От такого вопроса Ядвига даже подпрыгнула, но потом поняла, что обращаются всё-таки не к ней. Она пригляделась внимательнее – немолодой, но спортивного телосложения, загорелый, голубоглазый мужчина спрашивал это у своей ярко-рыжей собаки, очень похожей на лайку. И она была явно не в настроении.

«Видимо, Баба Яга» – констатировала Ядвига, потом сама себя одёрнула: «Вот почему, если плохая, значит – Баба Яга?». Мужчина явно не мучил себя такими философскими вопросами и просто сообщил своей питомице, которая с остервенением облаивала мелкую собачонку:

– Да, Рада, сегодня ты явно Баба Яга. Пошли домой, – и подмигнул Ядвиге, отчего она смутилась и слегка порозовела. – А вот вы, девушка, сегодня Красавица!

Ядвиге было приятно за «девушку», хоть она уже давно вышла из девичества. Ещё раз, осторожно глянув на мужчину, она неуверенно улыбнулась. Жмурясь от неяркого сентябрьского солнца, Ядвига поспешила на работу. Настроение стало значительно лучше. Лёгкая меланхолия, которая с утра прочно поселилась у неё в душе, куда-то развеялась, но вопрос с Бабой Ягой мелкой занозой сидел в голове.

– Вот почему же такая несправедливость к этому персонажу, – размышлять на ходу приятно: шагаешь размеренно, и мысли также постепенно раскручиваются в нужную сторону. – Чем так прогневала милая старушка? Хотя, почему же старушка, была ж она когда-то и не старушкой, наверное, и красавицей была… И в сказках ведь, бывало, помогала Иванам, то царевну спасти, то полцарства приобрести. Так чем так она прогневала всех?

У Ядвиги был особенный пунктик по всем несправедливым, по её мнению, названиям. Да и как тут не негодовать, если её собственные родители умудрились назвать «Ядвига».

Вот, скажите на милость, что за имя для ребёнка «Ядвига»? Как можно маленькую девочку с таким именем называть ласково? Яда? Ягги? Ну, приходит, хоть какой-то вариант на ум? Нет? Вот, вот… и у родителей его тоже не было. А в школе? Как она мечтала быть хоть Машкой, хоть Зинкой, лишь бы её имя нормально можно было склонять…

А то, что учителя, что ребята, язвительно кривя рот, ядовито выговаривали – «Ядвига».

Хуже всего обстояло с фамилией – Петухова. Так, была бы Наташа Петухова – обычное сочетание. А тут – Ядвига Ивановна Петухова – настоящий вызов для любителей давать клички. Всё виноват дед, польский аристократ, сосланный в глухомань на Урал, Войцех Бржезинский. Он настоял, чтобы внучка имела польское родовое имя Ядвига. Папа не посмел тестю возразить, кто он – простой Иван. Вот и мучилась она с самого детства, Ядвига Ивановна Петухова. Остались бы польские имя, отчество и фамилия, попробуй, кто скривиться. И почему маму назвали нормальным звучным Мария, а её – родовым польским, так и осталось семейной тайной, по крайней мере, для Ядвиги.

«И чем она, Баба Яга, прогневать так смогла всех, что как ни сказка, так – старая, страшная, с бородавками и злая?» – Ядвига попыталась представить себе Бабу Ягу, и воображение услужливо нарисовало картинку – сморщенная неопрятная старуха. «Фу, – поморщилась Ядвига, – ну вот почему? Ведь когда-то была и она молодой? Красивой, даже. Хотя, все молоденькие девушки красивые, только вот не понимают этого».

С мыслями о несправедливости во всём мире Ядвига, наконец, подошла к главной пермской библиотеке, имевшей внушительный вид на улице Ленина. Внутри всё почти сохранилось в первозданном виде, разве что старые стеллажи да стулья поскрипывали, да краска на стенах выцвела со временем. Но Ядвига, как только появлялись средства, направляла их исключительно на пополнение библиотечных фондов и техническое оснащение, справедливо полагая, что, в первую очередь, это удобнее для читателя, нежели новый слой краски на старых колоннах и пилястрах.

Ядвига поднялась на третий этаж, по пути поприветствовав сотрудников, и упёрлась взглядом в ненавистную табличку на двери «Директор областной библиотеки Петухова Ядвига Ивановна». Слишком важная и помпезная, вся в золоте и с завитками. Каждый раз, заходя в кабинет, Ядвига чувствовала себя пафосной, но консервативной блюстительницей порядков в Храме Знаний.

И чтобы вывести себя из этого сомнамбулического состояния, Ядвига наполняла кабинет дикими, по мнению старейших работников библиотеки, вещами. Здесь, на фоне выцветших жёлтых стен, обитали картины художников авангардистов, приятелей Ядвиги; абстрактные скульптуры соседствовали с тряпичными ангелами; лопнувшую местами обивку неудобных кресел скрывали пёстрые деревенские половички. И всё-таки, в таком хаосе, всё это как-то сочеталось друг с другом. Видимо, потому, что Ядвига была сама завершающим элементом смелой композиции.

Тяжело вздохнув и поскрежетав ключом в замке, Ядвига открыла дверь. За столом посетителей, сложив ноги на этот самый стол, сидел взлохмаченный молодой человек, весь в коже, черепах и заклёпках, и очень приветливо улыбался.

– Привет! Я довольно давно тебя тут жду, Ягги!

– Да? – Ядвига так и осталась стоять с ключом в руках, даже опешив от такого фамильярства. – Ждёте? Зачем?

– Как зачем? Я к тебе по делу, Ягги! – ещё шире заулыбался молодой человек.

– Так! – спохватилась Ядвига. – Во-первых, я не Ягги, а Ядвига Ивановна. Во-вторых – уберите ноги со стола!

– В-третьих, – подхватил её тон наглый посетитель, – кто ты такой и как ты попал в закрытый кабинет? Да?

– Да! – поддалась на провокацию Ядвига. – Именно это я и хотела спросить.

– Ах, Ягги, не будь такой предсказуемой! – воспитанность явно не была главной чертой молодого человека. – Ну что с тобой сделал этот угрюмый кабинет, ты не такая!

– Да откуда вы знаете, какая я?! И не смейте называть меня Ягги, как какую-то Бабу Ягу, и прекратите так нахально улыбаться в моём кабинете! – логика, напрочь отказала Ядвиге. И не только она, но и самообладание тоже, поэтому последние слова, она почти прокричала срывающимся голосом.

– Хорошо, Ягги, – парень перестал улыбаться, – давай так, я сниму ноги со стола, покажу тебе все бумажки, а ты спокойно меня выслушаешь и перестанешь нервничать. Хорошо? Ягги… – видимо произносить её имя в такой интерпретации доставляло ему массу удовольствия, и звучало оно с какой-то неуместной нежностью.

Ядвига с осторожностью его обошла, и, усевшись в родное кресло за стол, отделявший её от собеседника, почувствовала себя уверенней.

– Ну вот, всё хорошо Ягги, не бойся меня. И потом, Баба Яга, не бывает, какой-то. Какой-то бывает Марьиванна из соседнего подъезда. А Баба Яга – это личность! – он явно заговаривал ей зубы, этими бабами-ягами, но странно, Ядвига успокоилась и стала соображать.

– Так, хватит тут мне рассказывать ерунду сказочную! Это тогда не ко мне, а в отдел детской литературы.

– Нет, нет, – парень проникновенно улыбнулся, – к тебе, Ягги, именно к тебе. Но начнём с самого простого, – он пошарил в кармане куртки, достал довольно мятую бумажку и небрежно перекинул её Ядвиге. – Вот, крайне официальный документ. Смотри, там всё написано. Я библиотекарь-хранитель спецсекции в отделе древностей библиотеки имени Гоголя, города Санкт-Петербурга. Всё как положено, штампы-печати и прочий хлам. Направлен в Пермскую областную библиотеку по обмену опытом. К тебе, по обмену опытом, если ты понимаешь, о чём я… – он опять улыбнулся подозрительно проникновенно. – Теперь, когда все формальности соблюдены, мы можем побеседовать, как нормальные люди… хмм… люди… а, Ягги?

– Ты… библиотекарь? Не смеши меня, – от удивления незаметно для себя Ядвига перешла на «ты», – таких библиотекарей не бывает.

– Так, молодец, уже перешла на «ты» – это хорошо, – со стороны молодого человека, это не осталось незамеченным.

– Вы, – подчёркнуто официальным тоном произнесла Ядвига. – И прекратите называть меня Ягги. То, что ВЫ библиотекарь, не даёт вам никакого права так меня называть.

– Хорошо, – на удивление он легко согласился. – Если тебе не нравится, могу называть тебя по бабушке – Ягишна. Ты ведь не будешь протестовать? И почему таких библиотекарей не бывает? А какие бывают? Я бы тебе показал, но не захватил, к сожалению, свой очень красный диплом, где чётко написано: специальность – библиотекарь. У меня, конечно, масса других специальностей, но библиотекарь мне нравится больше всего.

– Мою бабушку зовут не Ягишна, – холодно ответила Ядвига. – И если вы прибыли к нам действительно по обмену опытом, то, полагаю, вам необходимо отправиться в наш спецхран. Это на четвёртом этаже библиотеки. Я позвоню, вас встретит завотделом. До свидания.

– Нда… Ягги, ты или действительно ничего не знаешь, или очень хорошо притворяешься. – Молодой человек встал и направился к двери. – Но, ничего… у нас есть месяц. И всё решится.

Ядвига приготовилась гневно парировать все его замечания, но не успела. Он тихо закрыл дверь. Ядвига нервно набрала телефон спецхрана:

– Лариса Фёдоровна, к вам сейчас подойдёт молодой человек, – она слегка замялась – Ядвига поняла, что даже не спросила, как его зовут. – Да, молодой человек, такой… в кожаной куртке, лохматый, с зелёными наглыми глазами, он приехал из Питера, из библиотеки Гоголя, к нам по обмену опытом. Ну, вы сразу поймёте, что он библиотекарь. – Недослушав ответ, Ядвига положила трубку и уставилась в окно. И проговорила, про себя ещё раз «да, да… вы сразу поймёте, что он библиотекарь».

День явно не задался. Всё валилось из рук, мысли из головы куда-то исчезали, а в голове крутилось только «Ягги…», причём, с интонациями того библиотекаря. Именно так Ядвига решила его называть. Хотя, хочешь не хочешь перед «библиотекарем» обязательно появлялось «хмм…», вот и получалось «Ягги… Ягги… хмм…библиотекарь».

Глава 2

Так продолжалось целую неделю: «Ягги… Ягги… хмм…библиотекарь», и порядком измотало Ядвигу. Ещё больше утомляло ощущение того, что отпущенное на что-то прекрасное время безвозвратно утекает, точнее, Ядвига ему позволяет утекать, и словно лишается чего-то.

Библиотекарь не проявлял больше к ней интереса, не выходил из своего спецхрана, хотя вся библиотека была похожа на растревоженный улей. Волновалась даже бабушка-гардеробщица Ильинична, вздыхая и романтично закатывая глаза: «Ах, какой милый Костик». Так, по крайней мере, Ядвига узнала, что его зовут Костик.

Всё, кто не был привязан к работе с читателями, постоянно теперь находили предлог, чтобы посетить спецхран, хотя раньше этот отдел совсем не пользовался популярностью. И, правда, что делать среди старых и запылённых фолиантов? Там обитали только две души: завотделом Лариса Фёдоровна, и её помощник – Борюньчик, тщедушный, неразговорчивый паренёк в очках с толстыми стёклами. Оба насквозь пропахли старыми книгами и были такими же выцветшими, почти как тени.

Совсем другое дело – библиотекарь, Ядвига так и продолжала его называть. Имя Костик удивительно не шло к нему. Какой же он Костик? Длинные чёрные волосы, собранные в хвост, но при этом лохматый вид. Кожаная куртка, чёрная, вся в заклёпках, всяких черепах, костях, цепочках. И, наконец, взгляд, который со всем этим ну никак не вяжется. Никак! Добрый и слишком понимающий. Звали бы его как-нибудь… дерзко! Ядвига задумалась, но так и не смогла подобрать ему имя.

Уже второй рабочий день в голову всё время лезла «сказочная ерунда», как совсем недавно она выразилась. Расстроенная от бесполезно потраченного времени Ядвига вышла на улицу.

После кондиционированного, неживого воздуха бабье лето навалилось тёплом и запахами. Пахло тревожно и сладко, как бывает только в последние дни перед настоящей осенью. Тревожно от понимания невозвратности уходящего тепла. Сколько ещё осталось – день, два… и всё. Будет холод, зима, старость. Какая старость? Ядвига поморщилась, она ещё вполне, да, вполне молода. Это глупая осень надвигающимся холодком внушает такие мысли. А пока тепло нужно успеть насладиться, пусть и ненастоящим летом, бабьим, таким сладким и терпким, быстротечным и прекрасным. Только в это время понимаешь всю его хрупкость. Золотое и яркое небо, первый, почти ненастоящий ледок на лужах. И хочется гулять, запомнить на всю мёрзлую зиму вперёд это беспечное тепло. Так, бесцельно побродив по городу дотемна, Ядвига, совсем запутавшись в своих мыслях, ощущениях и опавших листьях, дошла до дома.

– Ягги? – из тёмных кустов вышел библиотекарь. – Долго ж ты гуляла.

– Бабье лето, понимаешь?

– Лето, понимаю. Самое сладкое время года, – согласился он. – Ты пригласишь меня на чай?

– Конечно. Я ждала тебя, – неожиданно для себя сказала Ядвига. – Знаешь, пожалуй, я соглашусь на Ягги. Но только от тебя.

Её, как и в первый раз, почему-то не удивило его внезапное появление. Точнее, где-то там, в самом далёком романтичном подполье души, было желание увидеть его и услышать «Ягги…». Стараясь не давать разбушеваться этому романтичному подполью, Ягги поднималась по лестнице, ощущая спиной присутствие Кости.

Волнуясь и переживая, будто на первом свидании, она долго не могла открыть замок, а библиотекарь просто стоял рядом и ничего не говорил. Ядвига даже рассердилась на него и приготовилась гневно выказать своё недовольство, как замок щёлкнул, и они попали в квартиру. В комнате было темно и тихо, немного света от уличного фонаря пробивалось сквозь не задёрнутые шторы, и старинные ходики отстукивали минуты.

– Не включай свет, Ягги, – библиотекарь поймал её за руку, притянул к себе, и поцеловал в шею, чуть ниже уха.

Именно этого Ядвига так хотела и боялась, коленки предательски дрогнули…

Глава 3

Уже под утро, лёжа на его костлявом плече, Ягги начала понимать, что произошло, и в голову полезли отнюдь не романтические мысли «У нас большая разница в возрасте, интересно, сколько? О боже, я совратила мальчика, взрослая женщина!». От этих мыслей Ягги горестно начала вздыхать, стараясь не разбудить Костика. «Боже мой! Костика!» – ещё добавила себе чувства вины.

– Ягги, я всё слышу, не притворяйся, что ты спишь, – он нежно поцеловал её в висок. – Что тебя так тревожит?

– Всё хорошо, – Ягги малодушно попыталась уйти от разговора.

– Ягги, чего ты боишься?

Странное дело, Ядвига была старше его, а чувствовала себя рядом с Костей совсем маленькой девочкой, как будто он мудрее, старше её на много-много лет.

– Ягги, говори, не молчи.

– Я тебя совратила! – выпалила она, и зажмурилась.

– Да! – Костя захохотал, очень довольный. – Да! Это ты, оказывается, меня совратила! Какая прелесть!

– Костя! – она первый раз назвала его по имени. – Это серьёзно! Прекрати смеяться! Я взрослая женщина, – Ягги судорожно вздохнула, – а ты, ты…

– Я маленький мальчик, по-твоему, да, Ягги? – Костя с некоторой угрозой спросил Ядвигу.

– Ну, ты не мальчик, конечно…

– Наконец-то, ты определилась! Я не мальчик, надеюсь, я имею отношение, всё же к мужскому роду? А, Ягги?

– Ты не понимаешь! – от волнения Ядвига произнесла это строгим учительским тоном.

– Ягги, только не надо изображать строгую училку! Я не люблю ролевые игрища! – Костя сразу поймал её тон. – Чего ты боишься?

– Возраста, – сдалась Ядвига. – Я боюсь, что я старше тебя, что это всё неправильно. – Она опять судорожно вздохнула, признавшись в том, что гнала от себя уже много дней.

– Ягги, меня интересует твоя душа, а твой возраст, это ерунда!

– Это не ерунда, Костя…

– Не спорь со мной. Возраст – это ограничение твоего разума.

– Это философствование!

– Наивная девочка! Главное – душа! Понимаешь?

– При чём, здесь душа, когда у нас такая разница в возрасте?

– Да какое дело твоей душе до придуманного твоим телом возраста? Душа – юная и бессмертная, у неё нет ограничений, она сама выбирает, в какой ипостаси явиться – умудрённой или бесшабашно юной. Ты можешь тоже это выбрать.

– Конечно, я выбираю быть двадцатилетней девочкой! И что? Я уже ей стала? Ты это хочешь сказать? – Ягги рассердилась, на столь, демагогическое заявление Кости.

– Ягги, девочка моя, – Костя опять поцеловал её в висок, – с первой нашей встречи, я втолковываю тебе, что ты непросто какая-то Марьиванна, ты Ягги!

– Я знаю, что я Ягги, Ядвига. И что это меняет? Ничего…

– Это меняет всё. Ты Ягги. Вслушайся в своё имя, Ягги – Ягишна – Яга, понимаешь?

Ягги слушала его как заворожённая, она понимала, что это очень важно, то самое, что он сейчас говорит, вот это – меняет всё в её жизни. Но обычное восприятие пыталось протестовать. Костя с интересом и предвкушением наблюдал за ней. Ядвига вздохнула.

– Нет, нет, не пытайся следовать обыденной логике, Ягги! Прочувствуй!

– Яга, это, что Баба Яга?

– Конечно!

– Это я? Я Баба Яга? Нет, не зря мне весь день, когда ты посетил нашу библиотеку, мерещились Бабы-яги! И вот, я Баба Яга, страшная, старая, в бородавках!

– Ну, – Костя сдерживал смех, – если ты хочешь такой стать, ты можешь превратиться в неё сию же секунду. Но, честно говоря, мне не хотелось бы оказаться в постели с ммм… такой твоей ипостасью.

– Не морочь мне голову всякой сказочной ерундой, ещё расскажи, что ты Кощей Бессмертный, и я сразу тебе поверю!

– Да, я так и думал, она тебе ничего не рассказала…

– Кто? – Ягги явно устала от всех загадок и начала сердиться. – Кто и что мне должен был рассказать?

– Твоя бабушка. Она ведь тоже Баба Яга. Понимаешь? Это передаётся только через поколение. И что, ты дожила до возраста Марьиванны и не знала ничего? И когда тебе читали сказки, ты совсем ничего не чувствовала? Не может быть! Ведь в день нашей встречи – ты всё утро размышляла над этим. Не зря тебе мерещились Бабы-яги, и… ты права про Кощея.

– Хватит! У меня голова лопнет сейчас от всего этого! – Ягги подскочила от возбуждения.

– Ладно, – подозрительно быстро согласился Костя, и потянул Ягги к себе, – тогда займёмся более спокойным делом, чем пробуждение твоего разума! Помнишь? Сон разума рождает чудовищ!

Ягги попыталась возразить, но Костя так нежно поцеловал её, что все возражения улетучились.

Глава 4

В библиотеке, Ядвига, целый день боролась с искушением, бросить всё и пойти в спецхран. Побыть рядом, услышать «Ягги…», почувствовать его губы, но как настоящий директор, вынуждена была решать какие-то практические вопросы, с отпусками и больничным сотрудников, с предстоящей библиотечной конференцией, с задерживающимся финансированием, и множество мелких вопросиков, обычно наполняющих рабочий день.

Стоило, только на минутку, отвлечься от разговора, как взгляд Ядвиги затуманивался, и мысли тотчас неслись нестройным галопом в сторону романтики. Конечно, это была настоящая пытка, работать директором после такой ночи. Да и не только директором, неважно кем просто работать.

Хотелось впасть в анабиоз, и слушать только своё тело, свои мысли, вспоминать и переживать всё снова, от первого поцелуя, до утреннего поцелуя на пороге кабинета. Правда, иногда в это счастливое переливчатое состояние вторгались не совсем понятные и не совсем приятные мысли – про Бабу Ягу и Кощея. Но, Ягги, решила поступить, на этот раз, как настоящая женщина, она решила подумать об этом… потом, может быть завтра, если, конечно, ничто не отвлечёт.

Ещё крутилась мысль, про то, что неплохо бы позвонить бабушке, и узнать у неё про Ягишну, и прочее. Но бабушка, не любила пользоваться телефоном, а ехать к ней сейчас, бросить всё – Костю, библиотеку… нет.

Скоро отпуск, скоро Косте уезжать, нет, нет, про это тоже подумаем завтра! За целый день Костя не подал и виду, что он помнит о вчерашней ночи. Ни позвонил, ни зашёл, даже не пошёл на обед, где Ядвига надеялась увидеть его. К вечеру, немного протрезвев от любви, и бесконечного ожидания, Ядвига начала судорожно подсчитывать, сколько дней ещё осталось до конца командировки Кости. Оставалось совсем немного.

Изругав себя, за столь долгое колебание и непонятно для чего нужную гордость, Ядвига впала в уныние. Подождав, после окончания рабочего дня, полчаса, в надежде, что Костя зайдёт за ней, она разочарованная и злая пошла домой.

Домой не хотелось, она представила, как придёт в опять пустую и тёмную квартиру, будет ходить из угла в угол, в ожидании, а потом пойдёт спать. Простыни, наверняка, ещё хранят запах прошлой ночи… нет! Нет!

Она будет гулять, долго гулять, быть может, он позвонит, а если нет, то придёт поздно домой и сразу спать. А простыни, предательски пахнувшие им, она выкинет! И пусть, пусть им будет хуже. Кому, будет хуже, Ядвига предпочла не думать. Потому что, Ядвига понимала, как только она начнёт думать, сразу поймёт, какая она дура, и это, однозначно не принесёт успокоения. Так, промаявшись почти до ночи, Ядвига вернулась домой.

– Ягги, – Костя вышел из тёмных кустов. – Долго же я тебя ждал.

Ядвига, пытаясь справиться с предательским комом в горле, молчала.

– Ягги, ты боялась, что я не приду?

Она мотнула головой. Почему она всё время ощущает себя маленькой рядом с ним?

– Ягги…

Те, немногие дни, которые насчитала Ядвига, закончились даже быстрее, чем она ожидала. Она решила получить всё, всё, что можно за эти две неполные недели, как приговорённый к смерти, успеть, испробовать, насладится.

А потом, потом ей придётся жить воспоминаниями, и редкими встречами. Если они будут, эти встречи.

Подписывая командировку Кости, она, наконец, узнала его фамилию – Кощеев.

– Ах, вот почему ты решил, что ты Кощей? Надеюсь, Бессмертный?

– Ты не веришь, мне Ягги.

– Верю, верю, – усмехнулась Ядвига. – Кощей. Сказочный герой. Только в сказках это далеко не добрый персонаж. Надеюсь, так как я Баба Яга, ко мне ты будешь лоялен?

– В сказках Ягги извратили эти персонажи, но в главном, смысл, передан верно. Кощей и Яга, любили друг друга.

– Любили? – беспомощно переспросила Ядвига. – Но это только сказки.

– Всё, когда-то становиться сказками. Всё, чему люди не смогли подобрать логического объяснения, становиться сказками.