Я слышал такие вещи много раз, перед каждым из своих стартов. Самые разные люди, из самых разных побуждений, чаще добрых, иногда не очень, уговаривали меня подождать, пересмотреть цели, отказаться. Все они искренне верили, что правы, и что делают доброе дело.

Я в это не верил никогда. Никогда не отказывался от стартов, которые решил пройти. Никогда не снимался со старта, как бы ни было трудно. И знаете – всегда доходил до финиша. Всегда. Без исключений.

Меня зовут Ержан Есимханов. Я казахстанский юрист и спортсмен-любитель. Я занимаюсь марафонским плаванием. За последние три года я пять раз получал титул Oceanman, первым из Казахстана переплыл Гибралтарский пролив из Испании в Марокко (16 километров), переплыл озеро Вертерзее в Австрии (17 километров), преодолел 30-километровый плавательный марафон Morocco Swim Trek в Атлантическом океане вдоль западного берега пустыни Сахара, и, наконец, стал первым казахстанцем в истории, переплывшим (в гидрокостюме) пролив Ла-Манш из Англии во Францию (34 километра).

А самое интересное, что еще три года назад я не имел никакого отношения к спорту, и едва умел держаться на воде.

В этой книге – моя история.

Глава 1. Начало

Марафонское плавание вырабатывает терпение. Перед Ла-Маншем я тренировался по три часа в день, а по субботам – от пяти до семи часов подряд. Для того, чтобы плавать много, важно плавать много – звучит как парадокс, но это именно так.

Семь часов в бассейне – большое испытание не только для тела, но и для головы. Гребешь, дышишь, разворачиваешься. Гребешь, дышишь, разворачиваешься. Видишь только дно бассейна. Раз в час подкрепляешься энергетическим гелем или углеводным коктейлем. Большая нагрузка на тело – но на голову нагрузка еще больше, потому что такая тренировка кажется нескончаемой, и выдержать это очень тяжело.

И я придумал способ. На такие тренировки стал «брать» с собой что-то подумать – проблему, которая меня волновала; документ, которая никак не дописывался; или просто вещи, которые нужно было осмыслить и переварить. А для этого нет лучше времени, чем многочасовой заплыв.

Но семь часов – это очень много. Уже придумались решения, уже понятно, как писать документы, и начинаешь думать обо всем на свете. И здесь очень важно сохранять позитивный настрой. На больших расстояниях только спокойный позитивный настрой помогает двигаться дальше. Голова и тело взаимосвязаны в этом плане очень сильно, я это проверил много раз.

И тогда, когда думать уже становилось совершенно не о чем, я обычно вспоминал о том, с чего все начиналось…

*****

Начинать обычно принято с детства. Но так получилось, что в детстве я был очень далек от спорта.

Я родился в 1983 году, и рос в маленьком городке Талдыкорган, что на юго-востоке Казахстана. Детство у меня было очень счастливое, хотя сильно не хватало денег – нас с братом воспитывала мама, учитель истории, а как жилось учителям в девяностые, говорить не надо. Мама научила нас огромному множеству очень важных вещей, но спорту научить не могла, хотя бы потому, что было банально негде. Сложно стать пловцом в городе, где на 120 тысяч человек приходится один двадцатипятиметровый бассейн.

Правда, тогда о спорте мы и не мечтали. Мы, скорее, мечтали о другой жизни. Нас окружал маленький город без электричества, газа и горячей воды, с разбитыми дорогами, в котором главной точкой притяжения был центральный рынок – а мы мечтали о работе в сверкающих стеклом офисах, о больших городах, о путешествиях в другие страны. Может, и был в истории какой-то период, когда советские дети больше всего мечтали стать космонавтами, но это точно было не про нас.

Любой достаточно амбициозный подросток из девяностых в мое время понимал одну простую вещь – или ты учишься, или так навсегда и застрянешь на улицах. Примеров вокруг было много. Много было криминальной романтики в воздухе, много было легкодоступного адреналина. Все это было очень привлекательно – посиделки во дворах, пацанские разборки, алкоголь, до всего этого было рукой подать. Но к будущему это не имело никакого отношения. А будущего очень хотелось.

И поэтому я учился. Учился фанатично. Когда начались школьные олимпиады, начал так же фанатично участвовать в них. Олимпиады были единственным путем к высшему образованию, в те годы победителям и призерам олимпиад давали возможность учиться в университетах бесплатно, а на платное обучение денег не было. И поэтому я начал выигрывать олимпиады – городские, областные, потом республиканские.

Потом я поступил в университет и переехал в Алматы. Потом – довольно рано, еще во время учебы – начал работать. Я увлеченно и системно строил карьеру, которую всегда хотел – сначала работал юристом в крупной девелоперской компании, потом сумел пройти отбор в крупнейшую, на тот момент, юридическую фирму в мире, Baker&McKenzie. Там я проработал несколько очень напряженных, но и очень увлекательных лет. А после этого друзья, которые работали в казахстанской юридической фирме GRATA International, пригласили меня присоединиться к ним.

GRATA – первая и крупнейшая юридическая фирма в нашей стране. Она была основана спустя три месяца после объявления независимости, и за двадцать восемь лет выросла до офисов в двенадцати странах. GRATA была и является лидером во многих сферах – но лидерство зависит от людей. То направление бизнеса фирмы, которое мне предложили возглавить – «Строительство и Инфраструктура», – уже долгое время лежало на боку. До меня в нем сменилось три директора за год. Нужно было набирать команду и выстраивать систему работы в специфической и требующей специальных знаний сфере. Специальные знания у меня были – годы в девелопменте и Baker&McKenzie не прошли даром. А что касается системного подхода и умения руководить людьми, то мне только предстояло этому научиться.

Все получилось и на этот раз. За девять месяцев я сделал направление прибыльным, а спустя еще несколько лет практика вошла в рейтинг лучших в стране по версии наиболее престижного международного юридического рейтинга The Legal 500, и с тех пор так и не покидала первого места. Наша команда работала над самыми сложными инфраструктурными проектами, которые были реализованы в стране за последние десять лет. Мы были консультантами реконструкции электростанций и строительства трубопроводов; разрабатывали законодательство в области специальных экономических зон; впервые приводили в Казахстан сервисы, известные на весь мир; сталкивались в судах с экономическими гигантами – и побеждали.

Для меня в те годы было абсолютной нормой работать по 12—14 часов в день. Меньше не получалось – да и не хотелось. Командировки следовали одна за другой. Ночные посиделки в офисе незаметно перетекали в утренние. Это не было сложно и не вызывало усилий – просто так было надо, и это приносило результаты. Хотелось еще, всегда хотелось еще. Это может быть трудно понять тем, кто вырос в более благополучных условиях, но нашим отдыхом была работа, потому что только она приносила удовлетворение.

В 28 лет я стал партнером фирмы. Партнер – высшее звено в иерархии юридической фирмы. Это совладелец бизнеса, руководитель самостоятельной команды. Партнер самостоятельно ведет свой бизнес, и сам отвечает за результаты. У партнера нет зарплат и премий, его доходы зависят исключительно от него самого. Будущее, о котором я мечтал, сбылось.

Примерно в то время я встретил свою будущую жену, Гаухар. У нас появились дети, сын и дочь. Мы построили дом, о котором давно мечтали.

Выглядит как идеальная жизнь, не правда ли? Любимая работа, высокий доход, дом и семья. И на этом вполне можно было бы остановиться. И жить так еще много лет, получая удовольствие от заслуженного статуса, воспитывая детей, в радости и уважении. Но примерно годам к тридцати я стал понимать, что в жизни пора что-то менять – и менять существенно.

Много лет офисной и сытой жизни не прошли бесследно. К началу 2016 года я весил почти сто килограмм – вдвое больше, чем за десять лет до этого. Я много лет курил, прилично выпивал, отлично разбирался в алкоголе, регулярно посещал винодельни и вискикурни. У меня хронически болела спина – от постоянного сидения в офисном кресле образовалось шесть или семь протрузий. Я был обладателем большого пивного живота, который уже не получалось втягивать. Привычным было давление в сто сорок, привычной была одышка. В этом не было ничего необычного – так выглядят и чувствуют себя очень многие мужчины за тридцать. В нашем обществе это почему-то считается нормой, хотя нормой, конечно, быть не должно, потому что такой образ жизни – это прямой путь к ранней смерти, и я уже видел несколько таких смертей.

Но ведь у нас не очень любят учиться на чужих ошибках, верно?

Я, конечно, пытался с этим бороться. И первым видом спорта, которым я увлекся, стали, конечно же, единоборства.

Пару лет я занимался рукопашным боем вместе с младшим братом под руководством замечательного тренера Есета Болатовича Балгабекова. Есет Болатович, став не только нашим тренером, но и нашим старшим товарищем, подошел к делу ответственно и спуску нам не давал. За те годы, которые я у него провел, я, возможно, не стал серьезным бойцом, но на ринге стал чувствовать себя вполне уверенно.

Но то, как я это делал, было далеко от спорта. Мы занимались три раза в неделю, а в пятницу вечером я шел в бар, снимать стресс после рабочей недели. И самое главное, что никуда не делась привычка подходить к любому делу с точки зрения того, что можно ожидать в будущем – а мне очень быстро стало понятно, что в единоборствах у меня будущего нет. Для того, чтобы заниматься ими серьезно и получать результаты, надо обладать определенными качествами – нужна резкость, взрывная сила, моторность. Этих качеств у меня не было. У брата, кстати, они проявились, и из него потом получился вполне приличный боец-любитель, участник многочисленных соревнований.

Была и еще одна вещь, которую я понял только потом, когда увлекся плаванием. Для того, чтобы добиваться успеха в любом виде спорта, обязательно нужно соревноваться. Обязательно. Вы можете много лет плавать в бассейне, или бить грушу на ринге, но, если вы не соревнуетесь с такими же, как вы – серьезного прогресса не будет никогда. Соревнования в рукопашном бое – это всегда спарринг. Спарринг – это почти всегда травмы. Травмы сложно сочетать с офисной жизнью, командировками и деловыми встречами.

Поэтому с рукопашным боем у меня не заладилось. Я пробовал и другие вещи. Катался на горных лыжах. Таскал тяжести в зале. Бегал по утрам. Все это было бессистемно, и результатов не давало. Нужен был толчок, триггер.

Такой толчок настал в один из дней в мае 2016 года. День был выходной и солнечный, и мы поехали с детьми в бассейн. Моим детям-двойняшкам, Арлану и Ариане, тогда только-только исполнилось два. Они еще толком не умели плавать, я поплескался с ними на мелководье, а потом решил немного поплавать сам. И метров через двадцать-тридцать понял, что задыхаюсь.

Меня тогда почему-то очень сильно задела эта мысль. Я всегда прилично держался на воде. Все детство мы проводили лето в маленьком городке Каратау, где жила моя бабушка, и возле которого было несколько небольших озер. Как и все мальчишки, мы плескались в этих озерах до самозабвения. Я всегда считал плавание чем-то само собой разумеющимся, каким-то навыком, который всегда с тобой, как навык есть ножом и вилкой, или как умение писать. И вдруг я понял, что у меня этого навыка больше нет.

Это было болезненное понимание. И на следующий день я пришел в бассейн на свою первую тренировку. Так, в конце мая 2016 года, и началась моя большая плавательная история.

Глава 2. Волга

В английский город Дувр, откуда стартуют заплывы через Ла-Манш, я приехал поздно вечером во вторник 18 июня. Утром в среду я проснулся очень рано, еще до 6 утра – сказалась разница во времени, и непривычная обстановка вокруг.

За окном светало – в Дувре всегда светает рано. В окно хлестал тяжелый косой дождь. Небо было пасмурным, почти черным. Я спустился к завтраку. Из большого окна гостиничного кафе было видно море. Оно было свинцового цвета.

Мне предстояла пробная двухчасовая тренировка. Потом – еще две недели таких же. Потом – заплыв на тридцать четыре километра в этой тяжелой, холодной, свинцовой воде.

– «Куда я приехал?» – подумал я про себя. – «Как я вообще буду это делать?».

*****

На первой тренировке я поставил себе цель – проплыть четыреста метров. Бассейн, в котором я плавал, был неправильной формы, скорее для отдыха, чем для спорта. Его длина по прямой была метров сорок.

Плавать я, можно сказать, тогда не умел почти совсем. Я не утонул бы в открытой воде, но на этом преимущества заканчивались, и начинались недостатки. Плыл я скорее саженками, нежели кролем, как научился в детстве – другой школы у меня не было. Голову держал над водой, а не в воде. Дышать умел только в одну сторону – вправо. Не знал, что такое правильный гребок, из каких элементов он состоит, как входит в воду рука. Совсем не работал ногами, они просто болтались где-то сзади.

Четыреста метров я одолел с огромным трудом. После каждого бассейна я висел на краю и подолгу отдыхал. Дышать было нечем, и сердце вырывалось из груди. Сейчас это смешно вспоминать, но тогда, три с лишним года назад, все это было очень серьезно. Я был новичком, и совершал все ошибки новичка. Я занимался без тренера, без системы, без взгляда со стороны.

На следующей тренировке я проплыл еще четыреста метров. Потом еще. Потом – пятьсот. Я чувствовал, что у меня начинает получаться. Любой человек, начинающий с нуля и преодолевший первое сопротивление организма, знает это чувство, когда начинаешь втягиваться. Это радостное, но очень обманчивое чувство. Его причина – это чистая химия. Организм радостно расходует накопившиеся за период простоя углеводы, но еще не умеет ни эффективно использовать их, ни запасать. И поэтому через пару месяцев тренировок у новичков, которые занимаются без сопровождения опытного тренера, обычно начинается застой.

Но тогда я об этом еще не знал. Я испытывал дикий восторг, как и всякий не очень спортивный человек, который вдруг начинает своими руками делать какие-то вещи, которые раньше не удавались. Мне вдруг понравилось плавать. Понравилось больше, чем драться, бегать или таскать тяжести в зале. Я почувствовал, что это мое.

Примерно тогда я зарегистрировался на свои первые соревнования. Российская серия стартов X-Waters, которая сейчас выросла в большое предприятие и проводит старты по всему миру, в том году проводила свой самый первый старт – Volga Swim в Нижнем Новгороде. Старт был в середине июля. На подготовку у меня было чуть больше месяца.

Как понятно из названия, переплыть предстояло Волгу, примерно в том месте, где она соединяется с Окой. На заплыве было три дистанции – один километр, три и пять. Плыть километр было как-то стыдно, плыть пять – страшновато. Я выбрал три километра – их плыть тоже было страшновато, но хотя бы не так сильно.

На старт допускались все желающие. Это потом начнутся старты, для простого допуска на которые придется плыть многочасовые тестовые заплывы. С Волгой все было проще – это был заплыв для любителей, организованный любителями. Для допуска нужно было только зарегистрироваться, заплатить вступительный взнос и предоставить медицинскую справку о том, что я здоров и могу соревноваться.

Самое интересное, что я ничего тогда не знал о марафонском плавании. Ни о стратегиях, ни о том, как выглядит массовый старт. Не знал даже о том, что плыть мы будем со спасательными буями, прикрепленными к поясу (позже нормой стало возить с собой собственный буй). Не знал о том, как питаться до старта. О том, что такое углеводная загрузка-разгрузка. О том, как вообще работают углеводы, и из чего их получать. И самое смешное – я не знал, что все это надо знать. Я действовал вслепую, на авось. И поэтому перед стартом я сделал только две простые вещи – я бросил алкоголь, и начал тренироваться по три раза в неделю. Тогда это было очень много.

Через месяц после начала тренировок я уже немного привык к воде, и перестал отдыхать после каждого бассейна. Сначала я перешел на отрезки по двести метров, потом – по пятьсот. За тренировку я проплывал примерно полтора километра. Техника от повторения не улучшалась, а вот выносливость росла с каждым днем. Даже близкие отметили, что я сильно подтянулся на вид. Я шел на каждую тренировку, как на праздник.

Непосредственно перед стартом я проплыл два километра. Тогда я еще не знал о правиле, согласно которому перед стартом на открытой воде рекомендуется проплыть ту же дистанцию в бассейне. А за день до старта я зашел в спортивный магазин, и купил себе там гидрошорты. Увидел их где-то в Интернете, и они мне понравились. По правде говоря, это были даже не гидрошорты, а скорее длинные плавки, но я себе в них казался очень спортивным. В моих глазах они прибавляли мне как минимум километр на старте. Два километра плюс гидрошорты, думал я – и старт у меня в кармане.

Самое смешное, что все примерно так и получилось.

Нижний Новгород – красивый старый город с большой набережной. Организаторы были еще не очень опытные, хотя и очень старались, и старт был назначен на пять вечера – все приличные старты, как правило, проходят с утра, когда спортсмены еще свежие и у них не набит желудок. Стояла жара. Я купил себе кепку на прилавке со спортивными товарами, спрятался в тень и уныло слушал речи организаторов. Мне было не по себе. Я впервые в жизни участвовал в настоящих спортивных соревнованиях, и понятия не имел, чего ожидать.

Старт был с другого берега Волги, выше по течению. Течение должно было спустить пловцов к набережной Нижнего, при условии, что они пересекали полуторакилометровую реку. На место старта мы ехали целый час в старинном, раздолбанном советском автобусе. На соседнем сиденье два парня, оба на голову выше меня, обсуждали свое выступление на этапе чемпионата мира. Я чувствовал себя совершенно лишним на этом празднике жизни.

– «Куда я приехал?» – подумал я про себя. – «Как я вообще буду это делать?».

На другом берегу, на маленьком пляже, заросшем травой, на котором в выходные, видимо, часто купались и пили пиво местные жители, мы быстро переоделись и выстроились вдоль реки. Я натянул свои спасительные гидрошорты, шапочку с символикой заплыва и очки, пристегнул выданный организаторами буй, размялся и встал в первом ряду. На ногу я надел матерчатый браслет с чипом внутри – еще одну новинку для меня. Этот браслет, проходя через стартовую и финишную черту, фиксируется специальным оборудованием и замеряет твое время.

Высокий седовласый мужик слева от меня зачем-то плюнул в очки, размазал содержимое, а затем сполоснул их в воде. Я не совсем понял, зачем он совершил все эти малоаппетитные манипуляции, но незаметно повторил этот трюк за ним. Я не знал тогда, что это старый советский трюк от запотевания очков в воде, и что такой плевок работает лучше, чем любое заводское средство. Этот прием я использовал потом всегда, даже на Ла-Манше.

Справа и слева от меня высились плечистые ребята на голову выше (и куда моложе) меня. Стать у них была поистине арийская. Я оглянулся назад, туда, где стояли примерно такие же чайники, как я, почти с такими же животами, но решил не отступать. Впереди размахивал руками и что-то объяснял организатор заплыва. Он призывал нас ориентироваться при плавании на старую церковь. Церквей на другом берегу было с десяток, и все они были совершенно одинаковые, но никто не задавал вопросов.

– «Ладно», – подумал я. – «Разберемся». Всякий страх к тому моменту уже прошел. Было очень интересно.

Прозвучал свисток, все рванулись в воду, и тогда я понял, почему чайники остались позади. На массовых стартах вперед обычно выходят самые сильные ребята, которые рассчитывают на победу и не хотят терять драгоценные секунды на толкание в толпе. Те, кто плывет для себя, как я, спускаются в воду уже после, без спешки. Чемпионы при входе в воду, прямо скажем, не церемонятся, от души толкаются, а плывущие впереди вполне могут и приложить пяткой по лбу. Но я вдруг почувствовал себя в своей тарелке. Габариты помогли мне пробиться вперед, и я нырнул в холодную мутную воду.

Я почти ничего не помню из того заплыва. У меня и с другими заплывами так бывало – иногда помнишь только начало и конец, а все остальное какими-то проблесками, флешбэками. Вроде плывешь много часов, а потом понимаешь, что воспоминаний на пять минут. Помню, что было очень холодно – вода в Волге в июле обычно градусов двадцать. Помню, что вода была мутной от ила. Помню, что больше всего боялся потерять браслет на ноге, не доверяя ненадежному креплению. Помню, что плыли в основном вдоль берега, а с какой-то точки все вдруг повернули к другому берегу, и я вместе с ними. Помню сильное течение – поскольку мы плыли вниз, оно очень нам помогло. Никаких церквей я не видел, но с какого-то момента стало видно набережную и огромную толпу болельщиков на ней. К набережной плыли все, ошибиться было невозможно.

К финишу я довольно прилично устал, и меня снесло течением метров на двадцать. Пришлось выплывать обратно. Таких, как я, было немало. Длинная лестница вела от воды вверх, на набережную. На набережной стояла арка, которая считывала браслет. Нужно было пробежать через нее, отдать организаторам браслет и буй, и получить от них бутылку воды и банан. И в конце, совершенно ошеломленный, ты оказываешься на бетонной набережной босыми ногами, вокруг все счастливые, мокрые и обнимаются, и ты вдруг понимаешь, что ты здесь совершенно один.

И что ты это сделал. Закончил первые соревнования в своей жизни. Не испугался, не сошел с дистанции, ничего не перепутал. Доплыл. Три километра. Самая большая – на тот момент – дистанция в жизни.

Три километра я проплыл за пятьдесят четыре минуты. Это было очень хорошее время. Помогло, конечно, течение. И гидрошорты. Кстати, их я после соревнований больше не использовал ни разу в жизни.

Пожилой таксист кавказской наружности, подвозивший меня к гостинице на стареньком – я таких у нас давно не видел – «Москвиче», всю дорогу вопросительно смотрел в зеркало заднего вида на мое радостное лицо, на футболку, облепившую мокрое тело.

– Реку переплыл, что ли? – спросил он наконец.

– Да, – коротко ответил я.

– Ничего себе! – удивился он. – А зачем?

Я не нашел, что ответить.

12 След.

Oceanman

OCEANMAN

Предисловие

Глава 1. Начало

Глава 2. Волга

С этой книгой читают