На улице было очень темно и тихо, прям как на кладбище. Я задерживал дыхание и боялся произвести лишний звук, лежал бездвижно. Ночь была очень темная, хотя небо было чистое и звезды покрыли ровным слоем все полотно, луна была подобна огромному фонарю, было полнолуние. Ветра не было, штиль повис тяжелым грузом, любой шелест листвы и шум сверчка разносился на огромное расстояние.

В дали, во многих километрах, что-то озаряло небо, было очень далеко, Я не понимал, толи – это удары молний, толи фейерверк, толи взрывы. Я чувствовал лишь то как сердце бьется у меня в груди, казалось, что и этот звук разносится на десятки километров.

Это было заброшенное здание, вдали от города, напротив моего окна был огромный дворец, хотя наверно даже замок, огромный и неприступный. В каждом окне горел свет, мелькали тени и доносился отголосок шума. Вокруг него было столько машин и грузовиков, что не сосчитать.

Охрана сытая и вооруженная до зубов, а собаки злые и голодные патрулировали, нарезая круги. Когда они встречались во время очередного обхода, то подшучивали и обменивались новостями, останавливались на минутку чтоб потрепаться, дать прикурить. Я смотрел на них с завистью, готов был отдать все что угодно за папироску, но понимал, как никогда, курение убивает. Уголёк сигарет был как маячок в ночи, как метка для стрельбы по живым мишеням.

Мои ноги онемели, хоть на улице и было тепло, но то и дело по моим конечностям бегали мурашки, подомной был холодный и жестки бетон, и как назло ничего постелить не нашлось.

При очередном обходе охраны по территории, собаки что-то учуяли и залаяли в мою сторону, мое сердце остановилось, караульные замерли и озиралась, но через мгновение вернулись к обходу, следующие минут десять сердце билось как в последний раз, казалось вот-вот вырвется, переломав все ребра, только успокоившись, раздались громкие шаги на первом этаже, сопровождавшийся громким и тяжелым дыханием собаки.

Я бросил все возле окна, где лежал, винтовку, бинокль и вещи, схватил лишь охотничий нож и встал возле дверного проема. Двери не было, да и во всем доме не было ничего, ни мебели, ни вещей, даже стены были голые, прятаться было просто негде. Сдаться Я не мог, умереть тоже не хотел. Сжав со всей силы рукоять ножа, Я пытался слиться с темнотой, никогда не был так спокоен и сосредоточен, сейчас был только Я и мой холодный, острый, любимый нож.

Шаги приближались, рык собаки опережал их. Время ни то, чтобы замедлило свой ход, оно замерло, Я чувствовал и слышал, как секундная стрелка на моих наручных часах делает ход за ходом, и надеялся, что мой неприятель одумается и развернувшись уйдет.

В воздухе пахло кровью, Я чувствовал вкус ее во рту, свинцовый тяжелый вкус. К сожалению, он не прислушался к своему предчувствию и неумолимо направлялся ко мне.

Рык пса заглушал его шаги, он был настолько громким и злым что, казалось, будто морда псины находится непосредственно за моим правым ухом, Я чувствовал вонь из его рта.

Нервы были на пределе, шаг и рык методично приближались, во рту от напряжения все пересохло, все тело будто сбилось в ком, все клетки, мышцы стали единым жестким как метал целым, Я уже не дышал.

В это мгновение, в проеме показалась морда собаки, неожиданно для себя, Я нащупал в кармане пустую пачку от папирос, и резко швырнул в противоположный угол комнаты, это мне дало не много, лишь на мгновение пес отвлекся на шум, как и его караульный. Он сделал резкий шаг в комнату уставившись в угол откуда исходил шум, направив туда же и дуло автомата. Рост у нас был одинаковый, мне потребовалось сделать лишь одно резкое, короткое, молниеносное движение ножом снизу-вверх, удар получился с хирургической точностью, лезвие прошло по яремной артерии, так мягко как по растаявшему сливочному маслу. Он даже не понял, что случилось, толи комар в шею укусил, толи он только что умер, лишь схватился за горло и пытался остановить кровь, зажимая рану.

Он сделал шаг назад, за ним другой, пока не облокотился на стену, кровь брызгала во все стороны, эта красная, жизненно необходимая жидкость, что мы так тщательно бережем с рождения, храним в своих сосудах, фонтаном вырывалась из его тела. Он ослабел, ноги подкосились, начал медленно скользить по стене, спустя еще один миг и вовсе потерял искру жизни в своих глазах.

Забрать жизнь караульного оказалось самым легким, по-прежнему в этой комнате нас оставалось еще двое, Я и чистокровный немецкий пес. В жизни никогда не видел более разъярённых глаз, будто внутри них горело горячее адское пламя, при виде его оскала просто хотелось бежать, но не вздумайте поворачиваться спиной к собаке или начинать убегать, все только усугубите.

Сквозь острые как лезвия моего ножа клыки стекала слюна, он смотрел на меня как на кусок сочного, долгожданного мяса, единственное, что настораживало его, кусок холодной стали, испачканный горячей и медленно остывающей крови его спутника в моей руке.

Рык заполнил всю комнату, а так как тут не было мебели эхо дополнительно нагнетало атмосферу, словно стая собак окружила нас, заставляя обоих озираться по сторонам.

Мы стояли бездвижно, пес на четырех лапах готовился прыгнуть и вцепиться мне в горло, Я на слегка присогнутых коленях ногах, старался предугадать его действия. Больше чем уверен, это длилось не более двух-трех минут, но сейчас это было моим прошлым, настоящим и будущим.

Как не странно перед глазами не пролетела вся моя жизнь, Я был как пуля в дуле пистолета, заряжен и готов убивать, времени не было на сантименты с соплями и слезами, либо ты, а если не смог, то тебя.

На мгновение мне показалось, что с псом мы достигли перемирия. Два хладнокровных убийцы, желающие выйти из комнаты живыми, Я медленно начал пятиться назад, шаг за шагом медленно и верно, не сводил глаз со своего цербера, шел в слепую, боковым зрением Я видел дверной проем, но не был уверен на все сто процентов в правильности своих движений.

Казалось, что вот и все, можно тихонько уйти, как тут случайно пнул по ноге бездыханное тело хозяина пса, его рука так и осталась на шее, закрывая рану, а от моего удара она слетела и ударила о пол, это было похоже на взмах руки.

«О нет!!!» шепотом сказал Я.

В глазах у моего противника на секунду появилось сомнение, что его друг, наставник и конвоир еще жив и отдает ему команду, на мгновение у него даже пропал оскал, но только на мгновение, он стал еще более яростно рычать и уже готовился к атаке, поняв, что он мертв.

Он присогнул лапы, и со всей яростью бросился на меня, Я схватил его за шкуру вокруг морды и швырнул в другой угол комнаты, тем самым разозлив его еще сильнее, он бросался на меня все с новой и новой силой изматывая, сколько не пытался его оглушить рукояткой ножа у меня не получалось, на очередном прыжке весь изнеможённый Я нанес удачный удар, но выронил нож. Пес скулил в углу, а Я пытался найти свою потерю, семенил по полу руками, оглядываясь, видел его в углу, но, как назло, не мог найти нож.

Лишь нащупав ручку ножа, Я почувствовал, как на меня наваливается тяжеленая туша, а вслед за этим проникают острые зубы в мой левый бок, молниеносно крепко ухватившись за нож, нанес сокрушительный удар рукоятью в череп, пес упал в нокдаун, лишь тяжело дышал время от времени.

Боль была такой силы, что с трудом сдерживал крик и стоны. Расстегнув рубашку, увидел четыре дырки, оставленные зубами, из которых понемногу сочилась кровь.

Приложив к ране платок и обвязав курткой бок, начал спешно собираться, через минуту уже покидал заброшенное здание. Каким-то чудом вся эта перепалка осталась не замечена охраной, без проблем скрылся под покровом ночи, ну если пару дырок в боку не считать проблемой.

Боль была просто не реальной, отойдя метров на пятьсот, Я уже не сдерживал свои стоны. Если до сюда Я добрался за два часа трусцой, то назад ковылял более четырех часов, пока полностью не обессилил.

Я шел прямо на восток, навстречу первым лучам солнца. Мой бок, а точнее укус, очень сильно болел, нога то и дело онемевала. В моем представление меня будто не собака укусила, а змея, Я чувствовал, словно по венам растекается яд, медленно парализует и доставляет адскую боль. Солнце уже проснулось и озарило землю первыми лучами, жутко хотелось пить. Мозг играл злую шутку, то и дело подкидывая мне миражи о водоемах, наполненных прохладной чистой водой. Спускаясь с очередного холма, потерял сознание и упал камнем на землю.

Единственное что помню, как лучи солнца пробиваются сквозь листья и падают мне на лицо, наверно Я отключился, потому что следующее, что было перед глазами, кадры из моего детства.

Только что мои руки были все в крови, а сейчас они маленькие, и почему-то рядом стоит мой друг детства Миша.

«Иди сюда» кричит он мне «тут много ягод!»

Недоумевая, Я подошел, там действительно было много земляники. С недоверием сорвал одну и положил в рот, она была сладкая как мед, и потрясающе вкусная, словно во рту произошел взрыв вкусов.

Я огляделся. Это был холм недалеко от дома, вдали виднелась наша деревня, паслись коровы, мужики пахали поле, а бабы шли за ними и сажали что-то. Это была маленькая деревня, не более двадцати домов, тут каждый знал соседа, и при необходимости обращался за помощью, и всегда был готов помочь. Не было ни богатых, ни бедных, ни чужих, ни бродяг, были все одни, все свои.

Солнце стояло в зените и палило как в последний раз, моя голова, покрытая темными волосами за пару минут, превратилась в раскалённую картошку, загоняя меня в тенек.

Мы с Михой шли вглубь леса, красивого, березового, и прохладного. На ногах у меня были изношенные сапоги, на несколько размеров больше своего, штаны старые, и, судя по виду тоже больше размером доставшиеся от старших, голубая рубаха местами изорванная и выцветшая свисала как мешок, а в руках палка.

«Вовремя мы сделали ноги» сказал Мишка «так бы и нас заставили поле пахать»

Я не понимал в чем дело и как тут оказался, просто улыбнулся ему в ответ. Мы шли без остановки минут двадцать, пока не набрели на поляну полную ягод, остановились, и, упав на колени начали собирать, точнее жадно поедать.

«Мм, такие вкусные» сказал Я «мелкие, но слаще сахара» вкус, забытый с детства, вкус затертый горечью.

Мы ползали там очень долго, пока колени не заболели, и наши желудки не заполнялись вкусными и сладкими ягодами. Я уже был готов завалиться отдохнуть, но Мишка сказал:

«Пошли дальше к обрыву, на реку посмотрим, хватит валяться!»

Я послушно встал и пошел за ним, по дороге палкой обивая деревья и муравейники.

«Ого, смотри какой здоровый муравейник!» воскликнул Я!

«Давай на спор» воскликнул Мишка «давай кто дольше голой задницей в муравейнике просидит! Тот, кто первый встанет, просыпается в два часа ночи, выходит во двор и начинает кукарекать так, чтоб во всех рядом стоящих домах все проснулись!»

Согласен, сказал Я и сдернул штаны. Через полминуты, а то и меньше мы оба с голыми задницами сидели на огромном муравейнике, что едва был не больше нас ростом. Ощущение было диким, словно сотня комаров впилось в небольшой участок кожи. Мы оба начали стонать, а позже это все перешло в крик.

Над головой простирались огромной высоты деревья, их листва была свежа и зелена, небо голубое и чистое, а в это время в задницу кусало сотня муравьёв.

Наши крики становились все сильнее, пока не слились в один безумно громкий вопль, который за одно мгновение перебил медведь одним своим.

Перед нами стоял огромный бурый медведь, по его глазам было легко прочитать смятение. Он застыл, издав один громкий вой в нашу сторону, учитывая, что мы из-за наших воплей не заметили, как он подошёл на расстояние двадцати метров, рев был очень громкий. Наши визги и писки прервались в момент, взглянув друг на друга, мы напялили штаны и дали деру в сторону обрыва.

Бежали как спортсмены на соревнование, представляющие, что за ними гонится медведь, только тут за нами действительно бежал большой медведь, наверно он бы легко догнал нас, может просто желал проучить или играл с нами.

Обрыв приближался, а медведь не отставал. Испуганные до чертиков мы смотрели друг на друга и не переставали бежать, оглядывались, а медведь все за нами. Прорывались сквозь кусты и деревья, а тот не отставал, все гнал и гнал нас, пока перед нами не показался и сам обрыв, Мишка бежал справа от меня, Я оглянулся через правое плечо, и позади увидел до сих пор преследующего нас медведя, посмотрел вперед, до обрыва оставалось не более пятидесяти метров, прокричал:

«Прыгаем!» в глазах товарища увидел лишь отчаянное согласие. Метр за метром, мы приблизились к краю обрыва и на самом краю прыгнули.

Солнце уже садилось, не было ни ветра, никакого-либо шума кроме нашего крика, Я оглянулся на друга и видел только искаженное страхом лицо, летящее с десятиметрового обрыва в реку, а через мгновение брызги и вода залило все.

Я чувствовал, как ледяная вода залило лицо, но это было не от погружения в реку, Я видел, как вода окутывает мое тело и в тот же момент исчезает. Мгновение назад Я летел в бурлящий поток, погружался в него, но как только дошел до уровня груди, все исчезло, не было ни воды, ни обрыва, ни моего отчаянного напарника по прыжкам с высоты. Я продолжал лететь еще мгновение, пока не почувствовал опять ледяную воду на своем лице, а затем и на теле, холод сменила жгучая боль в боку.

2. Старик

Ко мне возвращалось сознание, либо Я летел к нему. Слышал оглушающий крик, который становился все ближе и ближе, до того мгновения пока не открыл глаза, а открыв их Я понял, что кричу Я… Я замолчал.

Надо мной стоял дед, не просто дед, а старче. Его лицо было сморщено временем и похоже на курагу, одет он был в толи изношенный пиджак толи китель бледно песочного цвета, лохмотья на ногах были не опознаваемы, сапоги изношены до такой степени, что подошва вот-вот отвалится, отец говорил про такую изношенную обувь: «Они просят каши». В руках у него было ведро, из которого он меня дважды окатил водой из ручья, Я не дополз до него всего метров десять. Смотрел он на меня, мягко говоря, с недоумением, да что тут таить, Я тоже не совсем понимал, что происходит.

Это неловкое молчание продолжалось минуты две, он подошел ближе и присел на колено, взял меня под руку и помог встать. Вместе мы пошли до его телеги, легким движением руки он швырнул меня в короб телеги забитый сеном. Не произнеся ни слова начел заваливать мои ноги, затем грудь, а когда дело дошло до головы он посмотрел мне в глаза, своими уставшими от жизни, мудрыми, старыми глазами, возможно, он искал и нашел какой-то ответ в моих, просто поднес палец к губам. Мне ничего не оставалось, лишь только покорно и смиренно довериться ему, Я закрыл глаза, и почувствовал, как теплое, но колючее сено покрывает мое лицо, этот давно забытый горьковатый запах полыни, горного ручья будил позабытые воспоминание о счастье, смехе и детстве. Телега поехала.

Подомной был матрац из сена, сено же и укрывало меня сверху, чувствовал каждую кочку своим раненым боком. Солнце палило, было душно и нечем дышать. Несколько раз Я толи засыпал, толи терял сознания, перемещаясь в детство.

Мне было тогда лет двенадцать. На улице была пренеприятнейшая погода, небо затянули свинцовые облака холодные как лед, пронизывающий ветер с невиданной силой носился по улицам, хлопая воротами и ставнями.

На краю нашей деревушки, в противоположном конце был участок, засеянный плодородными деревьями, яблони, груши, сливы, вишни. Мне казалось их там сотни! Хозяин был очень заботливым, ухаживал за своими деревьями, любил их как детей, и в тоже время он был нелюдим и грозен.

Мы опять шли вместе с Мишкой, он был в старой рубахе бежевого цвета, пуговицы были разных размеров и цветов, на локтях были заплатки, а рукава потерты. Брюки были черного цвета, точнее выцветшие черные, без карманов и без ремня, опоясался он веревкой. На ступнях были изношенные армейские сапоги, доставшиеся ему от брата.

Подойдя к излюбленному участку, перед нами стеною встал забор. В детстве казался не преодолимым, грозным и крепким. Хотя на самом деле, он был достаточно старым, доски уже постарели и как старики покрылись глубокими морщинами, солнце тоже не пощадило их, изменив навсегда теплый, приятный цвет дерева на холодный пепельный, словно высосав из них жизнь.

У нас была особая дощечка с отломленным краем, которая весела на одном гвозде. Отогнув ее, мы без труда преодолели преграду. Запах спелых плодов был восхитителен, сладок и приятен, он манил нас, как медвежат манит запах мёда.

Куда идти мы знали, перебегая от одного дерева к другому как шпионы, добрались до цели почти мгновенно. Это было самое большое дерево на участке, его высота не соврать была наверно метров семь. Огромные, тяжелые ветки тянулись в разные стороны, но увесистые и бесчисленные плоды прижимали их к земле.

– «Давай наверх! Там краснее и слаще!» крикнул Я.

– «Подсади, а Я тебя подтяну» сказал напарник.

Мы были маленькие и проворные, забраться было проще простого. На самом верху были огромные яблоки, Я их держал двумя руками. Одна сторона красная, другая желтая, когда падало солнце и яблоки были зрелые, казалось, что в воздухе зависали капельки меда, свет проходил сквозь них, они святились как лампочки.

Прочно усевшись на ветке, Я сорвал самое красивое, потер его о рубаху и поднес к носу, вдохнув его запах, сразу понял, что это самое вкусное, жадно откусил кусок и почувствовал как по моим губам, вскоре и подбородку потек сладкий яблочный сок. Мякоть этого прекрасного плода была слегка рыхлой, и настолько ярко желтой, что казалось почти прозрачной.

Как бы мы не ценили все эти прекрасные моменты, они останутся не до оценёнными в будущем, но счастье в том, что они были у нас!

Минут через двадцать мы были уже похожи на два объевшихся медом медвежонка, зависших на могучих ветках дерева. Тучи становились все чернея и чернея, ветер гнал холодный воздух, дрожь пробиралась сквозь тело, оглушительный раскат грома сокрушил все окружающее, за ним второй, третий, почувствовал, как пот потек по лбу и все затряслось, земля тряслась, дерево дрожало, дыхание замерло…

Оглянувшись начал искать Мишку, его не было ни надо мной ни подомной, пейзаж моментально изменился, Я был на дереве, а дерево стояло одно в зеленом и пустом поле, сильный порыв ветра качнул меня, не удержавшись Я начал падать, ветки распускались перед моим телом, падая махал руками пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь но увы, не получалось.

В испуге открыл глаза, и почувствовал, что телега все ехала и ехала. Под колесами были камни, мелкие сменялись крупными, сильно трясло. Приближался гром, Я слышал звук армейского мотоцикла, наверно даже двух, шум выхлопа перебивал друг друга. Страх начал овладевать мной, сперва моим разумом, вскоре и телом. У меня был только нож, который Я захватил с собой, но, увы, не мог его нащупать.

Мотоциклы приблизились, телега со скрипом остановилась. Речь была ели слышна, различимы только два голоса, один очень эмоциональный, второй монотонный. С каждым криком сердце билось быстрее и быстрее, боль в боку начала резать меня на части, чувствовал, как в меня снова вцепилась овчарка зубами, стараясь вырвать кусок плоти.

Свои стоны Я обуздал, а вот дышал Я с надрывом и сквозь боль. Пульс был подобен ударной волне, растекающейся по всей округе, сотрясая все на своем пути. Я пытался лежать, не дышать и не думать о плохом, но в такие моменты это сложнее всего сделать. Пытался притвориться камнем, уйти от реальности, повторяя себе:

«Все хорошо! Они уйдут!» затем, пытаясь расслабиться, перемещал себя в пространстве и времени.

«Вот мы с Мишкой сидим на дереве, едим самые вкусные яблоки на земле» говорил себе в пол шепота «Все хорошо, только гроза приближается, нужно уже начинать слезать с дерева и…»

Моё перемещение прервал патрульный, подойдя близко к моему стогу сена, Я его чувствовал, слышал и, казалось, что даже видел его. Он был на расстояние вытянутой руки Я прекрасно слышал его голос, но разобрать речь не получалось, словно у меня в ушах был генератор серого шума, только помехи, только шум, он накатывал на меня волнами, одной за другой.

Он поставил руку на телегу, она даже чуть-чуть наклонилась. В этот самый момент Я решил, вот и все, здесь и закончится моя история не успев начаться.

Я перестал дышать, опять чувствовал, как на моих часах идет секундная стрелка, словно превратились в огромные башенные часы, перемещали огромную стрелку со скрипом, пульс замедлился, но звук ударов сердца был сравним с тяжело скачущим скакуном, громкий и глухой. Со лба стекал пот, огромные горячие капли поддавались законам гравитации скатываясь то по волосам, то по лицу, жутко хотелось пить, а соленые капли пота то и дело попадали на губы и просачивались в пересушенный рот.

В итоге Я опять потерял сознания, сколько прошло времени, Я не знал. Помню только как очнулся, в горле уже все пересохло, не мог сделать и единого вдоха… Как мертвец, вырывающийся из могилы, Я вырвался из стога, мог издать только жуткий хрип, который сильно испугал старика. Он остановил повозку и подошел ко мне с флягой.

Это была самая вкусная и живящая вода, не помню, чтоб так радовался и пил так жадно, вполне вероятно, что выпил бы все, но старик отобрал ее у меня. Посмотрел грозно, опять прислонил указательный палец правой руки к губам, потом повернул горизонтально сведя большой и указательный, и начел указывать тем же пальцем на левое запястье. Первые пару секунд Я был ошарашен, но быстро понял, что он говорил, что осталось еще не много времени ехать. Я кивнул ему, на лице и в душе было облегчение, Я до сих пор жив.

Совсем чуть-чуть засыпав мою голову сеном, мы опять отправились в дорогу. Поменяв положение с лежа на полусидя, Я сделал небольшую щелочку, чтоб иметь возможность спокойно дышать и смотреть во круг.

Солнце уже садилось, веяло прохладой. Небо озарилось кровавым цветом, облака были подобны песку на пляже, растасканным крупицам волнами ближе к солнцу. Другая сторона горизонта была без облачной, голубой и глубокой как море.

Это был теплый июльский день, моего любимого время года. Все вокруг веселое, живое и жизнерадостное. Щебетали птички, ласточки веселые летали и играли в догонялки сопровождая все происходящее веселыми визгами и невероятными фигурами летного мастерства, то выполняя бочку, или закладывая резкий штопор. Метрах в пятидесяти от дороги за забором прыгали маленькие козлята, стараясь запрыгнуть на все что их окружало, на корыто, стол, забор или любую другу скотину, будь то коза, собака или лошадь, этим непоседам было всё равно, всё равно было и их окружающим, они смиренно терпели их детские шалости.

По правую руку от меня было засеянное поле, готовящееся к сбору урожая, золотого, теплого цвета, неспешна, неторопливо качающееся от слабых дуновений ветра, словно мелкая рябь на воде.

Слева стеной строились сосны, строгие, молчаливые стволы стремились к солнцу, обгоняя друг друга стремились получить свой лучик тепла и жизни. Лес был старый, деревья высокие, стволы широкие, внутри было очень темно, макушки деревьев жадно поглощали весь свет, не пропуская ни капли вниз.

Я обессилил, ни чувствовал ни рук, ни ног, даже рана меня не беспокоила. Эта поездка тянулась вечность. Дабы хоть как-то скоротать время, вспоминал тот день, когда мы с другом лазали за яблоками.

«Давай спускаться сказал Я».

Мишка покорно ответил: «Давай».

Не спеша, аккуратно, шаг за шагом, ветка за веткой мы спускались в низ. Яблоня была очень взрослой, с толстым, темно коричневым стволом, местами потрескавшимся. Для этого дерева наш вес был пушинкой, даже не шелохнулась пока мы проделывали наш путь сначала вверх, а потом вниз.

Спрыгнув на землю, мы сразу направились в сторону нашего тайного прохода, но едва сделав пару шагов, услышали громкий свист, на крыльце, метрах в ста от нас стоял хозяин участка, он махнул нам, чтоб мы подошли.

Я как заговоренный развернулся и пошёл в сторону дома, мягко говоря, мы шли не хотя, но куда было деваться?

«Давай сбежим» предложил напарник.

«А смысл? Он знает в лицо и нас и наших родителей. Если сбежим, может подумать, что мы что-то украли. Я не хочу быть виноватым без вины».

Лицо у моего товарища мягко говоря было испугано, сделав еще несколько шагов он остановился. Его раздирал и стыд, и страх.

«Ммм…» издал он.

«Да что с тобой?!»

«Я не могу…»

«Не будь тряпкой! А ну пошли!»

Но тут Я похоже перегнул, он развернулся и чуть-ли ни с воплями побежал прочь, в сторону нашего тайного хода в заборе. У меня был большой соблазн последовать его примеру, и только скрипя зубами Я смог собрать волю в кулак, развернуться и идти на встречу к владельцу фруктового дерева.

«Трусиха!» прошептал, поглядывая ему в след.

Опустив голову, Я медленно шаг за шагом шел, приготавливая себя к тому, что меня сейчас начнут отчитывать. Чем ближе подходил к владельцу участка, тем больше и страшнее он казался мне. Ростом наверно метра два с половиной, в плечах широкий как шкаф, а кулаки размером с мою голову.

Он стоял на своем крыльце, сложив руки на груди. Лицо было очень серьезным, но молодым, на взгляд ему примерно лет тридцать. На нем была поношенная белая рубаха с закатанными рукавами и заштопанными локтями, серые брюки и кирзачи.

«Напарник твой рубаха парень» его суровое лицо исказила улыбка, он засунул руки в карманы.

«Ну да…» с облегчением после улыбки ответил ему «он в любой непонятной ситуации предпочитает делать ноги…» мы оба засмеялись.

«И часто вы ко мне лазаете за яблоками?!» суровым голосом спросил он.

«Нет…» опустил голову от стыда.

«Что еще воруете?!»

«Ничего! Честно! Мы только по паре яблок съели, даже с собой не взяли… Смотрите…» начал выворачивать карманы.

«Ну ладно, смотри у меня!»

Моментально ветер прекратился, и через пару секунд начался ливень. Огромные холодные капли воды падали с неба стеной. Он схватил меня за шкирку и затащил под козырек крыльца.

Я поднял голову чтоб посмотреть на него, так как он был высоченный, подбородок пришлось задирать очень высоко. Он посмотрел в мои большие, карие глаза, сделал глубокий вдох и сказал:

«Пошли, чаем тебя напою…»

«Может?..» тоненьким испуганным голосом начал Я.

«Не может» перебил он меня «куда ты в такой ливень пойдешь? Заходи давай. Мне тут бабка пирожков принесла, наверно теплые еще…»

Я уселся на стул, весьма стесненный происходящим. Комната была очень большой, тучи нагнали мраку, почти полностью загородив дневной свет. Хозяин принес и зажег керосинку. Оглядевшись, Я увидел большую кровать в углу, идеально, как струнку застеленную, большую печь, на которой уже закипал чайник, стол с парой тарелок, да и, собственно, все, если только еще упомянуть закрытую дверь в конце комнаты.

«Угощайся» сказал он мне, поставив тазик пирожков.

«Спасибо» робко сказал в ответ и схватил по штуке в каждую руку.

«Тебя как зовут?»

Прожевав пирожок с яйцом и луком, Я назвал ему свое имя.

«А меня Игорь. Давай договоримся так, Я вам не запрещаю лазать за яблоками, но при нескольких условиях» жуя пирожки и запивая чаем, Я его внимательно слушал. «Первое – вы ни ломаете ветки и ни каким другим образом не портите дерево. Второе – ничего с собой не уносите, пришли, сколько смогли съели и ушли. И третье – больше не надо лазать через забор, заходите через ворота, Я почти всегда тут, и мне будет приятно пообщаться с молодежью».

«Хорошо» ответил ему с набитым ртом, он улыбнулся, улыбнулся и Я в ответ.

«Ну а теперь жуй» сказал он, уходя «пока не даешь весь тазик, не уйдешь».

Мое приятное воспоминание прервала остановившаяся со скрипом телега. Старик подошел, разгреб с меня сено, и опять поднес указательный палец к губам.

Он не стал тратить силы чтоб поднять меня, на мое удивление он просто столкнул меня с телеги. Только и успел что открыть рот от удивления, как уже приземлился на сено. Повозка вместе со стариком исчезла через мгновение.

Он оставил меня в огромном амбаре, там было как минимум четыре загона для скота, но все они были пустые. В темноте мало что можно было разглядеть. Через дыру в потолке пробивался лунный свет, пытаясь хоть как-то осветить амбар. Напротив меня, на стене весели подковы, упряжки, веревки, и инструменты. За моей спиной был огромный стог сена.

Я не понимал ни где Я, ни зачем он привез меня сюда. Прошло пару минут, и старик возвратился. У него в руках была краюха хлеба и горшок с водой. Он отломил кусок, и поднес к своему рту, держа небольшой кусочек перед губами тремя пальцами, большим, указательным и средним. Открыл рот, и начал смыкать губы, потом поднес руку к своему боку, и тыкал в него пальцем, посмотрел на меня и кивнул головой снизу-вверх, мол – понял?

Я смекнул, что он показывал, но мягко говоря, был удивлен. Старик не был компанейским, и сразу ушел, оставив меня одного.

Задрав рубашку, Я посмотрел на свой бок, он был синий, возможно, синеву предала луна, но другого света не было. Взяв горшок с водой, Я смыл кровь и промыл рану, потом принялся следовать совету старика, взял мякиш в рот и стал разжёвывать, жевал до тех пор, пока он не превратился в кашу, сплюнул на руку и начал лепить маленькие шарики. Сделав шарики, или что-то похожее на них, мне предстояло самое сложное, засунуть их в раны от зубов.

Перевалившись на правую сторону начал заниматься самолечением, боль мягко говоря была жуткой, казалось, что меня опять кусает собака, но уже истерзанную и обессиленную плоть.

Я чувствовал, как медленно теряю сознание, и чтоб не допустить этого, делал себе больнее, намеренно засаживал комки хлеба глубже в рану. Так продолжалось с первой раной от укуса, со второй, с третьей, но как только закончил четвертую, сознание вновь покинуло меня.

Очнулся Я, наверное, через несколько часов, луна еще святила, только переместилась из одного конца дыры в другой. Тишина была вокруг, только шум сверчков доносился снаружи, и мыши пищали деля корку моего куска хлеба. Отогнав их, Я решил подкрепиться, чтоб набраться сил, запив водой, и закрыл глаза, старался быстрее уснуть, пока боль не вернулась.

На утро открыв глаза, прям перед моим лицом стояла пара грязных сапог, от неожиданности Я подскочил. Сделав резкое движение, Я напряг мой покалеченный бок, боль ударом кувалды сотрясла меня.

«Ммм…» сквозь зубы простонал, пустив слезу.

«Кто ты?» спросил он.

Только через пару секунд Я смог протереть глаза и увидеть, что надо мной стоит не солдат с винтовкой в руках, а маленький пацанчик.

«Я эээ…» сказал от растерянности.

«Меня Павел» сказал мальчишка.