обрамлявший реку, и быстро разлили виски по початым бутылкам колы. Слабость захлестнула мои руки и ноги после первого же глотка – не могу похвастаться тем, что умею пить, но иногда устаёшь постоянно отбиваться от коллектива.
– У кого какие планы на вечер? – спросила Варя, прежде чем в очередной раз щедро приложиться к горлышку.
– Спать, – буркнул Сашка, осоловевший от сочетания бессонных ночей, энергетиков, виски и жары.
– Гамать, – ответила я бесхитростно.
– А я книжку по такому делу дочитаю, – сказала Мари.
– Опять розовые сопли про попаданок? – хмыкнула Варя. – Про очередную Самую Обыкновенную Девушку, которая вдруг оказалась в Типичном Фэнтезийном Мире, населённом Стереотипными Добрыми Эльфами и Силами Зла?
– Как сессию сдам и не нужно больше будет мозги разгружать, тогда и Достоевского твоего любимого продолжу грызть. А пока, извини, нет сил продираться сквозь предложения в абзац длиной, – парировала та. – И вообще, попаданки попаданкам рознь! Это же просто элемент сюжета, а не приговор. И только попробуй сказать, что никогда не хотела оказаться на месте той самой Обыкновенной Девушки – кто нам рассказывал, как в девять лет планировал свою свадьбу с Арагорном?
– Так то Арагорн, а не какой-нибудь слащавый картонный принц, – последовал невозмутимый ответ. – И, кажется, Средиземье никак не обвинить в том, что оно плохо продумано.
– Зато там те же Добрые Эльфы, которые борются с Силами Зла, но о которых ты почему-то отзываешься так пренебрежительно, как только их задействуют в других книгах! Вот ты плюёшься словом «попаданки», а между прочим, что такое «Хроники Нарнии»? А «Гобелены Фьонавара», которые ты же мне и подсунула? Или «Алиса в стране чудес» Бёртона? А «Гарри Поттер», где, по сути, тоже другой мир, только на нашей же планете? Везде попаданцы, и везде они Избранные, которым суждено одолеть тёмные силы и всё такое! Если подумать, не больно-то отличается от…
– Вот только не равняй низкопробный ромфант с классикой фэнтези! Кей или Льюис даже рядом не стояли с этими…
– Чёрт, совсем забыл! – хлопнув себя по лбу, Сашка вскочил на ноги; подозреваю, по той простой причине, что ему не очень хотелось в десятый раз выслушивать вечный спор двух книжных червей с разными вкусами. – У меня же диск с игрой оплаченный в пункте выдачи рядом с универом лежит! Сегодня не заберу, обратно уедет! Сбегаю, пока не закрылся.
– Что за игра? – вяло осведомилась я. Усталость, алкоголь и жара разморили и меня.
– Так третьи «Лефт ин спейс» [3] вышли!
– Опять ужастики… Лучше б в стратегию какую со мной поиграл. Надоело с компом сражаться.
– Да у тебя разве выиграешь? Нет уж, уволь.
– Пройдусь с тобой за компанию, – поддакнула Варя, в свою очередь поднимаясь с парапета. – Только сегодня заказ привезли. Думала после английского забрать, но раз такое дело… Дождётесь нас?
Дружно заверив, что никуда мы не денемся (как выяснилось немногим позже, напрасно), мы с Мари пронаблюдали, как парочка торопливо карабкается обратно в гору, на которой сиял золотом шпиль главного здания. Зрелище, надо сказать, было приятным: Сашка негласно прослыл Прекрасным Принцем нашего курса, а Варя – Первой Красавицей. Шапка тёмных кудрей у него, грива золотых локонов – у неё. Он тонкий, звонкий, прозрачный, под два метра ростом, с васильковыми глазами и пушистыми ресницами. Она – с идеальной улыбкой, модельной фигурой и лицом Афродиты, будто созданная, чтобы шагать бок о бок с ним.
Не то что я.
– Ну и когда ты ему скажешь? – безошибочно разглядев тень на моём лице, протянула зоркая Мари.
Я отвернулась. Подтянув ноги на парапет, обняла руками колени и уставилась на позолоченную солнцем воду. Сейчас она почти не казалась мутной – и даже не вызывала ужасающих мыслей о её химическом составе.
– Никогда, – пробормотала я, прежде чем снова приложиться к бутылке с висколой. В любой другой раз промолчала бы… но, как показали дальнейшие события, доза спиртного в бутылке превышала предельно допустимую для того, чтобы я оставалась в здравом уме и в ладах с координацией. – Нужна я ему, как квадратному уравнению четвёртый коэффициент.
Я не обманывалась. Единственной любовью Сашки был компьютер, единственной страстью – игры, а единственной мечтой – изобрести человекоподобный искусственный интеллект. На пару со мной, потому что я – его лучший друг с первого класса физмат-лицея, куда нас отдали мамы. А даже будь это не так, достойную пару Прекрасному Принцу скорее составила бы Первая Красавица Варя. Или Классная Девчонка Мари (в миру Маша, но столь банальное имя её не устраивало) с её длинной рыжей косой и зелёными ведьминскими глазищами. Никак не Унылая Всезнайка Снежка – маленький, невзрачный, сутулый очкарик с тонкими волосёшками и прыщавым лбом.
Да, знакомьтесь, это я.
– Ты же даже не пробовала, с чего такой пессимизм?
– Это не пессимизм, а реализм. А реализм – моё второе имя. – Я криво улыбнулась, прежде чем сделать ещё пару щедрых глотков. – Забей. Пройдёт однажды, как насморк. Любовь – просто сочетание определённых гормонов. Раз я считаю себя в силах создать искусственный интеллект, с собственным организмом тоже как-нибудь справлюсь.
– Вот вечно ты… – качнув головой, Мари в свою очередь приложилась к бутылке; развернулась, перекинув ноги на другую сторону парапета, так, что теперь они болтались над серой водой. – Тоже мне, калькулятор на ножках. Иногда кажется, я расслышать могу, как у тебя в голове постоянно циферки щёлкают. Всё-то надо взвесить, измерить и рассчитать.
– Да. Такая вот я. И измениться я не могу, – равнодушно откликнулась я, поправляя на плече любимый шопер с драконом. – Да и не считаю нужным.
Я не стала добавлять, что в жизни, в отличие от Машиных любимых книжек, чудес не бывает. Серые мышки не превращаются в принцесс. Принцам не нужны Золушки. Да и для Золушки мне достались неподходящее имя и скверный характер.
– Давай договоримся, Белоснежка, – однокурсница свойски хлопнула меня по плечу, – сдадим сессию, наберёшься храбрости и сделаешь это, ок?
– Нет. – Я почувствовала, что начинаю сердиться – не то оттого, что мне слишком настойчиво лезут в душу, не то от звучания дурацкого прозвища, подходившего мне ещё меньше, чем Злой Королеве из той же сказки. – Мари, давай закроем тему. Этот разговор контрпродуктивен.
– Как же ты иногда меня бесишь! Эти твои формулировки! – воскликнула та в ответ, пихая меня в бок. – Ты не можешь почаще вспоминать, что ты человек, а не робот?
…конечно, она не задумывала ничего плохого. Просто выразила досаду как могла. Вот только мы обе к тому моменту сидели на парапете над водой в не самой безопасной позе и изрядно набрались. Поэтому её толчок вышел мощнее, чем хотелось бы ей, а я пошатнулась сильнее, чем хотелось бы мне. Размякшее тело потеряло равновесие – и, ойкнув, я судорожно вцепилась в толкнувшую меня руку, балансируя на краю.
Тщетно.
Несколько секунд, в течение которых я, свалившись с гранитного парапета, летела в реку, растянулись в бесконечность. Потом вода залилась в глаза, в нос, в уши, в изумлённо открытый рот; я лихорадочно взмахнула руками, пытаясь разглядеть сквозь тёмную муть просвет поверхности, закашлялась – и хлебнула ещё.
Конечно, Мари не задумывала ничего плохого. Тогда ещё – нет. Но тогда это было и не важно, а важно – то, что я не умела плавать. И что я дёрнулась ещё пару раз, прежде чем боль сдавила грудь железными обручами и в глаза мне прыгнули странные зелёные пятна; потом зелень сменила звёздная синева, шум крови в ушах зазвучал как многоголосый смех – и всё исчезло.
Если б я тогда действительно утонула, то был бы один из самых глупых, достойных номинации на премию Дарвина способов расстаться с жизнью.
Впрочем, попасть в другой мир таким методом оказалось не менее досадно.
И, как бы там ни было, в последующие дни я убеждалась не раз: как бы мне ни хотелось верить в обратное, разум решает не всё. Ведь порой именно маленькие камешки человеческих глупостей приводят в движение лавины судьбоносных сил.
Первое, что я запомнила после того, как в моих глазах померк свет, – как кто-то пытается вдохнуть жизнь в моё хладное после утопления тело. Самым что ни на есть традиционным сказочным методом: тем, что романтики назовут поцелуем, а прагматики вроде меня – искусственным дыханием.
Осознав это, я распахнула глаза и резко села, едва не расшибив своему спасителю нос. Жадно вдохнула, судорожно закашлялась, и вода хлынула у меня изо рта.
– Что… кто… – отплевавшись, прохрипела я, лихорадочно моргая. Очки куда-то делись, и лицо спасителя, поспешившего отпрянуть, виделось сквозь пелену близорукости. Я отчаянно сощурилась; когда это не помогло, вскинула руки, натянула веки, сделав себе «китайские глазки», и мир обрёл относительную чёткость.
Некоторое время я с удивлением разглядывала человека, сидевшего передо мной – с мокрыми волосами, в мокрой рубашке, поверх которой на моих глазах набросили длинные серые одежды, походящие на мантию колдуна. Потом, с ещё большим удивлением – на того, кто заботливо укутал промокшего товарища в сухое: юношу с кожей цвета серого пепла, с волосами цвета снега, с глазами цвета солнца.
Я уже видела таких, как он. На картинках. Или в играх.
Их называли тёмными эльфами, или дроу.
…а потом я решилась рассмотреть то, что ждало вокруг.
Вместо гранитной набережной Москвы-реки, залитой закатным солнцем, – тёмный сад. Пруд с чёрными мраморными бортиками. Обильно разросшиеся розовые кусты с серыми мёртвыми листьями. Бледные розы, светившиеся в окружающей их ночи мягким призрачным сиянием.
Что за?.. Может, я всё-таки утонула, и это – загробный мир? Хотя для рая мрачновато, а для ада чересчур готично. Разве что в качестве кары за неверие меня отправили в лимб, а тот со времён Данте сильно изменился?..
Я вновь обернулась к тем, кто, по всей видимости, вытащил меня из воды. Детали близорукость разглядеть не позволяла даже с «китайскими глазками», но я угадала на лицах обоих то же удивление, что лишило меня дара речи.
– Где я? – слова вышли хриплыми, как кашель простуженного ворона; горло горело огнём. – Как я сюда попала?
Мои слова вызвали у парочки странную реакцию: ничего не ответив, они многозначительно переглянулись.
– Ех сагли фьер, – ровно сказал тот, кто сидел рядом. Черты его лица терялись в темноте, и я видела лишь влажные русые волосы, облепившие овал белокожего лица. – Хун мар фра хёдрум хейми [4].
– Ех скилди, – отчего-то мрачно ответил дроу. С изящной небрежностью махнул рукой в мою сторону. – Саз скерра нимюр [5].
Человек в мантии вздохнул. Я едва успела задуматься о том, на каком языке они говорят, как он крутанул ладонью – и темнота, из которой я только что с боем вырвалась, ласково приняла меня обратно в свои объятия.
Только на этот раз было совсем не больно.
