Оптина Пустынь. История обители и жизнеописания скитян

© Издательство «ДАРЪ»

Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви

№ ИС 10-19-1936

Часть I
Историческое описание Козельской Оптиной Пустыни и предтечева скита (Калужской губернии), составленное о. Ерастом (Вытропским)

Глава I
Исторические сведения об Оптиной Пустыни до XVII века

Местность

Козельская Введенская Оптина Пустынь находится в Калужской губернии, на правом берегу сплавной реки Жиздры, на полугоре, в трех верстах от города Козельска и в полутора верстах от деревни Стениной, расположенных на левом нагорном берегу той же реки (впадающей в р. Оку близ г. Перемышля).

Весь правый берег реки Жиздры на несколько десятков верст, вверх и вниз по течению, покрыт сплошным лесом, произрастающим на песчаной почве, неудобной для пашни^[1].

Эта лесная площадь с трех сторон защищает Пустынь от соседства с селениями. С четвертой же стороны она защищена рекой Жиздрой, через которую существует одна только переправа на пароме, содержимом Пустынью против самого монастыря. Местность против монастыря должно отнести к числу обиталищ человека доисторических времен, так называемой каменной эпохи. На это указывают найденные в 1899 году в овраге близ деревни Стениной раздробленные кости животных и кости мамонта, вместе с угольями и двумя поделками из кремния и кости. Вещи эти хранятся в Калужском музее^[2].

В исторические времена при передвижении славянских племен с юга, от отрогов Карпатских гор и Дуная, племя вятичей, двигаясь от Днепра на север, заселило верховья рек Десны и Оки.

В «Ипатьевской летописи» город Козельск упоминается в первый раз под 1146 годом (ранее Москвы).

Большая часть поселения вятичей (Мценск, Брянск, Козельск) во времена прп. Феодосия Печерского оставалась еще в язычестве, пока не явился к ним во второй половине XI века прп. Кукша, проповедовавший им Св. Евангелие и принявший от них мученическую смерть в Мценске (в 1215 г.).

Первым удельным князем Козельским, упоминаемым в летописях, был сын Святослава Всеволодовича – Северского – Мстислав, убитый в сражении против татар на р. Калке в 1224 году.

Ко времени татарского нашествия новопросвещенные православною верою козельчане, как видно из истории, выставившие значительное ополчение в битве при р. Калке, составляли еще настолько многочисленное население, отличавшееся единодушием и преданностью своему князю, что преимущественно пред всеми городами Русской земли оказали в 1238 году Батыю с его полчищами упорное сопротивление, задержав движение его орды под стенами Козельска на семь недель. «Батый же, воротясь от Новгорода, – говорит летопись, – прииде (чрез Торжок) к Козельску». Жители Козельска решились не сдаваться татарам: «хотя князь наш (Василий) и молод, – решили они, – но положим животы свои за него и здесь славу и там небесные венцы от Христа Бога получим». Татары же, «разбивше стены града, взыдоша на вал». Козельчане же «ножи резахуся с ними, совет же сотвориша изыти противу им на полки татарские и изшедше из града изсекоша пращи их и нападше на полки и убиша от татар 4 тысячи, сами же избиени быша. Батый взя град Козельск, избивая и до отрочати ссущих млеко. Оттоле же в татарах не смеяху его нарещи Козельск, но зваху его «град злый» (Моль-Бугу-Зун), понеже бишася у града того по семь недель».

Последним из князей Козельских упоминается в летописях князь Юрий, когда Козельск подпал уже под власть Литвы (около 1406 г.).

В 1408 году Козельск по договору с Литовским князем Витовтом отошел к Московскому князю Василию Дмитриевичу, в 1445 году вторично подпал под власть Литвы, а в 1449 г. снова отошел к внуку Храброго Боровскому князю Василию Ярославичу, который в 1456 году уступил области своему шурину, Московскому князю Василию Темному.

В завещании Иоанна III, умершего в 1505 году, в числе отнятых у Литвы городов упомянут и Козельск – предоставленный во владение сыну его, Симеону.

Церковное управление края

По церковному управлению новопросвещенный Козельский край состоял – до нашествия татар – в зависимости от черниговских епископов.

В 1294 году, когда Киев совершенно опустел и Чернигов был опустошен Батыем, киевский митрополит Максим удалился в Брянск, а потом во Владимир.

В XIV веке для архипастыря Черниговского учреждена была кафедра в Брянске. В 1334 году Нафанаил посвящен брянским епископом. Поэтому епископы именовались то брянскими, то черниговскими. Последним брянским епископом был Иона († 4 апреля 1499 г.).

Время основания Оптиной Пустыни

Время основания Оптиной Пустыни и имена первых насельников ее неизвестны. Можно, однако, предположить, что с принятием козельчанами христианства явилось вскоре и монашество – как цвет Православия и совершеннейшее его выражение. Достоверно подтверждается это тем, что близ города Брянска, на реке Десне, в 1261 году сыном св. Михаила Черниговского, князем Романом Михайловичем, основан Свенский Успенский монастырь. Появление монашества вслед за принятием христианства есть естественное выражение первой горячности веры новообращенных. В домонгольский период, по соображениям Е. Голубинского^[3], у нас было «много монастырьков – не собственных, вроде монашеских слобод при приходских церквах». К числу таких небольших монастырьков-пустынек, строенных не князьями или боярами, а самими отшельниками, следует признать и Оптину Пустынь, созидавшуюся без злата и серебра, а слезами, пощением, молитвою, бдением и «в поте лица» трудами подвижников.

Первые отшельники и основатели Пустыни

Избрав для монашеских подвигов уединенную местность на границе Рязанского и Козельского княжеств, первые отшельники Оптиной Пустыни основали себе жилище на правом берегу реки Жиздры, в лесной пограничной местности, неудобной на далекое пространство вследствие песчаного грунта для землепашества, а потому и для заселения жителями, и, отдаленные от города Козельска трехверстным расстоянием и сплавною рекою Жиздрою (не проходимою вброд), только усиленным трудом могли существовать, производя вырубку леса для построек, расчистку поемных лугов для сенокоса и огорода и корчеванием пней для усадьбы с двором.

Пережив вместе с Козельском все политические невзгоды: татарское нашествие, удельные междоусобия, набеги крымских татар, разорение литовское и междуцарствие, насельники Пустыни были первыми хозяевами никому не принадлежавшей земли у пограничной засеки^[4].

Когда после тягостных смутных времен наступили в России наконец времена гражданского благоустройства и правительство приступило к переписи земельных владений, Оптина Пустынь представлялась уже собственником окружающей ее земли, с прибрежными лужками по реке Жиздре, пространством вниз по реке на одну версту, вверх по реке тоже на одну версту и на одну версту поперек, в естественных границах по живым урочищам: реке Жиздре и впадающими в нее с запада речкою Железинской и с востока ручьем Липовцем, начиная с его истока.

В первом историческом описании Оптиной Пустыни автор архимандрит Леонид (изд. 1847 г.) относит основание оной в период времени 1408–1445 годов (когда Козельск перешел в род князя Владимира Андреевича Храброго) в том соображении, что о нем сказано в «Лаврентьевской летописи»: «бяше бо любя сей князь чин монашеский и священнический», и дальше сказано, что в его время основан монастырь прп. Пафнутия Боровского (1477 г.).

Но если бы Оптину Пустынь строил князь или бояре, то об этом было бы записано в летописях, а главное – даны были бы монастырю земли, удобные для пашни, и были бы возведены значительные строения на капиталы строителей…

Местное предание, довольно темное, также приводимое архим. Леонидом, сообщает, что основателем Пустыни был некий разбойник Опта – почему она и получила название Оптиной. Но точно такое же объяснение дается и основанию Болховской Оптиной Пустыни. Предание, однако же, не может удовлетворительно объяснить, почему два монастыря одновременно основаны одним и тем же разбойником Оптою. Кроме того, монастыри обычно называются не по имени князей или бояр, строивших монастыри, а по имени святых или господских праздников, в честь которых монастыри строились. И что это за имя «Опта», что оно значит? Из какого языка взято это слово? В русском языке такого слова нет; в монгольском – тоже нет, кроме слова «окта» – «болезнь, лекарь, лекарство». На татарском еще можно допустить производство слова «опта» от глагола «опмак». По-татарски говорят о человеке, который кого-либо ставит в затруднительное положение (по-русски – «притесняет»): «башими опду». Отсюда по русскому произношению «опту», а затем уже «опта», как не собственное, а нарицательное, в таком смысле может быть отнесено к татарскому периоду времени, когда, по свидетельству истории^[5], каждый баскак татарский грабил на Руси и притеснял, кого только хотел. Можно поэтому согласиться отчасти и с преданием в том смысле, что оптинские монастыри основаны в татарское нашествие бывшими грабителями, обратившимися ко Христу.

Есть еще другое соображение о значении слова «Опта»^[6]. Болховский монастырь прежде был общим для старцев и стариц. По этому случаю до литовского разорения он назывался «Общим монастырем», что допускает и составитель истории Болховского монастыря^[7]. В самом городе Козельске не было ни одного монастыря до 1670 года, только в этом году открыт был Вознесенский девичий монастырь (упраздненный в 1764 г.). Это значение может быть отнесено и к «Общей» Макарьевской Пустыни, так как она именовалась в XVIII столетии: «Оптин монастырь Макарьевской Пустыни». А что это был прежде действительно общий монастырь, на это отчасти указывают записки в синодике умерших схимонахов и схимонахинь.

Жизнь подвижников

До сих пор об Оптинской Пустыни можно считать несомненным, что основана она в древнее время; строили ее не князья и не бояре, а сами подвижники, по призванию свыше, покаянными слезами, трудом, молитвою и другими подвигами. Бури политические их не сокрушили, и они сохранили свою самостоятельность до времен гражданского благоустройства Московского царства.

Какова была жизнь наших подвижников до начала XVI столетия, об этом мы можем получить некоторое представление, если приведем здесь отзыв Зиновия Отенского – «Истины покаяния. Слово 45, о монашестве XVI века»^[8]: «Плакать мне хочется от жалости сердечной! Доселе приходит мне на память, как я видел монахов некоторых из тех монастырей, которых осуждают за деревни (вопрос касался монастырских вотчин). Руки скорчены от тяжких страданий; кожа, как воловья, и истрескалась; лица осунувшиеся; волосы растрепаны; без милости волочат и бьют их истязатели, истязывают, как иноплеменники; ноги и руки посинели и опухли. Иные хромают, другие валяются. А имения так много у них, что и нищие, выпрашивающие подаяние, более их имеют. У иных 5 и 6 серебряных монет, у других 2 или 3, а у большей части редко найдешь и одну медную монету. Обыкновенная пища их овсяный невеяный хлеб, ржаные колосья толченые и такой хлеб еще без соли. Питье их – вода; вареное – листья капусты; зелень – свекла и репа; если есть овощи, то это – рябина и калина. А об одежде что и говорить».

Иностранцы, бывшие в Москве, например Гербенштейн (1516 и 1526 гг.), Павел Новопашенный (1522 г.) и англичанин Адам Климент, писали про московские монастыри: «Там разрешены только соленые припасы, молоко и сыр. В четыре поста совсем не едят рыбы, а только соленую капусту и огурцы; питье употребляют самое слабое и нехмельное»^[9].

С XVI века при Иоанне Грозном стало заметно ослабление пустынной строгости, но это произошло от поселения в обители бояр, часто неволею, и от насильного или вынужденного пострижения вдовых священников и диаконов.

Но и в то еще время преподобный Нил Сорский (1508 г.) является учителем строгой подвижнической жизни. У него в скиту были: 1 иеромонах, 1 диакон и 12 старцев. Как он жил, так жить завещал и своим ученикам:

1) пропитание снискивать трудами рук, но не заниматься даже земледелием, так как оно по сложности своей неприлично монашеству;

2) только в случае болезни или крайней нужды принимать милостыню, но не ту, которая могла бы служить кому-либо в огорчение;

3) не выходить из скита;

4) в церкви не иметь никаких украшений из серебра, даже и для св. сосудов, а все должно быть просто.

Глава II
История Пустыни в XVII–XVIII веках

Упадок Пустыни

Более ясные сведения о Пустыни появляются только в конце XVI столетия, а затем в XVII веке. Так, когда скончался царь Московский Феодор Иоаннович, в 1598 году, то в богомолье по нем царь Михаил Феодорович пожертвовал Оптиной Пустыни на ладан и свечи мельничное место с дворовым, против мельницы, на р. Другусне, местом под г. Козельском^[10]. В смутное время междуцарствования 1607–1610 годов Козельск был занят отрядом мятежников; два раза его осаждали царские воины; в 1610 году он был разорен запорожскими казаками. В 1617 году поляки подступили к Козельску, и царь Михаил Феодорович грамотою 18 октября 1617 года приказал князю Д.М. Пожарскому: «мимо всех дел Козельску помощь учинить», но все-таки Козельск сдался полякам и находился в их власти до Деулинского перемирия. Вместе с Козельском неминуемо терпела разорение и Оптина Пустынь.

В «Списке иерархов Русской Церкви» Строева (1877 г.) значится игуменом Оптиной Введенской Макарьевской Пустыни Сергий в декабре 1625 года. Это первое документальное известие показывает, что Пустынь имела уже некоторую известность и управлялась игуменом.

В 1629–1631 годах, как видно из писцовых книг, в Пустыни была одна деревянная церковь и 6 келий (полагая в каждой келии по одному старцу и по одному послушнику, всего братства можно считать 12 человек) под управлением черного священника Феодорита.

С приобретением недвижимого имущества для мирной обители настали заботы о защите прав собственности при помощи гражданских властей.

Пожалованное царем Михаилом Феодоровичем мельничное место было отдано монастырем в аренду братьям Афанасию и Тимофею Желябужским, которые и построили мельницу. Но монастырская мельница возбудила в мирских людях зависть. Некто москвитянин Савинской слободы тяглец Мишка Кострикин подговорил козельских драгун и стрельцов и, по уговору с ними, построил ниже монастырской мельницы на реке другую мельницу, без царского указа, а монастырскую мельничную плотину и наливное колесо подтопил. Тогда старец Исидор с братиею подали 7 августа 1675 года царю Алексею Михайловичу челобитную на самоуправство Мишки Кострикина. Царь послал козельскому старосте Ивану Головкову указ «по просьбе старцев подтопы досмотреть, Мишку Кострикина допросить, а мельницу отписать на нас, Великаго Государя, а сказку прислать в Москве в приказ Костромской чети». По этому указу Иван Головков досмотр и сказку представил 22 сентября, а мельницу отписал. Между тем и стрельцы не зевали, и пока старцы писали челобитную, козельский стрелец Ивашка Корнильев за четыре дня раньше челобитной старцев подал царю Алексею Михайловичу 3-го дня того же августа челобитную, чтобы мельницу Мишки Кострикина отдать ему из оброку на 10 лет за 5 рублей в год. Но старцы 13 июля 1676 года вновь подали челобитную об уничтожении мельницы Мишки Кострикина. И царь Феодор Алексеевич приказал грамотою от 3 августа 1676 года новопостроенную мельницу Мишки Кострикина снести^[11].

В 1675 году строитель Исидор с братиею просили царя Алексея Михайловича о пожаловании Пустыни 7 посадских мест земли в г. Козельске, смежных с мельницею, на свое пропитание. Просьба эта (за смертию царя Алексея Михайловича в 1676 г.) была удовлетворена впоследствии уже сыном его Феодором Алексеевичем, который грамотою 15 июля 1680 года «пожаловали Козельского уезда Макарьевой Пустыни Оптина монастыря строителя старца Исидора с братиею против их челобитья те пустые посадские дворовые семь мест, велели им под огороды, под овощ дать в дачу». Подлинная грамота выдана была строителю старцу Исидору впредь для владения тех мест.

Тяжелые времена переживала старая Русь, терзаемая внешними врагами, и не скоро достигла надлежащего благосостояния. На это указывает тот случай, что даже московские монастыри вынуждены были в 1684 году просить царей облегчить повинности с монастырских вотчин^[12].

Оптина Пустынь, не имевшая заботы о вотчинах, принуждена была жить подаянием. Окрестные владельцы не оставляли ее без внимания. Так, вместо деревянной церкви, стоящей целое столетие, в 1689 году начато построение каменного соборного храма во имя Введения во храм Пресвятой Богородицы с приделом прп. Пафнутия Боровского. Храм создался разными вкладчиками и мирским подаянием. В числе вкладчиков были окольничий Иван Афанасьевич Желябужский да стольники Андрей и Иван Петровичи Шепелевы. Первый пожертвовал «100 рублей и всякаго припасу каменьщикам довольно», а последние – местные иконы: Спасителя, Введения Пресвятой Богородицы, «Что Тя наречем», прп. Пафнутия Боровскаго, Царские врата, северные и южные двери и образ Георгия Страстотерпца – «в древних летех» (перенесены из села Мортыжева).

На исходе XVII века, в 1682 году, последовала кончина царя Феодора Алексеевича. После Смутного времени, пережитого Россией от своих изменников и от иноземцев, наводнивших русские области, московское правительство озабочено было благоустройством Русского царства. Чувствовалась потребность в усовершенствованиях, по крайней мере, в уровень с соседними народами, в улучшении вооружения войск, промышленности, ремесел и торговли. Правильность престолонаследия была тогда недостаточно установлена. Государственная власть ослабела. Среди этих неустройств вырастал гений Петра I вдали от царского двора и вблизи Немецкой слободы, овладевшей его симпатиями. Люди, знакомые с иностранными порядками, усвоившие себе пороки польских магнатов, выступили ревнителями реформ преимущественно для внешнего быта русского народа и государственного устройства: они представляли из себя, так сказать, новую Россию.

Эта-то партия, дорожившая внешним просвещением государства, при избрании на престол царя дала первенство даровитому Петру I перед слабым, хотя и старшим, братом Иваном V Алексеевичем, который числился правителем с 1682 по 1686 год.

Начался стрелецкий бунт. С 7 на 8 августа 1689 года. Петр верхом прискакал ночью из села Преображенского в Троицкий Сергиев монастырь в совершенном изнеможении и со слезами просил охраны у иноков. Туда прибыл к нему патриарх, потянулись и лучшие стрельцы. Петр потребовал к себе лишь немногих выборных из Москвы и ее окрестностей, с угрозой смертью за неявку.

Истек XVII век, и воцарившийся Петр I повел Россию принудительно по пути европейского образования, подражая во всем западным народам, опередившим Россию в военном искусстве, ремеслах и торговле. Наряду с бесспорно полезными мероприятиями и нововведениями применено было немало крайностей, поведших к печальным следствиям в национально-духовной жизни русского народа. Так, указом 1 февраля 1697 года введено курение табака.

В 1701 году Петр I велел вывести из монастырей бельцов и белиц, живших без пострижения.

Указом 31 января 1701 года запрещено монахам иметь в келиях чернила.

В 1702 году на Красной площади устроена «Комедиальная храмина» для всех.

Указом же 1703 года запрещено строить вновь монастыри.

В то время денежные доходы Оптинской Пустыни были следующие:

1) с мельницы в г. Козельске на р. Другусне – 35 р. в год;

2) с рыбной ловли на р. Жиздре и на р. Другусне – 16 р. в год;

3) с перевоза через р. Жиздру против монастыря – 10 р. в год;

4) с земли, что на колодези, – 20 р. в год;

5) с огородных мест в г. Козельске – 3 р. в год;

6) с сенных покосов – 16 р. в год.

25 января 1704 года для умножения государственных доходов, по случаю построения Петербурга и войны со шведами, царь повелел наложить пошлины на бани, мельницы, рыбные ловли, перевозы, постоялые дворы и прочее.

Повелевалось: рыбные ловли всего государства оброком и денежным доходом ведать в Семеновской приказной палате и присылать в ту палату окладные книги и всякие о тех рыбных ловлях, откупных и оброчных – ведомости.

От 25 марта 1704 года из Семеновской канцелярии в Козельске к стольнику и воеводе Алексею Юшкову писано: по именному Его Величества Государя указу велено: «Его Великаго Государя дворцовыя, и архиерейския, и монастырския мельницы, водяныя, и хлебныя и пороховыя и толчеи, и железныя и ветряныя, которыя были на оброке на Москве и в Московском уезде и во всех городах с нынешняго 1704 г. переоброчить и отдать с торгу вновь, кто хочет взять, и для переоброчивания, мельничныя оброчныя статьи собрать из всех приказов в Семеновскую канцелярию мельничнаго сбора».

На основании этих указов монастырская мельница в Козельске, рыбная ловля и перевоз через реку Жиздру поступили в распоряжение казны.

Распоряжение это, лишившее бедную Пустынь ежегодного дохода на сумму 61 р. 22 коп., хотя и было впоследствии отменено (28 апреля 1727 г.), но отразилось на интересах Пустыни еще тем, что Козельское городское общество, по смерти арендатора, завладело сею мельницею как выморочным имуществом, о чем впоследствии судебное дело доходило до Сената, и мельница возвращена Пустыни только в 1802 году.

Распоряжение это отразилось неблагоприятно также и на росте духовного просвещения в России.

Св. Димитрий Ростовский († 25 октября 1709 г.) писал к Иову, архиепископу Новгородскому: «Я, грешный, пришедши на престол Ростовской паствы, завел было училище греческое и латинское. Ученики поучились года два и больше и уже начали было грамматику разуметь недурно. Но попущением Божиим скудость архиерейского дома положила препятствие. Питающий нас вознегодовал, будто много издерживается на учителей и учеников, и отнято все, чем бы дому архиерейскому питаться, не только вотчины, но и церковные дани и вечные памяти. Умалчиваю о прочих поведениях наших».

В 1709 году в Оптиной Пустыни всей братии было шестнадцать человек, едва пропитывавшихся своими трудами.

К их стесненному в то время хозяйственному положению присоединился новый ущерб их имуществу: козельские драгуны Григорий Павлов и Никифор Стрыгин с товарищами завладели сенными покосами за рекой Жиздрой, против монастыря у перекопа, с рыбной ловлей, на которых накашивалось сена по сто копен. Игумен монастыря Дорофей с братиею подали просьбу на драгун в Козельскую приказную избу. Стольник и воевода Григорий Сокорев сделал розыск и подлинное дело послал в Москву, в Поместный приказ. А так как по сыску открылось, что перекоп исстари принадлежал монастырю и что луг расчищал старец Иринарх (по списку Строева старец Иринарх был в октябре 1661 г.), то спорный луг оставлен за монастырем и на владение дана из приказа монастырю выпись 14 февраля 1710 года. Суд так же вышел скорый: скорость едва ли возможная при суде нынешнем – коллегиальном.

Как жили и чем питались старцы обители с 1701 по 1717 год, сведений об этом не имеется.

Внешнее благосостояние Пустыни в последующие ближайшие годы, конечно, процветать не могло. В 1717 году был настоятелем игумен Леонид. Во вкладной книге записано его просительное воззвание следующего рода: «1689 года строишася каменная церковь в Козельском уезде, в Оптином монастыре Макарьевской Пустыни, разными укладчиками и мирским подаянием, соборная церковь во имя Введения Пресвятыя Богородицы, да теплая церковь с трапезою во имя преподобного Пафнутия, Боровского Чудотворца.

1717 года ноября в 1 день Козельского уезда в Оптином монастыре Макарьевской Пустыни игумен Леонид с братиею прошу и молю со многим усердием вашего благородия и любви, в дом Пресвятые Богородицы прежних вкладчиков и новоподательных всяких чинов людей, на ту святую Божию церковь – на кровлю; что та святая церковь отгнила кровлею, и ограда опала, и кельи развалились. Пожалейте нас, не оставьте сирых своих богомольцев, заставьте за себя вечно Бога молить и родителей своих поминать, потому что у нас ни вотчин, ни крестьян нет, питаемся мирским подаянием, кто что пожалует».

Указом Св. Синода 28 января 1723 года по повелению государя предписано: «во архиерейских епархиях и во всех монастырях никого не постригать, а чтобы на убылые места определять отставных солдат».

5 февраля 1724 года разрешено принимать в монастыри только из священников и диаконов и постригать их в указанное число монахов на убылые места.

Все эти мероприятия петровского времени имели, несомненно, неблагоприятное влияние на количество монашествующих.

По письменным документам оказывается, что в 1724 году количество братии в Пустыни состояло только из 12 человек.

Не менее печально отражались меры Петра и на качестве монашествующих. Наполняясь вдовыми священниками и диаконами да «отставными солдатами» – вообще людьми подневольными, большею частью совершенно чуждыми истинно монашеского духа и призвания, монастыри могли быть, конечно, дешевыми богадельнями и инвалидными приютами, но это совершенно не искупало того ущерба, какой терпели они в осуществлении своей основной жизненной идеи – воспитания жизни подвижнической, служению Богу в полном отрешении от всего мирского и суетного.