Новая женщина, или Кругосветка на колесах

Автор: Для меня история о New Woman (Новой Женщине) началась в Одессе, той, что в прериях Техаса, в кампусе местного университета, где климат знойный, а студенты нелюбопытны и медлительны. Такие времена – на Диком Западе уже не звучит легендарное «Вот промчался Неуловимый Джо». Студент мексиканец, будущий скульптор, подрабатывающий в хозблоке, промчался мимо на электрокаре. На лихом вираже на дорогу что-то грохнулось. Мексиканец даже головы не повернул – наушники, да и вообще, мачо не замарачиваются по пустякам – зато я отчетливо услышала хлопок и увидела на проезжей части растрепанную картонную коробку с надписью recycle. Макулатура, выпавшая из-под вёдер и щеток, разлетелась по асфальту. Прибрать некому – сиеста, и только бледнолицые препы с севера вроде меня шатаются порой среди кактусов под жарким солнцем. Бесконечные протоколы и счета на мелованой бумаге и вдруг желто-серая папка, надпись на обложке неразборчивая, внутри замусоленные рукописные листы, газетные и журнальные вырезки, карандашные наброски, среди английского письма замелькали слова на русском. Впереди было два внеклассных дня. Папка, после тщательной санобработки, легла на мой рабочий стол. Чтобы сложить весь пазл, потребовалось несколько лет.

START

Лето 1914 года. Нью-Йорк

– Так вы говорите, кругосветное путешествие? Дело увлекательное. Как я догадываюсь, даже прибыльное. А вы знаете, что творится вокруг? Как любил спросить мой папаша: що у нас на двори? А на двори у нас – война! Так пишут в газетах. Анархисты застрелили эрцгерцога, значит, австрияки объявят войну Сербии, ну и России, ясное дело. С чего это? Не знаете? Думаю, тут не обошлось без кайзера. Вот увидите, как германцы начнут эту войну. Дальше и турки ввяжутся. О японцах я лучше помолчу. Чем занимаются эти люди? Они хотят перекроить мир? Их плохо воспитывали. Не нашлось разумного человека, который сказал бы им: хочешь перекроить мир – заштопай сначала свой мозг. Вы тоже не похожи на мальчика из правильной семьи, коли вас тянет на приключения, но вы, по крайней мере, хотите мирно путешествовать, а не стрелять в живых людей почем зря. Похоже, вы из тех, кому не интересна политика, но я могу кое-что порассказать. Я бы мог рассказать вам, что бывает, когда человек не интересуется мировой политикой. В один прекрасный денек, такой же солнечный, как сегодня, она вламывается к вам в дом хуже погромщика. И куда вы побежите? В Европу, где убивают за жирный кусок, или в Японию, где режут не только чужих, но суют ножик в собственный живот?

– Ну хорошо, вы приятный молодой человек, и я таки расскажу вам одну колоссальную историю размером с кругосветное путешествие, потому что если вы сами хотите туда же, значит, вы живете каждый день так, будто завтра вам не светит. Лично я задумываюсь о будущем, поэтому сижу тут с вами и веду длинные речи вместо того, чтобы отправиться куда-нибудь подальше ближайшей синагоги. Хотя, прошу заметить, в этой стране у меня есть свободное право идти куда пожелаю, сидеть в русской чайной и иметь беседу с легкомысленным незнакомцем, которого я хочу по-отечески предупредить, чтобы вы остудили пыл и серьезно пораскинули мозгами, прежде чем сделать следующий шаг куда бы то ни было.

– Вас тянет путешествовать. Не успели приехать в самый прогрессивный город на земле – уже хотите податься отсюда прочь? Что вы знаете про Нью-Йорк? Разве вы знаете, кто сидел на вашем месте двадцать лет назад и слушал моего совета? Известно ли вам, кто совершил беспримерное путешествие каких-нибудь двадцать лет назад, выехав из дома не на авто, прошу заметить, и, ясное дело, не на аэроплане. На чем, вы думали? Не знаете. Так я вам сообщаю: на двух колесах, на велосипеде. А?! Села и покатила, хотя злые языки бились об заклад, что не уедет дальше границы штата. Я с самого начала был за неё всем сердцем. Ведь она из наших, из Коганов, но ее семья из Таганрога, а мы гомельские. Мы плыли в Америку на одной палубе, шли на одном пароходе. Это было в 1876 году. Да, мы оказались впереди той большой волны народа, что схлынула с русского берега после убийства хорошего русского царя и последовавших затем кровавых безобразий. Сидите тихо! Вы мне потом расскажете, какая волна принесла вас на этот берег, а пока что слушайте сюда. В 1876 на борту евреев было немного, и я, молодой человек лет двадцати, запомнил всех Коганов, даже малолеток, очень подробно. Много прибыло позднее, когда мы тут пообжились. Ее папаша Лейб Коган помер через несколько лет после прибытия, и мать последовала за ним буквально через пару лет. Девчонке было всего пятнадцать, когда на нее и старшего брата свалилась забота о двух младших. Мы звали их сюда в Бруклин. В те годы здесь было не тесно и цветисто. В доме справа темноволосый чухонец держал русский ресторан ради любимой русской жены, а слева рыжий ашкенази торговал самоварами ради хорошего барыша. Думаю, покойный Коган совершил ошибку, когда решил обосноваться в Бостоне среди англо-саксонских снобов. Там гораздо меньше евреев, чем здесь, там нас не любят откровеннее, там в ходу антисемитизм, по идее запрещенный американской конституцией, как любые другие измы, окромя, само собой, капитализма. Не знаю, почему они там остались…

– Так вот, перед самым стартом из Нью-Йорка она ночевала в доме моей сестры. Роза пошила ей специальный костюм для путешествия. Женщине в длинной юбке далеко не уехать в мужском седле. Эта велосипедистка попросила мою сестру укоротить юбку, чтобы подол не мешал крутить педали, и еще заузить и подшить мужнины брюки, чтобы надевать их под юбку. Я тоже сделал свой вклад в это рискованное предприятие. Женщины сами бы не додумались. Мэриам, где ты будешь хранить деньги, документы и прочие интимные вещи? – прямо спросил я. Она развела руками – и я пошил для нее добротный жилет с прочными внутренними карманами на мелких пуговицах.

– Газетчики кричали: Мэри Берри стартует с восточного Бродвея. Спешите видеть! Вы удивляетесь, откуда Берри. Я сам очень удивился, когда узнал, что она вдруг стала Ягодкой. Рекламный трюк. Думаю, ее мужа это обстоятельство расстроило сильнее, чем то, что она перекроила на свой лад его собственные штаны. Я его никогда не видел, но люди говорят, он нашей Мэриам в подметки не годится, домосед и лентяй. Хотя газеты брехали, что у него собственное дело. Какое дело? Пара пустяков, разносчик у солидного дядьки. Да еще из тех, кто с умным видом часами просиживает в обнимку с Торой вместо того, чтоб пойти и принести лишнюю монету в семью. Но куда было деваться девушке после безвременной смерти родителей? Послушалась местного раввина и вышла замуж за неприметного тихого еврея. Намаялась от семейной жизни и поняла, что хочет вздохнуть и оглядеться. Устроилась на работу в приличную контору – это понятно, но с чего ей взбрело в голову оторваться от дома и пуститься в дальний путь? Одно дело, когда женщина имеет свой интерес помимо мужа и детей. И совсем другой коленкор, когда она вдруг бросает семью и бросается сломя голову туда, откуда может не вернуться. Что она себе думала эта Мэри?

Тут рассказчик сделал наконец паузу, широко развел руками, отпил чаю из большой кружки и оглядел просторный зал русской чайной.

– Швитцер. Так мы называем иммигрантов, для которых Америка – шанс получить свой жирный кусок. Такие равняются на миллиощиков. Как утверждает мой сосед Натан, швитцер заради барыша маму родную продаст вместе с папиной Торой, но мы с вами не будем сгущать красок. Мэри славная женщина, хотя ее поступок выглядит скандально. Муж так осерчал, что даже не пришел проводить ее при большом скоплении народу. А вы бы не расстроились? Современные женщины прямо-таки помешались на этих колесах. Что бы я сказал, заяви моя жена о решении покататься где-то помимо меня? Я бы сказал: ты свободная гражданка Американских Штатов, ты имеешь право сделать свой персональный выбор, но я прошу тебя не покидать меня, потому что в отсутствии горячо любимой супруги я могу попасть в пучину дурной бесконечности чужих женщин и превратиться в последнего босяка, а ведь у меня свое дело, я солидный домохозяин и разве не я – ваш кормилец. Да, я могу так сказать, потому что аккуратно содержу свое семейство и раз в неделю, как полагается, у нас праздник, накрытый стол, и дом наш полная чаша. Что сказал муж Мэриам, я не знаю, она мне не докладывала, а тому, что писали про нее шакалы газетчики, не доверяю. Вряд ли муж дал добро. Уверен, ему было больно. Могло ли быть иначе? Мэриам поступила жестоко, но, скажу я вам откровенно, случись мне как американскому гражданину голосовать на скамейке присяжных, винить ее в этом, все равно, что винить огонь в том, что он обжигает. Женщина была молода и хотела дышать. Она хотела настоящей жизни, а не кислятины. Пусть даже она хотела, чтоб о ней узнала вся Америка, в конце концов, весь мир, – и это простительно. Она решила добиться этого своими руками. И ногами! Откуда взялись силы у хрупкой женщины нажимать на педали тяжелой железной машины? На загородных дорогах нет брусчатки, это вам не зеркальные трассы будущего, которые нам обещают в газетах. А велосипед фирмы «Колумбия», который ей вручили, весил не меньше полутора пудов. Мэри так не терпелось въехать на этой груде металла в новую жизнь, что она даже не удосужилась заняться тренировкой, как делают нормальные люди. Взяла пару уроков у одного спортсмена и – вперед, из ихнего Бостона сюда к нам. С одной стороны, правильно начинать громкое предприятие в Нью-Йорке, новый мир начинается на Манхеттене – кто спорит? Но! Разумный человек разве поедет из Бостона в Нью-Йорк в майскую жару? На велосипеде, вдоль побережья, под открытым солнцем, боже мой! Разве что заради пяти тысяч долларов, это хорошие деньги.

– В ту пору все буквально бредили этими велосипедами, а женщины решили, что велосипед уравняет их с мужчинами, освободит от гендерного гнета, как они выражаются по-ученому. Мэри попала под влияние дамочек, называющих себя феминистки. Слыхали про таких? Они хотят равных с мужчинами прав. Её окучивала мадам Суперстоун, которая познакомила Мэри с главой женского общества трезвости мадам Собер. Они обещали ей всяческую поддержку, говорили, что привезут на церемонию отбытия губернатора штата, но тот в последний момент объявил, что присутствовать не может ввиду неотложных дел. Ясно, что Мэри расстроилась. Среди официальной части, провожавшей ее в дальний путь, из мужчин был только капитан Пэк, представитель фирмы «Колумбия», он же председатель отделения Лиги Велосипедистов Новой Англии. Он стоял на помосте в обнимку с тяжелой двухколесной машиной и ожидал своей торжественной минуты, пока феминистки толкали громкие речи. Мадам Суперстоун басила про то, что главная цель нашей Мэриам – распространять передовые идеи о равенстве полов среди мавров, бедуинов и прочих народностей, угнетающих женщин, короче, несла чушь. Тем временем Мэри интересовалась у других дамочек, ровно ли сидит на ней новая шляпка, потому что хотела выглядеть симпатично на фото в газетах. Хорошо еще, что не надумала ехать в Вашингтон, как планировала вначале. Успела наболтать газетчикам, что надеется на аудиенцию у президента. Наивная женщина, разве она знала, что у президента большие проблемы с финансами. Ему пришлось просить взаймы 65 миллионов золотом у нашего Моргана и английского Ротшильда, но экономика таки накрылась медным тазом.

Старый еврей тяжело вздохнул и остановил полный неизбывной печали взгляд на кудрявой голове молодого человека, сидевшего напротив. И это были мои кудри и уши, которые не вполне верили ему, были тоже мои, и язык, который не смел до сих пор его прервать, тоже был мой. Его рука плавно скользнула под пиджак и вынырнула с портмоне. Он перевел взгляд на портмоне, двумя пальцами достал оттуда сложенную вчетверо газетную вырезку, аккуратно расправил ее и протянул мне.

"На Двух Колесах Вокруг Света". Вчера утром мисс Берри, объявившая, что совершит кругосветное путешествие на велосипеде, прибыла в Нью-Йорк и остановилась в доме друзей детства в Бруклине. Она выехала из Бостона неделю назад. По пути следования местные жители оказывали ей внимание и выражали поддержку. Приверженцы физической культуры, как мужчины так и женщины, сопровождали мисс Берри на своих велосипедах на разных отрезках пути. В бытность свою в Бостоне мисс Берри работала секретарем и рекламным агентом. В девичестве Мэриам Коэн, теперь она замужем за мистером К., у которого собственное дело в городе. Муж горячо поддержал ее решение объехать земной шар под псевдонимом Берри, иначе она не решилась бы на этот шаг. Черты лица велосипедистки намекают на европейское происхождение, но первое, что заметит любой, – необыкновенно живые темно-карие глаза. Мисс Берри находится в прекрасной спортивной форме и не чужда журналистике, поэтому будет информировать наших читателей о своем продвижении все дальше на восток. Желаем ей попутного ветра и удачи! [Редакция газеты открывает подписку на пари: ваши прогнозы о дате возвращения М.Б. в Нью-Йорк, ставки принимаются с 5 июля 1894 г. ]

– Когда мы молодые, трудно обойтись без авторитетов. Вы, небось, тоже начитались Жюль Верна. А известно ли вам, кто проверил, возможно ли объехать земной шар за восемьдесят дней? Женщина! Молоденькая журналистка Нелли Блай. Она сделала это даже быстрее, чем сочинил этот француз. Мэри знала, на кого равняться. Она во многом повторила путь Блай, оставалось только выйти замуж за миллионщика, хотя бы и на целую жизнь старше себя, как сделала умница Нелли. Однако наша Мэри по неопытности сильно усложнила себе жизнь. Она многое не продумала, а давать ей практические советы было поздно, время поджимало. Как и Нелли Блай, она стала заложницей пари, которое заключили между собой два толстосума.

Коган принял вырезку из моих рук, аккуратно сложил как было, и вернул ее обратно в портмоне.

– На той самой церемонии проводов в Бостоне она объявила: Я отправляюсь в кругосветное путешествие с одной сменой одежды и совершенно без средств и вернусь сюда через восемнадцать месяцев, имея при себе пять тысяч долларов, – и вывернула пустые карманы юбки. Мадам Собер протянула ей монету со словами: Вот вам доллар для почину! На что Мэри сказала: Этого я взять не могу, cогласно условиям моего контракта, деньги я должна заработать сама. – В таком случае, считайте эту монету авансом за то, что будете пропагандировать идеи нашего общества, – так сказала мадам и пришпилила белую ленточку, эмблему общества трезвости, к шляпке Мэри.

– Стоит всё же отдать должное бостонским дамочкам – они не отпустили Мэри с пустыми карманами. Вслед за белой ленточкой был вклад повесомее: к рулю приделали табличку ПЕЙТЕ ИЗ НЕИССЯКАЕМОГО ИСТОЧНИКА БЕРРИ – вот откуда взялось новое имя – и представители фирмы «Бостон Берриз» вручили ей сто пятьдесят долларов за то, что мисс Берри станет прославлять воду из колодца, в которую они потом добавляют немного фруктового сахара и продают в разноцветных бутылках. Их тоже можно понять. Биться за барыши стало труднее, в атаку пошла Кокакола. Чуть не забыл, дамы снабдили Мэри револьвером для самообороны. Я видел эту штуковину и даже держал в руках. Красивая вещь, с инкрустированной перламутром рукояткой. Только от кого ею обороняться? Может, пугать индейцев? Таки те из них кто выжил успели обзавестись винчестерами.

– Итак, Мэри поехала из Бостона, и спустя неделю мы встретили ее в Нью-Йорке. Заметьте, что мужчина спортивного телосложения может легко покрыть этот путь за пару дней. Она тряслась по кочкам неделю, и, можете быть уверены, проклинала себя за эту затею. Упрямая, как все женщины, пиши пропало, если что вобьет себе в голову, откажется от задуманного, только если лишится сил, а дело шло именно к тому. Судите сами: жара, одежда насквозь мокрая от пота прибавляет весу и действует на нервы, плюс зубодробильные дороги, без конца трясет и подбрасывает, из еды в основном сухари да яблоки, негде поспать, постираться, прибраться и наконец сходить в уборную по-человечески. В конце жаркого дня человек становится похож на… Вот смотрите, я беру пряник, окунаю его в чай, держу немного, вынимаю – вот так и Мэри стала похожа на мокрый пряник, покрытый глазурью из густого пота цвета пыли. Короче, хлебнув сполна на бездорожье, она призадумалась, стоило ли менять тяготы семейной жизни в Бостоне на неприкаянность одинокого путешественника незнамо где. Так поневоле впадешь в отчаяние, и она в него, как ни хорохорилась, почти впала. Почти.

Коган съел размякший пряник, отхлебнул чаю и продолжал.

– Мэри рассказывала мне об одном студенте, который учился в ихнем Гарварде, и за полгода до неё объявил, что отправляется в кругосветное путешествие на двух колесах, с пустыми карманами, тоже на пари в пять тысяч долларов, о чем, конечно, уведомил газетчиков. Через пару недель он вернулся обратно в Бостон и сказал, что не смог заработать ни-че-го и вообще чуть не помер. Все решили, что этот юноша просто хотел сделать хайп и прославиться через газеты. Так вот, когда Мэри впервые заикнулась о том, что намерена обогнуть земной шар, местные репортеры вспомнили об том студенте и прозвали ее «мистер Хайп в юбке». Многие бостонцы склонялись к тому, что Мэри – рекламный ход в умелых руках полковника Поупа, хозяина тех самых заводов, где производили те самые тяжеловесные «Колумбии», а теперь оттуда выходят шикарные авто. И те и другие ошибались. Понятно, что полковник имел свой интерес в предприятии Мэри, но дело в другом. Молодая и бойкая женщина никогда не останется без финансовой поддержки в пути, даже если ни при каких условиях не будет торговать собственным телом. Вот вам главное очко против вашего желания путешествовать без средств. Если вы не красавчик – а вы не красавчик – найдите хорошее дело, сделайте себе порядочный капитал, как подобает мужчине, а потом отправляйтесь к маврам, бедуинам, самураям и самоедам.

– Мэри была не только молодая и бойкая женщина, она была «новая женщина». Так называли себя дамочки, которые дико раздражали, но и сильно притягивали мужчин. Женщина, которая не хочет связать себя браком, стать матерью семейства, кажется доступнее, особенно если лезет в политику. Женщина на велосипеде – приятная картина: грудь на уровне ваших глаз, в высоком седле, попа в бриджах … приятная для многих, но не для меня. Скажу вам откровенно, я мужчина романтический и не стану шить женщине брючную пару даже за хорошие деньги. Теперь новые фасоны, свободный крой, не то что прежние осиные талии в корсетах. Мне нравятся каскады шелка и тафты, подхваченные лентами под грудью или же на бедрах, как на древних статуях. Мне нравятся укороченные юбки, освобождающие шаг, – особенно красиво, если у женщины тонкие щиколотки… мда… но брюки – нет! Ваш мастер работает через два блока отсюда, где вывеска с черным цилиндром, – говорю я дамам, которые хотят заказать в моем ателье штаны. Пусть ко мне придет дочь миллионщика Моргана, скажу ей то же самое. Хотя двадцать лет назад именно я первый сказал Мэри, что в юбке она далеко не уедет, тут нужен мужской костюм. И я был прав! Вот и всё. Точка.

Так говорил Соломон Коэн, гражданин США с 1881 года, мастер мужского костюма, не пожалевший своего времени, чтобы вразумить заезжего молодого человека. Я был очарован, заинтригован и обескуражен одновременно.

– Как всё? Она не вернулась?!

Мистер Коэн отозвался не сразу, только после того, как допил чай и дожевал второй имбирный пряник.

– И вот с такими мыслями в голове вы собираетесь объехать земной шар? Я сказал только то, что вы слышали. Разве я сказал что-то еще?

Он поднялся со стула и надел шляпу.

– Будьте здоровенькие!

– Спасибо! – крикнул я, опомнившись, когда его спина была уже в дверном проеме.

Рассказ старика Когана не выходил у меня из головы. Мне захотелось тут же броситься на поиски этой необыкновенной путешественницы. Ее поступок вдохнул в меня новые силы. Я решил немедленно разузнать все возможное о Мэри Берри. Если, на мое счастье, она еще жива, отыскать адрес этой отважной девушки – а мне она представлялась не иначе как молодой – и предложить ей что-нибудь необыкновенное, хотя не ясно что именно. Однако война, которую впоследствии назвали великой за величайший масштаб, сломала мои планы и помешала осуществить мечту о кругосветке. В кругосветку отправилась война, а я, подчиняясь законам военного времени, исполнял свой долг, но путешествовал мысленно, вместе с Мэри, и дал себе слово, что в будущем, если выберусь из этой мясорубки, непременно разыщу её, а пока буду собирать любые сведения о ней, чтобы написать книгу о велосипедистке Мэри Берри, чтобы при встрече подарить лично в руки. Я даже выбрал эпиграф для книги, строчку из моего кумира: «Промелькнет велосипед бесшумным махом птицы». О чем еще мечтать на войне…

Старик Коган сто раз был прав. Фантазия Жюля Верна окончательно разбудила путешественников. Самые решительные отважились пройти по маршруту, проложенному книгой. Нашлась и девушка, которая не побоялась осуществить то, чего великий писатель, подаривший миру новую идею, не изведал. Сведения о Нелли Блай можно найти в энциклопедии. Она не просто повторила маршрут эксцентричного мистера Фогга, но и побила его рекорд, причем реально, а не на бумаге. Ей удалось обогнуть земной шар за 72 дня и 6 часов. Восторженная публика встречала ее в Нью-Йорке 25 января 1890 года. Даже если в тот промозглый январский день Мэриам Коэн оставалась дома, она не могла не знать о таком громком событии. Она работала на три местные газеты: продавала места для размещения рекламы и брала на дом бумажную работу – значит, была в курсе новостей. Мэри много читала и хотела стать журналистом. Ей было известно, что первое кругосветное путешествие на велосипеде совершил Томас Стивенс, выехав из Калифорнии в 1884 году. По суше он ехал только на велосипеде и вернулся спустя три года.

Настал день, когда Мэри твердо решила совершить нечто уникальное. В ее воображении Нелли Блай соединилась с Томасом Стивенсом, и она поняла, что именно следует ей делать. Она станет первой в мире женщиной, совершившей кругосветное путешествие на велосипеде. Ура! До того дня, когда в скромной квартирке в северной части Бостона прозвучал этот победный клич, не было известно ни об одной женщине, проехавшей на велосипеде хотя бы по США от Атлантики до Тихого океана. Тем временем велосипед захватывал поклонников тысячами, на железную машину перестали показывать пальцем, хотя на женщин за рулем по-прежнему глазели с недоумением. У Мэри никогда не было собственного велосипеда. Ежедневно наблюдая, как велосипедисты без усилий крутят педали, она пришла к выводу, что занятие это не утомительное и научиться ездить легко.

Узнали о решении Мэри, в первую очередь, сотрудницы редакций, на которые она работала. Девушки крайне воодушевились и наперебой давали советы, кого взять в спонсоры и покровители. Первым делом следовало добыть велосипед и освоить эту модную машину, что оказалось делом непростым. Свой первый опыт общения с педалями и седлом Мэри описала в небольшой книжке «Как я училась водить велосипед», изданной на средства Союза Новых Женщин. К счастью, тренеру Мэри повезло гораздо больше, нежели инструктору ее современника Марка Твена – укрощение велосипеда в Бостоне происходило без жертв и разрушений. Впереди у неё был долгий путь, чтобы проверить теорию писателя о невозможности избежать наезда на каждую встречную собаку.

Свой проект о кругосветном путешествии Мэри изложила на бумаге и обратилась к известному промышленнику и почетному гражданину Бостона, хозяину завода, где наладили производство велосипедов «Колумбия». Проект одобрили, и представитель «Колумбии» лично доставил женскую модель велосипеда к зданию бостонской мэрии, где был устроен митинг в честь отъезда Мэри Берри, а за пару недель до этого события она подписала контракт с крупнейшим производителем фруктовой воды компанией «Бостонские ягоды».

В Нью-Йорке выдалась возможность взять другую машину – представитель компании «Стерлинг», узнавший из газет о планах Мэри Берри, предложил ей модель, хотя и мужской конфигурации и без тормозной системы, зато вдвое легче «Колумбии» и с циклометром на переднем колесе. Причин для отказа у Мэри не было, договора насчет машины она не подписывала, и фирменная табличка фруктовой воды перекочевала на заднее колесо красавца «Стерлинга».

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

Журнал «Новая Женщина» Наш корр. Мэри Берри на пути в Европу. Накануне отплытия эмоции пассажиров и провожающих достигают высшего напряжения. Вполне естественно, когда на человека, который собирается провести в океане целую неделю, волнами накатывает воодушевление, меланхолия, а то и страх. Морское путешествие – тяжелое испытание. Пароход уходит в необозримую даль. Провожающий стоит на пирсе, не в силах сойти с места, пока судно еще виднеется вдали, а пассажир стоит на палубе, вцепившись в перила, и не может оторвать глаз от берега. Что их ждет впереди? Сплошная неизвестность.

Сегодня 30 мая 1894 года. Меня зовут Мэри Бэрри, а этот пароход называется «Турин». Меня можно считать непоседой, и здесь много таких, кому не сидится дома, – эмансипированные женщины, игроки в гольф, тайные любовники, дамы с ручными собачками, дети, которые учиняют полный бедлам на палубе, девушки легкого поведения, которые ведут себя как паиньки, черные музыканты из джаз-бэнда и даже лиллипуты из шоу фриков. Не исключено, что по ходу плавания на борту может обнаружиться кое-кто еще. Внешне я ничем не примечательна и легко затеряюсь в толпе, прогуливающейся по средней палубе, однако меня уже начали узнавать и зовут «наша Ягодка Мэри». Звучит слащаво для активистки женского движения, но я не возражаю. Главное, чтобы пассажиры, обычно скучающие от безделья, занялись делом после моих лекций, которые, несомненно, принесут им пользу. Мне удалось приступить к делу на второй день плавания, когда пассажиры разделились на два класса (независимо от класса занимаемой каюты): жертвы морской болезни и те, кто ею не страдает. Мне повезло – я морской болезнью не страдаю. В открытом море этим можно гордиться. Человек, желудок которого ведет себя прилично в первые дни плаванья, проникается самодовольством и берется руководить «пациентами». Фрацузские стюарды успокаивают пассажиров дежурной шуткой: «Только бутылки в баре хорошо переносят качку. Составьте им компанию, господа!» Мне же, с белой ленточкой на шляпке, в бар лучше не входить.

Достаточно было выехать на палубу на колесах (разрешение у помощника капитана получено заранее), как собралась куча желающих научиться езде на вело. Таким образом, я сделалась для многих первым в их жизни велосипедным тренером, занятия расписаны по часам, и качка нам не помеха. Пассажиры ищут общения где придется, чтобы не умереть со скуки между завтраком, ланчем и обедом. Кажется, люди нигде не говорят так много, как в открытом море. Для некоторых разговор становится способом забыться, и они несут всякую чепуху, однако большинство рассуждает здраво, а уж если вам повезет встретить остроумных людей, – дальнее плавание превратится в роскошное общение. Благодаря моим урокам езды на колесах и лекциям о женском движении образовался дискуссионный клуб. Темы возникают стихийно, обсуждения проходят бурно и нередко достигают точки кипения. К примеру, вчера одна дама из Парижа одобрила мою приверженность женскому костюму. Началось с юбки, а пошло-поехало-вам-судить-куда. Пуритане не дремлют.

– Брюки для женщин отвратительны! В Нью-Йорке я такого не видела, а вот в Париже глаз часто бывает оскорблен грубым и даже безобразным видом женщин с болтающимися во все стороны штанинами.

– Я тоже протестую против идеи мужского костюма для женщин. С тех пор как появился велосипед стало исчезать чувство стыдливости. Общественное мнение не стоит нынче ни гроша!

– Велосипедистки намерены разбить чистый женский идеал. Если они победят, то предадут свой пол. Велосипед получает такое распространение, потому что дает возможность укоротить юбку и показать ножки.

– Мне кажется, вы приувеличиваете. Велосипед – просто удобный вид транспорта для активной женщины, – напоминаю я присутствующим.

– Я не понимаю велосипеда для истинно изящной женщины. Это спорт антиженственный, хотя некоторые дамы смотрятся в панталонах весьма недурно, как мальчики, – басит бородатый джентльмен.

– Погодите! Вам, мужчинам, скоро надоест встречать женщин, похожих на вас. Уверена, что в моду вернутся длинные в платья в пол.

– Тут главное определить пол… – пытается вставить слово другой бас.

– Тут не до ваших острот, разговор серьезный. Мы обязаны сохранить нашу юбку, одну из привилегий женщины, и оставить штаны тем, кто мнит себя нашими господами.

– Лично я не имею определенного мнения о велосипеде… Я всю ночь не могла уснуть…

– Попробуйте с бурбоном, он усыпляет. Я смело заявляю: в качестве одежды брюки на женщине сме-хо-твор-ны! – Ну разумеется, это мнение мужского рода.

– Мечтаете об эмансипации, а говорите лишь об одежде. Зачем вам право голоса, мадам? Укоротите юбку до колен – и весь мир будет у ваших ног. – Это тоже мужчина, французского рода.

Слышатся односложные, как в английском парламенте, одобрительные реплики джентльменов и смех. Стюарды разносят напитки, ухмыляясь в модные французские усики.

– Вот и в газете пишут, что Сара Бернар подозревает велосипед в посягательстве на традиционную мораль. Читаю: «Все эти молодые женщины и девицы, проносящиеся мимо нас на вело, в значительной мере отказываются от семейной жизни. И так уж ли точно доказано, что велосипед не вреден для мышечной и нервной системы?»

– Вот именно! Чем больше циклистка набирает мышечную массу, тем меньше она становится похожа на женщину. Чем прикажете утешаться мужчинам? Неужели железными мышцами?

– Велосипед не может заставить женщину отказаться от кокетства.

– Женщина – она вообще есть кто?!

– Вот в чём вопрос!

– Надо различать: есть истинная женщина, а есть синий чулок.

– Именно! Дело не в велосипеде, а в самой женщине.

– Нас, женщин, требующих эмансипации, удивляет, отчего крутить педали велосипеда считается делом неженским. Вы когда-нибудь интересовались мышечной массой ног портнихи, которая целыми днями крутит колесо швейной машины?

– Господа, выражайтесь аккуратнее, здесь дети!

– Женщину следует освободить прежде всего от дорогой мишуры, нарядных тряпок, чтобы остряки типа Оскара Уйльда перестали называть вас декоративным полом, – снова вступают басы.