Загадки прошлого

Эта книга – отражение одной жизни. Радостей и надежд, тревог и разочарований. Она о том, что жизнь – не прямая дорожка, а трудный извилистый путь, на котором овраги и канавы – обычное дело. О том, как важно знать, чего ты хочешь, можешь и должна делать, о том, что, если не прилагать усилий, ничего не изменится. Это книга о взрослении, осознании себя. Надеюсь, каждый сможет найти в ней что-то свое.

Судьбой правит Его Величество Случай, а к Случаю приводит Судьба. Над Судьбой и Случаем стоит Решение. Мое или твое.

Мы сами в ответе за все, что с нами происходит.

День горит

И он прекрасен.

Но ночи зов

Во тьме так ясен…

Где же пройдет

Твой путь земной?

Не важно, где,

Лишь бы со мной.

Глава 1

Впервые я столкнулась с необъяснимым, когда мне было семь лет.

Тогда я еще верила в сказки.

Шел снег. Серое небо, белая земля, темно-зеленые ели. Странно, что в памяти отчетливо сохраняются такие незначительные детали.

Я была болезненным ребенком. В тот день мне, наконец-то, стало лучше, температура спала и, родители смогли спокойно пойти на работу. Я же, оставшись одна, упрямо решила пойти гулять. Одела теплый белый пуховик, дважды обмотала вокруг шеи длинный шарф с изображенными на нем бешеными коричневыми оленями, которые, как и я, не стояли на месте и порывались куда-то смыться. На голову натянула связанный мамой теплый берет с любимой заколкой в виде божьей коровки.

Едва не грохнувшись на пол, я взобралась на высокий стул, который, пыхтя, как паровоз, дотащила из кухни, и добыла с полки в прихожей запасной ключ. Мой на время болезни забрали родители, но разве это когда-то могло меня остановить?

Гулять по городку не хотелось – он маленький, совсем крохотный, от силы два десятка пересекающихся улиц. Слишком велика вероятность, встретить знакомых, которые никогда просто так не пройдут мимо, а вместо этого начнут упорно задавать вопросы, как будто их это касается: «Почему не в школе? Почему гуляешь одна?» Почему? Куда? Зачем? Ужас.

Поэтому я сразу отправилась в старый лес, почти вплотную примыкавший к городку и начинавшийся через несколько домов от нашего. Он был тут еще до первых построек, бессовестно выживших, оттеснивших деревья. Вряд ли им это понравилось. Удаляясь от городка, сосны, ели и березы мельчали, смешивались с упрямым ивняком и незаметно для глаза переходили в бескрайние болота. Вот уж где не стоило выгуливаться, но я и не туда направлялась.

Было начало зимы, больших сугробов еще не намело и, я смело брела по давно знакомой тропинке, где за деревьями стоял дом моей мечты.

По сути, там было несколько частных домов, стоящих на небольших расчищенных полянах среди старого леса, к югу мельчавшего и плавно погружавшегося в топкую трясину. Одни здания были почти достроены, другие – давно заброшены, они с каждым годом все больше ветшали, обваливались и осыпались горами кирпича, цемента и штукатурки. В одном-двух домах жили люди, в остальных же обитал только ветер. Все они были обычными – бесформенными квадратными строениями. Все, кроме одного.

Я вышла на поляну, со всех сторон окруженную высокими темными соснами вперемешку с более яркими пятнами елей, и увидела его: высокие стены из белого кирпича поднимались до темной, покрытой черепицей крыши со скатами, стрельчатые окна без стекол и островерхие башенки с круговыми окошками словно устремлялись в небеса. Это был замок моего сказочного принца, любимое место для игр.

Только в этот раз его одинокое очарование нарушала новенькая черная иномарка, припаркованная по правую руку от входа.

Меня разобрало любопытство: кому могло прийти в голову, приехать в такую глушь? И зачем? Я даже не подумала, что это может быть опасно: маленькая девочка одна, в лесу, с незнакомцами. А стоило бы. Так ведь обычно и начинаются истории с нехорошим концом.

Я стояла достаточно близко к дому, чтобы услышать доносящиеся из распахнутых парадных дверей голоса.

– Я думаю, это как раз то, что нужно.

Говорил приятный мужской голос где-то совсем близко от входа, а его слова эхом отозвались в пустом доме, гулко отразившись от голых стен. Ему что-то ответили, но речь прозвучала неразборчиво. Затем обладатель первого голоса вышел из дверей. Не знаю, как я это определила, но ни секунды не сомневалась, что так оно и есть.

Парню на вид было лет двадцать-двадцать два. Мне он показался огромным. Хотя, при моем метре с кепкой любой взрослый был похож на шкаф. Несмотря на довольно прохладную погоду, он был одет в легкие серые брюки и тонкий свитер ручной вязки, не скрывавший отлично развитой мускулатуры, в руке он сжимал кожаный пиджак, в котором вроде бы и не нуждался. Его темно-коричневые, почти черные, волосы выделялись на фоне белого снега, а на улице на них мгновенно налипли снежинки. Он уверенным шагом прошел от двери и осмотрел площадку справа от дома.

– Здесь можно сделать подземный гараж, а в том крыле разбить оранжерею, – не повышая голоса, произнес он, будто знал, что и без того будет услышан.

При этом парень сделал несколько шагов в мою сторону и вдруг резко обернулся, посмотрев прямо на меня.

Я была поражена красотой его лица: бледная кожа, изумрудно-зеленые глаза, прямой нос, упрямый подбородок, высокий лоб, твердо сжатые губы. И против всякой логики и голоса разума улыбнулась.

– Здравствуйте, я Диана.

Его глаза как будто посветлели, отражая удивление. Он сделал еще два шага в мою сторону, склонил голову и с полуулыбкой произнес:

– Здравствуйте, маленькая леди. Как вы здесь оказались?

– Гуляла. И я уже не маленькая.

– А ваши родители не будут волноваться?

Я твердо сказала: «Нет». Это ведь была не ложь, родители не могли волноваться, так как о чем не знаешь, о том и не волнуешься, ведь так? Наверное.

Его голос завораживал, и я не чувствовала никакой опасности. Совсем наоборот, захотелось коснуться его, чтобы убедиться, что он реален и не развеется с порывом ветра. Так необычно. Именно таким я и представляла своего принца, ни больше, ни меньше. Дед Мороз существует? Неужели это мой подарок на Новый год? Мечта во плоти.

– Вы ангел? – на всякий случай спросила я.

– Нет, ни в коем случае. – Кривая усмешка отразилась на идеальном лице.

– Значит вы принц и это ваш сказочный замок, – уверенно сказала я. – А принцесса у вас есть?

Он покачал головой. Я решила, что ответ нет.

– Значит вы – мой принц! – радостно подвела я итог разговора.

Он молча, потрясенно смотрел на меня и неуверенно улыбался, словно не знал, что со мной делать.

Тут из дома снова раздались тихие голоса, а через секунду показались две сказочно красивые девушки. Они двигались с грацией газелей, почти не оставляя следов на снегу.

– Вот поэтому тебе и не следовало ехать с нами. Ты избалована. Наши запасы и без того ограничены, а если ты будешь так остро реагировать на всякую чепуху, то самой себе сделаешь хуже. А заодно и нас подставишь, – недовольно произнес кристально чистый голосок девушки повыше ростом со смуглой кожей и коротко остриженными темными вьющимися волосами. Она была одета, словно для рок-концерта, в черную кожу с металлическими вставками везде, где нашлось для них место.

– Я только сказала, что тут невозможно жить в таких условиях. Да еще этот снег. Даже на Аляске было лучше.

Другая девушка выглядела младше, она была очень бледна – так же, как и тот, с кем я только что говорила. Обрамлявшие кукольное личико длинные рыжеватые кудряшки, золотистым водопадом ниспадали на капюшон идеально белой шубки до колен. Ее светло-карие с золотистыми же крапинками глаза с высокомерным презрением смотрели на мой мир – снег и деревья, которые я так любила. Она мне не понравилась.

– Лео…

Тут они заметили меня.

– Лео, кто это? – с неподдельным интересом спросила девушка постарше. Она с легкостью запрыгнула, а потом уселась на капот иномарки и одним взмахом руки смахнула с него снег, которым наградила машину ближайшая еловая ветка.

Темноволосый красавец развел руками и как бы невзначай встал передо мной, укрывая от взглядов девушек.

– Просто девочка…

Меня эти слова почему-то больно задели. Я решительно шагнула вперед, чтобы представиться и поздороваться, но тут резкий порыв ветра взметнул в воздух снег и, растрепав выбившиеся из-под моего берета кудри, промчался от нас в сторону девушек.

Лео и его спутницы внезапно замерли словно статуи, как будто кто-то отключил у них функцию движения. Они почти беззвучно втянули воздух, а потом как по команде медленно повернулись ко мне.

На моих глазах мечта превращалась в кошмарное видение.

Эти люди вдруг побледнели еще сильнее, глаза всех троих превратились в ярко-красные озера, а губы на фоне почти белой кожи стали ярче.

Но даже в подобном облике они были великолепны. Пугающая, непостижимая, завораживающая красота. Их взгляды словно приковали меня к месту, потрясенная до глубины души я не смела пошевелиться. Казалось, одно движение, один вздох и натянутая до предела струна порвется.

Младшая девушка жадно облизнула, будто нарисованные алой помадой на фарфоре, четко очерченные губы, и скривила их в кровожадной усмешке. При этом из ее рта показались жуткие клыки, а в замороженном, неподвижном взгляде появилось неприкрытое, алчное желание убить, растерзать меня. Я вздрогнула в тихом ужасе.

Так мы и стояли бы, если б не новый, еще более сильный порыв ветра, безжалостно сорвавший берет с моей головы.

Все смешалось в снежном водовороте. Прежде чем потерять сознание, я увидела, как та самая девушка жадно протягивает ко мне свои руки. Миг – и она рядом, ее ледяные полупрозрачные пальцы с ярко-красными ногтями на моей щеке, безумные рубиновые глаза смотрят мне в лицо, белые острые клыки все ближе и ближе…

Новый порыв ветра, темные волосы падают мне на лицо, не мои, такие мягкие… Красные глаза парня, смотрящие на меня с беспокойством, звуки борьбы и жуткие крики, пронзающие воздух за его спиной…

Темнота, удушаюшая темнота и красные глаза… темнота.

Очнулась я уже в больнице. Достоверные признаки: отчаянно белый, местами потрескавшийся потолок, высокая капельница, медленно и уныло изливающая в меня какую-то неведомую жидкость, непреходящий запах дезинфекции и озабоченные чем-то люди в белых халатах. Трудно не узнать. Но держать глаза открытыми было неприятно – с потолка лился слишком яркий свет, поэтому я их закрыла.

Родители где-то неподалеку, за пределами зоны видимости, взволнованно расспрашивали доктора о том, что случилось, а тот терпеливо объяснял, что все будет хорошо и опасность миновала. Звучало обнадеживающе.

Потом пожилая медсестра в чересчур длинном белом халате сделала мне укол. Обычно я боялась иголок и отчаянно сопротивлялась, но сейчас у меня не было сил.

Проснувшись на следующий день, я все помнила как в тумане.

Я осторожно приоткрыла глаза – поначалу свет слепил. Потом, проморгавшись, увидела рядом с собой маму, сжимавшую в руках измятый носовой платок. Она сидела на плоском деревянном стуле, почти вплотную к кровати.

– Мама… – Пересохшие губы слушались с трудом, голос звучал глухо.

– Диана! – Она смахнула слезу с ресницы и порывисто обняла меня, чуть не задев при этом капельницу. – Обещай мне больше не делать так, обещай мне! Мы с папой чуть с ума не сошли от страха!

Ее большие глаза цвета зеленого яблока, такие же, как и у меня, снова наполнились слезами, которых она не замечала.

– Обещаю.

Мне действительно было стыдно за свою опрометчивость. Теперь-то я ясно понимала, что не стоило так рано выходить на улицу. Непонятно, какая муха меня укусила.

– А где папа?

– Спит.

Мама кивнула на стол у окна. Там, положив руки под голову, спал отец. Должно быть, он опять всю ночь ходил из угла в угол, как делал всякий раз, когда волновался. Он выглядел утомленным, под глазами залегли темные круги, на рукаве свитера красовалось свежее пятно от кофе, а квадратные очки в тонкой оправе съехали на лоб.

– Простите…

Мне захотелось провалиться сквозь землю, как вдруг я вспомнила нечто очень важное и резко приподнялась, отчего голова пошла кругом.

– А где Лео?

– Лео? Какой Лео? – с подозрением спросила мама.

Я потрясла головой, но сразу остановилась, ощутив, как в висках заструилась тупая боль.

– Так что же случилось? Я плохо помню…

– Ты зачем-то пошла гулять, видимо не заметила, как снова поднялась температура. Началась метель. Тебя нашел молодой человек, замерзающей на скамейке в парке, и принес в больницу. Ты всю ночь была в бреду.

– В парке?.. И где он?

– Сразу же ушел. Ты его знаешь?

– Нет, не думаю, – разочарованно прошептала я, снова опускаясь на подушку. – Значит бредила. Это многое объясняет.

В тот миг мое сердце сжалось от невыносимой грусти и сожаления. Неужели он существует только в моих мечтах? Шутка воображения. Так жестоко, потерять его, даже не находя. Подумать только, мне было жаль, даже, несмотря на то, что если б он был реален, то оказался бы монстром…

Слеза собралась в уголке глаза, потом медленно, оставляя на щеке мокрую холодную дорожку, скатилась вниз и утонула в подушке.

С тех пор не раз в кошмарах я видела существо с рубиновыми глазами и острыми белыми клыками, я не знала, кто это был, но он наводил на меня первобытный ужас и одновременно притягивал, как магнит. Я стала бояться темноты, хотя и не переставала твердить себе, что все это выдумки. Сказки я больше не читала.

Когда меня выписали из больницы, чемоданы уже были собраны, а рабочие методично загружали картонные ящики и покрытую чехлами мебель в большой грузовик. Отец получил работу в Англии, в Лондоне, и мы переезжали. Я так и не смогла сходить к моему замку и попрощаться.

Глава 2

Громкий стук в дверь вывел меня из серого забытья.

– Диана! Вставай! В школу опоздаешь!

Судя по тону, тетя Агата уже была чем-то раздражена, впрочем, как и остальные семь дней на неделе.

Я потянулась под одеялом. Опять этот сон с завораживающими красными глазами, только ярче, реалистичней, чем обычно. Я была совершенно одна среди холода и тлена, в непроглядном тумане, и некому было защитить меня от ужасных белых клыков за кроваво-красными губами.

Из-за этого сна я так и не смогла выспаться, задремав только под утро, когда небо начало светлеть, развеяв таинственную и оттого пугающую темноту комнаты.

И вот опять пора вставать. Чего бы я только не отдала за возможность понежиться под одеялом, но горький опыт подсказывал, что тетя Агата не отличается особым терпением. Лучше подняться самой, чем ждать, пока она вытряхнет тебя из теплой постели и, испепеляя взглядом и бухтя, будет стоять над душой, пока ты не оденешься, не соберешься и не отчалишь в школу.

Уже месяц как я жила на попечении моего дяди Виктора – старшего сводного брата матери, но никак не могла привыкнуть. Просыпаясь ночью от очередного кошмара, я не переставала ждать, что теплые, заботливые мамины руки обнимут меня и успокоят, а папа, как всегда, утром нальет мне любимый сладкий кофе со сливками и, поправляя постоянно съезжающие с носа очки, начнет доказывать, насколько необоснованны и невероятны ночные страхи.

Но их больше нет, один нетрезвый водитель, визг тормозов, шок, реанимация.

Мечты. У меня нет ни времени, ни желания заниматься этим. Внутри меня была огромная, необъятная, зияющая бездонной чернотой пустота, снаружи покрытая толстой коркой безразличия. Мне хотелось только одного – чтобы меня оставили в покое, а еще хоть немного тишины…

Потянувшись в последний раз, я встала, наскоро умылась, не глядя в зеркало, пригладила отросшую, вьющуюся гриву волос, покидала в рюкзак учебники, тетради и ручки. Затем натянула старые вылинявшие джинсы, простую синюю рубашку и прошла на кухню.

Дядя Виктор – невысокий, полный человечек с редеющими на макушке волосами, все лицо которого как будто излучало доброту – он всегда относился ко мне как к родной дочери – уже ушел на работу.

После гибели родителей именно его назначили моим опекуном. Других родственников у меня не было.

Пришлось второпях покидать просторную двухэтажную лондонскую квартиру и лететь в Россию. Теперь я жила в трехкомнатной квартире на третьем этаже обычной пятиэтажки, расположенной на окраине маленького городка с населением около тридцати тысяч человек с дядей, его женой и дочерью. А именно в маленькой комнатке с яркой наклейкой на двери: «Без стука не входить – током треснет!» Раньше там были личные покои моей двоюродной сестры, и располагалось мощное стерео с навороченным компьютером, переехавшее после моего приезда в Лизину и без того забитую всяким хламом комнату. К слову, ее это не обрадовало.

На самом деле, у них было четыре комнаты: маленькая, где поместили меня, гостиная и еще одна большая комната, которую железобетонной перегородкой разделили на Лизину спальню и комнату дяди с тетей.

В этой же квартире жила моя семья до переезда в Англию: уезжая, отец оставил ее Виктору, который с радостью перебрался туда из своей «однушки».

На обычной маленькой кухне, где места для семьи за обеденным столом советские архитекторы не могли даже предположить (разве можно при нашей-то экономике еще и на еду время тратить?!), тетя Агата – маленькая пухлая женщина с неизменными кудряшками, которые она ежедневно накручивала на розовые бигуди, и в незаменимом халатике в мелкий цветочек, – с увлеченным интересом читала сплетни в местной газете.

Я еще в детстве поняла одну простую истину: небольшие города опасны не сумасшедшим дорожным движением и организованной преступностью, а именно вечно глазеющими на вас сплетницами. Еще солнце не встанет, а они уже на ногах или на скамейках во дворах, блюдут вас почище каких-то там папарацци. Они знают все и обо всех, и даже то, чего эти все сами про себя не знают.

И уж как я ни старалась, всегда попадала в объектив их «камер», а уж сочувствие по поводу моей утраты они любили выражать аж со слезами на глазах, от которых мне становилось тошно. Я знала, что за спиной они называли меня пацанкой – прозвищем, которое они же дали мне еще в детстве.

На соседнем стуле, допивая чай с лимоном, с решительным выражением лица сидела моя двоюродная сестра Лиза. Миловидная невысокая блондинка со стройной фигурой, ровным искусственным загаром и прекрасно уложенными волосами, одна из самых популярных девушек в школе.

С первого дня она относилась ко мне как к досадному недоразумению: еще бы, приехала английская королева и заняла родную комнату, хотя открыто при родителях враждебности не проявляла. К моему ежедневному сожалению, мы с ней были ровесницами и учились в одном классе.

Я уже научилась читать по ее лицу: сейчас она надеялась что-то выпросить, а ее точеный подбородок был упрямо вздернут – пока своего не добьется, не отстанет.

– Ма-ам, сегодня у Юльки Киртоновой день рождения, – как бы невзначай протянула моя двоюродная сестра.

– Мм?

– Мне ОЧЕНЬ нужны будут деньги на подарок, – настойчивым тоном сказала Лиза.

– Возьми на холодильнике, дай немного сестре на обед. Не опоздайте.

Наверное, в газете были действительно увлекательные вести, раз все прошло так гладко. Кто-нибудь женился, да не просто так, а по «залету», или в салате из продуктового магазина, наконец-то, обнаружили ползучие формы жизни, или гуманоиды в очередной раз атаковали подвыпившего дядю Степу. Да, мало ли чего в жизни может произойти.

С подчеркнутым изяществом Лиза смахнула деньги с холодильника и прошествовала в узкую прихожую, где с трудом умещался ряд деревянных вешалок для верхней одежды и двухъярусная подставка для обуви. Людям оставалось только крайне осторожно, особо не поворачиваясь, одеваться, стараясь ничего не уронить и перемещаться строго по одному…Гуськом.

Проходя мимо тети, я мельком заглянула в ее секретные материалы. Сегодня сестрице повезло – ночью задавили чьего-то кота, и у тети не было времени на внушение нам личного жизненного опыта, надо было поскорее дочитать газету, а потом бежать выражать сочувствие семье погибшего и обсуждать пышные похороны усатого животного. Я никогда этого не понимала: хоть мне и было жаль котейку, зачем же до таких крайностей доходить?

И все же, это было неплохо – сегодня почти никого дома не будет, а дядя Виктор не из тех, кто любит докучать. И это отлично – теперь можно целый вечер жить по-человечески, не вскакивая после каждого звонка в дверь: Лиза не любила быть в одиночестве, поэтому ежедневно приглашала к себе не меньше двух подруг. Они слушали стерео, визжали над фотографиями знаменитостей в журналах, громко спорили о любимых звездах. Наверное, у большинства девушек это в порядке вещей. Не знаю.

Я сделала бутерброд, так и не заметив с чем, едва жуя, проглотила его, запила холодной водой и кинулась одевать кроссовки.

На крыльцо мы с сестренкой вышли вместе.

– Вот, возьми, – надменно пропела Лиза, протягивая мне десятку. – Ты же понимаешь, мне больше надо, еще подарок покупать и платье…

Я пожала плечами, молча взяла бумажку и пошла к школе, спорить не хотелось.

Была середина осени. Тусклый солнечный свет отражался в десятках луж, бросал светлые блики на ковер опавших разноцветных листьев, которые, как ни старались, не успевали убирать дворники. Пахло сыростью и пожухшей травой.

Весь путь до школы занял ровно пять минут. Еще несколько секунд понадобилось, чтобы подняться по скользким замерзшим ступеням, сдать куртку в раздевалку и подняться на второй этаж в кабинет русского языка и литературы.

Я не смотрела по сторонам и ничего не замечала. Но это никого не удивило.

С самого первого дня в этой школе я была такой. Поначалу для окружающих я стала настоящей новостью: в маленький городок приехала англичанка! Великолепно!

Мне было все равно. Все чувства и переживания умерли там, в далекой современной реанимации с новейшим жужжащим оборудованием, одновременно с родителями.

Ни слез, ни истерик. Тишина. Только сердце все еще билось.

Теперь мои темные кудри всегда были в беспорядке, лондонские вещи так и лежали в чемоданах, хватало простых джинсов и пары рубашек. В общем, я оказалась довольно скучной, заурядной, не желала ни с кем разговаривать, поэтому меня сторонились или старались попросту не замечать. Что меня вполне устраивало.

Я тихо прошла в класс и уселась за заднюю парту у окна. До урока оставалось еще достаточно времени, поэтому я спокойно улеглась на скрещенные на парте руки и постаралась отрешиться от гомона.

– Диана Андерсен! – Строгий знакомый голос, слишком громко.

– Мм… – Я попыталась отмахнуться от него руками, но при этом тяжело ударилась лбом о парту, отчего окончательно проснулась.

Раздался смех. Не вполне понимая, что происходит, я подняла взгляд от парты. Рядом со мной с длинной деревянной указкой в руках стоял преподаватель, собственной персоной. С минуту я ошеломленно смотрела на него, пока до меня, наконец, не дошло, отчего на его обычно скудном на эмоции лице написана такая досада и злость…

– Ой! – вырвалось у меня, а сбоку снова раздались сдавленные смешки. Я же резко поднялась, чуть не уронив на пол свой стул. – Извините, Евгений Петрович.

– Хм, ладно, садитесь. – Он медленно отвернулся и отошел к своему столу.

Вот черт! Этот уж точно найдет способ и припомнит мне… «Васа – добре! Васа будет мстить!» Ну, хотя бы не заставил торчать стоя посреди класса и повторять за ним каждую реплику.

Со вздохом облегчения я села на родной стул, только после этого заметив незнакомого парня в темных очках, который величественно выпрямившись во весь свой немалый рост, стоял у доски и чего-то ждал.

Он был намного выше среднего роста, прекрасно сложен: отлично развитая мускулатура при кажущейся стройности, яркие темно-коричневые волосы, бледная кожа, высокий лоб, четкая линия губ. Безупречно сидевшие черный пиджак и джинсы лишь подчеркивали его элегантность.

Впервые что-то в этой школе меня заинтересовало – я всегда была неравнодушна к красоте. К тому же было в нем что-то неуловимо знакомое, давно погребенное в глубинах памяти, но вызывающее явное ощущение дежавю и грусть.

– У нас новый ученик, – Евгений Петрович заглянул в журнал, его брови невольно поползли вверх, – Леонардо Стюарт. Какая редкая и древняя фамилия, – заметил он негромко и продолжил. – Он совсем недавно переехал сюда вместе с семьей, поэтому прошу вас помочь ему освоиться.

Когда прозвучало его имя, парень слегка склонил голову, приветствуя всех. Ровно настолько, чтобы быть слегка учтивым, и ни капельки не преклоняясь – отточенное, тщательно рассчитанное действие. Чтобы так поклониться нужно либо повторить движение раз сто, либо обладать врожденным чувством собственного достоинства…

Я посмотрела на класс: не было слышно обычных смешков, перешептывания и насмешек, на минуту воцарилась благоговейная тишина, словно на глазах у всех нас произошло чудо. Кто-то тихо присвистнул.

– Ваше место…садитесь туда. – Преподаватель указал на единственное свободное место рядом со мной. Никто не хотел сидеть рядом с моей безмолвной статуей, что до сих пор вполне устраивало и меня тоже. Готова поспорить, что половина девчонок класса при таком заявлении испепелила меня взглядом – не к добру.

Мда, трудности только начинаются.

– Заодно проследите, чтобы ваша соседка не спала за учебником.

Я мигом забрала рюкзак с соседнего стула и внутренне сжалась. Уверенной походкой, что при таком росте смотрелось более чем впечатляюще, он прошел между парт и сел на указанное место.

– И снимите очки, пожалуйста, у нас это не принято.

– Простите. – Даже голос у него был, как будто специально создан под стать его внешности.

Парень явно смутился. Он ловким движением снял темные очки и кинул на стол перед собой.

– Итак, первым делом хочу напомнить, что в этом году вас ждут очень сложные экзамены…

Это было первым делом всех учителей в этом году, первым на каждый день, на каждый час, на каждом уроке. Вряд ли он скажет что-нибудь новое.

Я перестала его слушать и полностью сосредоточилась на том, чтобы не повернуть голову и не посмотреть на нового соседа по парте. Это с головой выдало бы мое любопытство, а оно и в самом деле только росло. Кто он такой? Почему кажется таким знакомым? Что вообще со мной творится?.. И какого цвета оказались его глаза под этими очками?

Я одновременно до умопомрачения желала и до ужаса боялась посмотреть ему в лицо. И мне это совсем не нравилось, ведь та крепкая стена отчуждения, которой я себя так старательно окружила, на поверку оказалась вовсе не такой прочной и уже трещала по всем швам. Кто знает, что ждет меня за этой хрупкой оболочкой? Что этот парень сотворил со мной всего за несколько минут?! Мне нужно было, во что бы то ни стало, успокоиться и начать рассуждать здраво… Но как?

Сначала я сосредоточилась на своих пальцах: длинные, бледные, наверное, такие же бледные, как и у моего соседа… На них – коротко подстриженные аккуратные ногти без следов лака. Изучив каждый ноготь и отпечаток пальца в отдельности, словно это было самым занимательным делом в мире, и почти разочаровавшись, что не нашла изъяна, который мог бы зацепить мое внимание еще минут на двадцать, я перевела взгляд на окно.

О, вот и спасение: паучок ползет по занавеске. Отлично. Он был совсем крохотный, с маленькими, крепкими лапками и серой спинкой, но такой же упорный и деловой, как страховой агент. До звонка он успел добраться до потрескавшейся деревянной рамы и даже начал плести паутинку.

Я услышала неравномерное, прерываемое криками и взрывами хохота, гудение класса, нервный девчачий смех, и периферическим зрением заметила, как кто-то приблизился к нашей парте.

– Привет, Леонардо, я Лиза, Лиза Иванова.

Моя сестра скромностью никогда не отличалась. И как же мне не повезло учиться с ней в одном классе?! Я прислушалась, по-прежнему, не поворачивая головы.

– Привет.

Голос парня звучал вежливо, но недовольно, ему явно не нравился такой интерес.

Всегда удивлялась, как люди могут не чувствовать такие вещи?

Кстати, у него оказался такой приятный низкий голос, от которого мурашки ползут по коже. Услышав такой однажды, хочется слышать его еще и еще…

Стоп. Не думать о нем. Ни о чем не думать. Нельзя. Паучок, мой спаситель, закрепляет пятую нить…

– А откуда ты приехал?

Так и есть, она не поняла.

– Америка, Бостон.

– Ва-ау, я всегда мечтала там побывать! Хотелось бы увидеть настоящие пальмы.

– Климат там скорее похож на здешний, только ниже нуля температура не опускается.

Хоть он и не сказал прямо, но теперь даже Лиза догадалась, что ведет себя как дурочка. Ехидный шепот девчонок подтвердил ее догадку. Я буквально видела, как она скрывает свой гнев за приторно-сладкой улыбкой. К счастью, как раз прозвенел звонок на урок.

– Ладно, я пошла, потом еще поболтаем. Не повезло тебе сидеть с этой странной.

Ну да, стоило предвидеть, на кого выльется ее злоба, но мне не привыкать. Даже странно, но у меня как будто выработался иммунитет против сестрицыных колкостей. Да и какая разница? Она просто сотрясает воздух.

Урок прошел тихо, мне даже удалось немного успокоиться. Паучок прилежно работал и отвлекал на себя все мое внимание. Молодчина. Может, стоило поймать ему в благодарность жирную муху?

И, тем не менее, каждой клеточкой своего тела я ощущала присутствие этого человека. Никогда раньше со мной не случалось ничего подобного. Словно он магнит, а я железная монетка, которой приходилось прилагать все усилия, чтобы не поддаться его притяжению.

Прозвенел звонок на обеденный перерыв, мой сосед неспешно встал и вышел из класса. Я же, наконец, вздохнула с облегчением.

– Ты как? В порядке? – обеспокоенно спросил Миша Аронин, он всегда сидел передо мной и, время от времени делал безуспешные попытки меня разговорить.

По его тону стало ясно, что я выгляжу намного страннее обычного.

– Все норм. Надо пойти попить чего-нибудь.

В горле действительно пересохло.

– Я с тобой.

Я пожала плечами.

– Как хочешь.

К счастью, в коридоре его окликнули знакомые, на чей зов он умчался, поспешно прошептав мне: «Я сейчас». Невольно подумалось, что лучше бы, правда, на час позвали. Я хотела побыть в одиночестве, нет, мне это было просто необходимо.

Где я его видела раньше? Ведь точно же видела. Этот короткий исполненный достоинства поклон. Уверенная походка пантеры. Небрежные, но точные жесты… Возможно, он был одной из моделей в художественной школе, которую я посещала в Лондоне?.. Нет. Определенно, нет. Но тогда где? Казалось, ответ лежит на самой поверхности, но мне никак не удается его ухватить.

Я брела по школе, полностью погрузившись в себя и ничего вокруг не замечая, словно ежик в тумане. На свою десятку я смогла купить лишь апельсиновый сок и теперь задумчиво шла между рядами столов в поисках свободного стула, подальше от шепчущихся девчонок. На сегодняшний день у них будет лишь одна тема для разговоров, и она мне не нравилась. Да если бы и нравилась, я слишком долго была под прицелом, чтобы самой перемывать кому-то кости.