Дорогой читатель! В этом произведении нет любовной истории между мужчиной и женщиной, но тут есть нерушимая братская любовь и истинная дружба настоящих мужчин. Я писал о благородстве и чести, которые присущи, увы, немногим нашим согражданам. И пусть со мной не согласится большинство, но эти качества чаще встречаются у тех, кто не в ладах с законом. Настоящих «благородных разбойников» осталось совсем не много… Но они ещё есть! И эти люди ценят дружбу, правду, данное однажды слово и честь больше, чем деньги и земные блага. Общество зачастую их не понимает, потому-то они и сидят в тюрьмах.

Есть в этой истории злодеи и предатели, аферы и ограбления, махинации и убийства, а также многое другое. Вы пройдете с героями долгий путь, от Одессы 70-х до Москвы наших дней. Благодарность за помощь в написании данной книги хочу выразить своему старшему другу, писателю, истинному бродяге, Зауру Зугумову.

Также прошу понять, что данная история и все имена в ней вымышлены, а все совпадения случайны. Но я уверен, что в жизни такое бывает…

Часть 1

Ты думаешь долго, где спрятался враг,

И ищешь снаружи злодея.

Но свято хранимый домашний очаг

Тебе все подскажет, чуть тлея.

Решишься и сделаешь свой первый шаг,

И сердце забьётся, не веря,

Что прошлое сжалось в жестокий кулак,

Поймав тебя в сети, как зверя.

Глава 1

Соломон Раппопорт быстрым шагом вошел в свой кабинет на двадцать первом этаже одной из высоток Москвы-Сити. Секретарша, увидев недовольное лицо шефа, испуганно спросила:

– Вам чай, Соломон Маркович? Или кофе?..

Даже не посмотрев на нее, мужчина буркнул:

– Зеленый чай! – И, зайдя в кабинет, хлопнул что есть сил дверью.

В свои пятьдесят семь лет Соломон Маркович старался реже пить кофе – следил за здоровьем. Повесив на вешалку пальто, мужчина сел в кресло и, сняв телефонную трубку, нажал кнопку вызова. Дождавшись соединения, он скомандовал:

– Аркаша, зайди! Быстро!

В глубине покрасневших от бессонных ночей глазах Соломона Марковича застыло печальное выражение. В минуты сильного волнения он морщил свой длинный с горбинкой нос, отчего ноздри поднимались немного вверх и лицо его приобретало брезгливое выражение. Однако в данный момент Раппопорт кривился от злости, которой у него было хоть отбавляй. Последние три месяца проблемы катились как огромная лавина, которая все увеличивалась и увеличивалась и вот-вот должна была снести его компанию, приведя к банкротству.

Дверь распахнулась, и в кабинет, держа в руках кожаную папку, практически вбежал симпатичный черноволосый парень лет тридцати.

– Доброе утро, Соломон Маркович! – протараторил он, садясь справа от своего начальника.

– Говори, что узнал? – не ответив на приветствие, перешел сразу к делу Раппопорт.

Аркадий открыл папку и, достав оттуда лист бумаги, начал спешно докладывать:

– В общем, письмо пришло… Тут сказано, что за неуплату НДС на нас подали в суд! Не заплатили мы что-то около семи миллиардов рублей в прошлом году за тот заказ, что отправили в Хабаровск. Ну… вы поняли за какой…

– Но мы же заплатили! – крикнул Соломон, перебив подчиненного.

– Должны были, – развел руками Аркаша. – Но, судя по всему, нас подставили.

Соломон обхватил голову руками, но через минуту, собравшись с мыслями, снова поднял взгляд на подчиненного:

– Аркаша, они нас не просто подставили, они нас пытаются уничтожить! Весь прошлый год отгрузка шла только им! Мы заработали меньше денег, чем должны были!

Парень молчал. Сказать ему было нечего. Аркадий был всего лишь финансовым директором инвестиционной компании ЛИС, а вот Соломон Маркович Раппопорт был ее владельцем.

Печальные мысли мужчин прервала секретарша, которая принесла Соломону Марковичу чай. Аккуратно поставив перед шефом поднос с одной чашкой, девушка тихо удалилась. Соломон сделал глоток, затем, чуть помолчав, спросил:

– Где и когда суд?

– Через две недели, 26 января, – ответил Аркадий. – Заседание пройдет в Архангельске, так как предприятие находится там.

– Ты сам-то что думаешь? – поинтересовался Соломон, внимательно глядя на финансиста.

– Я думаю, что судиться с налоговой… это провал… Даже не знаю, что и сказать! Ясно одно, после того как у нас месяц назад отобрали лицензию на строительство… – Парень замолчал, поджал губы и посмотрел шефу прямо в глаза.

– Именно так! – стукнул кулаком по столу Соломон Маркович. – Под меня кто-то копает! И это кто-то очень и очень сильный, раз решился на такое.

Аркадий лишь кивнул в знак согласия.

Раппопорт поднял брови и, глубоко вздохнув, сказал:

– Ладно, иди, Аркаша! Мне подумать надо.

– Да, конечно! – Парень встал и, прихватив свою папку, вышел из кабинета.

Пытаясь собраться с мыслями, Соломон задумчиво посмотрел в панорамное окно на летящие за стеклом снежинки. В ноябре прошлого, 2015 года особняк, принадлежавший его компании, решило снести правительство Москвы. Видите ли, он оказался незаконной постройкой, которая каким-то чудом простояла на месте двадцать лет. В трехэтажном строении располагался шикарный ресторан «Монте-Карло» с банкетным залом на пятьсот человек и кофейней. Конечно, Соломон мог обратиться за помощью к влиятельным друзьям из правительства, но беспокоить столь важных людей по столь «мелкому» вопросу, да еще и входить в конфронтацию с мэрией Москвы было слишком рискованно. Бизнесмен решил, что не стоит оно того, и плюнул. Однако спустя месяц появилась новая проблема. У принадлежавшей Соломону строительной компании отозвали лицензию на строительство. Ему навязали якобы несоблюдение установленных норм и вынудили остановить стройку крупного промышленного объекта, заказчиком которого являлось само Министерство энергетики. Стройка встала. Соломон попытался решить вопрос с лицензией, но приближающиеся новогодние праздники не давали ему такой возможности. В декабре в России уже мало кто нормально работает, тем более чиновники. 1 февраля объект нужно было уже сдавать, но стройка не закончена, а значит, штрафные санкции неизбежны. И вот, на дворе уже январь, а Соломон все никак не может ни до кого достучаться. Такое чувство, что вокруг все сговорились. И тут еще одна проблема: руководство принадлежащего Раппопорту алюминиевого завода договорилось с клиентом – они делают на свою продукцию крупную скидку, а заказчик уплачивает НДС. Клиент – судостроительная компания – просто не мог не заплатить этот проклятый НДС. Так что тут явно кто-то из правительства объявил охоту на Раппопорта. Ну что ж… Надо для начала выяснить, кто этот таинственный кто-то.

Соломон встал из кресла, пригладил седые волосы, зачесанные набок, и набрал по сотовому нужный номер. После двух гудков послышался женский голос:

– Приемная Лапусова!

– Девушка, добрый день! – вежливо поздоровался Раппопорт.

– Здравствуйте! – ответила секретарша. – Чем могу быть полезна?

– Скажите шефу, что звонит Соломон Раппопорт. Срочное дело у меня. Спросите, когда он сможет меня принять.

– Одну секундочку! – В трубке заиграла музыка, девушка, очевидно, по другой линии соединялась с начальником. Спустя минуту Соломон вновь услышал ее голос: – Александр Николаевич ждет вас через час!

– Отлично! – радостно воскликнул мужчина. – Спасибо!

– Не за что. Вам пропуск на автомобиль заказать?

– Конечно. У меня «бентли», номер сто один!

– Все сделаю. Ждем вас в приемной на Большой Дмитровке!

– До встречи!

Соломон, улыбаясь, отключил телефон. Он уже понимал, что предстоит война, поэтому решил начать подготовку к обороне. Благо у него был такой хороший друг, как Александр Николаевич Лапусов. Несколько лет назад Раппопорту посчастливилось познакомится с этим человеком на выставке в Париже. Лапусов являлся сенатором от Республики Карелия и владел большим пакетом акций различных компаний в разных отраслях бизнеса. Но главное, он был теневым политиком с колоссальными связями в правительстве. По слухам, какой-то близкий друг Лапусова был на короткой ноге аж с самим президентом. А в России все прекрасно знали, что у руля нынче стоят именно друзья президента и правит всем бизнесом самой большой страны мира именно эта компания старых знакомых. В тот день еврейское чутье подсказало Соломону, что этот человек ему точно пригодится. Тем более что Лапусов сам легко шел на контакт и они быстро «подружились». Раппопорт дарил на все праздники Лапусову подарки, приглашал на различные мероприятия, всегда помогал, чем мог. Лапусов отвечал ему тем же, правда, в меньшем объеме, так как считал себя намного выше еврея-бизнесмена. Тем не менее Александр Николаевич несколько раз уверял своего нового друга: мол, у Соломона в России все будет хорошо, и если что вдруг случится, то он, Лапусов, решит любую проблему. И вот тот день настал. Спустя сорок минут мужчина уже заходил в приемную сенатора. Одна из двух секретарш, приветливо улыбнувшись и узнав фамилию гостя, проводила его в переговорную.

От чая и кофе Соломон отказался, попросив стакан простой воды. Еще через десять минут дверь открылась, и в переговорную уверенным шагом вошел сам Лапусов, одетый в строгий дорогой костюм с галстуком, как и положено чиновнику высокого ранга.

– Соломон, друг мой! Что у тебя приключилось? – улыбнулся мужчина и картинно распахнул объятия.

– Здравствуй, Саша. Сейчас все расскажу, – ответил Соломон, также всем своим видом изображая радость от встречи.

Обнявшись, мужчины сели рядом за длинным столом. Лапусов, лысеющий, коренастый мужичок с зелеными глазами и тонкими губами, был немного старше Соломона. Он сцепил пальцы, положив руки на стол, и бросил быстрый взгляд на наручные часы:

– Я весь принадлежу тебе примерно двадцать минут. Потом, извини, надо бежать.

– Мне хватит, – ответил Раппопорт и принялся рассказывать о своих проблемах с самого начала.

Лапусов внимательно слушал. Когда рассказ закончился, сенатор почесал подбородок и задумчиво произнес:

– Да… дорогой друг, ситуация непростая…

– Я-то справлюсь, Саш. Просто я не знаю, с кем справляться. Но больше всего я боюсь того, что у меня попросту хотят отжать весь бизнес! И ты понимаешь, о ком я…

– Я понял, понял, что ты имеешь ввиду, – перебил друга Лапусов и повел глазами, давая понять, что в переговорной может быть прослушка, а потому имена называть не стоит. – Но ты ошибаешься, поверь мне. Во-первых, они сначала предупреждают, во-вторых, работают иначе, а в-третьих, я бы знал!

Соломон пожал плечами, явно давая понять, что больше версий у него нет. Он полагал, что это могут быть только люди из правительства, но Лапусов разуверил его в этом.

– Ты, не переживай, Соломон, – придя мысленно к какому-то решению, заявил сенатор. – Я в обиду тебя не дам. Сейчас главное сохранить то, что есть. На сей счет кое-какие мысли у меня уже есть. Дай мне несколько дней. Мы с тобой встретимся вечерком… послезавтра, например. И все решим. Идет?

– Да, конечно. Спасибо, Саша!

– Перестань. Все хорошо. – Лапусов встал и шутливо спросил: – Я только не пойму, вот ты, старый богатый еврей! Ну неужели у тебя, кроме мелкого заводика и строительной фирмы больше ни черта?

– Недвижимость есть, и все, – развел руками Раппопорт.

– Никогда бы не подумал! – удивился уже серьезно сенатор. – У тебя одних картин столько, что ты, по-моему, можешь «Газпром» купить!

– Это и есть все мое состояние, Саша. Зачем мне другой бизнес? Денег на роскошную жизнь и так хватает. А картины никогда не упадут в цене, будут только расти.

– Может, ты и прав, – задумчиво протянул Лапусов. – Как ни крути, мудро… Ладно, я побежал. Созвонимся послезавтра.

– Хорошо, дорогой. Пока!

Глава 2

Темно-синий «бентли» заезжал в один из элитных поселков Барвихи. Поселок этот находился уже за Московской кольцевой дорогой и относился к Одинцовскому району; в народе данное место, как и другие близлежащие поселения, прозвали «Рублевка». Жили тут состоятельные представители московской элиты. Вот только Соломон Раппопорт, без сомнений принадлежавший именно к этой социальной группе, сидел сейчас на заднем сиденье своего роскошного автомобиля и задумчиво смотрел в окно, ничего вокруг не замечая. Не видел он ни ухоженных поселков, ни красивых домов, видневшихся из-за огромных заборов, ни даже Еврейского центра и синагоги, открывшихся недавно в поселке Жуковка. Мужчина был полностью погружен в свои мысли, а всю эту роскошь и красоту он и так видел каждый день, выезжая из дома и возвращаясь назад.

– Соломон Маркович, я сегодня больше не нужен? – спросил водитель Миша, вырвав шефа из задумчивости своим вопросом.

– Да… нет, наверное… – растерянно пробормотал Раппопорт и, собравшись с мыслями, через мгновение продолжил: – Нет, точно нет, Миша. Меня оставь дома, а сам езжай к семье.

– Я могу немного задержаться, вдруг вам что-то понадобится, – предложил водитель.

– Не понадобится, – заверил его Соломон. – Я дома отдохну. А завтра часам к двенадцати приезжай, не раньше! Мне нужно спокойно собраться с мыслями…

– Как скажете, Соломон Маркович, – согласно кивнул Миша.

Для Раппопорта этот тридцатишестилетний парень был не просто водителем. Высокий, спортивного телосложения боксер Михаил Нестеров уже четырнадцать лет верой и правдой служил своему шефу. За эти годы он не раз доказал свою преданность Соломону, и это его качество не осталось без внимания. Раппопорт щедро платил водителю, на день рождения и в Новый год стабильно давал премии в размере еще одного оклада. Помимо этого, семь лет назад, когда Миша женился, Раппопорт подарил ему трехкомнатную квартиру в Одинцово. Конечно же парень был несказанно рад такому подарку, и его благодарность только увеличила уважение к работодателю. Соломон же ценил это и относился к Мише как к родному. Кроме водителя, у Соломона было еще два человека, которые служили ему верой и правдой уже много лет. Муж с женой, Мирзо и Наргиз, приехавшие в Москву еще в 90-е, на протяжении последних двадцати лет работали на Раппопорта, двенадцать из которых прожили конкретно в этом самом доме. Им обоим было уже за шестьдесят. Мирзо – спокойный и тихий маленький мужичок, выполнявший любую работу, от уборки снега до починки дверных замков. Он мог сделать даже то, что порой не по силе было и троим молодым мужчинам, главное, чтобы в деле не требовалось применять интеллект, потому что с ним у Мирзо были большие проблемы. А вот его жена, Наргиз, была не так глупа, как могла показаться вначале. Женщина выполняла всю работу по дому. Сейчас, правда, она в основном занималась уборкой и вела все домашнее хозяйство. На стирку и глажку вещи еженедельно забирал курьер из прачечной. Еду по необходимости привозили из ресторана неподалеку, а потому она лишь иногда готовила завтраки и легкие закуски. Но самое главное, за что Наргиз был благодарен Соломон, так это за воспитание его сына, Давида. В августе парню исполнилось двадцать лет. Жена Соломона умерла давно, еще при родах. Давид никогда не знал матери, но неизменно ездил с отцом на ее могилу. Правда, эта история была покрыта мраком, отец и сын практически никогда не обсуждали детали давней трагедии. Соломон не любил говорить об этом, тем более с сыном, которого любил больше всех на белом свете. Да и не было больше у богатого мужчины близких родственников. Поначалу воспитанием ребенка занималась бабушка Хая, мама Соломона, живущая в Одессе. Но в 2002 году старушка умерла, и отец забрал свое чадо в Москву, где растить мальчика помогла Наргиз. К тому времени Раппопорт уже был достаточно состоятельным человеком, и с Давидом занималась куча репетиторов. У ребенка с детства была страсть к музыке, и к семнадцати годам он уже виртуозно играл на скрипке. Тем не менее музыка оставалась для него просто хобби. Учиться же отец отправил своего наследника в МГИМО. Соломон с большим трепетом и нежностью обращался с сыном, понимая, что мальчик обделен материнской лаской.

Машина подъехала к массивным стальным воротам, Миша нажал на пульте кнопку, и створки медленно поползли в стороны. Двор был небольшой, как и сам дом. Заасфальтированная дорога длиной около ста метров тянулась до противоположного конца обнесенного трехметровым каменным забором участка и заканчивалась небольшой крытой стоянкой на шесть автомобилей. Там стояли большой черный джип «Лексус LX 470», серая «Шкода Октавиа» и карамельного цвета «Порш Панамера». Слева от дороги тянулся кирпичный двухэтажный дом с двумя французскими балкончиками. Выглядело строение очень изящно. Несмотря на то что дом занимал целых четыреста квадратных метров, громоздким он не выглядел. Соломон вышел из автомобиля и улыбнулся, взглянув на «порш» Давида – сын был дома. Миша тем временем попрощался и сел в свою «шкоду», прогревая ее, перед тем как уехать.

Спустя полчаса Раппопорт сидел в кресле в своем кабинете на втором этаже и наслаждался пением скрипки – Давид в соседней комнате играл музыку из кинофильма «Список Шиндлера».

Звуки печальной мелодии проникали в самое сердце Соломона, разрывая его на мелкие кусочки. Он думал о том, к чему может привести нынешняя ситуация. В России всегда было опасно иметь много денег – в любой момент можно было стать жертвой какого-то жадного до денег чиновника, который не погнушается отобрать все до последней копейки. И это в лучшем случае! А могут еще и в тюрьму посадить, ведь сфабриковать дело ничего не стоит. А если честно, то и повод придумывать не нужно. Соломон вспомнил своего брата Леню, которого убили в 1995 году. Начало всему бизнесу было положено благодаря брату, а теперь… Холодок пробежал по спине мужчины, едва он представил, что его могут сделать нищим и упечь в тюрьму. За себя Соломон не боялся, но что будет с Давидом? Не дай бог парень останется один! Для отца такая ошибка непростительна.

Тем временем скрипка окончила свою печальную песню, спустя минуту открылась дверь в кабинет, и на пороге появился высокий стройный парень с русыми волнистыми волосами, печальными голубыми глазами и доброй улыбкой. Лицо его излучало доброту. Сразу было видно, что перед вами действительно порядочный человек с ранимой душой и открытым сердцем. От отца Давид унаследовал лишь длинный нос с горбинкой и походку.

– Папа, привет! – радостно улыбнулся Давид и быстро подошел к отцу.

– Здравствуй, родной! – Соломон поднялся из кресла и крепко обнял сына. – Как дела? Как учеба?

– Все хорошо, пап! Ждал тебя, хотел кое-что спросить!

– Да шейфеле¹, все что угодно, – ласково ответил Соломон и снова устроился в кресле, приглашая сына сесть напротив.

– В общем… – Давид сел на стул и, неловко поерзав, наконец-то решился: – Пап, в июле… я понимаю, что рано еще, но все же… есть скрипач один. Очень хороший! Дэвид Гаррет его зовут!

– И? – Соломон постарался приободрить сына, видя, что парень отчаянно стесняется. – Говори. Что ты тянешь, сынок?

– Одним словом, я хочу поехать на его концерт. В июле.

– Так сейчас январь, дорогой мой, – засмеялся отец.

– Да, конечно, – кивнул Давид. – Но билеты заранее купить надо… и… там виза нужна.

Соломон удивленно вскинул брови:

– Какая виза? Что, концерт не в России?

– Нет. Он в Риме. А у меня шенген заканчивается в марте…

Соломон мгновение молча смотрел сыну в глаза, потом по-отечески добро улыбнулся и сказал:

– Родной мой, так в чем проблема? Шенген тебе продлит секретарша, с деньгами проблем нет. Если тебе не хватит того, что тебе на карточку зачисляется, я тебе еще дам. Так в чем же дело?

Давид улыбнулся:

– Папа, проблем нет. Спасибо тебе большое! Деньги у меня есть, мне хватает с лихвой. Просто я должен был спросить у тебя разрешения.

От этих слов у Соломона к горлу подступил ком. Как же сильно он любил сына! И какой его Давид воспитанный и хороший парень.

– Родной мой, – наконец сказал Раппопорт, – ты у меня самый лучший сын на свете! Я прошу тебя только об одном, будь аккуратней. Никуда не лезь. С кем ты поедешь?

– Ну… – Давид немного растерялся, что не ускользнуло от опытного глаза отца. – Магидович Андрей точно со мной поедет… еще из музыкалки ребята…

– Ангелина едет? – с подозрением прервал сына Соломон.

Давид опустил взгляд и честно ответил:

– Да. Скорей всего, она поедет с нами.

Мужчина был рад, что сын не скрывает от него правду. Давиду эта самая Ангелина нравилась. Соломон давно понял, что сын встречается с ней. Он, конечно, не запрещал этого, но предупредил, что жениться не позволит. Правда, Давид пока вступать в брак и не собирался, хотя Ангелину любил, похоже, всем сердцем. Парень старался как можно реже упоминать о ней в разговорах с отцом. Причина родительского запрета была банальна: девушка была украинкой, а не еврейкой. Соломон видел ее однажды: красивая, неглупая, порядочная, видно, что тоже влюблена в Давида. Но с национальностью ее Раппопорт смириться не мог. Поэтому мужчина дал сыну строгий наказ: встречаться, гулять, любить, только не жениться!

– Ну хорошо, – неожиданно улыбнулся отец. – Значит, тебе будет только лучше!

Давид мгновенно повеселел, вскочил со стула и обнял отца:

– Спасибо большое, папа!

Соломон в ответ похлопал сына по плечу:

– Наслаждайся жизнью, родной. Только очень прошу, будь аккуратнее.

– Конечно, папа! Не переживай!

И Давид выскочил из кабинета. Соломон же, глядя вслед сыну, подумал, какой же все-таки Давид еще ребенок. А ведь ему уже двадцать лет! Хотя, может, оно и к лучшему. У парня счастливая, беззаботная жизнь. Конечно, есть свои, сложности, ведь он, в конце концов, рос без матери. Но тем не менее… Соломон вспомнил себя в двадцать лет. Он был намного взрослее. Тут же на память пришел любимый брат Леня. Тот в двадцать лет уже был известен на весь район Молдаванки в Одессе! Конечно, таких, как Леня, наверное, больше никогда не будет… Это был великий человек! Его брат! Он был всем для Соломона! К глазам невольно подступили слезы. Хорошо, рядом никого нет… Мужчина еще долго сидел, задумчиво глядя на дверь, в которую вышел его сын. Человек, ради которого он сегодня живет и ради которого, если будет нужно, он завтра будет готов умереть.

1. Мой мальчик (идиш, ум.-ласк.) к слову «ребенок».