Нежное сердце Барселоны

С благодарностью прекрасному писателю Наталье Калининой и самому отважному полицейскому Хосе Пересу Гонсалесу

Глава 1
Солнечные ступени

По улице шел старик. Очевидно, нищий, поскольку его одежда давным-давно износилась и потеряла изначальный цвет и фасон, превратившись в подобие истертого рубища, коленки у брюк жалко обвисли, штанины измочалились, а рукава старого пиджака, не раз уже залатанного, снова светились дырами, из которых проглядывали острые старческие локти.

Нечастые прохожие невольно сторонились, стараясь держаться подальше, но старик даже не замечал этого. Он шел, бормоча что-то себе под нос. Если прислушаться, можно было разобрать обрывки фраз, казавшиеся бредом сумасшедшего: «Левую колонну нужно повернуть… Нет, не так… А если… Бог милостив ко мне… Он даровал мне сокровища свои… Как же сияют они под добрым нашим солнцем…»

Да, несомненно, этот нищий оборванец, бормочущий о сокровищах, окончательно и безнадежно рехнулся.

Он шел, все приговаривая что-то и не глядя по сторонам. Видимо, маршрут был ему отлично известен.

Между тем за квартал до старика трогался от остановки трамвай, и стоявший на ступеньке усатый кондуктор яростно тряс звонким колокольчиком.

Пролетающим над городом птицам было хорошо видно, как нищий старик и странный железный грохочущий зверь движутся друг другу навстречу и должны непременно столкнуться в одной точке – если старик, конечно, не повернет, – чудовище резво бежало по блестящим на солнце металлическим рельсам и, очевидно, никак не могло сойти с них. Наблюдать за столкновением птицам было вовсе не интересно – у них имелись свои, гораздо более важные дела: кормить еще недостаточно окрепших птенцов и пользоваться кратковременными благами долгожданного лета.

А старик и трамвай все сближались и сближались.

Вот между ними осталось уже буквально несколько метров.

«Я понял! Я понял! Спасибо Тебе, Господи! Да, так и должно быть! Собору Святого Семейства стоять века, возвещая Твою славу!..» – яростно бормотал старик, не замечая, что уже почти кричит, и, шагнув, споткнулся на скользкой металлической шпале.

Посмотрев наконец себе под ноги, оборванец удивился и даже протер кулаком красные, воспаленные от бессонных ночей глаза. «Откуда здесь это? Сто лет так хожу, и никогда не было…» – рассеянно прошептал он, не спеша поднимаясь.

Водитель трамвая, заметив рассеянного прохожего, схватился за тормоз, пытаясь остановить тяжелую машину… Но слишком поздно.

Движимый силой инерции, трамвай налетел на чудаковатого старика и отбросил его в сторону, словно человек, отбрасывающий ненужную бумажку…

Старик был еще жив, когда вокруг собралась толпа любопытных.

Люди живо обсуждали сенсацию: первая жертва первого в городе трамвая. Должно быть, очень символично. Кто их знает, эти железные машины, может, они самим сатаной ради истребления рода человеческого придуманы…

– Дурной знак, очень дурной, – бормотала старуха в черном платке, с лицом, похожим на старый чернослив.

Кто-то позвал извозчиков, и те разглядывали пострадавшего с вялым любопытством.

– Нищий какой-то, к тому же не жилец, – заметил бородатый, но еще крепкий мужчина. – Ну и куда его везти, а главное, платить-то кто будет?..

Второй извозчик, помоложе, с уставшим серым лицом тяжело работающего и недоедающего человека, наклонившись, пощупал пульс у лежащего на мостовой, точно сломанная кукла, старика.

– Да, не жилец, – подтвердил он диагноз коллеги. – Но что делать? Не оставлять же здесь?.. Ладно уж, отвезу в больницу для бедных. Не заплатит, так, может, Бог воздаст.

– Что-то тебе, Антонио, пока все не воздается, – с сомнением покачал головой бородатый. – Но смотри сам, твое дело. Мне семью кормить…

Когда прозвучало имя Антонио, лежащий на земле старик попытался приоткрыть глаза и слабо застонал.

Извозчик помоложе махнул рукой.

– Помоги перенести, – обратился он к товарищу и направился к своей повозке, чтобы подогнать ее немного поближе.

Уже немолодая лошаденка трясла гривой и упиралась, словно тоже не желая иметь никакого дела с пострадавшим, однако Антонио, ласково шепча ей что-то и нежно похлопывая по шее, все же подвел коляску к раненому, и старика кое-как уложили на скрипучий, пахнущий кожей диван.

Коляска тронулась, а любопытные понемногу принялись расходиться. Как раз когда экипаж проезжал мимо обнесенного лесами нового строения – доселе невиданного собора, возводимого в честь Святого семейства, старик вновь открыл глаза.

«У дракона, – пробормотал он в пустоту. И зачем-то снова настойчиво повторил: – У дракона».

* * *

Аня открыла глаза и села на постели, еще не понимая, где находится.

Сон был каким-то чересчур живым и ярким – таких не бывает! А последние слова умирающего старика так и звучали в ушах: «У дракона, у дракона…» И что же, спрашивается, все это значит?..

В комнате было светло, и солнце половичком лежало уже у самой кровати – значит, время неумолимо подползло к двенадцати.

«Проспала!» – испугалась Аня, но тут же вздохнула с облегчением: было начало июня, а значит, о школе можно позабыть на три долгих летних месяца.

Девушка села, натянув на коленки смешную футболку с Микки-Маусом, служившую ей ночной рубашкой, и задумалась. Сейчас сон не казался ей таким реальным, как всего минуту назад, но все же было в нем нечто… Аня верила в вещие сны. Как-то ей приснилось, что подругу вызвали на литературе и поставили пару. Утром, когда Аня рассказала об этом сне, Настя только засмеялась. «Ерунда, – ответила она, – меня вызывали на прошлом уроке, и полноценная четверка у меня в кармане!» Но ей стало не до смеха, когда на уроке все повторилось точь-в-точь как во сне.

С тех пор даже Настя стала воспринимать Анины сны серьезно.

– Но при чем тут трамвай? И старик какой-то странный… – размышляла Аня, лениво позевывая.

Так и не придя ни к какому выводу, девушка встала с постели и, как была босиком, прошлепала на кухню. Мамы с папой, разумеется, не было, зато на столе стояла тарелка с целой стопкой румяных блинов и лежала записка:

«Веди себя хорошо. Целуем. Мама и папа».

Аня пожала плечами: по ее мнению, она вела себя не то что хорошо, а просто изумительно. Особенно по сравнению со многими одноклассницами. А что, они с Настей были фактически пай-девочками: хорошо учились, с дурными компаниями не знались, в подъезде не отирались. В общем, не девочки, а сокровища.

– Сокровище! Там же было что-то про сокровище! – взвизгнула Аня и, забыв о блинах, кинулась к телефонной трубке, чтобы позвонить Настьке.

Но едва девушка взяла телефон, как тот разразился мелодичной трелью.

Аня едва не выронила трубку, но тут же улыбнулась. Она и не сомневалась, кто звонит. У них с Настей вообще частенько случалось звонить друг другу в один и тот же момент, а потом долго выяснять, почему это у подруги было занято.

– Привет, Солнцева, – произнесла она, улыбаясь собственному отражению в зеркале.

– Привет, Мунина! – отозвалась подруга. – Что, уже проснулась?

– Нет, сплю еще и во сне с тобой разговариваю, – пошутила Аня. – Кстати, о снах…

Она многозначительно замолчала и повертела головой перед зеркалом, пытаясь понять, слишком большой у нее нос или не очень…

– Что «кстати»? – не выдержала Настя. – Давай колись! Тебе что, опять вещий сон привиделся?

– Думаю, что да. – Аня сплюснула нос пальцем и тут же отдернула руку – рожа получилась еще хуже.

– Надеюсь, не про двойку? – уточнила подруга несколько обеспокоенно. – Ну давай, не тяни!

– Насть, а как ты считаешь, нос у меня не слишком большой? – внезапно выдала Аня и сама удивилась собственному вопросу.

– Что?.. – послышалось в трубке.

– Нос!

– Нормальный у тебя нос! Что ты мне нос… тьфу, мозги пудришь?! – возмутилась Настя, очевидно, уже совсем потерявшая терпение. – Ты про сон вообще рассказывать будешь?

Аня вздохнула, отвернулась от зеркала и побрела на кухню. Похоже, нос у нее действительно не идеальный, не зря Настя так охотно ушла от темы. Вот поэтому, именно из-за носа, мальчишки в классе предлагают дружбу кому угодно, только не Ане…

– Ань? Ты куда пропала?

Аня схватила с тарелки блин и от огорчения сжевала его. Блин был вкусным, еще немножечко теплым, как будто мама испекла его только-только, а может, его тоже согрело солнце… В общем, настроение заметно улучшилось.

– Здесь я. Блины ем, – сообщила Аня, устраиваясь на табуретке и подвигая к себе тарелку с горкой блинов – а что мелочиться-то! – Так вот, ты спрашивала про сон… Не боись, он был не про двойку, а про старика какого-то и клад… то есть сокровища… – И девочка рассказала то, что ей приснилось.

– Постой-постой! Ты говорила, что старик попал под первый в городе трамвай? И собор там рядом был какой-то странный? – уточнила Настя, когда Аня наконец закончила рассказ, а заодно, незаметно для себя, управилась с десятком блинов. – Сиди там и никуда не уходи! Да, Мунина, блины отодвинь подальше! А то я тебя знаю – так увлечешься, что лучшей подруге ничего не оставишь! Жди, сейчас буду!

С этими словами Настя повесила трубку, а минуты через три уже звонила в дверь – девочки жили в одном доме, в одном подъезде: Аня на восьмом этаже, а Настька – на шестнадцатом.

– Прикольная у тебя футболочка. – откомментировала Настя, проходя на кухню, и тут же потянулась за своей чашкой – девочки дружили так долго, что у каждой была в доме подруги своя особая чашка.

– Нормальная футболка. – Аня потянула футболку вниз, чтобы хоть на сантиметр больше прикрывала ноги, и подвинула к подруге чайник и чистую тарелку.

Настя быстро переложила себе несколько блинов, бухнула сверху сметаны, подумала немного и добавила еще яблочного джема. Аня демонстративно закатила глаза, но ничего не сказала: особенности гастрономических пристрастий подруги давно уже приобрели мифологические черты, и байки о том, что ела сегодня Настя, передавались в обеих семьях из уст в уста.

Между тем подруга с удовольствием принялась за еду, всем своим видом демонстрируя неземное наслаждение.

– Ну что, ты сюда поесть пришла или соображения какие-то высказать? – не выдержала на этот раз Аня.

Настя посмотрела на подругу, облизала пальцы и вдруг, повернув голову в профиль, поинтересовалась:

– Как ты считаешь, как мой нос? Не слишком длинный?..

У Насти был аккуратный носик, щедро сбрызнутый неяркими веснушками. Весьма маленький и изящный, по крайней мере как казалось Ане.

– Ты что, издеваешься? – спросила Аня. Настя расцвела задорной улыбкой, а в зеленовато-желтых глазах запрыгали чертенята. – Ах так!.. – Девушка схватила полотенце и запустила в подругу. Та не осталась в долгу, и некоторое время полотенце летало по кухне, пока не зацепилось за лампу.

– Ну все! – объявила Настя, внезапно став снова серьезной. – Развлечения развлечениями, но делу честь!.. Или как там говорится?.. В общем, я знаю, что тебе приснилось.

– И что? – осторожно задала вопрос Аня.

– Помнишь, я в прошлом году ездила в Испанию? – Настя подперла рукой подбородок и уставилась на подругу. Дождавшись подтверждающего кивка, она продолжила: – Так вот, там, в Барселоне, был некто Гауди. Испанцы его очень любят, он дома всякие причудливые придумывал. Ну я тебе еще фотки показывала – такие дома, словно… – она замялась, подыскивая подходящее сравнение, – ну словно блины, из-под которых сметана капает! Округлые такие, без углов.

– Ну помню… Кажется, рассказывала. А дальше-то что?

– А дальше нам рассказывали, что этот самый Гауди попал под первый в Барселоне трамвай и так и умер, не успев закончить дело всей своей жизни – строительство собора Святого Семейства. Чуешь, к чему я веду?

– Нет…

Аня и вправду не чуяла.

– А к тому, – с торжеством заявила Настя, – что он – известный архитектор. Наверняка у него были припрятаны всякие сокровища. Он их где-то закопал, а теперь, спустя сто лет… ну или сколько там прошло, даже не знаю… теперь, в общем, успокоиться не может. Я читала, что призракам, стерегущим клад, иногда надо его кому-то передать. Вот он тебя и выбрал. Вот только где эти сокровища могут быть припрятаны?..

– У дракона! – так и подскочила на месте Аня. – Он так и сказал: «У дракона!» Еще два раза повторил, чтобы наверняка!

На кухне повисла напряженная тишина.

– Слушай, а ты меня случайно не разыгрываешь? – подозрительно сузила глаза Настя. – Наверное, придумала все с этим сном. Знала же, что я была в Испании…

– Ты что! – обиделась Аня. – Зачем бы это мне? Ну хочешь, чем угодно поклянусь!

Настя с минуту пристально глядела на подругу, а потом кивнула.

– Ладно, я тебе верю, – наконец произнесла она. – Но ты понимаешь, что нам дана уникальная возможность. Поэтому пока никому ни единого слова! Сначала все сами проверим.

Глава 2
Ветер с моря

До самого вечера подруги просидели за компьютером и, одержимые самой опасной болезнью на свете – золотой лихорадкой, искали в Сети сведения о Барселоне и Гауди.

Настины слова подтвердились. Интернет тоже сообщал о том, что Гауди погиб, попав под первый пущенный в Барселоне трамвай. В статьях Аня с замиранием сердца нашла историю о том, что знаменитый архитектор не следил за собственной внешностью, одевался как бомж, и поэтому извозчики отказывались везти его в больницу.

– Представляешь, мне все так и снилось! – возбужденно говорила она подруге, крутясь на черном вращающемся кресле. – Его потом один молодой извозчик в больницу для бедных отвезти согласился… Погоди, даже имя сейчас вспомню… – Аня нахмурилась, вглядываясь в экран, и вдруг подпрыгнула, едва не свалившись со своего места: – Антонио! Этого извозчика звали точь-в-точь как самого Гауди! Невероятно!

– Да, удивительная история, – соглашалась Настя. – И все-таки если бы ты не была моей лучшей, проверенной подругой, я бы решила, что ты меня разыгрываешь!..

– В том-то и дело, что вовсе не разыгрываю!

Аня сама едва верила в происходящее. Раньше все вещие сны ограничивались повседневными, бытовыми вещами: двойка в школе, ссора в классе, нежданное прибытие родственников. Но сон, в котором ей прямо указали место, где спрятан клад, – такое, безусловно, было впервые. На ум приходили сказки, где герою тоже велели прийти туда-то и туда. Если он приходил, то после некоторых испытаний получал заслуженную награду. Не приходил – оставался ни с чем, а то и вовсе бывал наказан. В общем, попробовать определенно стоило.

Настя кивнула, с сосредоточенным видом открывая очередную ссылку.

– Да верю, верю, – успокаивающе пробормотала она. – У тебя для такой шутки воображения маловато.

– Что? – Аня опешила, не зная, как реагировать на слова подруги.

– Не обижайся, говорю как есть. Это не то что плохо… В некотором роде даже хорошо. Просто есть люди с воображением – такие, как я. Вот мне фантастические сны снятся. Что ни сон – сказка. То я на балу, то охочусь на дракона, а вчера… – она мечтательно закатила глаза, – вчера я с настоящим эльфом всю ночь протанцевала. Знаешь, он такой темноволосый, стройный и красивый как… эльф! – не нашла иного сравнения Настя. – Он потом, стоя на коленях, мне в любви признавался… Но это во сне… – Она резко погрустнела. – А у тебя воображение не такое буйное, поэтому и снится то, что есть, или то, что будет. Как с той двойкой. Кстати, хорошо, что мы такие разные и так удачно дополняем друг друга. В этом наша сила!

Аня почувствовала себя слегка обиженной, но разве тут поспоришь?! Воображение у Насти действительно зашкаливало. В детстве она постоянно рассказывала, что дружит с крохотными человечками, живущими в цветах. Девочка описывала их как прекрасных фей с чудесными переливчатыми крылышками наподобие стрекозиных и даже не раз обещала подруге познакомить ее с волшебным народцем. Разумеется, для знакомства всегда находились непреодолимые препятствия – ведь чтобы человечки показались, требовалось выполнить особые условия (например, встретить по пути трех лысых, трижды обойти вокруг старой девятиэтажки и ни разу не споткнуться – и так далее), по правде сказать, условия каждый раз менялись, и Аня так и не удостоилась чести быть представленной феечкам. В общем, по сравнению с Настей у Ани действительно почти отсутствовало воображение, и девушка решила быть мозгом предстоящей экспедиции и следить за ее логической стороной. Тем более первый осторожный вопрос уже пришел Муниной в голову.

– Ну хорошо, Солнцева, а скажи мне как человек… с воображением… если Гауди ходил в лохмотьях, откуда же у него сокровища? – спросила Аня, в упор глядя на подругу.

– Элементарно! – тут же отозвалась та. – Разве ты не знаешь, что скупцы часто выглядят нищими? На самом деле самые миллионеристые миллионеры и носят всякие драные тряпки, а деньги складывают к себе в кубышку! Вижу, этот Гауди еще тот жук был! Наверняка мог бы купаться в золоте! Он же гений! Посмотри, какой он известный, испанцы его просто обожают! И ты думаешь, будто у него могло не быть денег?!

Аня немного сомневалась – не все аргументы подруги казались ей убедительными, к тому же она припоминала, что, бывало, гении, после смерти обретшие всемирную славу, при жизни голодали и терпели лишения… Но подруга говорила с таким жаром, что так и хотелось поверить ее словам… как и тем историям про фей… А еще Ане и самой стало ужасно интересно. Разве можно упустить, возможно, единственный шанс на настоящие приключения из-за каких-то глупых сомнений? Разумеется, нет!

– Значит, едем, – решительно произнесла девушка и вдруг задумалась. – А ведь ты в Париж хотела? Чуть ли не наизусть путеводитель цитировала.

Настя тяжело вздохнула, но собралась с силами.

– Париж никуда не денется. Вот добудем сокровища – можно будет отправиться хоть в кругосветное путешествие. Ты, кстати, как деньги тратить собираешься? Я вот яхту хочу. Собственная яхта – это здорово. Плыви себе куда глаза глядят!.. Романтика!.. Может, и вправду махнем с тобой в кругосветку, а? Представь себе. Море – от горизонта до горизонта. Синее-синее, аж глаза слепит. И чайки над волнами. А на небе – ни облачка.

Аня подумала о том, что яхтой, во-первых, нужно уметь управлять, во-вторых, наверняка получить кучу разрешений и всяких бумажек, в-третьих, кто же позволит им отправиться в кругосветное плавание без родителей, а с родителями мероприятие становилось невозможным хотя бы потому, что папу и на две недели в отпуск с трудом отпускают. А насчет морской романтики она сомневалась тем более: как-то они плыли на катере всего два часа, но за это время ее так укачало, что при одном воспоминании становилось дурно.

– Мы потом об этом подумаем, – дипломатично выкрутилась она, – сначала сокровища, наверное, найти нужно.

В общем, все было решено. Остались лишь сущие мелочи: убедить родителей поехать вместе в отпуск, причем не куда-нибудь, а под Барселону.

Этим же вечером Аня приступила к исполнению замысла.

По традиции семья всегда ужинала вместе. Вот и сегодня мама, вернувшаяся с работы раньше, разогрела ужин и накрыла на стол, вскоре пришел папа, и все трое принялись за еду.

– Мам, а помнишь, Настя с родителями в прошлом году в Испанию ездила? – произнесла Аня, стараясь говорить как можно равнодушнее, чтобы не выдать свою горячую заинтересованность.

– Конечно, помню, – отозвалась мама, накладывая себе салат. В отличие от Ани равнодушие в ее голосе было совершенно искренним.

– Так вот, им так понравилось, что они в этом году снова туда же собираются, – добавила девушка, отпивая из кружки грейпфрутовый сок.

– Да? Нина вроде не говорила, – в мамином голосе наконец прорезались нотки удивления.

Настина мама, тетя Нина, дружила с Аниной, а уж праздники обе семьи обязательно справляли вместе, так что женщины вполне успевали обмениваться всеми текущими сплетнями.

– Ну не знаю, – Аня пожала плечами, – они только и говорят об Испании. Какой там великолепный климат, какое море, какие готические соборы… Настя сказала, что они очень хотели, чтобы мы на этот раз поехали с ними. У вас же скоро отпуск, правда?..

Она сказала это и затаила дыхание: вот сейчас все и решится!

– В первый раз слышу! – Мама посмотрела на папу в поисках поддержки, но тот как раз нарезал на кусочки свиную отбивную, поэтому ничего не ответил. – Мы вообще-то в Турцию собирались…

Аня почувствовала мамину нерешительность и поняла, что нужно усилить напор.

– Ну не сравнивай Испанию и Турцию! В Турции скучно и кругом одни турки! А в Испании… – она задумалась, подбирая убийственный аргумент.

– Испанцы, – подсказал папа, уже закончивший свое важное и кропотливое дело.

– Что? – переспросила Аня.

– В Турции – турки, а в Испании – испанцы, – пояснил папа. – Хотя, постойте, в Барселоне, кажется, не испанцы…

– В Барселоне – каталонцы! – с видом превосходства пояснила Аня и, уже не сомневаясь, вывалила на ошеломленных ее эрудицией родителей весь объем знаний, почерпнутых сегодня из Интернета. – Раньше Каталония была самостоятельной, правда, в Средние века ее присоединили к Испании, но местные жители до сих пор отстаивают свою свободу и даже говорят на собственном языке… А Барселона – один из мировых центров культуры. Представляете, это удивительный город, к тому же только там можно посмотреть работы великого Антонио Гауди!..

Девушка произнесла все это без единой запинки, словно вызубрила текст наизусть, и наградой стали уважительно-недоверчивые взгляды родителей.

– А что за работы? – осторожно спросила мама. – Может, их у нас в Пушкинском музее выставят?..

– Мама! – От возмущения Аня подскочила на стуле, а потом, и вовсе встав, принялась возбужденно расхаживать по кухне. – Гауди – это величайший архитектор! Весь мир преклоняется перед его необыкновенным творчеством! Его строения похожи на сказочные домики, а знаменитый собор Святого Семейства притягивает к себе туристов со всего света! Не видеть всего этого – преступление! Да-да, именно так!

Мама с папой переглянулись.

– Не знал, что ты так увлекаешься архитектурой, – заметил папа, отставив тарелку. Видно, разговор взволновал и его.

– Увлекаюсь! – подтвердила Аня, решив: или пан или пропал. – И просто мечтаю увидеть Барселону и здания работы Гауди!.. К тому же, мам, я же говорила: там великолепные пляжи и теплое море. Почти как Турция, только лучше, – добавила она жалобно.

– Хм… – Папа почесал подбородок. – Может, и вправду поедем в Барселону? Это хорошо, что ребенок так увлекся культурой. Благие порывы нужно поддерживать, пока они есть.

– Ну… – мама все еще колебалась.

И тут Аня решила нанести последний мастерский удар, использовав запретный прием.

– К тому же в Испании летом огромные скидки, – сказала она небрежно, демоном-искусителем останавливаясь за левым плечом мамы, – помнишь, какой сарафанчик привезла тетя Нина из прошлой поездки?.. Я слышала, в этом году она планирует устроить на барселонские магазины серьезный налет…

– Едем, – сдалась мама.

Последняя крепость пала, и Аня почувствовала себя как вождь диких гуннов, к своему собственному изумлению с налету вдруг взявший Рим.

Тем временем несколькими этажами выше имела место быть в точности такая же сцена.

– Пап, мам, – говорила Настя, специально становясь так, чтобы загородить от родителей телевизор. – А Анины родители в этом году в Барселону махнуть собираются!..

– Отлично, – лениво отзывался папа, – Насть, я что у тебя, стекольщик? Отойти от телевизора, дай новости-то посмотреть…

– Ты лучше мои новости послушай! Я же говорю: Анины родители в Барселону едут! Помнишь, мы в прошлом году на футбольный матч ходили? В этом году еще лучше будет, вот Анин папа и собирается…

– Но мы ведь уже были в Испании, – попыталась возразить мама, – и даже собирались поехать в Париж! Ты же еще неделю назад сама очень просила!

В Париж Насте действительно хотелось. Еще бы не хотеть поехать в самый романтичный город на земле! Настя просто была уверена, что, попав туда, она немедленно очарует сына какого-нибудь графа, и молодой человек будет гулять с ней по Монмартру, шепча слова любви и бросая под ноги пармские фиалки… Да хоть розы – не это главное!.. Но клад! Но приключения!..

Героически сжав зубы, Настя покачала головой.

– Ты уже не хочешь в Париж? – опешила мама.

– Нет! – Настя едва не плакала, но была непреклонна. – Лучше Испании нет! К тому же Анины родители никогда там не были, они без нас пропадут! Тетя Лена очень просила вас составить им компанию! Понимаешь!

Папа и мама недоуменно посмотрели друг на друга.

– Ну раз ты так хочешь… – сдалась мама.

– Только отойди от экрана! – тут же воспользовался предоставленным преимуществом папа. – И на матч мы с дядей Игорем обязательно поедем.

– Конечно! Анины родители будут так рады! Так рады!.. – сказала Настя, прижав к груди руки, и, видя, что терпение отца уже на пределе, поспешила отойти от телевизора.

– А все-таки наша Настя очень добрая. Я же знаю, как она хотела в Париж, а теперь ради подруги отказывается от поездки! – услышала девушка мамину реплику, уже выходя из комнаты.

На миг Насте стало стыдно, но только на миг. Не зря же кто-то сказал, что цель оправдывает средства.