© Евгений Журавлев, 2019
ISBN 978-5-0050-5605-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Евгений Журавлев родился в 1958 году в городе Котлас Архангельской области, а умер в 2018 году. Остались рукописи его стихов, посвящённых разным женщинам, любви, жизни и смерти. Его стихи пронзительно эмоциональны, чувственны, музыкальны и очень кинематографичны.
Евгений закончил ВГИК – Всесоюзный государственный институт кинематографии и многие годы работал организатором кинопроизводства в творческом объединении «Экран». В 90-е годы создал Творческий центр «Манёвр», который занимался производством рекламных роликов и документальных фильмов.
Кино – это ещё одна большая любовь Евгения, как и поэзия, как женщина. Он был настолько увлечён творчеством и любовью, что не заметил, как сердце стало давать сбой. Совсем как в его стихах… Он очень хотел, чтобы его стихи были прочитаны, нашли отклик в сердцах других. И я думаю, что так и произойдёт.
Его первая книга «Любовные игры и сказки любви» уже издана в этом издательстве. Это вторая книга о любви – «Не знаю как её назвать…». Стихи в ней расположены в том порядке, в котором они были написаны автором с указанием даты написания.
Третьей, последней книгой станут сборники его стихов «Моё кино» и «24 кадра в секунду», написанные незадолго до смерти, которую он предчувствовал, ждал, но не думал, что она придёт так быстро.
Лариса Тактаева (вдова)
То горькою была, то сладкою
Она. Я вкус её мечтал понять
Ещё за школьною тетрадкою.
В неё влюбился не тайком
(Скрываться не в моём характере).
Её всосал я с молоком
Моей давно умершей матери.
Она живёт на небесах,
Блестит в глазах моей возлюбленной,
Дрожит в суровых голосах,
Слывёт продажной, но не купленной.
Она красива и стройна,
Без возраста она и паспорта.
Она бывает не одна,
И к каждому приходит запросто.
Не знаю как её назвать.
Придёт и голова закружится.
Она не терпит шумных свадьб,
Боится скучного супружества.
Но как её не назову,
Пусть даже девкою солдатскою.
С ней рай познаю наяву
Я вперемешку с мукой адскою.
Не знаю как её назвать,
И кто она такая именно.
Гораздо слаще целовать,
Когда не знаешь даже имени.
16.02.
По почте, упакованной в картон.
Почтовый адрес был написан ярко,
Обратного прочесть не мог никто.
В почтовом отделенье было тихо.
Висел тяжёлый запах сургуча.
И там, где вход, табло горело «Выход»,
Стучала тихо по столу печать.
В холодном зале было темновато,
Я протянул тебе почтовый бланк
И понял: ты сама не виновата
В том, что на почте вечно кавардак.
Неверно был указан только индекс,
Я испугался: это не ко мне;
Но пробежал по нашим душам импульс
И запечатал нас в один конверт.
Тебя встречать хожу на нашу почту
И жду тебя как важного письма:
Я адрес твой домашний знаю точно,
А индекса не знаешь ты сама.
17.02.
И в этой роли поседел;
И юной Дездемоны тела
Ты в первый раз не захотел.
Тебе послышалось: «Не верю!»
Но ты не оглянулся в зал,
От гнева был подобен зверю,
И кровью налиты глаза.
Не подаёшь ты даже вида,
Что оскорблён и, в кружевах
Скрываешь тяжкие обиды,
Каких ты не переживал.
Ты много лет играешь мавра.
Его играл ещё Шекспир.
И в этой роли вас на равных
Считает театральный мир.
Ты тихо подкрадёшься к спящей,
Задушишь шёлковым платком,
Забыв о ней, о настоящей,
С которой много лет знаком.
С улыбкой выйдешь на поклоны
О ней уже не вспомнишь ты;
И будешь сам, без Дездемоны,
Ловить восторги и цветы
18.02.
И горячат меня мечты:
Нырну к тебе под одеяло,
А там окажешься не ты.
Сегодня ночью на подушке,
Где голова была твоя,
Увижу голову подружки,
Она пришла сюда не зря.
Я буду девушек поспешно,
Менять, искать среди голов.
Одну тебя во тьме кромешной
Наощупь угадать готов.
Хвалюсь, что сразу угадаю
Тебя я в полной темноте.
Проснусь, не ты со мной, другая,
Не ты, и прошлые не те.
21.02.
Конца не видя и начала,
Я ничего не обещал,
Ты ничего не обещала.
Пока любили сообща,
Почти не пили и не ели.
Лишь занимались натощак
Любовью в собственной постели.
Пока любили сообща,
Делили радости и беды.
Остыли. Только о вещах
И о деньгах ведём беседы.
Я ничего не обещал.
Ты ничего не обещала.
Держала нас любовь в клещах,
Но удержать – не удержала.
22.02.
И если ночью ты разбудишь,
Урок скажу, не ошибусь;
И мною ты довольна будешь.
Я слишком часто повторял
И так устал от повторений,
Что стал искать свой идеал
Среди других земных творений.
Мне люди были не указ,
И с помощью своей указки
Я рисовал для женских глаз
Волшебные земные сказки.
Писал я ясно на доске
Для тех, кто увлечённо слушал;
У остальных, кто жил в тоске,
От слов любви светлело в душах.
Всего в любви я знать не мог,
А знал я больше, чем Овидий.
Но ты пришла – мой педагог;
Я неучем себя увидел.
22.02.
У каждого свой собственный e-mail.
Ты старые конверты с рядом чисел
И штампов разложила на столе.
Тебя в тех письмах призраки окружат,
Ты станешь зорко в прошлое глядеть;
И не узнаешь собственного мужа,
Своих родных. Но слова не стереть.
Увидишь как дрожат и скачут строки,
Как путаются мысли и слова,
Как просишь ты из областей далёких
Тебя через моря поцеловать.
Ты вспомнишь все измены и все ссоры,
Узнаешь их по дрожи синих букв;
Начнёшь ты с нашим прошлым разговоры,
Не выпуская жёлтый лист из рук.
Прочтёшь все письма прошлого столетья,
Забыв открыть коробку дорогих конфет…
А наши чувства, что сильнее смерти,
В почтовый не вмещаются конверт.
23.02.
Тянул ты на себя во сне;
Тепла, казалось, было мало
В его холодной белизне.
Исполнилось вам восемнадцать.
Призвали в армию; и треть
Вас не умела целоваться,
Но всех поцеловала смерть.
Одели в серые шинели,
Обули ноги в сапоги,
И убедить вас всех сумели
В том, что кругом ваши враги.
Вы во врагов своих стреляли,
Без устали бомбили, жгли.
А где-то девушки вас ждали,
Перегорая, как угли.
Им приходили похоронки…
Быстрей, заметнее других
Старели юные девчонки,
Считая, что кругом враги.
А у врагов седели жёны,
И было множество невест…
И также ждали напряжённо
О будущей победе весть.
Те, кто вернулись, всё стреляли.
Остановиться не могли.
Вам снилась кровь на одеяле,
А одеяло с полземли.
И рвали это одеяло
На крошечные лоскуты.
Земли кому-то не хватало,
А умирал за это Ты.
26.02.
И, бывало, кричал, просыпаясь от ужаса;
И кормила меня мать своим молоком,
От него голова до сих пор моя кружится.
Много было в груди у неё молока
И в дневные часы, и в часы полуночные.
С наслаждением я свои губы макал
В бесконечно текущие реки молочные.
Было что-то волшебное в том молоке.
Молоко было вкусное, сладкое, белое.
Прибавляло оно мощь и силу руке,
И растило во мне сердце тёплое, смелое.
Не пресытился я тем грудным молоком,
И мечтал я о нём ненасытной утробою
Оттого целовал соски женщин тайком,
Каждый раз из груди его высосать пробуя.
Материнского свежего молока
Я мечтал у любимых мной женщин попробовать.
Осторожно касался губами соска,
И бросало их в жар от касания робкого,
01.03.
Врачи не знали, даже мать.
Родился я, и вся больница
Со мной отца решила ждать.
И мать ждала, и все медсёстры,
Даже дежурный акушер;
И ожиданье болью острой
У всех ворочалось в душе.
Всю ночь в роддоме кто-то топал,
И кто-то тихо звал врача;
И веткою о стёкла тополь
Всю ночь настойчиво стучал.
Я плохо спал: привык к пустышке.
Я слышал как стучал в стекло
Не тополь, не шалун-мальчишка,
А мой отец дождю назло.
4.03.
Морщиниста и мне не нужно,
Чтоб приходила ты сюда
Свою показывать наружность.
Без поцелуев высох рот,
И улыбаешься ты криво;
А было (не припомню год)..,
Безумно ты была красива.
Обиделась и не пришла,
Была как в юности послушна.
Душа твоя вовсю цвела,
Увяла лишь твоя наружность.
Не хочет увядать душа:
Зовёт любовь, и гонит старость.
Она умеет воскрешать
Любовь, которой не осталось.
13.03.
Жёлтой птичкой, зовущейся кенарь.
Жду тебя я с работы к шести,
Чтобы петь тебе необыкновенно.
Бьют часы, разумеется, шесть.
Я пою о любви позабытой;
И хочу на плечо твоё сесть,
Даже если окно приоткрыто.
Не влечёт меня запах крупы
И не манит меня к водопою.
От любви мои крылья слабы;
Мою страсть называют слепою.
Я тебе надоем, и окно
Ты откроешь, чтоб гнать меня, настежь.
И мороз будет гнать заодно,
От окна, за которым ты плачешь.
Улететь не смогу я на юг,
Я увижу тебя одинокой.
Лишь один робко сделаю круг,
О стекло разобьюсь твоих окон.
14.03.
Зритель ждёт в темноте хэппи-энда.
Весь сеанс меня мучает страсть
Посильнее, чем вся кинолента.
С первых кадров болван-режиссёр
Обещает всем свадебный ужин.
Я смотрю два часа этот вздор
И к концу мне становится хуже.
Цифры, линии… Пляшет ракорд…
Вспыхнет свет, встану с пятого места.
Я услышу последний аккорд
Мной невидимого оркестра.
Завтра вновь загорится экран.
Фильм придёт словно сон к изголовью.
Я пойму, что вся жизнь лишь игра
Между смертью и нашей любовью.
И опять хэппи-энд и ракорд,
После фильма свет яркий как вспышка.
Мне на выход, кому-то на вход.
В кинобудке не старец-урод,
Новичок, шаловливый мальчишка.
15.03.
И следят за сменой ласк
На карнизе узком голуби
Парой глупых птичьих глаз.
Всё приятней и приятнее
От твоих любовных ласк.
Смотрят всею голубятнею
Птицы города на нас.
Наше счастье очень длинное,
Не торопит жизнь к концу.
Только верность голубиная
Нам с тобою не к лицу.
Я зову тебя голубкою,
И других зову я так,
Счастье как яичко хрупкое.
Разобьёшь, а склеить как?
Ходят голуби с голубками…
Люди, видя их, гулят.
Я всё бегаю за юбками,
Сердце просится гулять.
16.03.
Как на экран огромный в зале.
Любви ты видела пролог,
Развязку люди рассказали.
Ты не желала знать конца,
Глаза в испуге закрывала.
Но он умел читать в сердцах:
Ты шла к нему под одеяло.
Один обрыв, другой обрыв
В последней части киноплёнки.
На полчаса его забыв,
Случайно вспомнишь о ребёнке.
Тебя пугает детский крик,
Ты хочешь кем-то быть любимой.
Тебе бы час любовных игр,
И снова ты неутомима.
Сама ты хочешь одного,
Чтоб он пришёл сегодня в гости.
Подростка – копию его —
Готова растерзать от злости.
Тебе приснится сладкий сон:
Цветы и поцелуй на людях.
К тебе с вещами входит он.
На небесах тебя разбудят.
23.03.
Просто так, слыша слово «люблю»;
Проплыла твоя жизнь словно облако,
И растаяла словно салют.
Как давно ты мужчину не трогала,
С тихой просьбой любви, за плечо.
Потеряла любовь ты и многое,
О чём так говоришь горячо.
Как давно не теряла ты голову
От мужских поцелуев и ласк,
Хоть в постель и ложилась ты голою,
Но безумных не видела глаз.
Ты в любви была миллионершею,
Но устала всё время желать;
Ты себя посчитала умершею,
Словно и на земле не жила.
25.03.
С рассвета мне вовсе не елось;
И пьяных гостей раздавить
Мне как тараканов хотелось.
В напитках я чувствовал яд.
Казалось, супы и приправы
Опасность для жизни таят.
Взгляд тёщи был полон отравы.
Дышал я не воздухом – злом,
Кровь пили вампиры по капле.
Давил галстук шею узлом.
Я был своей свадьбой отравлен.
Кипел ядом свадебный зал,
Торт праздничный ел я как редьку.
Вгляделся, в невесте узнал
Давно мне знакомую ведьму.
С трудом я людей узнавал
В сидящих у столиков жабах.
Я ведьму свою целовал,
Рычал одобрительно шабаш.
Здесь бесы носили кресты,
И строго следили за верой;
А брачных контрактов листы
Пропахли золою и серой.
30.03.
Эта и ещё 2 книги за 399 ₽
Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке: