Ищите, ищите тот дом…

В поисках Дома Восходящего Солнца

I

Город совершенно круглой голубой бухты, словно объятой двумя зелёными мысами. Это ли навевало на город какое-то ощущение покоя? Во всяком случае, так казалось юноше Ясону Алексееву. Ему часто казалось, что весь город спит, и только он – не то чтобы бодрствует, но путешествует по этому сну. Вот он идёт по улицам, слышит, как откуда-то доносится шум работы кузнеца или кожевника, видит, как проходит некто с ящиком или балкой через плечо, и где-то вдали с одной стороны плещется голубое море, с другой – возвышаются зелёные горы. И чем не сон?

Часто Ясона называли бездельником за такие блуждания. Но ведь он не отлынивал от своей работы столяра. Ну почти. Больше старался сделать всё побыстрее и выкрасть время, чтобы побродить. Некое чувство скребло его, что вот-вот этот сон должен был прорваться, чтобы наступила не то явь, не то более головокружительный сон. Хотя умом Ясон понимал, что кругом просто неспешно течёт жизнь, и просыпаться некуда. Разве что могут напасть бандиты, но это не такая явь, в которой хотелось бы проснуться.

Обходя город, он видел старые статуи – у моря или подальше в городе. Девушка в платье с отломанной рукой, влюблённые, стоящие на каком-то шаре, кот кажется в наряде священника, что-то торжественно вещающий по книге, валяющаяся под деревом русалка, человек с флагом и ружьём… Что это всё значит, кто эти существа? Понятнее только с каким-то маленьким каменным куполом или перевёрнутой чашей, с красивой резьбой и надписями (да, Ясон упросил одного священника научить его читать): что-то про какие-то войны и военные строительства в разные давние времена. Все эти памятники, казалось, хранили некое “бодрствование” в спящем городе, словно застывший лёд. Заморозились со времён, когда город не спал, а бодрствовал, бурлил, а этот куполок и прямо говорил что-то про те времена.

Ясон слышал о прошлом из рассказов родителей и других людей вокруг. Правда очень путался, что из этого – действительно было, а что – просто сказки, и в каком порядке это всё было. Говорили про железные повозки и железных птиц (кажется, машины и самолёты их называли), которые могли сами ездить и летать, показывали покорёженные остатки от них. Говорили про “экраны”, в которых можно было увидеть весь мир, и один слесарь даже показывал такой поломанный экран – стеклянным квадратом. Говорили про могущественную великую страну, которую называли то Советский Союз, то Россия, и в которой запускали летающие корабли к звёздам. Кто же ей правил – царь или президент – Ясон тоже не мог однозначно сказать, да и не очень понимал разницу меж царём и президентом. Говорили про каких-то древних греков, которые плавали мимо их города за золотой бараньей шерстью, и в честь их капитана вроде бы и назвали Ясона, и они строили здесь дворцы, крепости. В общем, кто разберёт, что из этого правда было, и когда. Ясно только, что закончилось непонятной войной. Но всё это казалось временем бодрствования города – временем шума и вечных перемен. И так хотелось смотреть на нынешнюю сонную жизнь, как на начало приключения, как у древнего тёзки.

Был у Ясона друг – Самвел. Он казался полупроснувшимся, отчасти потому что часто разговаривал с ним, отчасти потому что всё время суетился – помогал отцу по торговым делам и хотел открыть свою лавку. И вроде они даже жили в каких-то разных мирах – Самвел – в бодрствующем, живом, вертящемся, и говорили о разных вещах, а всё же они были ближе друг к другу, чем кто-либо. Ясону порой не хватало вразумления и здравого смысла его товарища, Самвелу – утешения и воодушевления в трудностях.

И однажды Ясон зашёл к Самвелу. Тот возился с долговыми расписками отца, но на удивление в его лице то и дело прорывалась улыбка. Обычно Самвел уж страдал так страдал при бедах. Слово за слово, Ясон выяснил причины странных зачатков радости. Приятель рассказал о поезде, что приближался к их городу.

– Что такое поезд? – спросил Ясон, только смутно что-то припоминая из разговоров о прошлом.

– Ну ты тёмный! Это транспорт, который ездит по железной дороге. Так вот, раз заходили поезда – это понимаешь что значит?

– Погоди, быстро ездит? Быстрее повозки?

– Да. Так что это значит?

– Но почему же весть прибыла раньше самого поезда?

– Балда, дорога древняя, они проезжают чуток и чинят, проезжают и чинят. Зато обратно поедут быстро. Что же это значит, ты не ответил?

– Значит можно отправиться в далёкие города! – восхищённо осознал Ясон.

– Значит можно торговать с далёкими городами. Ну и может правда переехать на какой-нибудь перекрёсток. Вот там-то дела и в гору пойдут.

И следующие дни Ясон ходил, уже не видя город. Перед его взором представал поезд (наподобие обломков машин и самолётов) и далёкие страны, где он видел то русалок, то подобия Советского Союза.

А потом пошли бурные дожди. Воды потоками стекались со склонов, по улицам к морю. И Ясон, и Самвел опасались – не размоет ли землю под рельсами, не повредит ли это поезду.

А на горе источалась надпись – огромные буквы, составляющие название города. Она и без того была древней, растрескавшейся, поросшей травой, но большой дождь положил ей конец. И вместо неё проступили другие буквы… Они говорили, что основатель древней страны был “с нами”, очевидно с жителями города. И дождь утихал, а толки усиливались. Говорили, что это знамение, и жители города должны восстановить былую великую страну, и дух того великого человека им поможет. Говорили, что надо восстать против князя. Другие же говорили, что это чушь или напротив – дурной знак. Жители начинали драться, бить окна, готовить оружие от ломов до пистолетов. В городе поднялся шум, крики, кровь. Город проснулся.

Странным Ясону казалось это бодрствование. Это были всё те же кузнецы, слесари, кожевники, плотники, крестьяне… Понимают ли они, что делают, и куда приведут город? И идя к Самвелу, он иногда полагал себя трусливым беглецом, но что поделать – он больше боялся не того что умрёт в суматохе, он боялся то ли тупика, то ли пропасти, то ли болота, разверзнувшегося перед городом.

Самвел уже собирал вещи, ронял, спотыкался, пыхтел.

– Бежим к поезду. – чётко сказал Ясон.

– С ума сошёл?! Он же видно не пришёл! Дождина!

– А вдруг пришёл? Пошли!

Он выволок друга, который ещё заворачивал какие-то вещи, помог ему запрячь отцовскую лошадь и с трудом уговорил ехать в город с железной дорогой (отцовская коммерция-то постелила соломки в другом месте).

По серым остаткам былой асфальтовой дороги они проехали мимо густых лесов, склонов, ущелья, моря. Через несколько часов показалось старинное белое потрескавшееся здание… И рядом с ним – нечто чёрное, железное, громоздкое, в широкой ложбине в каменном полу. Вокруг суетились люди, загружали и выгружали тюки и ящики.

– Как думаешь, это поезд? – спросил Ясон, глядя на чёрное.

– А что же ещё? – ответил Самвел, глядя на грузчиков.

Ясон сразу стал упрашивать взять их на поезд. Самвел – поколебавшись, рассудив, что и этот город может захлестнуть смута, родившаяся у них, и что там, где делают целые поезда, торговать будет ещё лучше. За проезд отдали некоторые товары из телеги, боящуюся лошадь не без усилий завели в один из вагонов.

Как же сильны были впечатления от тронувшегося поезда – гуд, дым, тряска. Неужели правда сам едет? Но ехали здесь не волшебники, а обычные люди. Приветливо разместили в одном из вагонов на соломе, угостили чаем. Болтали меж собой о чём-то непонятном, развалившись на соломе.

Был один с гитарой. Старик, небритый, весь в поношенном, но с крепкой новой дорожной сумкой. Он заиграл, и все тихо и внимательно слушали его. А внимательнее всех – Ясон.

– Ходит по свету сказанье о том,

Что средь седовласых высот

Стоит сокрыт тот сказочный дом,

У которого Солнце встаёт.

И мне говорила мама о нём -

О доме в конце всех дорог,

Что отец ушёл искать этот дом,

Но так найти и не смог.

О, если поверить бы я не сумел,

Прожил бы всю жизнь без хлопот.

Но я выйти в дальние земли посмел,

Искать дом, где Солнце встаёт.

Я шёл через горы, покрытые льдом.

Шёл неделю, шёл месяц, шёл год.

Но я, как отец, не нашёл этот дом,

У которого Солнце встаёт.

Однажды проснулся, поняв, кем я стал,

Под тяжестью тучи грехов,

Собрав их, пока так упорно искал

Тот дом из забытых снов.

Будь проклят тот дом, опаленный судьбой,

Будь проклята та земля.

Остались на свете лишь мы вдвоем,

Остались лишь ты да я.

Ходит по свету сказанье о том,

Что средь седовласых высот

Стоит сокрыт тот сказочный дом,

У которого Солнце встаёт.

Ищите, ищите, люди, тот дом,

У которого Солнце встаёт.

Повисло молчание, показавшееся Ясону торжественным.

– Что это за дом? – спросил он.

– А кто его знает, – сказал старик, направляя глаза куда-то в крышу вагона, – я, как и ты, узнал о нём в песне. Видать, с давних времён идёт эта песня – её знают во многих городах, везде поют чуть по-разному. И я ношу её по свету, чтобы и дальше не забывали.

– И искали дом?

Старик долго глядел на Ясона, о чём-то думая.

– А ты бы хотел найти?

Юноша смотрел удивлённо, как бы говоря взглядом “Что, неужели правда можно?”

– Да, очень! – тут молча лежавший рядом Самвел с сомнением повернул голову к Ясону.

Старик согнул уголок губ как бы в одобряющей улыбке, а как бы и в насмешке.

– Сколько лет странствую, а впервые встречаю такого же чокнутого, как я. Думал разносить песню просто чтобы люди искали какое-то счастье. А вот чтобы искать сам дом… Ты второй после меня будешь.

Он глубоко вздохнул, думая, как продолжить, но Ясон не выдержал и спросил:

– Значит, и вы не нашли его?

– Как сказать… Я подошёл к самому восточному краю земли, за которым было море, и вдоль которого шли горы. Я нашёл там укромный дом, который видать давно забросили и с тех пор не набредали на него. Он стоял среди скал, смотрел чёрными окнами на море, на восходящее Солнце. Я очистил его, привёл в порядок, украсил цветами, даже расписал стены. И сразу там так хорошо стало… По утрам казалось, солнышко ласкало меня. Ну вот этот дом, что ещё искать? А всё же… то была не последняя земля. Там ходили корабли из-за моря, из Америки. Может слышал? Многие говорят, что это край чудес и богатств. И она почти такая же огромная, как страны, что обходил я. Да и вообще, говорят, Земля круглая, а Солнце вокруг летает. А то и вовсе Земля вокруг него, как брешут некоторые. Какой тут дом, где Солнце встаёт? Оно нигде не встаёт. Но я ещё думал – может и можно считать, что мой дом на последней земле, а Америка – так. Успокаивал себя. Но потом я как-то наигрывал свою песню в порту. И один американец вдруг посмотрел на меня, подошёл. Заслушался. И стал напевать. На своём языке. Я спросил его – что за песню он поёт? Может, у неё просто музыка похожая, а слова другие. И сказал он – песню про Дом Восходящего Солнца. Значит, и в Америке её поют. Так с чего бы моему дому быть тем самым Домом? И признался я себе, что уж и наскучил мне этот домишка. Не волшебным он был. Мелким и затхлым. Уж и росписи мои были не цветами и птицами, а буграми на краске. И не мог я туда пригласить девушку, которую когда-то любил. Она далеко, наверное замуж вышла, а меня, бродягу, презирает. Да и начинал я стареть уже. Думал – может в Америку уплыть и там искать настоящий дом. Но забоялся – а вдруг и там всё тщетно будет? Как в песне? Зря ходить в таких же широких и совсем непонятных краях? Ну нееет. Думал уж дожить век музыкантом-попрошайкой. Но подумал: буду ходить по русским краям. Нести песню. Пусть ищут счастье. А кто-то может найдёт и дом. Может ты?.. До того края ты доберёшься быстрее, раз уж поезда заходили…

Старик смотрел с ухмылкой – как и тогда – вроде ободряющей, а вроде и насмешливой. И Ясон глубоко погрузился в мысли. Но Самвел помахал рукой у него перед лицом.

– Эй-эй! Ты же понимаешь, что никакой дом ты не найдёшь! Давай не ударяться в эти твои облака. Остановимся где-то, где хорошо вести дела, будешь мне помогать, заживём!

Старик неожиданно пристально смотрел на Самвела. На его лицо, на это движение руки.

– Это твой друг?

– Да. – ответил Ясон.

– Дорожи им. Может он и будет тем, кто останется с тобой вдвоём, как в песне.

Ясон серьёзно задумался. И после сказал другу:

– Может, хоть доберёмся до того дома? Там же корабли из Америки ходят, дела должны пойти. Заодно посмотришь, как живут во всех городах на пути – может тебе пригодится.

Самвел смотрел на него устало-кислым лицом. Но всё же махнул рукой:

– Ай, бог с тобой, поехали.

Ясон улыбнулся. А старик на этот раз усмехался уже чисто по-доброму.

– Думал я иногда, – говорил он, отставляя гитару, ибо почти все уже спали, – что все эти песни, сказки, истории – это такое возвращение домой. Дом же – он необязательно там, где ты родился. Иногда его и найти надо. Хотя бы в песне или истории. Может, дом не тебя вот, человечка с двумя руками и двумя ногами, а какой-то более важный. Может, дом всех людей вообще, куда хотим вернуться все мы. – уже даже Ясон засыпал, мало понимая старика, но тому и не нужен был слушатель, он смотрел куда-то мимо, – А где этот дом всех? Может и на Солнце. Но вряд ли. Скорее уж в лесу каком, или в воде…

Русал, или Домой в море

Русалкам нельзя подниматься к поверхности. Но разве молодые бунтующие головы будут подчиняться таким правилам?

Три юных русала плыли вверх, к воздуху. Они любили искать дерзкие приключения. Не раз заплывали в опасные места и охотились на разных морских тварей. Особой честью считалось победить акулу, и это им удавалось. Но даже опасная охота приедается, и недавно они придумали новую щекочущую нервы забаву. А именно – резвиться на Поверхности, в этом страшном для русалок месте, где кончается "нормальный" мир и начинается нечто непонятное, чужеродное. Мир, в котором само пространство убивает, и в этом убивающем пространстве живут эти страшные существа – люди.

Но молодые русалы открыли для себя, что хоть пространство над поверхностью и тяжело, и в нём невозможно плавать, но всё же оно не убивает, по крайней мере не сразу, и можно ненадолго высунуться.

А люди оказались не такими уж страшными. Когда юнцам встречались рыбаки в лодках, те в большинстве сами пугались русалов. Сначала делали странные движения руками, что-то крича или бормоча на своём языке, затем гребли прочь. Русалов забавляла необходимость пользоваться этими неуклюжими штуками – вёслами. Правда, те рыбаки, которые всё-таки не боялись незнакомых существ, пытались их огреть по голове этими самыми вёслами. Но русалы ловко уклонялись и в отместку переворачивали лодку. Потом они для развлечения стали делать то же самое и с лодками тех, кто просто боялся. А затем придумали и другие издевательства над бедными рыбаками. Например, незаметно разрывали сети, выпуская всю рыбу, и когда человек начинал недоумевать, показывали себя.

Но шутками над людьми выдумки русалов не ограничивались. Они изобретали игры с самой природой надморного мира. Один из них, самый догадливый, по имени Атис, додумался на огромной скорости устремляться к поверхности и совершать высокие прыжки над водой. И русалы соревновались, кто прыгнет выше и дальше, перескакивали через скальные выступы, или даже запрыгивали в лодки рыбаков и пытались перевернуть их изнутри.

Потом Атис придумал вылезать на берег. Там они могли только ползать, и воздушная среда казалась страшно тяжёлой после лёгкой и свободной воды, дышать было трудно, но молодёжи и хотелось трудностей и испытаний. Они соревновались, кто проползёт больше. И Атис побеждал.

А в этот день ему пришла идея совместить две воздушные забавы: выпрыгнуть как можно дальше на берег и ползти обратно к морю. Атис как всегда был впереди – и прыгал дальше, и возвращался быстрее. Но именно для него эта игра обернулась роковым образом.

Чуть поодаль шли два рыбака. Они услышали громкий и необычный шлепок – Атис приземлился весьма далеко от воды. Люди побежали на звук и за холмом увидели трёх странных существ, ползущих к морю, одно – весьма близко к ним.

– Я тебе говорил, что не был пьян, когда видел русалку! – сказал поражённый рыбак ещё более поражённому. – Давай ловить, а то уйдут!

Люди бросились к Атису и схватили его. Способный победить акулу, на суше он был слишком слаб, чтобы вырваться, и тем не менее пытался изо всех сил. Рыбакам пришлось скрутить его сетью. Друзья Атиса оглядывались с беспокойством, и вот-вот поползли бы спасать его, но пленённый крикнул на русалочьем языке:

– Спасайтесь! Вы не справитесь с ними на суше!

Люди приняли его голос за нечленораздельный рёв дикого зверя – так русалочий язык звучит для нас при коротких выкриках.

Русалам было совестно оставлять друга, но выхода не было, и они поползли к морю.

– Те уйдут! – крикнул рыбак.

– Пусть уходят, один уже удивит народ. – сказал второй.

И они понесли Атиса. Первое время тот ещё пытался вырываться, но понял, что это ему не поможет, и смиренно успокоился.

"Что они хотят сделать со мной? – думал он. – Неужели съесть, как простую рыбу? Но ведь они видят, что я похож на них, только я из моря, а они – из воздуха. Они ведь не будут есть себе подобного? Или они на такое способны? Не продавать же меня в рабство, ибо в воздухе я бесполезен. Зачем же я тогда?.."

Мысли о судьбе терзали его, когда рыбаки дошли до своей деревни. Они позвали всех посмотреть на диковинку. Атиса не удивило обилие народа, собравшегося вокруг него, но заставило задуматься ещё больше.

"Они собрали совет, чтобы решить мою судьбу? Что же они могут решить?"

Кто просто удивлялся, кто говорил, что это нечистая сила, которую надо уничтожить, кто заявлял, что русала надо отпустить в море от греха подальше, пара человек даже хотели его оставить на забаву. Наконец, одна баба, что была посметливее других, сказала:

– Если он из моря, то надо его в воде держать, а то вдруг на суше издохнет? Эй, притащите-ка тот чан!

Два человека, что согласились с ней, принесли огромный чан, наполнили его водой и бросили туда русала. Атис сразу почувствовал облегчение – наконец-то привычная лёгкая среда обволокла его тело, и стало дышаться лучше. Но всё же в чану было тесно – почти не развернуться, и находиться можно либо в горизонтальном положении, либо сидя, высунув голову и плечи на воздух. К тому же, вода ощущалась как-то странно. Дело в том, что она была пресной.

А тем временем один деревенский хитрец выдал решение, которое очень понравилось рыбакам:

– Его надо продать самому королю, не меньше! За такую диковинку у его величества можно запросить очень крупную сумму! Только чур небольшую долю мне, за мысль.

– А ведь верно. – согласился один рыбак. – Да что там тебе – если действительно много дадут, то со всей деревней поделимся!

Чан кое-как погрузили в телегу, и рыбаки поехали к столице.

Тряска очень не понравилась Атису. Он отбил все бока, и ей конца-краю не было видно. Русал подумал, что люди зачем-то решили его пытать.

При всём этом Атис сидел, высунув голову из воды, чтобы видеть, что вокруг. Незнакомый мир не переставал удивлять его. Деревья, трава, лошади, коровы – всё это было необычно… Как вдруг он увидел идущую вдоль дороги реку. Атис сразу понял, что это вода и его шанс спастись.

Русал резко выпрыгнул из чана на землю, отбив себе грудь, и пополз к синей глади так быстро, как только мог.

– Стой! Не уйдёшь к водичке! – рыбаки остановили лошадь и бросились к беглецу. Он отбивался ещё яростнее, чем тогда, но всё же его скрутили.

– Я буду его держать, а ты сбегай в ту деревню, найди что-нибудь, что сойдёт за крышку для чана, чтобы не повторял!

Так и сделали. Один сдерживал не сдающегося Атиса, другой побежал к виднеющимся неподалёку домикам. Жители деревни удивлялись его странной просьбе, страшной спешке и нежеланию объяснять, но всё же подали ему первое, что подошло – старую дощатую дверь. Он вернулся, и оба рыбака, взмыленные, посадили русала в чан, накрыли дверью и придавили её тяжёлыми камнями.

Атис очень пожалел, что поспешил вырваться. Стало ещё хуже – и теснее, и темно (лишь несколько лучей пробивались меж досками), и не видно что снаружи. Русал очень хотел знать язык людей, чтобы покорно сказать, что больше не будет.

Через несколько часов, которые показались Атису вечностью, рыбаки въехали в предместье и добрались до городских ворот.

– Что везёте? – крикнул им страж со стены. Это привело рыбаков в замешательство. Что же отвечать?

После коротких раздумий один, что был поглупее, ответил:

– Кое-что для короля!

Второй дал ему подзатыльник за такой ответ.

– Для короля? Это вы махнули! – изумился страж. – Интересно, что же? Уж не мешок пороха ли?

Солдат спустился со стены и потребовал открыть наспех сделанную крышку. Видя, что ничего не остаётся, рыбаки со вздохами повиновались. Увидев существо, солдат так и отпрянул.

– Мать честная! Что это?!

– Сами не видите? Русал.

– Что же вы с ним хотите сделать, везя к королю?

– Продать, пусть сидит в королевском зверинце.

Солдат призадумался, глядя на "товар". Атис видел его винтовку со штыком, и, поняв, что это оружие, решил, что сейчас его будут убивать. Но сидел смирно, не желая ещё ухудшить положение. И всё же намеревался испытать последний шанс, и попробовать снова выпрыгнуть, когда солдат поднесёт к нему штык.

Но страж не собирался его убивать. После размышлений он с хитрой ухмылкой сказал рыбакам:

– А теперь объясните, что мешает мне забрать его и присвоить всю награду себе?

Рыбаки пришли в замешательство. Потом тот, что поумнее, ответил:

– А тебя спросят, где взял его. Если скажешь, что в ближайшей реке, то получится, будто ты отлучался с поста, и за это тебе выговор. Придётся так или иначе сказать, что рыбаки проезжали, и рано или поздно всё выяснят.

– Правда в твоих словах есть… – протянул солдат, потирая подбородок. – Тогда вот, что предлагаю: после смены караула я провожу вас до королевского дворца, чтобы к вам не приставали другие стражники, а вы мне за это долю от награды.

Рыбакам пришлось согласиться и ждать смены. Русала снова накрыли крышкой, хотя он сопротивлялся (думал, что они поймут, что вырываться он не собирается, но быть слишком зажатым не хочет).

Один из рыбаков всё же проявил к нему некое сочувствие, и принёс из ближайшего трактира пару рыбёшек, и даже сделал щёлку меж дверью и стенкой чана побольше. Ибо люди не были такими уж злыми.

Атис, однако, не сразу понял, зачем ему кинули мёртвую, странно обработанную рыбу. Может, так ему хотели подать недобрый знак? Но через щёлку он увидел, как люди уплетали таких же рыбёшек, после чего втягивали в себя жёлтую пенистую жидкость из сосудов с ручками, и тогда сообразил, что его лишь хотели покормить, и съел рыбу.

Дальше его снова везли в чане. "Крышку" ещё пару раз открывали другие стражники, сильно удивляясь, и один долго бранился с первым стражником. А когда открыли ещё раз, над Атисом склонялось несколько человек уже не воинственного вида, двое из них даже в очках (впрочем, Атис не знал назначения этих наглазников). Они удивились уже меньше, словно и ожидали увидеть русала, но и у них глаза немного округлились. И эти люди вели себя с какой-то особой наглостью: ощупывали Атиса, тыкали в него какими-то смехотворными палочками, заглядывали прямо в глаза, уши и рот, а один что-то записывал.

После получаса такой моральной пытки Атиса снова закрыли, но уже другой крышкой. С точки зрения людей она выглядела красивее, но русалу было всё равно, тем более, что новая совсем не пропускала света. И чуть позже его открыли уже перед человеком в сложной, яркой и блестящей одежде, с величественной выправкой.

– Ваше величество! – сказал тот, кто всё записывал за людьми, тыкавшими в Атиса. – Наш учёный совет установил, что это существо – действительно представитель неизвестного вида, некоторым образом сходного и с рыбой, и с человеком. Пока виду не будет придумано официальное название, существо можно с долей условности называть русалом. Мы пока не установили, обладает ли оно разумом и способно ли к речи, но мы продолжим наши исследования. Каковы будут ваши распоряжения на этот счёт?

Король важно посмотрел на русала, так что Атис и сам невольно загляделся на короля.

– Можешь ли ты говорить? Можешь ли рассказать что-нибудь о своём народе? – спросил его величество вальяжно. Но Русал не подумал, что стоит ответить хотя бы "Я вас не понимаю". Ему вообще не пришло в голову, что король обращается именно к нему – ему казалось, тот говорит просто между прочим. И Атис молчал.

Выждав, и убедившись, что существо ничего говорить не будет, король повелел:

– Его в королевский океанариум, а рыбаков наградить.

Королевский океанариум! Какое облегчение испытал Атис, когда его туда поместили! Там уже можно было свободно плавать, и даже проделывать некоторые манёвры, кругом мельтешили маленькие рыбки (многих он видел впервые, они были не из его морей), а в центре даже стояла маленькая скала с гротиком.

Но всё же Атис не попал на волю: кругом его ограничивали стены. А одна – даже очень странная, которая поначалу сильно сбивала его с толку: прозрачная, за ней ходили люди, а ещё дальше располагалось такое же водное пространство с прозрачной стеной.

Люди за прозрачной стеной глядели почти исключительно на него. И их были толпы – словно в рыбном косяке. И они не убывали день за днём, только ночью океанариум опустевал.

По утрам и вечерам служанки в белых чепчиках и передниках поднимались по лестнице, жестом подманивали русала и сбрасывали в гигантский аквариум несколько обыкновенных серых рыбёшек. Атис понимал, что это пища для него, и даже догадался, что других рыб, плавающих здесь, есть не стоит – на них приходят смотреть, как и на него. Впрочем, он и сам бы решился съесть таких красивых рыбок только в случае крайнего голода.

Иногда приходили учёные. Тогда русала подтягивали сетью и снова щупали тыкали, осматривали и пытались заговорить. Но что отвечать этим докучливым людям? Он лишь огрызался.

Так Атис и жил много дней. Он плавал в этом аквариуме, каждый день сотни людей смотрели на него, служанки кормили. Пару раз русал пробовал забиваться в гротик в скале, тогда люди не видели его и сильно возмущались. Но Атис бросил эту затею, ибо в таком случае охранник забирался по той же лестнице и тыкал его длинной палкой.

Атис пытался понять язык людей: внимательно слушал речь и разбирал, в каких сходных ситуациях звучат сходные слова. Но легко сказать – таким образом он понял лишь с десяток слов, а также имена служанок и охранников (они часто обращались друг к другу в конце дня, когда все посетители уходили).

И вот однажды вечером его собиралась накормить служанка Адиля. Она была намного смуглее других людей, виденных Атисом, явно не из этих мест. И она же казалась одной из самых добрых. Хотя впервые увидев русала, она громко вскрикнула от испуга и неожиданности, в дальнейшем обращалась к Атису ласковее других, даже с улыбкой здоровалась с ним, да и в разговорах с другими людьми держалась скромно и тихо. Остальные часто ругались или в лучшем случае всегда были равнодушны.

Именно поэтому Атис выбрал Адилю для первой попытки заговорить. Когда она поднялась и начала ссыпать рыбу, русал промолвил на человеческом языке:

– Здравствуй, Адиля.

Женщина вскрикнула так же, как когда впервые увидела русала, и чуть не свалилась с лестницы. Благо, Атис рванулся к поверхности и удержал её, но это напугало Адилю только больше – она подумала, что русал захотел утащить её к себе и закричала пуще прежнего. Атис отпустил её и сказал:

– Не сердись.

Он слышал, что это слово говорили, когда хотели успокоить чьё-то возбуждение. Атис подозревал, что “не сердись” используется только для гнева, но ничего более подходящего не знал.

Увидев, что русал отпустил руки, и теперь просто спокойно смотрит на неё, и сказал такую мирную фразу, Адиля перевела дыхание и спросила:

– Ты умеешь говорить?

Он не понял этих слов. Он показал сначала на неё…

– Адиля. – затем на себя. – Атис.

– Тебя зовут Атис? – переспросила она, указывая на него. Русал не знал этих слов, но смысл фразы понял и ответил:

– Да.

Адиля попыталась подобрать подходящий вопрос, но Атис после молчания сказал ей:

– Пожалуйста.

Это слово он слышал редко, но из тех случаев, когда слышал, ясно понял его значение. И говоря его, выглядел жалостливо. Адиле невдомёк было, что значило это "пожалуйста", но явствовало, что русалу нужна какая-то помощь.

– Что "пожалуйста"? Чего ты хочешь?

Атис, думая, что так объяснит ей, принялся кружить по аквариуму, и иногда биться о стеклянную стенку.

Женщина, усвоив его просьбу лишь приблизительно, сказала, торопливо спускаясь с лестницы:

– Сейчас! Я, кажется, придумала, как нам понять друг друга лучше!

Она бежала по поздне-вечернему городу к квартире одного учителя. Дело в том, что несколько лет назад у этой страны была война с восточными землями, где в числе пленных взяли Адилю и привезли сюда, и именно тот учитель обучал пленных местному языку.

Женщина долго стучала в дверь. Наконец, учитель, с сонным видом, в ночной рубашке и со свечной лампой в руке, открыл.

– Что вам нужно? Кто вы? А… Кажется, припоминаю, я вас обучал… Напомните ваше имя?

– Адиля. Я хочу попросить вас обучить кое-кого ещё.

– Учиться – это хорошо, но зачем же поднимать меня среди ночи? Не удобнее ли днём?

– Не получится. Днём там нужны билеты, для вашего сословия они дорогие, а ещё днём там шумно и не протолкнуться. Лучше я проведу вас ночью, со своим служебным ключом.

Учитель удивился, даже сонный вид пропал.

– Простите, что же это за место такое? Почему обучать нужно именно там?

– Это королевский океанариум. Обучить нужно русала. Он мне только что сказал, что его зовут Атис, но он пока очень плохо знает язык.

Учитель сейчас не просто удивился, а даже немного рассердился. Слухами о русале полнился весь город, появилась новая мода – носить одежду, похожую на чешуйки, в ресторанах стали подавать больше морских блюд с вычурными названиями, в театрах ставили много представлений о подводном царстве – от великосветских опер и балетов до пошлых бульварных водевильчиков. Но учитель весьма скептически относился ко всей шумихе.

– Русала?! Я не верю в эту чушь, разыгранную для привлечения денег населения!

Адиля несколько обиделась на такие слова.

– Это не чушь! Мы каждый день кидаем ему в аквариум рыбу, он её ест и ловко плавает, и спит под водой, а сейчас он заговорил прямо со мной, и даже придержал меня своими влажными руками, чтобы я не упала с лестницы! А денег с вас не возьмут, я же говорю – проведу вас ночью со служебным ключом.

– Хорошо, хорошо, допустим, русал действительно существует. Но тогда у меня возникает такой вопрос. Я как-то читал о нём в одном научном издании… Тогда ещё засомневался в авторитетности этого издания, но похоже, зря засомневался. Там было написано, что королевский лингвист несколько раз пробовал заговорить с ним, но не добился результатов, и стали считать, что русалки не умеют говорить. Почему же он теперь заговорил?