Богатые тоже зомби

Богатые тоже зомби: няня

Наверное, я встретилась с зомби одной из первых, хотя и не поняла тогда этого, не в теме была. Говорят, всё началось именно в наших краях, в Московской области, и у нас просто не было времени разобраться, что происходит. Потом уже умные все стали, учёные, а нам что тогда было делать? Уж как получилось.

Работа няней – дело непростое, приходится балансировать между самодурскими требованиями мамаши, которая дитя своё видит от силы минут пятнадцать в день, но ей, конечно, виднее, она же мать, и желанием сделать, как лучше. Оно ведь как устроено? Кричит мальчик, значит, я плохая. А что не дала себе лоб расшибить, так то никому не интересно. Вот и выкручивайся, как знаешь. Если бы они, эти горе-мамаши, сами бы попробовали, может, мозги и проветрились бы, но куда там! Оно у нас занятое, маникюр-педикюр, и часами трещать с подружкой, а там и муж вернулся, надо развлекать, это святое.

Посему предпочитала гулять с Борисиком за забором, по ухоженным и пустынным улицам, а лучше всего – на поселковую площадку сходить. Все местные няни – тут как тут, сидят себе в тенёчке, можно приятно провести время, ну и хозяев обсудить подробно, у кого какие новости на фронтах, обязательно держим руку на пульсе.

Собственная детская площадка во дворе огромного хозяйского дома тоже хороша, конечно, дорого-богато, да и звать других детей в комплекте с нянями полностью приветствуется, вот только не расслабишься под надзором цербера – из личного будуара на втором этаже открывается прекрасный вид, и мадам М любит иной раз бросить испепеляющий взгляд беспристрастной инквизиции на происходящее внизу, у холопов, почувствовать себя матерью, с большой буквы. Ага, куда там!

Вот и не любят няни по дворам околачиваться, предпочитая встречи «на воле». Детишек много, самых разных возрастов, а наш Борисик уже должен в школу пойти, так что играть с друзьями умеет хорошо, бегать за ним не надо, но проследить, чтобы не поранился или не подрался, всё-таки нужно. У меня ребёнок всегда хорошо присмотрен, не то, что у Зинки, приезжей с Украины, та совсем расслабилась, а хозяева и в ус не дуют. Доиграется она.

Пока шли на площадку, Борисик рассуждал, с большим значением, какой подарок выбрать к первому сентября, а я думала, как там соседская семья врачей, помирились, или всё-таки разъедутся – как раз мимо их дома, увитого плющом, на манер английского детективного сериала, проходили. Жалко будет, если разбегутся, такая красивая женщина, только кричит сильно неприятно, и девочка у них тихоня совсем, видать, громких звуков боится.

Из-за угла показалась стайка молодых таджиков, ясное-понятно, со стройки идут, недалеко пустой участок как раз начали облагораживать, но зачем сюда? В магазин, это в другую сторону, и чего им тут шастать? Нечего тут высматривать, не для них красоту наводили серьёзные люди, понимать надо.

И походка какая-то странная, не поняла даже, что с ними? Вроде заторможенные, и шаг расхлябанный, а ведь и не скажешь, что выпивши. Что-то другое, а что, не понять, но вид тревожный. Хотела развернуться, да в обход идти неохота, ладно, думаю, пройдём мимо, ну что они нам сделают?

– Няня, а что это с дядями? – мадам М неукоснительно требовала, чтобы Борисик называл всех нянь не по имени, а по значению – няней. На случай, если придётся расстаться, чтобы исключить стресс у малыша, и не придётся переучиваться, сухо пояснила она при приёме на работу. Ну и пожалуйста, хоть горшком назови, лишь бы платили вовремя. Деньги хорошие, думалось мне, пока не узнала, сколько другим няням платят, за выслугу лет. Ну так и я заслуживаю, разве нет?

– Пойдём, Борисик, это дяди заболели, наверное. Ишь, как ноги переставляют, точно землю еле нащупывают.

Это позже мы выяснили, что свежеукушенные именно так и передвигаются, по характерным движениям сразу распознать можно, но кто знал-то? Вот и шли себе тихонько навстречу, только Борисик вдруг схватил за руку, хотя давно так не делал, большой же, и резко выдохнул:

– Няня, они же зомби! Посмотри!

– Ну что ты за глупости говоришь? Откуда набрался? – сейчас такие дети пошли, смотрят ужасы, я бы не смогла, а им хоть бы хны.

Успокоенный мальчик ещё на шаг приблизился к гастарбайтерам, и тут один из них сделал неожиданно резкое движение, схватил Борисика за свободную руку и укусил за запястье. Я отдёрнула ребёнка в сторону, взяла в охапку и побежала, что есть мочи, обратно домой. Он орал, как резанный, а зомби, как ни в чём не бывало, неспешно побрели дальше, в сторону леса.

Скандал был знатный.

Пока мы с мадам М поехали в травму, зашивать Борисику раны от укуса зомби, она почти непрерывно орала в телефон мужу, чтобы тот поймал виновных и немедленно разобрался. Не знаю, как он справлялся, но телефон пока не отключал, получая бодрый мотивирующий звонок снова и снова.

Когда дежурный врач отказался шить, потому что такое не зашивают, уверена, он точно пожалел, что сегодня его смена. Она была страшна в гневе, даже для хирургов, привычных ко всему. Мне тоже досталось, что не уследила за ребёнком, но основной поток всё-таки прошёл по касательной. Повезло, что были очевидно более виноватые, чем я.

Уже тогда, в больнице, тетушка в приёмном отделении с удивлением бросила, что многовато сегодня покусанных, и все жалуются, что это сделали люди. Но слово «зомби» никто ещё не использовал, кроме бедного моего Борисика, да и тот уже забыл своё меткое определение, погрузившись в страдания, снятые обезболиванием, но многократно усиленные панической реакцией мамаши.

Поскольку мадам М никак не могла собраться во вменяемое состояние, подробные указания по обработке раны были выданы мне, с предложением заехать через три дня, проверить процесс заживления. В глазах дежурного врача явно читалось облегчение, видимо, в тот день он вовсе не планировал работать.

Наконец мы отправились домой, под непрерывные причитания, охи и вздохи. К тому моменту супруг мадам М, известный *** Творилин, действуя на опережение, уже организовал рейд по задержанию всех гастарбайтеров в радиусе трёх километров. И что получилось? Конечно, их всех кучей заперли в обезьяннике, не разбираясь, зомби там или ещё кто, а мне, вместо ужина, сразу нужно было ехать на опознание.

Нервная работа всё-таки у нянь. Удалось, правда, перехватить бутерброд, пока мадам М весьма эмоционально проводила дополнительный инструктаж для отца Борисика. Ему, кстати, и того не досталось, какая уж тут кормёжка, когда сын в опасности, но с собой бутерброд прихватила для него, хороший человек, и так страдает.

Мадам М разрывалась между желанием лично растерзать виновника и утомлением от пережитых тягот больничной обстановки. Благородно решив «присмотреть за малышом», пока мы с Творилиным съездим в участок, и доверившись крепкой мужской руке, она осталась дома, многократно поручив мужу лично проделать самые страшные кары, какие только смогла придумать. Бедная фантазия, кстати, у хозяйки-то. Да и не помогло бы уже всё это.

Местным полицейским было лень пропускать через комнату для опознания целую толпу задержанных, поэтому меня просто привели прямо к битком забитым клетушкам. Увидев кучу чернявых голов, впервые испугалась, да и сами полицейские оторопели от открывшейся картины: большинство стояло, пошатываясь, и смотрело прямо перед собой, раз за разом бессмысленно пытаясь навалиться на железные прутья, но некоторые валялись на полу и отчаянно кричали, ухватившись кто за руку, кто за ногу.

Незаражённых тогда среди них не осталось, поняла уже задним числом. А тогда ребята в форме, чертыхаясь, стали доставать раненых, а зомбаки, понятное дело, попытались куснуть и их, невзирая на угощение дубинками. Помню, одного молоденького лейтенанта всё-таки цапнули за палец, и в результате сразу несколько человек отправились в госпиталь.

Нашего обидчика, впрочем, я указала, но это уже было неважно. Творилин, насмотревшись в красках на творившиеся безобразия, уже звонил на самый верх, чтобы устроить масштабную депортацию по всему району. Он всегда любил рассуждать, что к любой проблеме нужно подходить с системным подходом, обстоятельный мужчина, вот и тут сразу понял, что дело не в одном-единственном таджике.

Вот только он ошибся с источником заразы.

Не знаю, как тогда Творилин закрыл вопрос о проделанной над выявленным виновником работе, в детской спальне хорошая шумоизоляция и хозяйских криков не слышно, а уж в моей комнатушке – тем более, она далеко, в полуподвале.

Как вернулись, сразу побежала проверить Борисика – как он там, бедный, покусанный таджиком? Мальчик спал, растрёпанный и вспотевший, и часто-часто дышал. Сквозь занавеску в полутьму комнаты пробивался яркий свет садовых фонарей, освещая его беспокойное лицо. Потрогала лоб – холодный. Уже хорошо, подумалось мне, и с нехорошим предчувствием ушла к себе, спать. А может быть и не было никакого особенного предчувствия, но утро выдалось тяжёлым.

Привычно проснувшись чуть раньше трели будильника, наскоро привела себя в порядок и тихонечко пошла на второй этаж особняка, в детскую спальню. Борисик всё ещё крепко спал, так что не стала его будить, решив обработать укус попозже, когда проснётся.

В этот момент рука мальчика чуть дёрнулась, высунулась из-под одеяла, открыв совершенно ссохшуюся рану с чёткими, будто оплавленными следами зубов. По коже от запястья во все стороны расходилась тёмно-лиловая паутина, дошедшая уже почти до локтя.

Мадам М такое точно не понравится, это было ясно. Неясно было, будить ли её, что было строжайше запрещено, или ждать? К счастью, Творилин уже проснулся, нашла его в столовой за утренним кофе. Кухарка, бойкая Тамара, как раз сервировала завтрак, шустро бегая туда-сюда и старательно устраивая поляну, хотя хозяин толком ничего не ел по утрам.

Видимо, ему нравилась сама возможность выбора, ну а Тамара, женщина порядочных размеров, успешно осваивала потом нарезанное и разложенное, не пропадать же добру.

Хозяин с удивлением уставился на меня, пришедшую в столовую и замершую в ожидании у дверей.

– Вы что-то хотели?

– Да, там Борисик… Вы не могли бы посмотреть на него?

– А почему вы не скажете М? Ах да, она же отдыхает. Это так срочно? Я опаздываю.

– Думаю, да. Наверное.

– Хорошо, пойдёмте, – он сделал ещё пару глотков кофе и махнул Тамаре, чтобы пока ничего не убирала.

При виде спящего сына недовольный взгляд Творилина смягчился, но когда тот подошёл поближе и разглядел руку, то будто оцепенел. Некоторое время молча стоял и рассматривал, а потом резко выскочил из комнаты и схватился за телефон, дав команду помощнице срочно организовать консилиум из лучших специалистов, каких найдёт.

От звуков отцовского голоса Борисик заворочался и проснулся, уставившись на меня довольно мутными глазами. Присела рядышком, погладить по голове и поцеловать в лоб, а он вдруг крепко схватил мою руку, поднёс к лицу и осторожно обнюхал.

– Ты чего, Борисик?

– Няня, ты почему сегодня так вкусно пахнешь? И рука у меня совсем уже не болит.

Не скрою, была надежда, что экстренно организованный отцом семейства выезд на дом медицинских светил успеет обернуться до пробуждения мадам М, и можно будет сразу предъявить ей готовый нестрашный диагноз, план лечения и даже благоприятный прогноз, если повезёт, но не вышло. Несмотря на обилие вчерашних переживаний, хозяйка проснулась раньше, чем обычно, и сразу же пошла проведать сына.

Борисик, заботливо одетый в рубашку с длинным рукавом, чтобы максимально прикрыть страшного вида руку с признаками расползания ещё неведомой нам зомби-заразы, озадаченно смотрел на свой обычный завтрак, а хмурый отец наблюдал за процессом с противоположного конца обеденного стола, такого длинного, что для передачи соли точно пришлось бы вставать. Тамара расстаралась, предлагая всё самое любимое, но ребёнок твёрдо забраковал привычную еду, даже полузапрещённую.

Мадам М, слегка помятая, впорхнула в залитый солнцем зал с окнами в пол, и танцующей походкой в стиле «я у нас фея» приблизилась к Борисику. Похоже, наутро уже успела убедить себя, что всё не так страшно, и даже очаровательно улыбалась сыну, чмокнув в макушку и закатывая рукав. Крик мгновенно перешёл на ультразвук, и только когда дыхание восстановилось, смогла прохрипеть:

– Творилин, что это??? – тёмная паутина на руке Борисика немного продвинулась в сторону плеча, захватив всё пониже локтя, но ладонь будто стала чуть-чуть светлее. Муж наконец вышел из оцепенения и с готовностью выпалил:

– Не волнуйся, сейчас приедут два профессора и ещё кое-кто, всё будет хорошо, дорогая, уверен, они быстро разберутся.

– По-твоему, это можно назвать хорошо? Ты за кого меня держишь? Издеваешься?

– Давай не будем драматизировать, ладно? Зачем паниковать раньше времени, может, это какая-то аллергия.

Мадам М фыркнула и потрясла тонкой мальчишеской рукой, окутанной лиловыми кляксами.

– Ежу ясно, что это никакая не аллергия!

Борисик выдернул руку и ласково сказал:

– Мамочка, у меня совсем ничего не болит, не надо кричать, пожалуйста!

– Я не кричу! Просто волнуюсь. А ты почему ничего не ешь?

– А мне не хочется. Этого не хочется. Но я знаю, чего мне хочется, а они не дают!

Мадам М с возмущением уставилась на Тамару, заметно съежившуюся под тяжёлым взглядом хозяйки.

– И что же они тебе не дают, солнышко моё? – с нажимом спросила она, направляясь к огромному двухкамерному холодильнику. – Покажи мамочке, я сама тебя покормлю!

Тамара метнулась наперерез, достав из нулевой камеры аппетитный кусок мраморной говядины в лотке, и показала разгневанной хозяйке:

– Он вот это просит! – и беспомощно протянула вперёд упакованный шмат красивого, с жировой сеткой, мяса.

– И в чём проблема! Приготовьте!

– Он хочет сырым! – почти взвизгнула Тамара. Мадам М обернулась к сыну, а тот лишь довольно улыбнулся и кивнул:

– Можно, мамочка?

В разгар прений, можно ли давать такое детям, и не следует ли сначала заморозить, сделав вид, что просили строганину, Борисик прошмыгнул на кухню и сам добыл себе кусочек, вооружившись огромным ножом. Взрослые смотрели, как он поедает кусок за куском, причмокивая от удовольствия, пока мадам М не нарушила гнетущую тишину криком:

– Порежьте уже ребёнку мясо, он же может пораниться!

Пока родители пытались примириться с мыслью, что сынок ест сырое мясо, прибыла делегация спешно вызванных светил медицинской науки, готовых бросить всё, по свистку, чтобы обсудить возникшую с ребёнком проблему. Уверена, им заплатили гораздо больше, чем мне за неделю или даже за целый месяц, а ведь, в сущности, ничего толкового тогда сказано не было. Бесполезно выброшенные деньги.

С умным видом покачав головами, два профессора сообщили хватающейся за сердце мадам М и крайне сосредоточенному Творилину, что в военном госпитале как раз у нескольких граждан южной национальности наблюдаются похожие необычные симптомы. Там даже собрали консилиум, но в итоге лишь развели руками и решили перевести пока в инфекционное отделение. Любопытно, что некоторые из больных пытались кусаться, пришлось обездвижить, но всё-таки пострадала пара медсестёр. Приходили туда и по поводу депортации, но в таком состоянии – не вариант.

Предложили забрать мальчика с собой, под пристальное наблюдение врачей, но мать грудью встала на защиту деточки и тут же ловко выпроводила докторов. Медики пытались намекнуть на необходимость изоляции, ведь неизвестно, с чем имеем дело, но мадам М со значением заявила, что её ребёнок, разумеется, незаразный, и пускай лучше присматривают за своими пациентами, чтобы не пойми что не разносили среди приличных людей.

Сразу после их ухода Борисик был отправлен мамой на утреннюю прогулку. Наевшись мяса, он впал поначалу в сонливое состояние, даже подумала, что может отключиться прямо на месте, а потом вроде разошёлся, чуть ожил. Попросился на поселковую площадку, туда мы с ним и отправились. Пока шли, снова замедлился, еле ковылял, с трудом переставляя ноги. Предложила пойти домой, а он вдруг протянул:

– Ы-ы-ы-ы… – и попытался куснуть мою ладонь. Я, конечно, не знала правила обращения с зомби, которые сейчас даже детсадовские дети понимают, но уж сообразить, что нельзя позволять себя кусать, ума хватило. Крепко схватила Борисика за плечи, встряхнула, заглянула в помутневшие глаза и твердо, громко сказала:

– Нельзя! Не кусай!

Взгляд его вдруг прояснился, он посопел немного и прекратил попытки хулиганить. Только сказал жалобно:

– Вкусно пахнет!

– Нет, нельзя! – с детьми ведь важно быть твёрдым и последовательным. Повела домой, от греха подальше, там же другие дети, нехорошо, если их цапнет, скандал ведь будет. Вернувшись, постаралась не хлопать калиткой, чтобы мадам М не заметила, что мы тут – не хотелось лишних вопросов.

Привела к красочному детскому комплексу во дворе и присела на скамейку, а Борисик принялся неторопливо бродить вокруг, еле двигая ногами, а иногда и завывая. Садовник, муж Тамары, как раз косил газон неподалёку, и Борисик дёрнулся было куснуть и его, но я ожидала атаку и вовремя перехватила.

Потом отогнала садовника:

– Куда лезешь? Не видишь, гуляем. Ты смотри, близко не подходи, понял?

Тот кивнул, ошарашенно почесав затылок, и ушел в дальнюю часть сада, что-то бормоча себе под нос.

Мадам М свесилась с балкона второго этажа и спросила, почему мы не пошли, как обычно, на общую площадку, где все дети. Не знала, что сказать, а правду говорить не хотелось. Пришлось идти, безвыходная ведь ситуация, но я нашла способ справиться.

Взяла широкую клейкую ленту и обмотала свои запястья, чтобы не прокусить – так страховать надёжней. Потом придумала кое-что получше, достала хоккейный шлем вратаря, подаренный на Новый год, и надела Борисику на голову. А что, так вполне безопасно, можно сходить. Главное, быстро проскочить, пока мадам М не видит, а то может опять начать ругаться, зачем ещё шлем.

Пока Борисик в шлеме вратаря брёл на детскую площадку, шаркая ногами, лихорадочно думала, что скажу другим няням? Почему ребёнок медленный и норовит цапнуть? Решение лежало на поверхности: мы играем в зомби!

Это был успех.

Вскоре Борисик уже ничем не отличался от остальных ребятишек, а кое-кто даже завывал натуральнее, выразительнее что ли. Конечно, через полчаса всем надоело, и зацикленность Борисика на зомби-поведении стала нехорошо бросаться в глаза. По стайке детишек прокатилась волна насмешек, и если что-то срочно не сделать, то там и до травли рукой подать.

Вот это я не продумала, ведь моё «нельзя кусаться» легко превратилось в «можно и нужно», а обратно как переключить? Шлем был отличной идеей, но всё равно вышло не очень.

К счастью, всех отвлекло новое происшествие. К нам шаткой походкой приближалась мать пятилетней тихони, женщина-врач, уже рассказывала про неё: то ли разводится, то ли нет, пока не разобрать.

Её дочка, узнав маму, пискнула от удовольствия и рванула навстречу, под неразборчивое бурчание возрастной няни, поленившейся встать и бежать за подопечной. Остальные дети, да и няни, были заинтригованы – неужели солидная, работающая мамаша решила так круто подыграть в зомби-апокалипсис? Дети аж дышать забыли от восторга.

Дальнейшее вызвало настоящий переполох: мать неуверенно наклонилась к девочке, обхватившей её за ноги, будто раздумывая, кусать, или нет, и несколько раз щелкнула челюстями. Да, это было уже слишком. Дети с визгом бросились врассыпную, а за ними по пятам – шокированные няни. Через минуту площадка практически опустела. Борисик вяло потянулся следом за сбежавшими, но был твёрдо мной остановлен, не хватало ещё по всем улицам бегать, клацая зубами.

Женщина-зомби отодвинула свою озадаченную, но целую и невредимую дочь, и двинулась навстречу няне, осознавшей, что всё-таки придётся отлепить себя от скамейки. Поток квохтания «бабушки на час» захлебнулся, когда её работодатель красноречиво нацелилась превосходно отбеленными зубами на дородное, загорелое нянино плечо.

Няня охнула и принялась отступать, прикрыв рот одной рукой и в отчаянии шаря позади другой. Уткнувшись в перголу на границе детской площадки, раскинула руки, прижав к деревянным прутьям, но всё ещё не решаясь как следует заорать. Видимо, почтение к источнику повышенной заработной платы трудно было так просто, сходу преодолеть.

Зомби-врач неторопливо, покачиваясь, подошла вплотную к онемевшей няне, обнюхала её побелевшее от напряжения лицо и вдруг хрипло сказала, растягивая слова:

– Нет, не буду. Ты мне нужна. Пошли, – затем неуклюже развернулась на месте, подхватила за руку дочку и направилась обратно, в сторону дома.

Перед няней возникла дилемма: валить отсюда куда подальше или вспомнить, что у выросших детей кредитов выше крыши, а в её почтенном возрасте новую вакансию не так просто будет найти, хозяева ведь предпочитают шустрых, помоложе.

Как я и думала, финансы быстро и решительно победили. Я тоже надеюсь накопить денег на маленький домик у моря, так что просто так не сдамся, тем более, что, как выяснилось, с этими зомби вполне получается договориться. А что медленные – так в чём проблема? Тоже никуда не тороплюсь.

Мы пошли обедать, раз уже все по домам, не зная ещё, что вечерние новости навсегда изменят наш мир.

Придя домой, конечно, сняла с ребёнка хоккейный шлем, рассчитывая на его сознательность, и несколько раз проговорила вслух: «Никого не кусаем». Во-первых, не хотелось объясняться с мнительной мамочкой по поводу ношения шлема, а во-вторых, Борисик очень медлительный стал, и избегать поползновений кусаться легче лёгкого – главное, всё время быть начеку. Да, и не забыть на ночь двери запирать!

Обедали отдельно, пока ещё мадам М не спустилась в столовую, жевать свои салатные листья. Творилин уехал на работу сразу после утренних разборок с медициной, так что днём всё прошло относительно тихо и спокойно. Тамара, робко предложившая Борисику нормальную детскую еду, со вздохом вернулась к утреннему выбору: мясо с кровью. Ну, значит теперь так, у богатых свои причуды.

После того, как мальчик несколько раз клацнул челюстью опасно близко от её веснушчатых рук, предупредила, чтобы клювом не щёлкала, аккуратнее надо, и показала свои обмотанные скотчем запястья. Тамара бочком-бочком, и незаметно покинула помещение, от греха подальше.

Позже все привыкли не расслабляться и держаться на расстоянии от начальных зомби, а вот тогда многие пугались. У нас хотя бы просторно тут, одна кухня, как у некоторых вся квартира, а вот что творилось в хрущёвках или в метро? Даже не представляю, без вариантов, наверное, вот зомби и размножались, как на дрожжах.

После обеда приехала учитель фортепиано, милейшая интеллигентная женщина, наверное, и слова плохого за всю жизнь не сказавшая. Конечно, надевать на голову мальчика защитный шлем на уроке музыки – не вариант, да и мадам М может зайти, умилиться, как сынок терзает инструмент, не зря же деньжищи такие платятся за эти уроки. Проговорили несколько раз, что тётю не кусаем. Борисик покивал, но что-то на душе тревожно.

Вышло не очень. Сидеть перед инструментом ещё удавалось, хотя он периодически тянулся к учителю и громко вдыхал воздух, борясь с соблазном. Но музицировать? Это как танцевать и спать одновременно. Учитель держала себя в руках, проявляя ангельское терпение, даже занятно было наблюдать со стороны такую фантастическую выдержку, но в конце концов и она робко попросила позвать маму. Честно предлагала отбыть занятие, получить по прейскуранту и ехать по своим делам с чистой совестью, но нет, не из таковских.

Мадам М спустилась с большим недоумением:

– В чём дело?

– Извините меня, пожалуйста, но мы не можем сегодня провести урок, ребёнок плохо себя чувствует.

– С чего вы взяли? Он в полном порядке, я уверена.

– Смотрите сами, он почти не двигается.

Борисик, словно в подтверждение этих слов, издевательски медленно поднял пальцы и так же неторопливо положил их на клавиши, прислушиваясь к какофонии получившихся звуков.

– И в чём проблема? Вы что, не можете научить его играть быстрее?

– Вы разве не видите? Он будто спит на ходу.

– Это вы не умеете объяснять! Мой ребёнок в полном порядке! – с вызывающим видом повторила мадам М, вскипая на глазах.

– Боюсь, я вынуждена отказаться от проведения урока. Ещё раз извините.

– Да уж, теперь вижу, что зря вас все хвалили. Имейте ввиду, я напишу жалобу! Какой чудовищный непрофессионализм!

– Делайте, что хотите! – почти плача, вскрикнула учитель, и выскочила из дома, как ошпаренная.

Мадам М энергично обследовала Борисика и нашла, что укушенная рука светлеет и не болит, а что заторможенный, так это уставший. Ещё я получила нагоняй за то, что слишком активно гуляла, утомила мальчика, или это такой протест у ребёнка. В любом случае, долой стресс, пускай отдыхает. Нет проблем, посидим дома, уставившись в стенку, мне же проще.

Скандал разразился, когда благородное семейство собралось на ужин – подвела хозяйская привычка смотреть новости во время еды. Мадам М слушала вполуха, гораздо больше внимания уделяя телефону, зато Творилин, как всегда, с заметным интересом.

Борисика обычно сжали за взрослый стол, как большого, но и меня не отпускали, чтобы матери не нужно было отвлекаться на возможные детские капризы. А чтобы слюной не захлебнуться, я всегда плотно ужинала перед этим.

Старалась держаться под рукой, но быть незаметной, хотя родители давно привыкли не замечать меня в упор, как мебель. Слушать их разговоры порой действительно занимательно, но жаль, что нельзя хоть полслова вставить, это считается прямо неприличным для нянь, мне объясняли.

В новостях как раз начали рассказывать про странную зомби-лихорадку, охватившую запад Подмосковья. Показали снятые случайными очевидцами видео, где заторможенные люди ни с того ни с сего кусают прохожих. Должна сказать, по телевизору это выглядело не так страшно, как в жизни, будто чья-то дурная шутка.

Журналисты попытались получить комментарий от медиков или властей, но пока те упорно отмалчивались. Конечно, кому охота подставляться, когда такое творится? Зато журналисты сразу и безошибочно угадали – конечно, нашествие зомби, а что же ещё?

В передаче рассказали симптомы, которые, как мы позже узнали, характерны для начальных зомби: место укуса меньше, чем за сутки, затягивается, покрываясь суховатой коркой, а по поверхности кожи расползается нечто вроде тёмной кляксы, постепенно светлеющей. Укушенные отказываются от нормальной еды и тоже норовят укусить других, незаражённых, но вполне поддаются на уговоры этого не делать. И все отметили замедленность движений новообращённых зомби.

Пока телевизор жизнерадостно выплёвывал подробность за подробностью, как горячую тему одного дня, забавный пустяк, не более, Творилины тяжело смотрели на сына, не находя слов. Тот равнодушно уставился прямо перед собой, ковыряя в тарелке кусочек нежнейшей парной телятины.

Признаю, погорячилась, когда сказала очевидное, слетевшее с языка раньше, чем успела его прикусить:

– А почему не попробовали мясом их кормить? У нас же получается?

Мадам М выкатила глаза и ядовито прошипела:

– Причём здесь Борисик, позвольте узнать?

Творилин положил руку на её вцепившуюся в край стола ладонь, побелевшую от напряжения, и тихо спросил меня:

– Борисик пытался кого-то кусать?

Мадам М резко выхватила руку и воскликнула:

– Конечно, нет! Что за бред! Вы что, издеваетесь надо мной?

Но он с тревогой смотрел мне прямо в глаза, так что пришлось ответить:

– Да, но мы с ним договорились. Не волнуйтесь, всё будет хорошо, а на площадку мы шлем хоккейный на голову надевали, и никаких проблем, не достать зубами. И соседка, которая доктор, когда приходила дочку забрать, тоже хотела няню укусить, но передумала! Видите, всё нормально. И учителя фортепиано мы не покусали, вот! Ну в смысле, Борисик не покусал, конечно.

– Шлем? – Творилин задумался, взглядом пригвоздив к месту готовую взорваться жену. Она удивительно точно угадывала, когда можно выходить из берегов, а когда стоит чуть-чуть сбавить обороты. Не встретив поддержки, мадам М вскочила и обняла спокойно сидящего семилетнего сына, словно защищая от обвинений. Тот протяжно протянул:

– Мааааам… Отойди. А то укушу.

С этого дня на ночь запирались все, и кухарка с мужем-садовником, и родители в своей роскошной спальне с видом сад, а главное – тщательно запирали детскую, чтобы наш собственный юный зомби не побрёл случайно ночью куда-нибудь не туда.

Мой краткий, но красочный рассказ про заражённую соседку вызвал семейный переполох, ведь гастарбайтеров-то сразу переловили, но это не помогло, похоже – в посёлке есть ещё зомбаки. Вопреки всякой логике, было строжайше запрещено гулять с ребёнком, хотя чего бояться, когда с ним уже всё случилось? Но я не против, ведь одно дело присматривать за единственным знакомым зомби семи лет от роду, и совсем другое – ходить там, где могут быть другие заражённые.

Насколько их много, сразу понять не удалось: мы засели взаперти, а что там за трёхметровым забором, хоть даже потоп, то нам неведомо, пока никто не звонит в домофон. К сожалению, это вскоре случилось – садовник наш работящий, но не слишком предусмотрительный, и когда ему срочно понадобился соседский инструмент, потому что свой подвёл, то он, как ни в чём не бывало, отправился прямиком к укушенной соседке-доктору, по выработанной годами привычке. Точнее, к её садовнику, вот только к тому моменту он уже был начальным зомби, тут же радостно наградившим коллегу своей принадлежностью к замедленному зомби-клубу.

Садовник в сердцах даже подрался немного, а что толку? Ничего не исправить. Взял то, за чем ходил, ответственный работник, ничего не скажешь, и через минуту позвонил в наш домофон, несусветно ругаясь на всю улицу.

Калитку открыла его жена Тамара, не сразу понявшая, что произошло. Впустив извергающего проклятия мужа на территорию, хотела быстренько отвести вниз, в помещение для персонала. Наверняка, ей хотелось думать, что всё в порядке, да и укус неглубокий, но на крики сразу спустилась сама мадам М, вся очень напружиненная и сидевшая у себя в комнатах, как на иголках, чутко прислушиваясь к любому шороху. Застав садовника с красноречивым следом на руке, спросила севшим голосом:

– Вы зачем его впустили?

Тут Тамара вся подобралась, в отличии от моментально замолчавшего мужа, и выдала целую тираду:

– А что, надо было там оставить? Вы как хотите, а я без него не буду у вас работать.

– Я никого не держу, – сухо процедила хозяйка.

– Вот только еду готовить вам самим придётся, и в саду ковыряться, сейчас новых работников где взять? Никто не пойдёт в зачумлённый район, вон, у вас тут зомби на зомби, всё утыкано ими, сами посмотрите! И ничего, живут же люди!