Тайна Кораллового города

Памяти моего учителя, коллеги и друга, к.т.н. доцента Владимира Николаевича Полякова

Автор благодарит Евгению Белянину, Елену Коновалову, Наталью Ермакову и Алису Висмут за помощь в создании книги

Художник Наталья Ермакова

Художник Алиса Висмут

© Евгений Леонов, 2022

© Наталья Ермакова, художник, 2022

© Алиса Висмут, художник, 2022

ISBN 978-5-0051-4301-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Далеко на востоке Малаккский пролив соединяет два океана: Индийский и Тихий. Здесь проходит важнейший торговый путь между Азией и Европой. А где деньги – там и пираты. Они давно сменили парусные джонки на скоростные катера. Так легче догнать неповоротливое судно. Если бандиты получают отпор, то прячутся на каком-нибудь безымянном островке.

Там, под сенью влажного тропического леса, между увитых лианами ротанговых пальм, медленно течёт безымянная речка. Её мутная жёлтая вода пахнет гнилью и тиной. Кроны деревьев плотно смыкаются над ней, едва пропуская солнечный свет. Оттого и погожий день кажется пасмурным.

Лес полон жизни, которая замолкает только с рассветом и после заката: одни звери укладываются спать, а другие выходят на охоту. С места на место перелетают яркие попугаи. Мелькают пёстрые бабочки.

Тут есть небольшая деревня. В старину предки местных жителей промышляли пиратством. На лодочках спускались по реке к морю и нападали на торговые суда, тяжело осевшие под грузом специй. В те времена перец и шафран ценились дороже золота. Если бы капитан выкинул груз за борт, он мог бы поплатиться головой.

Теперь здешние люди ничем не напоминают своих жестоких предков. Они приветливы и занимаются мирными делами: выращивают батат и маниок¹, ловят рыбу, мастерят изящные фигурки старых богов и духов.

В послеполуденный час старая Анук устроилась на мостках, чтобы прополоскать выстиранное бельё. Она поминутно утирала пот. Душно.

Деревья переплетались над рекой подобно пальцам. По тёмной воде бродили лучики света, сумевшие проникнуть под зелёную шкуру.

Кроме пожилой женщины тут никого не было. Деревенские трудились рано поутру или на закате, избегая самых жарких часов. Анук спешила управиться с домашними делами. Вечером её ждали гости.

Старуха взялась полоскать рубаху мужа. Мысли утекли далеко, руки сами делали привычную работу.

Пятна солнечного света бросились врассыпную от поднявшейся волны, что покатилась прямо к мосткам. Мгновение – и Анук исчезла, не успев даже вскрикнуть.

Деревенские жители сбились с ног, разыскивая пропавшую женщину. Выкрикивая имя Анук, они бродили по лесу, плавали на лодках вверх и вниз по реке, но их усилия были тщетны. Тогда они решили, что виновата жара: старуху хватил удар, она упала в воду, и течение унесло её в море.

С тех пор прошло три дня. Деревня погрузилась в траур, оплакивая Анук. Хоть люди и скорбели об утрате, жизнь шла своим чередом.

Двое братьев – Рату и Тирта – рыбачили с плоскодонки. Выйдя на середину реки, юноши привязали лодку к приметной коряге и пустили сеть по течению. Вдруг снасть дёрнуло с такой силой, что парни полетели в воду. Вынырнув, Тирта огляделся по сторонам – не виднеется ли голова Рату?

«Наверное, отплыл в сторону. Боится запутаться в сети».

Рыбак забрался в лодку и огляделся. Сердце кольнуло дурное предчувствие: Рату нигде не было. Вдруг плоскодонка качнулась, едва не опрокинув юношу. Он заметил, как прямо под ним проплыло что-то большое с белым пятном, а потом вода покраснела от крови.

Поздним вечером того же несчастливого дня, уложив детей спать, жители собрались послушать старейшин. Ярко горел огонь, отгоняя ночные страхи и злых духов. Люди снова выслушали плачущего Тирту и решили, что исчезновение Анук и гибель Рату имеют общую причину. Качак – муж пропавшей старухи – тихо зарыдал. До последнего он держался за надежду отыскать Анук.

Старики судили да рядили, теребили долгие бороды мозолистыми пальцами. В пламени костра сражались демоны и былинные герои.

Взошла луна, облив серебряным светом крыши из пальмовых листьев. По традиции дома складывали из стеблей бамбука, укрепляя глиной. Для защиты от наводнений все жилища поднимали на сваи. Внутрь забирались по приставной лесенке.

За плетёной изгородью громко стрекотали сверчки и кричали ящерицы-древолазы, отчего нездешнему человеку стало бы не по себе: вопли ящериц походили на истерический хохот. А деревенские к ним привыкли и обращали на звуки леса не больше внимания, чем горожанин на шум автомобилей за окном.

Когда на реке громко плеснула вода, люди насторожились, ведь крупной рыбы там не водилось. Звонко треснуло дерево. Люди подскочили, оборвав разговор. Они увидели, как подломилась свая хижины, стоявшей на самом берегу.

Из домика донёсся пронзительный детский крик. В дверном проёме появилась Путри, дочка лоцмана. Она держала на руках свою годовалую сестру Дви. Вытаращив глаза от ужаса, девочка глядела вниз – приставная лестница упала на землю. Как же спуститься?! Новый удар вышвырнул детей из дома. Путри больно ушиблась, но не выпустила сестру из рук. Малышка отчаянно пищала, не понимая, зачем её достали из уютной колыбели посреди ночи.

Плач маленького ребёнка вывел взрослых из оцепенения. Родители бросились к своим дочерям. Отец подхватил Путри, а мать прижала к груди малышку, целуя и успокаивая её. Ещё один мощный удар опрокинул домик. В лунном свете лоцман заметил чешуйчатый хвост, который играючи крушил прочные бамбуковые сваи.

Мужчины бросились по домам, собирая нехитрое оружие, женщины выдёргивали горящие ветки из костра. А по реке гуляли волны, рассыпая лунные блики. На обломках домика бушевал крупный зверь. Очень скоро жилище превратилось в месиво из бамбука, мебели и домашней утвари. На берег выкатилась волна, заставив людей отпрянуть в ужасе.

Сначала показалась вытянутая пасть, затем мощное плоское тело с короткими лапами, а потом и чешуйчатый хвост, которым размахивало чудовище. Оно открыло рот, полный острых зубов. Низкий утробный рык вселял ужас.

– Бамбанг Сэнан! – воскликнул старик и сложил пальцами знак, отгоняющий злых духов.

Да, это был он – Бамбанг Сэнан. Огромный гребнистый крокодил. Большой, тяжёлый как грузовик, он одинаково хорошо чувствовал себя в речной и в морской воде, жил и насыщал свою утробу вот уже сто лет. Выбравшись на берег, он с наслаждением вдыхал запах страха, исходивший от двуногих, жавшихся друг к другу.

Бамбанг зарычал ещё раз. Так он показывал свою силу и заявлял права на охотничьи угодья. Голод и досаду он изливал в своём рыке, потому что в домике не нашлось еды: добыча сумела ускользнуть. Крокодил грузно пополз к людям, желая ухватить кого-нибудь из них.

Но потомки бесстрашных пиратов не разбежались. Они дали отпор чудовищу. На всех нашлось единственное двуствольное ружьё, ведь для обычной охоты достаточно копий, а сбить обезьяну с дерева можно и камнем. Увы, камни и копья отскакивали от крокодила, не причиняя вреда. За столетие шкура Бамбанга обрела необыкновенную твердость.

Грохнул выстрел! Дробь расколола пластины на спине, едва ранив зверя. Перезарядив ружьё, стрелок решился на отчаянный шаг. Со смелостью льва он подскочил ближе, прицелился в открытую пасть и выдал заряды дуплетом. Должно быть, этот малый родился под счастливой звездой: выстрел пришёлся в язык чудовища и попутно разнёс пару зубов.

О, как громко завыл Бамбанг Сэнан от невыносимой боли! Какой яростный взгляд он устремил на обидчика! Сумеет ли дотянуться до него одним броском? Однако стрелок трясущимися руками уже заталкивал в ружьё два новых патрона. Перепуганный, он готовился выстрелить ещё, и на этот раз по глазам.

И тогда Бамбанг решил, что с него хватит. Он пополз обратно в спасительную реку. Деревенские жители радостно закричали, увидев, как буро-зелёная туша скрылась под водой. В лунном свете мелькнуло белое пятно на спине. Люди окончательно уверились, что в гибели Рату и Анук виноват Бамбанг Сэнан. Ночной бой закончился победой, хотя все понимали – это ещё далеко не конец.

Так и случилось. Чудовище стало разбойничать, нападая на скот, что приходил к реке напиться. Пастухи ничего не могли сделать. К счастью, обходилось без человеческих жертв. Жители оставили рыбную ловлю. Брали воду для купания и стирки в мелких ручьях. Кое-кто на время переехал к соседям, подальше от опасной реки.

Осада вымотала и людей, и животных. Послали за полицией. На следующей неделе из города прибыл отряд хорошо вооружённых охотников.

Местные помогли им устроить облаву. На реке соорудили плотину, отрезав зверю путь в море. Эта мутная речушка должна была стать могилой грозному Бамбангу, чьим именем пугали детей уже третье поколение.

Опытные охотники утверждали, что гребнистый крокодил не поднимется по течению, рискуя завязнуть в болоте. Обойдёт плотину по суше – напорется на засаду. Толковый замысел не учитывал, что за годы Бамбанг стал сильнее и намного коварнее.

В одну ненастную ночь крокодил, словно ведомый дьявольской рукой, пошёл на прорыв. Он напал на плотину и своим могучим телом проломил её. Пули штурмовой винтовки не ранили его. Гранаты лопались безобидными хлопушками. Бамбанг Сэнан взобрался на остатки плотины и разразился рыкающим смехом.

Убедившись, что жалкие людишки не могут ему навредить, крокодил потерял всякий страх. Он выбирался на сушу там, где его не ждали, крушил дома, хватал любую живность. Порой Бамбанг оставлял тела на месте убийства. А ведь крокодилы так не делают: они прячут добычу, чтобы съесть позже.

Бамбангом двигал не голод – он упивался жестокой забавой, потешался над страданиями живых существ. Люди молились богу Тангароа, прося положить конец бесчинствам крокодила.

На другой день Бамбанг спокойно плыл по реке. Он уже позавтракал козой, отчего пребывал в хорошем расположении духа. Бамбанг неторопливо обдумывал новую проделку для собственного развлечения.

Вот вчера, к примеру, он тихо забрался в деревню и до смерти перепугал её жителей. Они бросились бежать, не разбирая дороги. Остался лишь несчастный пёс. Никто не позаботился его отвязать. Отчаянно скуля, пёс жался в угол. А Бамбанг не спеша подползал ближе, с удовольствием ощущая, как страх опорожняет собачий кишечник. Натешившись, крокодил проглотил пса. Правда, верёвка застряла меж зубов, щекоча дёсны.

Вдруг Бамбангу стало трудно плыть. Болотный вкус воды переменился и напоминал кровь и гнилые объедки. Да и сама вода загустела, будто кисель. Крокодил отчаянно грёб лапами, молотил хвостом, чувствуя как тонет. На дне он обнаружил огромного осьминога. Оторопев, Бамбанг заглянул ему в глаза и увидел в них звёздное небо и Млечный путь.

– Бамбанг Сэнан! – раздался голос в голове крокодила, тихий и бесстрастный, точно шелест пальмовых листьев.

– Кто ты?! – прорычал Бамбанг, бултыхаясь в густой кровавой жиже.

– Неужели ты не узнал меня? – ручейком зажурчал смех. – Ведь я – небо и море, радуга и дождь, я – алый закат. Меня называют Тангароа.

Бамбанг понял, что попал в переплёт. Вот бы оторвать богу щупальце!

– Что тебе надо, Тангароа?

– Я ощутил предсмертную боль Анук, агонию Рату. Услышал молитву Путри и шепот собаки.

– Они моя пища! – возразил Бамбанг. – Должен ли я жалеть их?

– Не всякая жизнь утоляла твой голод. Ты наслаждался страхом и мучениями. В этом я обвиняю тебя.

Сказав так, гигантский осьминог сжал крокодила щупальцами: кровь засочилась между твёрдых пластин.

– Мне стоило бы покарать тебя смертью. Но ты можешь заслужить прощение в обмен на три службы.

У Бамбанга, обезумевшего от нестерпимой боли, был простой выбор: умереть или подчиниться. И крокодил согласился на всё.

– Ты уйдёшь прочь из Малаккского пролива и будешь плыть через океан, покуда не отыщешь атолл Матубару. Исполни мою волю, – Тангароа ослабил хватку. – Вот твои службы: ты должен поймать мышь, упавшую с неба, проглотить крепость и утопить солнце.

«Да он полоумный!» – пронеслось в меркнущем сознании крокодила.

Тангароа отпустил Бамбанга, и тот рванулся наверх. Течение понемногу уносило кровь, возвращая привычные запахи болота. Когда зверь отдышался, в голову ударил гнев: до сих пор никто не смел обращаться с ним как с мелкой ящерицей. Он даже хотел нырнуть обратно, отыскать Тангароа в речной тине и поквитаться с ним. Но мудрость одолела жажду мщения. И хитрый крокодил решил повременить. Однажды судьба даст ему шанс расправиться с обидчиком. Ведь судьбе покорны и люди, и боги, и даже крокодилы. Выпустив досаду грозным рыком, Бамбанг поплыл вниз по течению навстречу солёным волнам.

К вечеру следующего дня он добрался до огромного города, сверкающего огнями. Это был Сингапур – город-государство, город-порт и пристанище для шести миллионов человек. Мегаполис раскинулся на десятках островов, соединённых мостами и дамбами.

В долгом пути крокодил изрядно проголодался. Поймать бы крупную рыбу, да как её учуять? Вода пахла мазутом и ещё какой-то дрянью, отчего Бамбангу захотелось почистить шкуру белым песком. Его сбивали с толку низкий гул корабельных двигателей и нудное зуденье лодочных моторов.

Тогда он поплыл вдоль берега, высматривая добычу, пока не увидел ярко освещённый пляж. Несмотря на поздний час, звучала музыка и танцевали люди. Некоторые забегали в воду, увлекшись игрой. И тотчас Бамбангу до смерти захотелось поужинать вкусным человеком. Как это просто – ловить и поедать людей! У них нет ни толстого панциря, ни когтей, а зубы крохотные – смех один! Двуногие плохо видят в темноте и медленно плавают. Можно сказать, Бамбанг очень любил людей, но по-своему.

Он подобрался ближе, нацелившись на толстую китаянку. Её маленький сын упустил мяч. Матери пришлось оторваться от разговора с подругой и вылавливать игрушку из воды. Женщине и в голову не пришло, что в двадцати шагах затаился крокодил размером с фургон. Тихо, чтобы не спугнуть, Бамбанг подплывал к добыче, уже чувствуя запах пота и цветочных духов. Его настиг шум мотора, нарастающий с каждым мгновением. Между Бамбангом и китаянкой промчался лихач на гидроцикле, окатив женщину грязной вонючей водой. Китаянка выпрыгнула на песок, провожая спортсмена бранью. Женщине было невдомёк, что она едва-едва разминулась со своей смертью. Несолоно хлебавши, крокодил повернул обратно искать добычу в более спокойном месте.

Разумеется, Бамбанг Сэнан понятия не имел, где находится атолл Матубару. Потому он просто плыл на восток через Яванское море, мимо больших островов Тимор и Сулавеси. Ему пришлось пересидеть тайфун на Новой Гвинее. Лишь только буря улеглась, под водой замаячила тень Тангароа, и Бамбанг снова пустился в путь.

Впереди его ждали необъятные просторы Тихого океана. Ни один крокодил в здравом уме не отважился бы на такое путешествие, но многорукий бог не оставил Бамбангу выбора.

Крокодила несли попутные течения: от Папуа до Вануату, от Вануату до Фиджи и от Фиджи до Таити. На каждом острове он делал остановки и отъедался впрок. Снова и снова ему являлся Тангароа, торопя в дорогу. Крокодил плыл на восток. Всегда на восток.

Глава первая. Рыбий пастух

На берегу тропического острова, где золотой пляж сменяется пальмовой рощей, лежал большой камень. Он любовался голубой лагуной, подставляя гладкие бока ласковому тёплому ветру. Под камнем жило мышиное семейство в удобной и просторной норе.

Камень давно врос в землю и надёжно прикрывал дом от свирепых штормов, что нередко случаются в южной части Тихого океана. Маленькие звери отвечали камню благодарностью и заботой. Они разрисовали его сверху донизу красивыми рисунками: красной полосой лёг закат над синим морем, рыба затаилась в темной пучине, а семейное счастье распускалось бутонами цветов. Словом, пёстрый камень очень радовался удачному соседству.

Ранним утром из норки показался мышонок Мауи. Скажем правду: мышонком его называла только мама по привычке. Крепкий сильный подросток вполне мог бы сойти за взрослого.

Но по-настоящему взрослым считался лишь тот, кто прошёл суровое испытание: сунул хвост в муравейник. Мату обмирала от страха при мысли, что её сын будет терпеть жуткую боль. Настоящий мужчина должен перенести муки, ничем не выдавая своих чувств. Впрочем, испытание муравьями ещё не скоро, но племя ждало от Мауи взрослых поступков. И сегодня у мыша был очень важный день.

Прежде всего Мауи влез на пёстрый камень, цепляясь за едва заметные щербинки. Пройдясь по ровной верхушке, мышак поднял лапы, приветствуя солнце. Бриз нежно гладил шерсть на боках. Солнышко согревало тёмный мех, украшенный изящным рисунком. Мыши покрывали себя узорами, особое внимание уделяя щекам и лбу. Такие «моко» рассказывали всю мышиную жизнь.

Для островитян море как родная мать, и мыши научились превосходно разбираться в его настроении. Запах воды и ветра сулил погожий день. Мауи улыбнулся: боги на его стороне.

– Мауи! Сынок!

Внизу стояла Мату и высматривала ушастую голову сына, щурясь от яркого света.

– Не видать ли отца? – спросила мама с тоской, отчего сердце Мауи сжалось.

Она спрашивала каждый раз, едва он отлучался из дому: шёл гулять с друзьями или собирать корешки в роще. В её вопросе сквозило безнадёжное отчаяние женщины, потерявшей любимого мужа.

– Нет, мамочка, я его не видел! – крикнул в ответ Мауи. – Наверное, он вернётся завтра.

Мышак знал: покончив с домашними делами, Мату взберётся на камень, сядет на хвост и будет не смыкая глаз высматривать рыбацкий парус. И снова тщетно. Разумеется, Мауи очень любил своего отца Ронго, переживал его исчезновение не меньше мамы. И так же отчаянно тосковали семьи ещё троих рыбаков, пропавших вместе с Ронго пару недель назад.

– Я собрала покушать в дорогу, – улыбнулась Мату. – Обещай мне, что не забудешь про обед.

Она хмурилась, глядя, как сын спускается на землю. Ах, как неосторожен! Так недолго и шею свернуть!

– Погоди, я переоденусь и возьму свои вещи, – Мауи крепко обнял и расцеловал маму.

Он прыгнул в нору и скоро вернулся. Теперь его сильное тело с шерстью цвета кофе прикрывала юбка из пальмовых листьев. Юбку поддерживал пояс с традиционным узором, собранный из маленьких жемчужин. Оглядев сына, Мату ахнула от удовольствия.

– Ты совсем взрослый, – прошептала она, прижимаясь к его груди. – Будь осторожен в плавании. Я буду ждать тебя!

Мату всхлипнула и махнула лапой, смутившись. Ей не хотелось, чтобы сын видел слезы в уголках её глаз. А вчерашний мышонок, предвкушая приключение, даже не заметил переживаний матери. Чмокнув меховую щёку, он подхватил узелок с едой и побежал по песчаному пляжу.

Нора под пёстрым камнем находилась в стороне от деревни. Большинство мышиных семей жило в пальмовой роще, вырыв норы по двум улицам. На холмике, свободном от травы, устроили мараэ – плоскую каменную площадку, где деревенские жители общались с богами. Рядом с мараэ было маленькое кладбище.

Ночной прилив вынес на берег пучки водорослей, ветки и прочий сор. Мышак ловко перепрыгивал через сучки, а морские растения опасливо обходил стороной. Там мог притаиться краб или ядовитая медуза.

Лениво накатывали волны и шумела роща, а время от времени тишину нарушал громкий стук. Это падал очередной перезревший кокос. К разбитому ореху сбегались хозяйки, чтобы набрать сладкую мякоть для пирогов. Иногда мыши забирались на деревья и сами перегрызали стебли орехов. Подчас их караулил пальмовый вор – большущий рак, что не прочь закусить неосторожной мышью.

На песке валялся странный круглый предмет, похожий на ракушку. Мауи подошёл ближе и ощупал незнакомую вещь. Ему было невдомёк, что это крышка от пузырька с лекарством. Мауи смекнул: вещь нездешняя и наверняка опасная. Он прошептал обережный заговор и поспешил откатить крышку в кусты, где пряталась статуя толстой мыши. Это был тики – каменный истукан, межевой знак и вместилище духов. Что ни говори, магия предков сильнее любой другой. Мышу захотелось разыскать старших и показать им необычную находку, но у него были дела поважнее.

Взобравшись на трухлявый пенёк, Мауи внимательно осмотрелся. Кажется, вокруг нет хищников. На другом конце пляжа пальмовая роща сменялась мангровыми деревьями, что в изобилии росли по берегам острова. Обычные деревья прячут корни в землю, а у этих они торчат наружу. Прилив превращал мангровый лес в болото. А когда вода уходила, в корнях, точно в причудливом лабиринте, прятались маленькие рыбки и рачки.

Мауи добрался до навеса из листьев, где мыши хранили лодки. Хлипкое укрытие не выдержало бы даже обычного шторма, не говоря уже о мощных тайфунах, что прокатывались через атолл. На случай серьёзной непогоды у мышей имелись надёжные убежища. А для повседневного труда и такой навес сгодится: всё нужное рядом, только лапу протяни.

Под навесом Мауи обнаружил только одно каноэ². Напрасно он встал пораньше и наскоро позавтракал, ведь ему не удалось опередить дядю Момо! Похоже, этот мышак подскочил ни свет ни заря и уже уплыл проверять кораль³.

Мауи волновался перед путешествием, хотел побыть в одиночестве и не спеша собраться. А дядя, добрый характером, имел большой недостаток. Он страшно любил поговорить и забалтывал Мауи до головной боли.

«Наверняка привяжется со своими советами, – в голову юного мышака ползли хмурые мысли, – и обязательно расскажет, как утонул один его приятель».

Мауи дотащил каноэ до кромки прибоя и запрыгнул в лодку. Едва он собрался поставить её носом к волне, как обнаружил, что позабыл весло. И тут же волна перевернула каноэ. Мокрый и злой, мышак выбрался на берег, а следом море выплюнуло лодку.

«Сам виноват, – сказал он себе. – Нечего было так волноваться из-за первого плавания. Отец не зря говорит, что волнением и слезами делу не поможешь».

И Мауи глубоко задышал, постепенно успокаиваясь. Он нашёл весло, ловко заскочил в каноэ, направил его к темнеющему проходу в переплетённых корнях. Под сумрачным сводом лучики солнца находили лазейки и пробивали прозрачную голубую воду до самого дна, упираясь в белый песок. От них мышиной душе стало радостно и спокойно.

На корнях темнели зарубки. Они могли рассказать многое: прилив сейчас или отлив, где находится кораль для малышей, а где для взрослых рыб, и куда плыть, если хочешь попасть в кладовку. У одного корня Мауи придержал каноэ и подновил отметку. Мангровые деревья быстро залечивали раны.

Вскоре послышалось неясное бормотание. Мауи без труда узнал голос дяди Момо.

«Правду говорят, что дядя не выносит тишины. Даже если не с кем поговорить, он не смущается и заводит беседу с самим собой. И как тётя Фатима его терпит?»

Лодка вошла в большое круглое озеро шириной в сотню шагов. Корни расходились в стороны, точно стены танцевального зала, открывая воду жарким солнечным лучам. В закутке приткнулся сарайчик. А возле него стоял крепкий мышак с заметным брюшком. На его мордочке, расплывшейся в улыбке, виднелись такие же узоры, как у Мауи, только их было заметно больше.

Завидев племянника, дядя Момо расхохотался и замахал лапой:

– Мауи! Доброе утро! Я так рад тебя видеть! Смотри-ка, чудесный денёк для первого путешествия, да? А вот если бы небо хмурилось и ветер задувал, какое уж тогда плавание, так? Как думаешь? – дядя не замолкал ни на миг.

– Дядя, дядя! – Мауи не сразу удалось прервать болтуна. – Ты не забыл про мой груз?

– А как же! Ради него я встал пораньше, быстренько позавтракал и бегом-бегом сюда, – Момо говорил всё быстрее и быстрее, размахивая лапами. – У меня же всё с вечера приготовлено. Сеть проверил, дырки починил. Не подведёт!

– Так, так, – закивал Мауи, опасаясь, что Момо снова увлечётся. – Идём смотреть!

Он взял дядю под лапу и потянул к озеру. Там резвились рыбы длиной в половину мышиного роста. Они любили прозрачную голубую воду и яркое солнце: тихая заводь и хищников можно не бояться.

Момо, Мауи и его родители происходили из племени острова Араутака. Наиглавнейшим занятием мышей было разведение рыбы, отчего их величали рыбьими пастухами.

Неизвестно, кто и когда обнаружил под манграми сеть озёр, но это случилось очень давно. Предки нынешних мышей подметили, что во время сильных штормов море захлёстывает купол из сплетённых корней. Иногда вместе с потоком воды внутрь попадала рыба. Сначала островитяне съедали её без остатка, благодаря богов за угощение. Так продолжалось до тех пор, пока некто по имени Ранги не догадался оставить сколько-то рыбок в озере. Бежать им было некуда, так что рыбы спокойно росли и размножались. Мудрый Ранги открыл, как важно вовремя отсаживать взрослых в другое озеро, пока они не пожрали молодняк. С тех пор в племени забыли, что такое голод.

Неважно, кем прежде был Ранги, но после открытия его стали почитать как полубога.

Прошли века, истинный образ героя стёрся из народной памяти. Старики учили так: почуяв свой срок, Ранги попросил Тангароа позволить ему и впредь заботиться о сородичах. Добрый бог услышал просьбу и наградил мышака за праведные дела – превратил его в Большую Рыбу. Отныне Ранги водит косяки в морских глубинах, а иногда поднимается на поверхность и помогает мышам в беде.

Другие старики говорят, что после смерти боги забрали Ранги на небо и сделали его четвёртой звездой в созвездии Южный Крест. Только в эту историю мало кто верит.

Как бы то ни было на самом деле, через поколения мыши в совершенстве научились разводить рыбу для себя и на продажу соседям. Пастухи сбивали косяк рыбы, загоняли в сеть и тащили по морю на другой остров. И вот сегодня Мауи ждало первое самостоятельное плавание.

Сначала мыши завели сеть. Взяв конец, Мауи нырнул и переплыл на другой берег озера. Там он зацепил сеть за колышки. А Момо проделал то же самое на своей стороне. Сеть легла на дно, над ней плавали ничего не подозревающие рыбки.

– Хорошо, – похвалил дядя Момо. И добавил, немного замявшись: – Ну, лодку с имуществом приготовишь сам.

Обычай предписывал каждому собственными лапами проверять лодку, снасти и припасы. За недосмотр некого винить, кроме самого себя.

А сколько историй рассказывали старшие мыши! Там происходили невероятные вещи, и только смекалка да удача помогали герою остаться в живых и не растерять рыбу. Мауи слушал, раскрыв рот, а потом спрашивал себя: по силам ли мне такие испытания? И пусть большинство историй – это выдумка. Послушать бы тех, кто наделал ошибок, да никак – они лежат на дне морском.

В голову упрямо лезли чужие советы. Мама говорила взять побольше еды, отец – опытный рыбак – брать побольше верёвок для ремонта сетей в море. А дядя Момо заглянул в сарайчик и приумножил сумятицу в мышиной голове, выдавая инструкции на-гора. Он так утомил Мауи, что тот замахал на него и выгнал прочь.

«Ах, отец! Почему ты не рядом? – загрустил Мауи. – Твоя мудрость мне бы помогла».

Он вспомнил, как они с папой выходили на берег, разжигали костёр и сидели полночи. Над лагуной светила луна, море пылало синим огнём от тысяч мельчайших водорослей, а они всё говорили и говорили, делились друг с другом сомнениями и переживаниями.

Сегодня Мауи предстояло проделать тот же путь, каким плыл Ронго сотоварищи две недели назад. Они отправились на соседний остров Тараваи с грузом рыбы. Расстояние близкое и дорога знакомая. Однако ни вечером, ни на следующее утро мужчины не вернулись. Их принялись искать. В таравайской деревне родичам пропавших рассказали, что мыши уплыли восвояси сразу после обеда.

В тот день стояла хорошая погода, море было спокойно. Куда могли деться опытные рыбаки, и по сей день оставалось загадкой. Семья Мауи и другие семьи разом осиротели.

Взрослые и дети обыскивали побережье Араутаки. Но никаких следов пропавшего кораблика и рыбаков не обнаружилось.

Без вестей о муже Мату сделалась сама не своя. Она бормотала что-то невнятное, не интересовалась ничем, что происходит вокруг. Часами Мауи просиживал рядом с ней на пёстром камне, утешая.

Над ними летали чайки, перекрикиваясь противными голосами. Мышак знал, стоит ему оставить маму, одна из птиц может броситься вниз и схватить её. Глаза овдовевшей мыши застилали горе и тоска. Она не думала о грозящей опасности.

Дни сменяли друг друга. Всё было почти как прежде, разве что мать ещё больше переживала за сына – где он и что делает. В дом стал чаще захаживать дядя Момо, её брат. Он взял на себя обязанности главы семьи, не забывая заботиться о своей жене и детях. Таков обычай племени: если в дом приходит беда, родичи спешат на помощь. Конечно, Момо не заменил Мауи отца, хотя горе сблизило их. И молодой мышак был благодарен дяде за подставленное плечо, на которое юноша мог опереться в такой важный день.

Мауи вернулся из воспоминаний в пыльную кладовку. «Нужно взять всего понемногу», – рассудил он. В мешок, который почти не пропускал воду, Мауи погрузил несколько мотков верёвки. Из крючков выбрал те, что поострее. Долго стоял перед стопкой парусов, решая, брать ли с собой запасные. Решил не брать, потому что море выглядело спокойным, а вчерашний закат не предвещал бури.

Известно, что плавание до острова Тараваи и возвращение домой занимают два дня. Однако втайне от всех Мауи решил проделать этот путь за один день, вернувшись на Араутаку поздно вечером или даже ночью. Тёмное море, полное хищников, его не страшило. В первую очередь потому, что он был очень юн, самонадеян и не ведал настоящей опасности. Да и к тому же вырос на рифах, много раз плавал там, и поэтому верил, что сможет пройти их даже при свете звёзд.

«Не стоит брать с собой лишние вещи, – решил Мауи. – Незачем перегружать лодку. Она и так тихоходна. Мне не нужно много еды и воды. Ведь уже сегодня вечером я буду спать в своей постели, отведав маминого ужина».

На песчаном полу виднелись круглые крышки. Они закупоривали большие глиняные кувшины, вкопанные по горло, и сберегали припасы от жуков. Мауи набрал в кожаный мешочек сушёного батата. А воду налил в морскую раковину и залепил глиняной пробкой.

С трепетом Мауи взял отцовский крис. Он залюбовался изящным оружием, лезвие которого изгибалось подобно языку пламени. В бугорках и пятнах, проступавших на металле, он увидел акулу с разверстой пастью. У народов Полинезии считалось добрым знаком разглядеть на клинке какую-нибудь фигуру. Такой крис приносит удачу своему владельцу.

Отец заказал резчику новую рукоять и выбрал её в форме чайки. Другие островитяне обычно просили рыбу. Их жизнь проходила вокруг рыбы, зависела от рыбы и нередко кончалась в желудке у рыбы. А вот отец не такой. Сколько помнил Мауи, папа любил забираться на пёстрый камень и смотреть, как летают птицы.

Местные кузнецы не делали ничего сложнее гвоздей и рыболовных крючков, а потому крисы привозили извне. Их ковали на острове Бали в Индонезии, где был известен секрет булатной стали. Оружие меняло владельца много раз, пока его покупали и продавали китайские торговцы. Оно путешествовало через Соломоновы острова, Вануату, Таити, пока не добиралось до Матубару. За время пути крис становился баснословно дорогим.