Перевод с итальянского размером подлинника (терцинами) Н. Голованова
Его Императорскому Высочеству государю Великому Князю Константину Константиновичу, с его Августейшего соизволения свой перевод «Божественной Комедии» посвящает Н. Голованов.
1. Лучи Того, в Ком сила всех движений,[1]
Все проникают, хоть в неравной доле:
Здесь ярче и светлее, там же меней.
4. Я в небе был, где слава та всех боле,
И видел, что ни передать понятно
Ни рассказать вернувшимся оттоле;[2]
7. Зане сознанье, к цели благодатной[3]
Приблизясь, так спешит упиться светом,
Что память уж нейдет оттоль обратно.
10. Но те красоты, из явленных мне там,
Что будто клад сознанье сохранило,
Для песен ныне будут мне предметом.
13. Да буду я твоей сосудом силы,[4]
О Аполлон, в труде последнем ныне,
Чтоб мне твой лавр приять достойно было!
16. До сих пор я доволен был единой
Главой Парнасса; ныне ж непременно
Нужны мне обе той горы вершины!
19. Вселись в меня могуче, вдохновенно,
Каким ты был, когда в кровавом ложе
Ты Марсия распутал мощно члены![5]
22. Обвей меня могуществом, Дух Божий,
Чтоб область Твоей твари первозданной
Изобразить я мог хоть тенью схожей,
25. Да к древу Твоему я невозбранно
Приближусь, за величие предмета
Листвой, какой достоин я, венчанный!
28. О заблужденье! О позор для света!
Как редко лист срывается лавровый
К триумфу цезаря или поэта!
31. Восторгов бог восторга любит слово,
Коль скоро за пенейскими листами
Стремиться люди хоть слегка готовы.
34. От искр великое родится пламя;
Быть может, люди, жаждя гласов в Кирре,
Молиться станут лучшими словами![6] —
37. Чрез много окон свет рассеян в мире,[7]
Но больше всех ему отверстье мило,
Где в три креста сошлось кругов четыре.
40. Сильней его теченье, и светила
Ясней; на воске праха в большей мере
Кладут печати дух его и сила.
43. День поднимался в небе с этой двери,[8]
А с этой ночь; свет с этой половины,
А в той темно казалось эмисфере.
46. Стояла слева Беатриче, в длины
Небес вперяя взгляд, как не глядится
В сверкающее солнце взор орлиный.
49. Как луч другой от первого родится
И блещет вверх, стремясь туда обратно,
Как путник в край родимый, возвратиться,
52. Так взор ее, проникнув благодатно
В меня, зажег такую же алчбу там —
И стало в солнце мне смотреть приятно.
55. Там места нет чувств наших внешних путам
И взоры наши там светлей и чище,
В краях, что сделал Бог для нас приютом!
58. Не долго я глядел, но видел: прыща,[9]
Как сталь в горниле, искр снопом багровым,
Сверкало солнца яркое огнище;
61. И мнилось мне, что днем зажегся новым
День, уж сиявший; и что солнцу брата
Воздвиг Всевышний всемогущим словом.
64. К вращенью неба взоры без возврата[10]
Вперила Беатриче; и в нее же
Вонзил я взор, от горних сфер отъятый.
67. Глядясь в нее, я делался похоже
На Главка, что, от некого растенья[11]
Вкусивши, вдруг семье стал равен божьей.
70. В словах сказать про то перерожденье
Нельзя, но и тому примера нету;
Лишь благодать дарует разуменье!
73. Был ли я духом? Ты лишь знаешь это,[12]
Любовь творящая, своей рукою
Подъявшая меня в то царство света!
76. Когда твое движенье вековое[13]
Опять мое вниманье пробудило
К гармонии, уставленной тобою, —
79. Я видел: столько неба охватило
То пламя, что поток иль дождь ужасный
Едва ль бы разлились с подобной силой.
85. И звуков новость и тот свет прекрасный
Зажгли мне в сердце жажду знать такую,
Что век не ощущал я боле страстной!
85. Но та, кто зрит меня, как сам не зрю я,
Ко мне успокоительное слово
Вещала ранее, чем попрошу я:
88. – Ты призраком пленен фальшивым снова,
Того не видя, в чем сам убедиться
Ты б мог, с себя стряхнувши лжи оковы.
91. Тебе, что на земле мы, верно, мнится;
Но ты несешься к высоте безбрежной,
Как молньи луч чрез небеса стремится, —
94. Но чуть свободен от ошибки прежней,
Я вновь повергнут был в туман сомненья
От слов, мне сказанных с улыбкой нежной,
97. И молвил: От большого удивленья
Свободен я; но все ж меня пугает[14]
Мое над всем легчайшим возношенье.
100. Тогда она, вздохнувши, направляет
Взгляд на меня, с тем кротким взглядом схожий,
С которым мать сыновний бред внимает, —
103. И начала: Людских законов строже
Законы есть и в небе; и вселенной
Законы те даруют образ Божий;
196. И виден в них семье духов блаженной
След вышней силы, – цели той конечной,
Для коей создан строй тот неизменный.
199. И весь тот ряд сознаний бесконечный
Имеет склонности, в различной мере
Его ведущие к той цели вечной.
112. Чрез море бытия к единой двери
И пристани, различными путями
Плывет всяк, своему инстинкту веря,
115. И тот инстинкт луне приносит пламя;
Другой сцепляет шар земли совместно;
Людскими третий властвует умами.
118. Тот лук не только твари бессловесной
Шлет стрелы, но и первенцам творенья
Чарует ум любовью небесной.
121. Слив части все в едино, Провиденье
Сбирает их, покой им давши в крае[15]
Быстрейшего и первого движенья.
124. И нас мчит сила именно такая,
Все в мире к цели общей и прекрасной,
Единственной неся и направляя.
127. Хоть часто форма твари несогласна
С намереньем Творца и для идеи
Материя бесчувственно безгласна,
130. Или, бороться силы не имея
Нередко тварь на ложный путь вступает,
Коль скоро правда скроется пред нею, —
133. И лживой красотой ее прельщает
Земля и, изменивши путь первичный,
Она во прах и долу ниспадает.
136. Но как воде стремиться вниз обычно,
Презрев преграды гор и камней груды, —
Так духу к небесам взлетать прилично.
139. Когда б ты не взлетал, то было б чудо,
Как если б, на земле пылая, пламя
Не рвалось всею силой вверх оттуда.[16] —
142. И в небо вновь она впилась очами.