Плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет, своей назовет (сборник)

В учебное заведение стали возвращаться замужние женщины. Не с тем, чтобы повысить квалификацию и продвинуться по работе или на какую-либо работу устроиться, а просто так, - просто они хотели получить возможность думать о чем-то более интересном и возвышенном, нежели домашнее хозяйство и незатейливые хобби. Обогатить свою жизнь. Возможно, именно из этого как-то так естественно проистекло, что мужчины, которые их обучают, сами сделались частью такого обогащения и стали казаться загадочнее и желаннее, чем те, кого эти женщины продолжали кормить обедами и с кем спали.

Все это глупость какая-то, мелодрама, дурацкий комплекс вины. Этого не случится.

Однако такое бывает. Человек гибнет, если ему вовремя не помогли. А если ему вообще никогда не помогали? Человек не выдерживает и срывается во тьму. (рассказ "Каркасный дом")

Неужто не замечали, что, когда человек говорит, будто ему не хочется что-либо говорить, на самом деле так и рвётся сказать это.

Но скорее всего, сделка, условиями которой она теперь связана, заключалась в том, чтобы жить как прежде. И она уже вступила в силу. Надо принимать то, что происходит, и быть открытой тому, что будет дальше. День за днем и год за годом жить и чувствовать то же, что и сейчас, – разве что дети постепенно вырастут; появится, может быть, еще один или двое, и они тоже вырастут, а они с Бренданом будут становиться старше, а потом и вовсе состарятся.

Но в этот момент она вдруг поняла то, чего не понимала раньше, чего не видела с такой ясностью: ведь она рассчитывала на то, что что-нибудь случится, произойдет нечто такое, что изменит ее жизнь. Да и свое замужество она воспринимала как некую перемену в жизни, огромную, но не последнюю.

По моему опыту судя, мужчины не таковы. От событий пугающих они поскорее отводят взгляды и ведут себя так, словно хотят сказать: ну, случилось, что же теперь сделаешь? А вновь и вновь об этом судить, рядить и рассусоливать бессмысленно и ненужно. Мужчины не любят бередить чувства, ни свои, ни чужие.

Вот так. А доведись нам встретиться снова, было бы опять то же самое. Как и если бы встретиться не довелось. Любовь, которая ни к селу ни к городу, любовь, которая знает свое место. (Кто-то может сказать "не настоящая", потому что не рискнула тем, что ей свернут шею, или превратят в дурной анекдот, или что она сама печально выдохнется.) Не рискнула ничем, и все же осталась жить в виде сладкого трепета, журчания подземного какого-то источника. Скованного под толщей этого нового спокойствия и опечатанного заглушкой судьбы.

Говорить о проблемах - значит просить или, во всяком случае, надеяться на помощь в их решении.

Те, что ходят тут внизу по коридорам, разговаривая сами с собой или пугая встречных странными вопросами типа: «А я свитер, что ли, в церкви оставила?» – надо полагать, отчасти все-таки в себе.

И вот сидят два человека, которым не за что зацепиться: с одной стороны стена светской вежливости, с другой - предательская осыпь, обрыв в бездну близости, и ничего посередине.

Если бы всё это происходило в той прежней, нормальной жизни, Джинни, возможно, начинала бы уже испытывать страх. Впрочем, если бы это было в прежней, нормальной жизни, её бы тут вообще не было.