Я говорил, что люблю тебя?

Эта книга с самой первой буквы посвящается моим читателям. Потому что она не моя – она наша

© Крутова Н., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

* * *

1

Все книги и фильмы убеждали меня, что Лос-Анджелес – потрясающий город, с потрясающими людьми и с потрясающими пляжами. Поэтому я, как и любая девчонка на планете, мечтала побывать в «Золотом штате». Я так и представляла себе, как однажды пробегусь по белоснежному песку Венис-бич, как прикоснусь к мемориальным звездам любимых артистов на «Аллее славы», как поднимусь на Голливудский холм и, встав над надписью «Hollywood», с чарующей высоты окину взглядом прекрасный город.

Это лишь малая толика того, что я – начинающий турист – себе наметила.

Не вынимая из уха наушник – музыка мне ничуть не мешала, – я сосредоточилась на багажной ленте. Пассажиры окружили ее плотным кольцом, и я едва нашла маленький просвет, чтобы сквозь толпу пробиться поближе. Вокруг толкались, то и дело слышалось: «Вон тот – наш! Снимай быстрей!» – «Да это же чужой!» Пробежавшись глазами по ленте, я выхватила взглядом чемодан цвета хаки с накорябанной сбоку надписью – строчкой из песни, и, дождавшись, когда он со мной поравняется, за ручку стащила чемодан с транспортера.

– Я здесь! – донесся знакомый голос. У отца очень колоритный бас; хотя его и приглушала звучащая в наушниках музыка, не среагировать на этот бас практически невозможно. Да и в любом случае я узнала бы его голос – слишком болезненно он во мне отзывался.

Когда мама осторожно сказала, что отец хочет взять меня к себе на каникулы, мы с ней только посмеялись – ничего более идиотского я в жизни не слыхивала!

– Даже не приближайся к нему! – каждый день твердила мама. Целых три года от отца не было ни слуху ни духу, а тут на тебе, объявился! И нет бы начать с малого: звонить время от времени, интересоваться моими проблемами… он сразу взял быка за рога – ждет меня к себе в гости! Мама была категорически против. Она считала, что такого подарка отец не заслужил. Говорила, что невозможно повернуть время вспять. Но отец не сдавался, настойчиво убеждая меня, что нет места лучше Южной Калифорнии. Какая муха его вдруг укусила – ума не приложу. Скорее всего, он решил вернуть мое расположение, которого лишился, когда нас бросил.

Неожиданно для самой себя я в конце концов уступила и, позвонив отцу, объявила, что приеду. Только не подумайте, что я пожалела отца – он тут вообще ни при чем. Просто захотелось в жаркое лето на модный пляж, а еще – влюбиться в мускулистого загорелого парня: какого-нибудь манекенщика из Abercrombie & Fitch. Кроме того, у меня были еще и личные причины сместиться на полторы тысячи километров южнее Портленда.

Понятно, что я не особо горела желанием увидеться с приближающимся ко мне человеком.

За три года многое изменилось: я стала почти на треть выше, у отца в волосах появились седые пряди, а главное, три года назад нам не было так неловко друг с другом.

Чтобы как-то замаскировать негативные чувства, я старалась улыбаться. Улыбка всегда помогает избежать лишних вопросов.

– Ого, какая ты стала! Нет слов! – покачивая головой, произнес отец, будто не в силах поверить в то, что я изменилась с тринадцати лет. Тоже мне, открытие! Он что, ждал, что в шестнадцать я буду выглядеть так же, как и несколько лет назад, когда он в последний раз меня видел?

– Ну да, – согласилась я и, потянувшись к уху, вытащила наушник. Провода закачались в руке, слух уловил слабые отголоски продолжающей звучать музыки.

– Иден, как же я по тебе соскучился! – признался отец. Наверное, в этот момент я должна была растаять от счастья – отец, который меня бросил, оказывается, соскучился! – и, кинувшись в радостной эйфории ему на шею, немедленно простить его раз и навсегда. Ну уж нет! Не дождется! Мое прощение надо еще заслужить!

Впрочем, если я собираюсь жить у него целых два месяца, стоит все-таки быть с ним поласковей.

– Я тоже соскучилась, – смягчилась я.

Лицо отца просветлело, от улыбки на щеках выступили круглые ямочки – у меня они почему-то всегда ассоциировались с норками, которые пробуравливает в земле крот.

– Давай сюда. – Отец взял у меня из рук чемодан и, выдвинув ручку, поставил его на колесики.

Мы направились к выходу из Международного аэропорта Лос-Анджелеса. Всю дорогу я пытливо озиралась по сторонам, надеясь, что где-нибудь мелькнет кинозвезда или модель, но никого так и не высмотрела.

На улице в лицо сразу же ударил теплый воздух. Пока мы шли по пространной автостоянке, солнце пощипывало кожу, легкий ветер развевал волосы. Хотя по практически ясному небу все-таки плыло несколько облаков.

– Я думала, здесь гораздо жарче, – заметила я, раздосадованная тем, что, вопреки расхожему мнению, в Калифорнии все-таки бывают и ветры, и облака, и дожди. Я даже представить себе не могла, что в унылом Портленде летом иногда теплее, чем в Лос-Анджелесе. Вот это да! Каким бы дурацким Орегон ни был, я, будь моя воля, сейчас с удовольствием вернулась бы домой.

– А по-моему, довольно жарко, – ответил отец и виновато пожал плечами, словно оправдываясь за погоду. Наблюдая за ним исподтишка, я отметила, что он, вымучивая из себя слова, начинает потихоньку злиться. Разговор никак не клеился.

Мы остановились около черного «лексуса», и отец поставил чемодан. В нерешительности я уставилась на блестящую поверхность автомобиля. До развода они с мамой ездили на подержанном «вольво», который ломался минимум раз в месяц, да и то если повезет. Отец наверняка сейчас гораздо больше зарабатывает, но, думаю, уже тогда он сознательно на нас не тратился. Не заслужили…

– Садись, открыто, – кивнув на «лексус», сказал отец, поднял багажник и засунул туда чемодан.

Я обошла машину справа, сняла рюкзак, потянула на себя ручку двери и нырнула внутрь. Кожаная обивка сиденья обожгла голые ляжки. Какое-то время я молча ждала, пока отец устроится на своем месте. Он завел двигатель и, выруливая со стоянки, в очередной раз попытался вовлечь меня в беседу:

– Ну, рассказывай, как долетела?

– Хорошо. – Пристегнувшись, я тупо уставилась перед собой. В лобовое стекло било солнце, поэтому пришлось достать из лежащего на коленях рюкзака темные очки. Надев их, я глубоко вздохнула.

Отец набрал в легкие воздуха и, непроизвольно сглотнув от волнения, спросил:

– А как мама?

– Блестяще, – задорно ответила я – уж очень мне хотелось, чтобы отец не думал, будто на нем свет клином сошелся. Вообще-то у мамы все нормально. Может, и не блестяще, но и не плохо. Все эти годы она пытается себя убедить, что обрела бесценный опыт. Считает, что развод прибавил ей как оптимизма, так и мозгов, однако, по-моему, развод принес ей только ненависть к мужчинам. – Лучше всех!

Отец кивнул и тверже взялся за руль, потому что мы свернули из аэропорта на бульвар: многополосную трассу с интенсивным движением. Машины ехали довольно быстро, словно состязаясь, кто кого перегонит. Вокруг простиралось открытое пространство: ни тебе узких, вздымающихся ввысь небоскребов, как в Нью-Йорке, ни окаймляющих дорогу деревьев, как в моем родном Портленде. Из всего, что я видела, глаз порадовали только пальмы – я наконец убедилась, что они действительно существуют. Где-то в глубине души у меня всегда таились сомнения, не вымысел ли они.

Впереди над каждой полосой появились таблички, указывающие на близлежащие районы и города. Но мы мчались с такой скоростью, что я не успела толком ничего прочесть. Молчание затягивалось. Отец прокашлялся и снова попытался завязать разговор.

– Тебе обязательно понравится Санта-Моника. – Он улыбнулся. – Удивительный город!

– Да, я кое-что о нем почитала, – ответила я. Пока что Лос-Анджелес не казался мне таким уж фееричным, как на фотках в интернете. – Это ведь в Санта-Монике тот навороченный пирс?

– Ага. Пасифик-парк. – На безымянном пальце отца в солнечном луче блеснуло обручальное кольцо. Я вздохнула. Отец уловил этот вздох. – Элла ждет не дождется, чтобы с тобой познакомиться, – сказал он.

– Я тоже, – ответила я, что было абсолютным враньем.

Как я недавно узнала от отца, Элла – его новая жена. Та, на кого он променял маму. Понять бы еще, чем эта Элла лучше? Что в ней такого особенного, чего не хватало маме? Чище моет посуду? Вкуснее готовит мясной рулет?

– Надеюсь, вы поладите, – прервав гнетущую паузу, сказал отец. Он перестроился в крайнюю правую полосу. – Очень надеюсь.

Можешь надеяться, сколько тебе влезет! Меня от одной мысли о смешанной семье уже коробит. Зачем мне еще какая-то мачеха? Я хочу только полную и только настоящую семью: из мамы, папы и меня. Без всяких довесков. Не надо мне никаких перемен.

– А не напомнишь, сколько там у нее детишек? – с вызовом спросила я. Меня ведь осчастливили не только чудесной мачехой, но и несколькими сводными братьями.

– Трое, – спокойно ответил отец, пропустив выпад мимо ушей. Хотя его все больше и больше раздражала моя откровенная враждебность. – Тайлер, Джейми и Чейз.

– Ясно… А возраст?

– Тайлеру недавно исполнилось семнадцать, Джейми – четырнадцать, а Чейзу – одиннадцать. – За разговором отец едва не проскочил знак «Стоп». Он сбросил скорость и с мольбой скосил на меня ореховые глаза: – Доченька, постарайся с ними подружиться.

– Такие большие? – искренне удивилась я. На самом деле я ожидала, что придется возиться с малышней, которая и двух слов-то толком связать не может. – Ну, это еще куда ни шло.

Спустя полчаса мы выехали на извилистую дорогу – видимо, на окраину города. По обочинам тянулись аллеи с высокими деревьями, чьи толстые стволы и искривленные ветви надежно укрывали от палящего солнца. Особняки здесь выглядели гораздо солиднее, чем наш с мамой маленький домик, и все были абсолютно разными: каждый спроектирован и украшен по-своему. Они отличались и по форме, и по размеру, и по цвету. «Лексус» остановился у дома из белого камня.

– Ты живешь здесь? – Дидре-авеню выглядела совершенно обыденно, ни за что не сказала бы, что это Лос-Анджелес, скорей уж какая-нибудь Северная Каролина. Лос-Анджелес представлялся мне ослепительным, неземным, фееричным, но он пока не очень-то соответствовал моим представлениям.

Отец кивнул, заглушил двигатель и поднял солнцезащитный козырек.

– Видишь окно на втором этаже? – Он указал прямо в центр дома.

– Да, а что?

– Это твоя комната.

– Ого! – Вот уж никак не ожидала, что мне выделят собственную комнату, на два-то месяца! Впрочем, дом большой, а значит, места предостаточно. Вообще-то, приятно, что не придется спать на надувном матрасе посреди гостиной. – Спасибо, пап!

Попытавшись встать, я ощутила, что шорты имеют как плюсы, так и минусы. Плюс – ногам в шортах было не жарко. Минус – голые ляжки прилипли к кожаной обивке сиденья. Поэтому я немного замешкалась, прежде чем смогла выйти из машины.

Отец подошел к багажнику, достал чемодан, поставил его на тротуар и выдвинул ручку.

– Идем, – сказал он и покатил чемодан за собой.

Перешагнув через широкую линию парковочной разметки, я поплелась за отцом по вымощенной камнем дорожке. Дорожка вела к парадной филенчатой двери из красного дерева – ну прямо как в домах богачей. Я шла и, опустив голову, гипнотизировала свои «конверсы», чтобы, улучив момент, пробежаться глазами по их белому резиновому боку: там так же, как и на чемодане, черным маркером были накорябаны слова из песни. Это помогло мне немного успокоиться, правда, ненадолго – пока мы не приблизились к двери.

Сам дом – хоть от него и веяло консьюмеризмом – мне понравился. В отличие от дома, где я проснулась сегодня утром, этот вполне сошел бы за пятизвездочный отель. На парковочной аллее стоял белый «ренджровер». «Эффектно!» – подумала я.

– Волнуешься? – остановившись у двери, спросил отец и ободряюще мне улыбнулся.

– Есть немного, – призналась я. Ведь как ни гнала я от себя дурные мысли, внутри все равно что-то екало. А что, если я им буду как кость в горле?

– Да ладно тебе! – Отец открыл дверь. Мы вошли. Колесики чемодана заскрежетали по деревянному полу.

Прямо с порога в нос ударил крепкий запах лаванды. Впереди по коридору располагалась лестница, ведущая на второй этаж. Справа, как я могла судить по щелке в приоткрытой двери, гостиная. А дальше, за лестницей, был большой арочный проход на кухню. Оттуда навстречу нам вышла женщина.

– Иден! – воскликнула она и заключила меня в объятья, чему, правда, немного мешала ее огромная грудь. Потом женщина чуть отстранилась и откровенно стала меня разглядывать. Я не осталась в долгу и последовала ее примеру. Элла оказалась стройной блондинкой. Глупо конечно, но почему-то я ожидала, что она будет похожа на маму. Безусловно, вкус отца поменялся не только в отношении жизненных стандартов, но и в отношении слабого пола. – Как я рада, что мы наконец-то встретились!

Я немного отступила назад, всеми силами борясь с искушением закатить глаза или скорчить кислую мину, потому что ни секунды не сомневалась: стоит выказать неуважение – и отец тут же отвезет меня обратно в аэропорт. Пришлось всего-навсего сдержанно поздороваться.

– Здравствуйте, – сказала я.

– Господи, у тебя глаза точь-в-точь как у Дейва! – выдала Элла.

Еще чего не хватало! Могла бы придумать что-нибудь и поумней. Тем более что глаза у меня, скорее, мамины. И мама меня, между прочим, не бросала.

– Да нет, мои гораздо темнее, – недовольно буркнула я.

Элла предпочла не заострять на этом внимания и мастерски перевела разговор в новое русло.

– Надо познакомить тебя с ребятами. Джейми, Чейз, спускайтесь к нам! – крикнула она наверх и, обращаясь ко мне, добавила: – Кстати, Дейв сказал тебе, что сегодня в честь твоего приезда мы устраиваем вечеринку?

– Вечеринку? – переспросила я. Что-то не помню, чтобы в списке дел, которые я себе наметила на период пребывания в Лос-Анджелесе, были вечеринки. Особенно в обществе тех, кого видишь впервые в жизни. – Па-ап?! – Удивленно изогнув брови, я покосилась на отца, изо всех сил стараясь не смотреть на него слишком сурово.

– А что?! Приготовим барбекю, позовем соседей! – объяснился он. – Отметим начало лета старым добрым способом.

Если честно, я страшно ненавидела и большие скопления людей, и барбекю.

– Супер! – снова пришлось притвориться мне.

Раздался топот: двое мальчишек, перескакивая через ступеньку, неслись вниз по дубовой лестнице.

– Это Иден? – шепотом спросил у Эллы старший, когда они спустились, хотя я прекрасно его слышала. Этот, наверное, Джейми. А тот, что помладше, с выпученными глазами, – Чейз.

– Привет! – поздоровалась я, лучезарно улыбнувшись. Помнится, в машине отец говорил, что Джейми – четырнадцать. Получается, он на целых два года младше, хотя по росту меня почти догнал. – Как жизнь?

– Да ничего особенного, – ответил Джейми. Внешне сразу было понятно, чей это ребенок. Искристые голубые глаза, густые светлые волосы – точная копия Эллы! – Может, хочешь чего-нибудь с дороги? Попить там воды или чего-то еще?

– Нет, спасибо, – отказалась я.

Джейми держался открыто, был вежлив и поэтому казался старше своих лет. С ним, скорей всего, мы поладим.

– Чейз, поздоровайся же с Иден! – подбодрила Элла младшего сыночка.

Чейз вел себя крайне сдержанно. Что касается внешности, в нем тоже ярко проявлялись безукоризненные материнские гены.

– Привет, – буркнул Чейз, толком на меня не взглянув. – Мам, можно я к Мэту?

– Иди, конечно. Только, лапуль, к семи – домой! – разрешила Элла. Интересно, к какому типу матерей она относится: тем, кто готов наказать вас уже за то, что вы всего лишь накрошили на ковре в гостиной, или к тем, кто спокойно отнесется даже к тому, что вы без спросу зависнете где-то на пару дней? – Надеюсь, ты помнишь про барбекю?

Чейз кивнул, нырнул к выходу и мгновенно исчез.

– Мам, давай я покажу Иден дом, – предложил Джейми, едва за Чейзом закрылась дверь.

– Было бы здорово! – поспешила ответить я за Эллу. Компания Джейми устраивала меня гораздо больше, чем компания отца, мачехи или их вместе взятых. Какой смысл проводить время с людьми, от которых так и тянуло держаться подальше. Сейчас я гораздо охотнее пообщалась бы с новыми распрекрасными братьями. Уверена, их вся эта ситуация напрягает не меньше, чем меня.

– Конечно, Джей, покажи! – с благодарностью согласилась Элла. Видимо, она и сама не очень-то рвалась водить меня по дому, приговаривая: «А вот здесь у нас туалет». – Начинайте прямо с комнаты Иден.

Отец слегка кивнул, одарил меня радушной улыбкой и прибавил:

– Если понадобимся – мы на кухне.

Джейми схватил мой чемодан, и я едва сдержалась, чтобы не прыснуть от смеха при виде того, как рьяно он поволок его вверх по ступенькам. Эх, выйти бы сейчас на свежий воздух и погреть на солнышке бледные ноги, а не торчать здесь, в доме.

Я повернулась и пошла за Джейми.

– Ну и где Тайлер? – сердито шепнул Элле отец.

– Понятия не имею, – ответила мачеха.

Расстояние между нами увеличивалось, поэтому голоса становились все глуше, но я успела уловить еще часть разговора:

– Так ты разрешила ему уйти? – спросил отец.

– Да, – подтвердила Элла.

Больше я ничего не услышала.

– Твоя комната как раз напротив моей, – сообщил Джейми, дожидаясь меня на лестничной площадке. – Тебе отдали самую прохладную комнату. И из окна там классный вид.

– Ну, извини, – сказала я с легкой усмешкой и постаралась сохранить улыбку, пока он не подошел к одной из пяти дверей. Самой же мне ужасно захотелось еще раз глянуть вниз. Но там я успела увидеть лишь белобрысую макушку Эллы, исчезающую в кухонной арке.

Похоже, Элла относилась ко второму типу матерей – тем, кто спокойно относится даже к тому, что вы без спросу зависнете где-то на пару дней.

2

Если охарактеризовать мою комнату одним словом, я бы сказала «примитив». А как по-другому назвать помещение с тусклыми стенами, где из мебели – только кровать и простенький комод? И больше ничего! Вдобавок здесь еще и ужасно душно.

– Вид и в самом деле прикольный, – подыграла я Джейми, даже не приблизившись к окну и представления не имея, какой там вид.

– Твой отец сказал, что ты обустроишься сама, – хихикнул Джейми.

Я обошла комнату: сделала круг по бежевому ковру, осмотрела встроенные шкафы. На раздвижных дверцах шкафов блестели зеркала, поэтому они выглядели гораздо круче, чем крохотный шкафчик у меня дома. Еще к комнате примыкала ванная комната. Заглянув внутрь, я просто обалдела: душевая блестела так, словно ей никогда не пользовались.

– Ну как? – откуда-то из-за спины спросил отец. Я повернулась на голос. Лицо отца сияло радушной улыбкой. Интересно, когда это он успел войти? – Правда, здесь сейчас душновато, но я включила кондиционер. Через пять минут все будет о’кей.

– Да ничего страшного, – сказала я. – Здесь классно! – По размеру комната почти вдвое превосходила мою комнатушку в Портленде, поэтому, какой бы примитивной она ни казалась, для меня это были настоящие хоромы.

– Пойдем поедим? – предложил отец. – Ты сегодня весь день в дороге. Наверное, проголодалась как волк? Чем тебя покормить? – Вопросы сыпались из него, как из рога изобилия.

– Спасибо, пап, что-то пока не хочется. Знаешь, лучше выйду-ка я пробегусь, разомну ноги. – Я не собиралась отказываться от ежедневных пробежек, тем более что это прекрасный способ обследовать окрестности.

На лице отца, несколько постаревшем за эти годы, отразились сомнения. На какое-то мгновенье он нахмурился, а потом вздохнул так, будто я просила его купить мне травки.

– Пап! – Склонив голову набок, я делано хмыкнула. – Мне уже шестнадцать. И я давно в состоянии гулять без присмотра.

– Возьми с собой хотя бы Джейми, – предложил отец. Брови пасынка поползли вверх. То ли от неожиданности, то ли от удивления – я толком не поняла. – Джейми, ты ведь тоже любишь бегать, – обратился к нему отец. – Составь Иден компанию! А заодно и проследишь, чтобы она не заблудилась, договорились?

Джейми взглянул на меня, и на его лице появилась улыбка, полная сочувствия и понимания.

– Без проблем! Сейчас, только переоденусь.

Полагаю, он прекрасно представлял, что чувствуешь, когда родители опекают тебя, как пятилетнего малыша.

В общем, хорошенькое начало в Санта-Монике, нечего сказать! Не успела приехать – а уже неимоверно устала от натянутых отношений с отцом. Не успела осмотреться – а мне уже навязали барбекю-вечеринку в обществе абсолютно чужих людей. Не успела выйти из дома – а уже обзавелась эскортом, даже пробежаться одна не могу!

Короче, не успела пробыть здесь и дня – а уже жалею, что вообще сюда заявилась.

– Только не слишком удаляйтесь от дома, – попросил отец и ушел, оставив дверь нараспашку. Я крикнула ему вдогонку про дверь, но безрезультатно.

Джейми тоже направился к выходу, однако, прежде чем покинуть комнату, положил руку на косяк и спросил:

– Бежим прямо сейчас?

– Если ты не против, – пожала плечами я.

Он кивнул и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Меньше всего мне сейчас хотелось сидеть в помещении, тем более что от кондиционера не было никакого толку, поэтому, быстренько закинув чемодан на мягкий матрац, я расстегнула молнию. Слава богу, на этот раз все вещи – от ноутбука до любимого нижнего белья – прибыли целыми и невредимыми. Как правило, по дороге у меня из багажа испаряется чуть ли не половина содержимого, потому что большинство грузчиков – крайне непорядочные люди. Я покопалась в набитом до отказа чемодане и с самого дна выудила спортивный костюм – он был упакован одним из первых.

Едва я впорхнула в роскошную ванную, чтобы немного освежиться и переодеться, тренькнул телефон, деликатно намекая, что неплохо бы его подзарядить. А заодно напомнил и про Амелию – она просила набрать ее, когда приземлюсь. Кинув беговые шорты и спортивный топ на раковину, я плюхнулась на сверкающий унитаз и закинула ногу на ногу. Для связи с лучшей подругой, естественно, была кнопка быстрого набора, поэтому звонок пошел мгновенно.

– Приветики! – кривляясь, ответила Амелия несуразным голоском, похожим на какую-то смесь бульдога с носорогом.

– Приветик! – подражая ей, хихикнула я. Потом вздохнула: – Слушай, здесь так паршиво. Лучше бы я провела это лето с тобой.

– Мне тебя тоже страшно не хватает! Все не то и не так.

– А думаешь, с мачехой знакомиться – «то и так»?

– Да, тебе точно не позавидуешь, – согласилась Амелия. – Надеюсь, хоть не такая стервозина, как в «Золушке»? А сводные братья? Тебя уже припахали сидеть с этой мелкотой?

Я отрицательно покачала головой, как будто Амелия могла меня видеть. Если бы она только знала, насколько здесь всё по-другому.

– Они уже не мелкота.

– В смысле?

– Они – подростки.

– Подростки? – переспросила Амелия. До моего отъезда я две недели выносила ей мозг нытьем, что нет ничего хуже знакомства со сводными братьями, потому что терпеть не могла детей дошкольного возраста. А на самом деле они оказались гораздо старше.

– Прикинь?! – ответила я. – С ними как раз все не так уж и плохо. Один вроде застенчивый, но он младший, так что это вполне объяснимо. Второй – немного постарше, думаю, с ним мы поладим. Его зовут Джейми.

– Их же должно быть трое. Во всяком случае, ты говорила про троих, – напомнила Амелия.

– Третьего я пока не видела. – У меня почему-то совершенно вылетело из головы, что братьев не двое, а трое, и что один из них меня до сих пор не заценил. – С ним я познакомлюсь позже. А сейчас мы с Джейми идем на пробежку.

– Иден, – строго сказала Амелия, – ты уже добилась, чего хотела. Расслабься. Ты прекрасно выглядишь.

– Легко тебе говорить! – Прижав телефон плечом к уху, я дотянулась до ног и сняла обувь. – Ну, что еще они там обо мне болтали? – спросила я, хотя предпочла бы этого не знать. Но как побороть в себе любопытство, которое просто съедает тебя изнутри?

Повисло молчание.

– Иден, да не думай ты об этом!

– Значит, точно что-то болтали, – констатировала я. Слова прозвучали очень тихо, чуть ли не шепотом, и Амелия наверняка меня даже не услышала. Телефон снова предупредительно тренькнул. – Слушай, мобильник сейчас умрет. Вечером мне предстоит дурацкое барбекю. Если придусь там совсем не ко двору – буду строчить тебе послания, чтобы знали, что у меня есть друзья.

Амелия засмеялась, и я представила, как она привычно закатила глаза.

– Конечно. Держи меня в курсе.

Телефон испустил дух, я даже не успела попрощаться. Бросив его на полочку над раковиной, я потянулась к одежде. Бег – прекрасное средство, чтобы проветрить мозги, а мне это сейчас ой как необходимо! Быстро натянув спортивную форму – я так часто ее надевала, что могла бы делать это на время, – я сошла вниз и впервые заглянула на кухню. И чуть не ослепла: черные столешницы, белые дверки шкафчиков, черный пол – все переливалось глянцем.

– Ого, – невольно вырвалось у меня. Взгляд упал на пустую пластиковую бутылку, которую я держала в руке, а потом перешел к безупречно чистой раковине у окна – к ней страшно было даже приближаться.

– Нравится? – спросил отец. Я и не заметила, что он на кухне. Отец постоянно возникал из ниоткуда, словно тайно следил за каждым моим шагом.

– Вы что, установили кухню только на днях?

Отец хихикнул, отрицательно покачал головой и, подойдя к раковине, включил воду.

– Вот, пользуйся. Джейми ждет тебя на улице. Занимается растяжкой.

Я обогнула кухонный остров, неуклюже – вода полилась через край – наполнила бутылку, навернула крышку и поспешила убраться от греха подальше, пока отец не успел сказать что-нибудь еще. И как мне выдержать его целых два месяца – ума не приложу!

Когда я наконец вышла на улицу, Джейми бегал взад и вперед по тротуару.

– Разминаюсь потихоньку, – сказал он.

– Ну что, берешь меня в свою компанию?

Он кивнул. Быстро глотнув воды из бутылки, я встала рядом. Мы сделали пару кругов по лужайке и на спокойной скорости отправились бегать по живописному району.

Первый раз за долгое время я не слушала музыку – свою верную спутницу на пробежках. Отгородиться от Джейми было бы бестактно. Изредка мы перебрасывались короткими фразами, или кто-то просил: «Давай помедленнее» – вот, пожалуй, и все разговоры, но я чувствовала себя комфортно. Солнце безжалостно пекло, будто за последний час его лучи обрели недюжинную силу. По улочкам – и в самом деле очень уютным – местные жители выгуливали собак, катались на велосипедах или тихонечко бродили с детскими колясками. Наверное, я в конечном итоге полюблю этот город.

– Ты ненавидишь отца? – ни с того ни с сего спросил Джейми, когда мы уже возвращались назад. От неожиданности я зацепилась ногой за ногу.

– Что? – слетело с губ в первый момент. Потом я как-то собралась с мыслями и, сосредоточив взгляд перед собой на тротуаре, добавила: – Сложный вопрос.

– Мне он нравится, – сказал, а скорее, выдохнул запыхавшийся Джейми. Я вообще удивлялась, что он до сих пор умудряется за мной поспевать.

– Да?

– Честно. А между вами будто черная кошка пробежала.

– Похоже на то, – вздохнула я, судорожно соображая, как бы сменить тему. – Смотри, какой там клевый домик!

Но Джейми пропустил мою уловку мимо ушей.

– Так почему вы не ладите?

– Да потому что он мерзавец! – прорвало меня. А разве не так? Так. Мой отец – самый что ни на есть мерзавец! – Мерзавец – потому что нас бросил. Мерзавец – потому что за все это время ни разу не позвонил. Просто мерзавец – и все.

– Понятно.

Слова иссякли, мы молча добежали до дома и занялись на лужайке растяжкой. Правда, папочка тут же не преминул напомнить, что вечеринка через два часа. Пришлось прерваться и разбрестись по комнатам.

К этому времени все мое тело свербело от пота и грязи, поэтому, быстренько поставив телефон на зарядку, я первым делом нырнула в сверкающий душ. Ощущения были потрясающими, и почти полчаса я нежилась под струями воды. Вот бы и дома был такой душ!

Оставшиеся полтора часа я убила на подготовку к вечеринке. Будь моя воля, я бы спустилась во двор в спортивном костюме. Но Элле наверняка это не понравилось бы. Поэтому, порывшись в чемодане, я извлекла из него обтягивающие брюки и блейзер. Повседневно и элегантно. Должно подойти.

Я оделась, подсушила и немного завила волосы, нанесла легкий макияж. Потом сбрызнулась дезодорантом и… уловила запах жареного мяса. Наверное, сейчас уже около семи.

Ведомая запахом, я прошла на кухню. Две огромные стеклянные двери во двор были распахнуты. Стало понятно – вечеринка уже в полном разгаре. Значит, часовая стрелка давно перевалила за семь. Играла музыка, по двору небольшими группками болтались люди – в общем, все так, как обычно и бывает на подобных, скучных до одурения сборищах. У бассейна в компании таких же, как он, пацанов, слонялся Чейз. В углу двора отец готовил на гриле бургеры, да еще умудрялся при этом пританцовывать, изображая что-то в стиле восьмидесятых. Со стороны это выглядело дьявольски нелепо.

– Иден, – окликнули меня. Я обернулась на голос и, к досаде, увидела Эллу. – Выходи к нам.

И почему я не умею симулировать припадки – укрылась бы от всего этого безобразия в своей комнате, а еще лучше вообще сбежала бы домой.

– Простите, я опоздала.

– Да нет же! Ты как раз вовремя! – возразила Элла. Подняв с глаз на макушку солнечные очки, она ступила на кухню и за руки вытянула меня на лужайку. – Надеюсь, проголодалась?

– Ну, если честно, я…

– Это наши соседи из дома напротив, – перебила Элла, кивая на стоящую рядом пару средних лет. – Дон и Филип.

– Иден, нам очень приятно с тобой познакомиться, – сказала Дон. Ясно: отец, Элла или и тот и другой уже успели разболтать всем о моем приезде. Филип еле уловимо улыбнулся.

– Мне с вами тоже, – ответила я. Что бы такого еще сказать? «Расскажите мне о вашей жизни», или «Дон, Филип! Каковы ваши планы на будущее?» Вместо этого я просто улыбнулась.

– Скоро сюда должна заглянуть наша дочка, – продолжила Дон. – Вдвоем вам будет повеселее.

– О, здорово! – ответила я и увела в сторону глаза. Я абсолютно не умела сходиться с другими девчонками! Они внушали мне ужас. А завести с кем-то новые отношения – для меня и вовсе кошмар. – Рада была с вами познакомиться, – улыбнулась я и поспешила отойти куда-нибудь подальше, чтобы впредь избежать подобных, вгоняющих в краску представлений.

Приблизительно минут сорок мне это даже удавалось. В гордом одиночестве я слонялась вдоль ограды. Из колонок на противоположном конце двора неслась какая-то лабуда – уши от нее вяли. Мне было стыдно уже оттого, что я просто здесь нахожусь. К счастью, вскоре гости с жадностью принялись за подоспевшую пищу, и их разговоры приглушили эту жуткую попсу. Взяв свою порцию, я немного повертела в руках булку от бургера, а потом выбросила всю тарелку вместе с ее содержимым в мусор. И кстати, я рано радовалась, что избавилась от Эллы, потому что она потащила меня знакомиться со всеми подряд, рассказывая, что я ее падчерица.