Что мой сын должен знать об устройстве этого мира

Быть придурком в подростковом возрасте – нормально. Такая у подростка работа.

Единственное, чего мы хотим, – защитить вас. Уберечь от разочарований. И провалов. И безответных влюбленностей. Мы не имели ни малейшего понятия, во что ввязываемся: завести ребенка – это примерно как управлять карьерным погрузчиком в посудной лавке. С загипсованными ногами. В балаклаве, надетой задом наперед. В пьяном виде.

Не верь тем, кто утверждает, что человек начинает интересоваться детьми, когда у него появляются свои собственные. Это вранье. Лично меня интересует один-единственный ребенок – это ты. Все остальные дети по-прежнему не вызывают во мне ничего, кроме скуки.

Жизнь – она во многом про выбор того, за что стоит сражаться.

Ее способность любить нас – до предела, до самого края. Она может на нас наорать, если мы плюхнемся на новый диван без штанов или оставим на полу в ванной мокрые полотенца. Если капнем майонезом на ковер или уроним мороженое ей в сумочку. Но твоя мама ради нас с тобой стоит на пути у бегущего стада гну. Мы должны этому соответствовать. Каждый день. Потому что, пока она рядом, вся твоя жизнь – это сплошное воскресное утро. Единственное, что я умею делать лучше ее,  – это терпеть недосып. Понимаешь? Я от усталости могу припарковаться не на том месте, а она – поехать не на ту работу. Если хлопотливая ночь выдалась у меня, она утром обнаружит сыр в морозильнике; если у нее – я обнаружу морозильник в кладовке. Она лучше меня во всем остальном, но сразу после твоего рождения мы заметили, что в этом отношении от меня проку больше. Только в этом. Так что мы должны дать ей поспать, и ты, и я. За все, что она дает нам каждый день, мы обязаны дать ей хотя бы это. Чтобы она, выспавшись, стала нашим воскресным

Но того, что было раньше, больше нет. Вдруг ни на что не стало времени. И сил. Появились другие приоритеты. Мы стали взрослыми.

Наверное, мне следовало более вдумчиво подойти к тому, что мы начали давать ребенку «прикорм». И да, согласен: когда ты объясняла, как конкретно это будет происходить, я, пожалуй, слушал недостаточно внимательно. Но мало ли что ты говоришь. Если я вижу в холодильнике десять пластмассовых контейнеров с домашним картофельным пюре, то я его съедаю. Потому что такова моя природа. Потому что таковы законы эволюции. А главное – потому, что я люблю картофельное пюре. Откуда мне было знать, что это для него? Еще несколько месяцев назад еда навынос из вьетнамской забегаловки на углу проходила у нас по разряду «домашней», а теперь ты стоишь у плиты и что-то там для него варишь. Разве это нормально? Разве к таким переменам можно быстро адаптироваться?

До сих пор не понимаю Когда тебя кормит мама, кухня после этого выглядит как на рекламе моющего средства. После моего кормления она напоминает картинку из Doom-3 . От меня что-то скрывают, черт подери.

Сегодня, думаю, даже не обязательно быть хорошими родителями. Это вчерашний день. Достаточно быть «норм».

Потому что однажды я на пару секунд отвернусь, глядь – а ты уже взрослый. Тогда-то и для тебя и наступит час расплаты. Я отомщу тебе за всё: разбужу в воскресенье в полшестого утра, заблюю твою приставку Xbox – это как минимум. Предупреждаю заранее.