Кровь пьют руками

Глупость — самое дорогое, что есть на свете. Слишком многим приходится за нее платить.

На Золотом Небе живут боги.Им нет дела до нас.Пока мы,живущие под Голубым небом,не переступим порог.

Вчера я долго объяснял одному новоявленному умнику, что ад и рай в нас, а не где-то. И когда человек лишается телесной оболочки, когда ему уже не нужно заботиться о поддержании своего физического существования - он остается один на один с тем, что раньше невесомо находилось в нем. И ад или рай, живший в нем, увеличивается в невероятное количество раз. Теперь не на что отвлечься. Вечный рай, вечный ад - и нам здесь жить.

Смотреть - не значит видеть.Мир стоит не на героических китах-исполинах, а на сереньких мышках.Глупость - самое дорогое, что есть на свете. Слишком многим приходится за неё платить.

...Мы оба вздрагиваем внутри реальности, миллионолетнего монстра, высохшей мумии, плотного кокона, исполина, сжавшегося по собственной воле до размеров воробьиного яйца; мы, птенцы-безумцы, пробуем скорлупу на прочность, и нам кажется, что она поддаётся, первый намёк на трещину змеится наискосок и вверх, вверх, туда, где сидит и ухмыляется в бороду... вернее, сидел и ухмылялся.

У каждого свой дом,из которого нам действительно не убежать.

Дни Предназначения всегда начинаются рассветом,в этом они неотличимы от любых других дней,бессмысленной вереницей бегущих мимо людей,а люди смешно растопыривают руки для ловли ветра и машут вслепую-всегда упуская самое важное.

Нам... Здесь... Жить... На шаткой границе огня и грязи.

…Вспыхивает еще один танк.– Ага, вот он!В голосе лейтенанта – удовлетворение и одновременно крайнее изумление. Он – на балконе второго этажа. Старичок, лицо утонуло в морщинах, на голове – странный остроконечный головной убор, похожий на богатырский шлем. В руках у старичка – что-то длинное, широкоствольное.– По-моему, ПТР образца 1940 года, – в голосе Бажанова слышится профессиональное любопытство. – Господин Молитвин, ваши кадры?Шаман всматривается, кивает.– Мои. Бозенко Афанасий Иванович. – Так то ж дид Банзай! – вновь подает голос ефрейтор. – Сусида мий! От дид!Между тем загадочное оружие изрыгает пламя. Раз, потом еще раз.– Ого! – это уже лейтенант. – Товарищ генерал, а разве ПТР не перезаряжали? Там же один заряд!Черный Ворон во френче хрипло смеется.– А он просто забывает! Перезаряжать забывает. Он и свет в туалете не всегда выключает. Старый уже! Он ведь – последний из Широнинцев, господа! Это его улица.