Средневековая история. Дорога короля

Неси это гордое Бремя —

Неблагодарный труд, —

Ах, слишком громкие речи

Усталость твою выдают!

Тем, что ты уже сделал

И сделать еще готов,

Молчащий народ измерит

Тебя и твоих Богов.

Неси это гордое Бремя —

От юности вдалеке

Забудешь о легкой славе,

Дешевом лавровом венке —

Теперь твою возмужалость

И непокорность судьбе

Оценит горький и трезвый

Суд равных тебе!

Р. Киплинг.

«Бремя белого человека»

Пролог.

Телега, которую Лилиан успела уже несколько сотен тысяч раз весьма изобретательно проклясть, опять подскочила на кочке, и какой-то ссссучок так впился в бок, что женщина пожалела о своем похудении. Через толстый-толстый слой сала это бы хоть не так чувствовалось.

А больно!

Когда все кончится, она эту телегу лично разломает. Никому не доверит, поработает топором, потом сама соберет обломки и сожжет. И исполнит вокруг костра торжественный танец индейцев племени Сиу. Или Миу.

Да хоть бы и Мяу!

Но плясать она будет искренне и от радости.

Рядом застонала Милия, чуть слышно, и Лиля ободряюще сжала ее руку, намекая, что надо чуть-чуть потерпеть. Только продержаться…

А ведь так хорошо все начиналось!

Что плохого – съездить семейно в Уэльстер? За невестой его высочества?

Почти свадебное путешествие получилось, не считая разбойников, несчастных случаев, слишком наглых лэйров и прочих мелких пакостей. Зато Лиля нашла общий язык с мужем. Оказалось, что Джерисон вовсе даже не такой осел, как казалось. Или не осел, а более полезное в хозяйстве животное.

И что жену он любит и даже любовниц заводить отказывается.

Уж неясно, надолго ли такая благодать, но приятно!

Вот доехали они, а в Уэльстере, в Кардине, на балу, все и началось. Нет, ну кто мог ждать такой подлости? Господа заговорщики, все понятно, хотели вы государственный переворот учинить… сложно было подождать пару недель?

Мы бы уехать успели, и забыли б все, как приятный сон. А теперь вот бегай по Уэльстеру, спасая собственную шкурку!

Пришли на бал, понимаешь.

А ведь так все и было. Пришли Лиля с супругом на бал, Джерисона подпрягли развлекать ее высочество Марию, а Лилю Гардвейг к супруге направил, памятуя о ее лекарских навыках.

Ему помогли? Пусть и жене консультацию дадут.

Эх, вот и мир другой, а люди все те же, и действия те же. Появился рядом хороший доктор?

Хватай и консультируйся по всем болячкам! Своим, жены, детей, собак… а то ведь сбежит – пожалеешь.

Гардвейг в этом плане ничем не отличался от соседа дяди Гриши, который тоже чуть что бежал к Алиной маме за помощью. Ну да ладно, Лиле не жалко было.

Проконсультировала.

Милия третьего ребенка ждала, а частые роды ни в каком веке полезны не бывают. И так все ясно. Отдыхать, отдыхать и отдыхать. И следующий ребенок – не раньше, чем через три года, лучше через пять, а то просто не доносит. Или сама помрет.

Кто ж знал, что в этот момент заговорщики и начнут атаку?

Повезло. Гардвейг как раз шел к жене, вот, на него первый удар и пришелся. Вместо того, чтобы ворваться в детскую и прирезать королеву с малышами, заговорщики наткнулись на короля, который и попер в атаку. Понял все сразу, всех собой закрыл, сам погиб, а им дал время скрыться.

Королевская детская, это не просто так комната, это комната, из которой есть потайные ходы. Мало ли, детей спасать придется!

Повезло – Милия секретки знала. Так и ушли все, сама королева, двое детей, их нянька, и на сладкое – Лилиан Иртон. Которая дико благодарила небо, что родимое чадушко дома. В посольстве.

А не с ней, неясно где и черт его знает с какими перспективами.

Ага, с какими…

Милия с перепугу начала рожать. Повезло еще раз – до пикового момента успели дамы выбраться из потайного хода и найти себе приют в одном из домов.

Доброе слово и золото – они чудеса творят! И младенца не пришлось на мусорной куче принимать… какой бы трагизм был, хоть Шекспира рожай! Король, рожденный на помойке…

Ладно, принц, но помойка-то остается?

А, может кто еще и напишет. Драму в трех актах. Как известно, мир тесен, и если на одном его конце ты куда-то вляпаешься, то на другом обязательно об этом наврут с три короба.

Милия успешно родила мальчика, и пока Лиля раздумывала, что делать дальше, ее нашли вирмане. Как – нашли? Весточку она о себе подала. Вирмане и примчались к своей графине. Не с пустыми руками, а уже с четким планом действий, кстати говоря. Надо удирать из города? Обязательно надо, пусть уэльстерцы сами разбираются, их дело сторона.

И графиню надо с собой вывозить, и виконтессу, и собак, и самим бы выбраться неплохо… есть еще королева с детьми?

Ну и ладно, мы и королеву прихватим!

Как только весь этот табор из города вывезти? Остальное было уже делом вирманской богатой нездоровой фантазии.

Обыщут кого?

Купца, торговца… даже карету аристократа обыщут. А вот бочку золотаря или телегу мусорщика – уже вряд ли. Кому оно охота, в дерьме копаться?

До абсурда вирмане дело не довели, и в бочке золотаря ехать не пришлось, а вот телегу мусорщика они изобразили в лучшем виде. Даже несколько телег. И смогли вывезти из города и Лилю, и Милию, и Миранду, и принцев, и еще кучу эввиров впридачу. Не бросать же людей на растерзание?

И двигалась вся эта процессия в Летний дворец. Там стоит Панцирный полк, его командир, граф Шантен, если кого и поддержит, так это королеву, а тысяча воинов при бунте не лишние. Осталось только добраться и найти с графом общий язык.

Лиля отлично понимала, что Милия на многое не способна. Что уж там…

Она чудесная женщина, и Лиля ей искренне завидовала. Милия полностью отвечала своему имени. Мягкая, добрая, теплая, домашняя… понятно, почему Гардвейг так на нее запал. Вот уют она устроит идеально.

А воевать?

Приговоры подписывать?

На плаху отправлять подонков десятками и сотнями?

Дрогнет, ох как же дрогнет рука. И останутся все заговорщики и на свободе и в живых. Край – штук пять приговорят, остальные разбегутся.

Что дальше будет? Да и без гадалок ясно! Года через три повторится тот же бунт. Дубль два, извольте кушать. Разница в том, что Милию и детей уже никто не спасет. Эда, Кора, Гарда, который только что родился…

За своего ребенка и курица зверь?

Так-то да, но надолго ли того зверства хватит?

Так что Лиля собиралась взять кое-что в свои хрупкие дамские ручки.

Воевать? Нет, что вы! Из нее тактик и стратег, как из Плисецкой – грузчик. Тут она и не поможет, и не подскажет. Отец хоть и рассказывал ей кучу всего, но… вы аппендицит по книжке не пробовали вырезать?

Вот Лиля и пробовать не собиралась. Война – это не ее. Без нее справятся и раздавят подонков.

А вот что с ними потом делать…

Если понадобится, Лиля пинками Милию заставит приговоры подписывать, согласно принципу хорошего лекаря. Лучше удалить пораженный орган, чем потерять весь организм.

Больно?

А умирать-то больнее…

А еще…

Это Лилиан Иртон жила в Ативерне. А Алевтина Скороленок во времена оны жила в стране, которая пережила (хоть какими словами назови, суть не поменяется) революцию и войну. И отлично знала, что за развлечения знати ответит народ.

Ей было просто жалко уэльстерцев. Никому бы она не пожелала такой жизни.

Так что добираемся до графа Шантен… кстати!

– Милия! Милия?

– А…

– Где граф Лорт?

С графом Лиля была знакома заочно, по переписке. А еще по рассказам мужа, Ганца Тримейна, его величества, его высочества… Короче – сволочь этот граф. Большая и злопакостная. Вот кого бы напустить на заговорщиков, а потом и расслабиться можно. Там и без них все будет скулить, рыдать и быстро разбегаться. Кто жив останется, конечно. Но его еще найти надо! А при дворе его сейчас нет, иначе точно познакомили бы. Ничего не скажешь, нашел время где-то шляться!

– Гард отправил его на полгода в поместье.

Лиля выразилась коротко.

– …ля!

Милия виновато вздохнула, хотя ее-то вины тут точно не было.

– Эдоард настоял.

Лиля выразилась чуть подлиннее. Потом подумала…

– А есть возможность послать ему весточку?

– Н-наверное. С королевской голубятни точно…

– А с другой?

– Н-не знаю. Это будет дольше, и когда он еще приедет.

– Неважно. Весточку пошлем, пусть приезжает, как получится. Лишним он точно не будет. Король ему доверял?

– Альтрес его брат. Молочный…

Для Лили это была не аттестация, еще со времен Каина и Авеля, но Милия должна знать, о чем говорит? Наверное…

Надо будет еще с Джерисоном посоветоваться. Он больше знает обо всей этой политике…

Джес!

Мысль, которую Лиля гнала от себя, царапнула когтями, впилась не хуже того самого сучка, разве что не в бок, а в сердце.

А ведь Джес был во дворце, с принцессой. И мог не успеть удрать. Или кинуться, как король, да и сложить голову.

И как тогда быть?

Второй раз за год его хоронить? Миранда с ума сойдет, первый-то раз девчонке до сих пор аукается…

Лиля сделала глубокий вдох, успокаивая трепыхнувшееся сердце. А ну – цыть!

Может, сразу и не убьют! Или удрать успеет! Если Джерисон жив, она найдет способ ему помочь. А если мертв… вот ради Миранды она так отомстит его убийцам, что останется в истории под именем Лилиан Кровавой! Графиня Батори позавидует! И Влад Цепеш за компанию.

А ради себя?

Эммм… ладно! Личное тут тоже будет! Она супруга лечила, воспитывала, понимать училась, а он помереть собрался? Это уже наглость, господа! Такого она никому не спустит! Заговорщики и за ее потраченное время ответят!

И вовсе она не плачет! Это от вони глаза слезятся.

Точка.

Телегу подкинуло на очередном ухабе. И ведь даже взвыть в голос нельзя, вдруг демаскируешь всех?

– Еще с полчасика, ваше сиятельство, и вылезать можно.

С точки зрения Лили, эта новость претендовала на Новость Года.

Осталось эти полчаса прожить… да мать его об рыбу! Опять этот ссссучок!

Глава 1.
Бунт и фунт… лиха.

Уэльстер. Кардин и его окрестности.

Робер принимал доклады.

Приятно осознавать свою гениальность. Столица буквально легла под него, как он и рассчитывал. Арсенал, мост, казначейство…

Все, все теперь подчинялось ему, везде были его люди. Да и людей-то много не понадобилось. Все он правильно рассчитал, вот что значит гениальность! Вот они, многолетние планы, кровью выпоенные, у сердца выношенные. Вот он – результат!

Молчала пока крепость Шедар. Удалось ли справиться с Лазурными, Робер не знал. Ладно, пришлют голубя. Скорее всего, там пока еще идет битва, времени не так много прошло.

Пока зачистят крепость, пока разберутся… к обеду бы прорезались, а то и к вечеру. Робберу хотелось уже праздновать победу, но… в жизни никогда все не идет идеально гладко.

А вот что действительно тревожило душу герцога – пропавшая королева.

Где эта сука!?

Если бы сейчас он мог показать людям не только мертвого Гардвейга, но и его супругу, и щенков – никто бы ничего не возразил. Династия пресеклась, король Гардвейг умер, да здравствует король Генрих. А эта тварь куда-то удрала, вместо того, чтобы лечь и помереть.

Что она могла сделать?

Как она могла вообще сбежать?

Робер уже понял, что во дворце королевы нет. Барон Фремонт обыскал дворец сверху донизу, и не нашел ни королеву, ни детей, ни принцессу Марию, ни графа и графиню Иртон. И куда они могли деться?

Вместе или порознь?

Чего теперь ждать прикажете?

Робер знал, что бы стал делать он. Любыми усилиями пробился бы к своим, поднял бы народ на борьбу с узурпатором, блокировал столицу…

Много чего можно сделать. А вот что сделает Милия?

Он видел королеву, он собирал о ней информацию… максимум, на что способна эта клуша – с рыданиями сдохнуть на трупе короля. Она безвольная, аморфная, глупая…

Но вместо этого она бежит, и щенков своих забирает, и ведь никого не нашли!

Нет, это не Милия.

А кто?

Кто посмел нарушить его планы?

Вариант у Робера был один. Граф Иртон, больше некому.

Графиня Иртон? Да что может великосветская шлюха? И вообще, это женщина! А женщины не способны думать головой, у них другой орган работает, нижний…

А вот граф Иртон…

Который, кстати, тоже пропал, да еще вместе с королевой.

Что с ним можно сделать?

– Мы можем блокировать и взять посольство Ативерны, – предложил Эдвин Фремонт. – Если виконтесса Иртон там…

– Мы получим отличную заложницу, – кивнул Робер. – Действуй, граф меня беспокоит.

Барон не спешил уходить, мялся как-то, смотрел непонятно.

– НУ?!

– А графиня?

– Графиня? – искренне удивился Робер Альсин. – А что с графиней? Найдется, небось, где-то спряталась…

Эдвин покачал головой.

– Ваша светлость, она умная гадина. Опасная… будь она здесь, я бы ее первой придавил.

Робер хмыкнул.

Историю отношений барона и графини он знал, и чего удивляться? Мало того, что не дала, еще и дураком выставила. И кому это понравится?

Кто такое проглотит, мужчиной называться перестанет. А что Эдвин решил под шумок свести личные счеты… дело житейское.

– Найдешь – удави.

– Она с королевой была, я расспросил людей. Теперь с ней же и ушла.

– Тем лучше. Дочь она любит?

Эдвин кивнул. Тут никаких сомнений не было. Любит до безумия.

– Рысью в посольство за девчонкой.

***

Отдав приказания, Робер вернулся к ативернцам. Их он приказал схватить в первую очередь. Всех, кто оказался во дворце, общим числом четырнадцать человек. Правда, потом их рассортировали.

Чету Ройвелей, Элонтов и маркиза Эрандо оставили для беседы, а молодняк (что с него пользы?) отвели в тюрьму. Пусть посидят пока.

Знать они ничего не знают, полезны не будут, чего ими дворец загромождать?

А вот со старшими имеет смысл поговорить. Пусть знают, что их ожидает.

Робер вошел в комнату, в которой его со страхом ждали пять человек, светски улыбнулся и даже чуть поклонился.

– Дамы, господа, рад вас видеть у себя в гостях.

Маркиз Эрандо без особой приязни посмотрел на герцога. Намек не прошел мимо опытного дипломата, и маркиз, понимая, что живыми и целыми их отсюда не выпустят, решил прощупать почву.

– Ваша светлость? А что ж без короны?

Робер кивнул ближайшему наемнику, тот шагнул вперед и врезал маркизу. От души, древком копья под ребра. Эрандо Лосан согнулся вдвое и осел на пол.

– Не смейте!!! – Присцилла Элонт бросилась к упавшему. – Вы зверь!

Робер усмехнулся.

– Язык придерживай, маркиз, а то с головой оторву.

– Что вам надо? – мрачно спросил Ройвель. Он тоже все понимал, но людям свойственно надеяться до конца.

Робер мило улыбнулся.

– Что мне надо? То, что ценнее денег, дамы и господа. Знания.

– Здесь книжников нет, – огрызнулся с пола Лосан. Мало ему, что ли, одного раза? Ладно, пусть тявкает, укусить ему все равно нечем.

– К моим услугам и так все книжники Уэльстера. Но они не знают ничего про графа и графиню Иртон.

И это было чистой правдой.

Про графа Иртон ему рассказывал барон Фремонт. А вот про графиню…

Да, они путешествовали вместе. Но графиня с ним общаться решительно отказалась. А «умная сука» – это не характеристика, это общие слова. Даже собака может лаять, кусать, прятаться, подавать лапу, носить тапочки… что именно может графиня Иртон? Этого Эдвин не знал.

Но сомнения все равно посеял, вот и собирался его светлость выяснить подробнее про своего возможного врага.

Эрмина Ройвель кашлянула.

– Думаю, ваше сиятельство, вам надо спросить меня.

– Спрашиваю, графиня, – охотно согласился Робер. – Что вы знаете об Иртонах?

– Вас ведь интересует не их состояние, а их отношения. Они сами, как люди. Верно?

Робер кивнул еще раз. Догадливая дама. И что приятно – готова сотрудничать. Хорошо, когда информацию тебе предоставляют по первому требованию, а то палач, пытки… это так долго!

А ему время – сейчас ценнее всего остального. Можно бы всех разделить и расспросить каждого в отдельности. Но на это у Робера не было времени. Побыстрее бы разобраться.

Опять же, супруги Иртон – не бог весть какой секрет Короны. Чего тут скрывать?

Робер прекрасно плел интриги, подкупал людей, отлично торговал оружием, и соответственно, разбирался в людях. А еще герцогу была свойственна легкая самонадеянность, и он полагал, что увидит ложь. Уж понять, где ему врут он всяко сможет, до сих пор удавалось, и сейчас удастся.

Так что разберемся побыстрее – и вернемся к своим делам.

– Граф… я начну с него, с вашего позволения. Неглуп, отчаен, самолюбив. Любит рисковать и не боится последствий, – Эрмина словно рассуждала сама с собой. – Джерисон Иртон командует гвардией его величества, но лично я всегда считала, что это из-за его родства с королем. Племянник, все-таки. Лучше на такой должности иметь своего надежного человека. Вот его величество поставил Джерисона, натаскали его тоже неплохо, но у него такие ляпы бывают…

Что-что, а сплетен Эрмина знала более, чем достаточно. Чего не услышала, то додумала. На Робера вылился просто поток сведений, из которого он понял, что Джерисон, в принципе, блатной мальчик-мажор, которому при дворе все простительно из-за его происхождения. Племянник короля – не жук начхал?

А так граф бабник, которому все сходит с рук.

Бретер, дуэлянт, задира, за которого всю работу делают заместители.

Да и вообще, человек не слишком надежный. Но его величество любит сопляка, вот и терпит. А Эрмина бы его… уххх!

Ативернцы слушали с каменными лицами, особенно маркиз Лосан. Эрмина разливалась соловушкой.

От графа она плавно перешла к его жене, и теперь икалось Лилиан Иртон.

Что можно сказать?

Деревенщина, дочка корабела, простонародье… с ним ей удаётся общий язык находить, а вот с благородными людьми – нет. Да и откуда там благородство?

Бедный граф, как женился, так спихнул жену в Иртон, и сидела она там тихо… почему выписал?

Мало кто знает, так что тссссс! Но Эрмине все известно, просто она умненькая и молчать умеет. Август Брокленд серьезно болен. Вот его и обхаживает старая гадюка… кто это?

Да мамаша Джерисона же, ее так при дворе прозвали, потому как гадюка редкостная!

И сынок весь в нее, тоже такой же гад подлизливый… в общем, Август сказал, что не хочет умирать, не увидев внуков. Король грохнул кулаком по столу, и пришлось бедному графу забирать жену из деревни. Не по доброй воле, понятное дело, он же у вас был со своей любовницей. Леди Вельс, знаете такую?

Видели и слышали?

Ну и поставьте их рядом! Леди Вельс, и эту деревенщину Иртон! Небо и земля!

Утонченная, красивая, благородная… и вот это! Которое о правилах приличия знает только то, что они где-то есть!

Никакого сравнения! Сами понимаете, это просто смешно!

Слуг распустила, отец ей вирман в телохранители нанял, так у этих отродий никакого понятия о манерах, везде лезут…

– Да-да! – подхватила Присцилла Элонт. – Эти вирмане! Это просто ужасно! Вы же понимаете, у меня дочь…

Спустя час Робер Альсин был твердо уверен в одной вещи.

Если при дворе Ативерны и есть кто-то более бесполезный, тупой и наглый, чем супруги Иртон, то его собеседникам таких не встречалось. Жаловались все. Даже мужчины соизволили по паре слов вставить.

Что ж. От этих опасности не будет. Значит, надо искать, и скорее всего, в посольстве.

А как найдем…

Этих – пока придержать, пусть полный комплект будет.

Что ж, радует, что ему противостоят одни идиоты.

Робер не видел, как после его ухода Эрандо Лосан с трудом поднялся с пола – отбитые ребра болели невыносимо, может, даже сломалась парочка. Но маркиз подошел к графине Ройвель, склонился перед ней и поцеловал даме руку.

– Вы чудо, Эрмина.

Графиня Ройвель улыбнулась.

Она была стервой, гадиной, заразой, но не дурой. И отлично поняла, что Иртонам удалось сбежать.

Что она может для них сделать?

Только одно. Пусть их недооценивают. Как можно больше и как можно дольше.

Она успела оценить графа и графиню за время путешествия, и не сомневалась – эти не станут тихо сидеть в убежище. Не сбегут и не бросят своих.

А раз так?

Надо дать им время и возможность для удара. Если сейчас ей удалось выиграть хоть какое-то время – ура! Глядишь, и их убить не успеют, выручат!

Иллюзий насчет своей участи Эрмина не питала. Пытки, казнь… вряд ли можно дождаться чего-то еще от Альсина. Но… пока еще есть шанс. И она будет бороться. Хотя бы так… интересно, где сейчас граф Иртон?

***

Граф Иртон в данный момент участвовал в походно-полевом допросе.

Часть наемников осталась жива, даже два командира, и церемониться с ними никто не стал. Притащили из кузницы жаровню с углями, щипцы, клещи, еще кое-какие приятно поблескивающие инструменты, и приступили к допросу.

Лэйр Ольсен церемониться не собирался.

Мигель пока поехал за девушками, а Джесу было не до того. Чем скорее они узнают о заговоре….

Ивернейскому – что? У него все рядом, а вот у него в городе жена, дочь… ему надо знать, какими силами располагают подонки! Их ведь еще давить предстоит!

– Говорить будем, или для начала ухо откусить? – мягко поинтересовался лэйр Ольсен у одного из наемников.

Героев здесь не было. Им платят – они дерутся. Но сейчас они драться уже не могут, да и заплатят им вряд ли. А раз так… чего из себя мученика делать?

Ведь не помилуют, и настроены люди более, чем серьёзно. И уши откусят, и пальцы, и ремни из спины нарежут, это как минимум. Про максимум лучше не думать.

А потому…

– Если я все расскажу, меня отпустят?

Лэйр Ольсен прищурился.

– Может, тебе еще и вина с девками? Расскажешь – просто повешу. Промолчишь – умолять будешь, чтобы повесили, понял?

Джерисон покачал головой.

– Лэйр, зачем же так сурово?

– А что вы предлагаете, граф? Отпустить эту тварь, чтобы он тут же донес обо всем своим хозяевам?

– К чему же сразу отпускать? Наверняка, в крепости есть пара мест, где можно подержать пленников? А уж позднее…

– Вот еще, отпускать!

– Если нас победят, его все равно освободят. А если мы победим, пинка ему и на все четыре стороны. Если он что-то знает, конечно…

Практика «злой следователь – добрый следователь» была прекрасно известна еще в средние века. И как любая хорошая вещь, совершенно не протухла с той поры.

Наемник сглотнул – и заговорил.

***

Судьба наемника – штука сложная.

Есть найм – есть деньги.

Есть деньги – можно жить.

А ведь жить-то хочется не просто так, жить хочется хорошо. И на старость что-то да скопить… век наемника короток, к тридцати годам большинство из них уже наживают кучу ранений, шрамов, проблем, болячек… больная спина и «блудливые» болезни – это только вершина айсберга, на деле там еще много чего бывает.

Поэтому когда клиент предлагает хорошие деньги, наемники обычно соглашаются.

На что?

На все.

Удрать никогда не поздно, а денег много не бывает.

Такая узкая грань профессионализма – не браться за провальные дела, не соглашаться на подставы… и в то же время не быть слишком переборчивым.

Десятник отряда «Рыжие псы», Райан Бек, дураком не был. И когда командир сказал, что им предстоит, пришел в тихий ужас.

Но…

Во дворец им было не идти, даже рядом не стоять, они были в резерве, а захватить крепость Шедар…

Вот уж не проблема!

Не окажись здесь сегодня этот караван, все бы прошло, как по маслу.

Лэйр Ольсен вспыхнул и хотел дать в челюсть наёмнику, но перехватил взгляд Джерисона и остыл. Ни к чему.

Птичка запела, не стоит ее дергать за хвост.

Хотя Джерисон с наемником был согласен полностью. Крепость можно было взять, были все шансы. Просто – не повезло. А так…

Вот в жизни он не поверит, что ни на одних воротах не было предателя, что не было своего человека среди «Лазурных»… были! Обязательно были! И об этом тоже стоит спросить, но чуть позднее. Если человек начал говорить, пусть сначала выскажет, все, что на душе накопилось. А уж потом будем уточнять.

Да и выглядело все достаточно пристойно. Командир отряда (тоже не дурак) прекрасно понимал, что это авантюра. Жуткая.

И не стремился сложить свою голову за Альсина.

Хотя тут было чуток сложнее. Герцога они знали давно, он подбрасывал отряду выгодный наймы и договора, и ни разу не подставлял. А еще… у Бека было такое ощущение, что командир чем-то с ним завязан.

Личным.

Чем именно, он не знал, да масса вариантов.

Начиная от того, что они одну бабу… гхм! И до того, что у командира на землях герцога кто-то живет. Распространяться о своей жизни командир не любил, излишне любопытным мог ответить прямым в челюсть, так что дураков не находилось.

Одним словом, отказать Альсину не получилось. Оставалось только плыть по течению.

А в остальном – да, Альсин.

Около тысячи человек, может, чуть больше – чуть меньше.

Что захватывали?

Арсенал, это он точно знает, туда его знакомый отправился. И казначейство.

Вроде как еще канцелярию иностранных дел, но это вопрос, сам Бек просто не знал и десятой части.

План?

Командир намекал несколько раз, ну и так… имеющий уши, да услышит. Хотя и не сразу, по крупицам, но все же, все же.

Убить короля, и вроде как у Альсина есть королева и принц. Но это так вилами на воде, он за эти слова не отвечает.

Кто-то сказал, что-то трепанул…

Нет, точнее он не знает.

Лэйр Ольсен только рукой махнул, и стражники поволокли наемника куда-то в темноту.

– Куда его? – озаботился Джерисон.

– Да есть у нас тут сарай. Посидят пока…

– Поговорим с остальными?

– Именно.

***

Томас Конкор искренне не хотел верить в написанное.

Но…

За Лилиан Иртон не было привычки к дурацким шуточкам или розыгрышам. А потому Томас поспешил отыскать Джека Вильсона – доверенного слугу маркиза Лосана.

Джек уже не первый год жил со своим хозяином в Уэльстере, знал местную кухню вдоль и поперек, да и человек он умный… одна голова хорошо, две – лучше.

Джек нашелся в покоях маркиза, и Томас, недолго думая, показал ему записку.

– Почерк – ее?

– Да.

– Печать?

– Тоже.

– Откуда ты так точно знаешь?

Между собой слуги общались на равных. Были определенные трения, были свои тонкости, но в целом, Томас и Джек были примерно равны по статусу. Один водил караваны, второй заправлял хозяйством, но и первое, и второе – дело сложное и неблагодарное. Особенно когда приходится иметь дело с благородными. Лучше уж по куриным яйцам ходить, да так, чтоб те не раскалывались. Оно вернее будет…

– Знаю. Не раз видел. Хочешь, Альдонаем поклянусь?

Джек покачал головой.

– Не стоит. Я бы до утра подождал, а там попробовал разузнать, что и как.

– А если до утра сюда придут?

– Да кому мы, слуги, нужны?

– Слуги – никому. А господа? Думают ведь, что они здесь…

– Господа все на балу.

– А дети? Виконтесса Иртон, к примеру?

В глазах Джека блеснуло понимание.

– Что ты хочешь сделать?

– Вывезти, что смогу, и бежать.

– Куда?

Том пожал плечами.

– Есть у меня мысль…

Он думал о трактирщиках.

Для начала – можно рассредоточиться по нескольким постоялым дворам, по одной-две телеги. А золотые монеты быстро обеспечат лояльность хозяев. Выгодного клиента обычно не сдают.

Да и не живут стукачи в трактирном бизнесе, не получается у них выжить. Это в уличных комедиях трактирщики недалекие и болтливые.

В жизни они разговорчивые, да. Но исключительно в свою пользу. К примеру, о погоде, о природе, ор бойцовых петухах. Но уж точно не о политике.

И не со стражниками.

И не с осведомителями… для трактирщиков есть лишь одна священная корова – та, которая платит. Вот ее интересы и надо отстаивать. А Томас заплатит не скупясь, золотом. Сейчас монеты для него ничего не значили. А вот жизни людей…

Надолго, конечно, этой уловки не хватит, но пара дней у Томаса была. А там, как говорила графиня Иртон, кто-то да помрет. То ли ишак, то ли падишах, то ли я сам – и поди, разберись, кто лучше знал богословие.¹

Это он и изложил Джеку.

Верный слуга думал пару минут, потом кивнул.

– Да, это правильно. Но я бы посоветовал еще один ход.

– Какой?

– Тут неподалеку дом графа Дишан.

Конкор пожал плечами.

Граф – и граф, он-то здесь при чем?

– Надо бы его оповестить. Его близких так точно…

– А кто он, этот граф?

– Правая рука короля. Начальник его тайной службы. Раньше там граф Лорт был, но его величество графа или в отставку отправил, или…

Конкор махнул рукой.

– Джек, ты что-то не то говоришь! Ты подумай сам, я приду в дом высокородного графа, ночью, покажу записку невесть от кого и буду уверять, что это чистая правда. Да меня плетьми погонят!

– Я с их слугой знаком. И проведет Реми, и выслушают нас, уж будь уверен.

Том покачал головой.

– Хочешь – сам этим занимайся, а мне людей собирать надо. Организовать все…

– Записку дашь?

Том молча протянул клочок пергамента.

– Не потеряй.

– Обещаю. Если что – еще пару мест прибереги?

Том кивнул и заспешил к своим людям.

Джек не поднял его на смех, не сказал, что все это бред… ох, беречься надо, от греха подальше…

Знаете, что самое страшное для слуг?

Да именно это! Попасть в господские игры! Там, где знать свою голову сохранит , рыбешка помельче и головы лишится, и хвоста. И самой жизни.

Кто там с ними церемониться будет?

Так что медлить нельзя!

Томас добрым словом помянул графиню Иртон, которая подумала-таки о слугах, и принялся организовывать Исход.

Кому что грузить, кому куда идти, кому договариваться по трактирам… рук и людей решительно не хватало. А и пусть.

Лучше десять раз покрыться потом, чем один раз – могильным саваном.

Работаем, ребята, поспешаем! Нас ждать никто не будет!

***

Джек Вильсон подходил к воротам особняка Дишанов не без внутреннего трепета.

Это Томас был абсолютно уверен в Лилиан Иртон.

А он сам?

Сейчас он ставил свою жизнь на клочок пергамента. И не только жизнь.

Если окажется, что это дурацкий розыгрыш благородных… Джек еще раз достал записку, перечитал…

Нет, такими вещами не шутят.

За такое и герцоги могут голову на плаху положить, уж вы поверьте.

Буквы неровные, писали явно в страшной спешке или в волнении. И пахнет от пергамента…

Чем-то затхлым, он долго лежал у кого-то в сундуке или шкафу, а еще дорогими духами. Такими же пахнет в комнатах Лилиан Иртон.

Духи, кофе…

Джек не колелясь больше, почтучал в калитку. Не ломиться же в главные ворота?

На его счастье, Реми еще не спал. Объяснить ситуацию было делом минуты.

Так и так, записка, мы удираем, вы смотрите сами. Но граф Дишан, вроде бы… того? С ним-то все в порядке?

Реми только затылок зачесал от таких новостей.

И то сказать, в голове не укладывалось. Только-только все было в порядке, и вдруг! Здрасте-нате!

– Джек… с таким лучше к хозяину.

– Затем и пришел.

Как слуга маркиза, Джек был посвящен в некоторые секреты уэльстерского королевского двора. И всерьез рассчитывал на графа Дишан.

– Пошли. Доложу, а там уж молодой хозяин решит…

– Молодой?

– Граф во дворце. А его сын дома…

– Сегодня ведь помолвка?

– Да у него жена в тягости, – выдал страшную тайну Реми. – Ей в тесноте и духоте мигом поплохело, виконт ее и привез.

– Вот оно что… ладно, ты докладывай, я подожду.

***

Выслушивать слугу дворянину не по чину, это так.

Но если речь идет о жизни и смерти?

Более того – о жизни и смерти короля?

Тут не то, что слугу, кого угодно выслушаешь. Виконт Дишан принял Джека, прочитал записку и задумался.

С одной стороны… с другой стороны…

Как ни крути, надо разбираться.

Джек помог.

– Ваше сиятельство, ежели Томас прав, то в посольство скоро придут. Вы бы кого понаблюдать отрядили. Да к вам бежать, коли что не так?