Эта и ещё 2 книги за 399 ₽
С экспертом трудно спорить, даже если он некомпетентен.
Я – волк-одиночка, который борется с системой и ненавидит несправедливость.
Я – волк-одиночка, который борется с системой и ненавидит несправедливость.
На любой войне правда всегда становится первой жертвой.
В нашем бизнесе друзья - большая редкость, а вот врагами обзаводишься очень быстро.
В нашем бизнесе друзья - большая редкость, а вот врагами обзаводишься очень быстро.
Я живу один, сплю обычно тоже один и не обладаю терпением и пониманием, необходимыми для поддержания дружеских отношений.
Я живу один, сплю обычно тоже один и не обладаю терпением и пониманием, необходимыми для поддержания дружеских отношений.
Макс спрашивает, был ли кто-нибудь из них стороной в судебном разбирательстве. Стандартный вопрос, но не такой уж важный. В конце концов, тут рассматривается уголовное дело, а не гражданское. Из девяноста двух человек около пятнадцати признаются, что в прошлом были ответчиками по разным искам. Готов держать пари, что еще человек пятнадцать об этом просто умолчали. Это же Америка! На какого честного человека никогда не подавали в суд?
Макс спрашивает, был ли кто-нибудь из них стороной в судебном разбирательстве. Стандартный вопрос, но не такой уж важный. В конце концов, тут рассматривается уголовное дело, а не гражданское. Из девяноста двух человек около пятнадцати признаются, что в прошлом были ответчиками по разным искам. Готов держать пари, что еще человек пятнадцать об этом просто умолчали. Это же Америка! На какого честного человека никогда не подавали в суд?
Бремя доказательства превратилось в пародию, поскольку доказательством зачастую является ложь. Вина при отсутствии обоснованного сомнения означает только одно: если есть вероятность, что он это сделал, давайте уберем его куда-нибудь подальше.
Бремя доказательства превратилось в пародию, поскольку доказательством зачастую является ложь. Вина при отсутствии обоснованного сомнения означает только одно: если есть вероятность, что он это сделал, давайте уберем его куда-нибудь подальше.
Но если адвоката поймают на обмане, он подвергнется санкциям со стороны суда, получит взыскание от ассоциации адвокатов штата или даже станет ответчиком по официальному обвинению. Если же на обмане поймают прокурора, то его либо переизберут, либо повысят. Плохого прокурора наша система не наказывает никогда.
Но если адвоката поймают на обмане, он подвергнется санкциям со стороны суда, получит взыскание от ассоциации адвокатов штата или даже станет ответчиком по официальному обвинению. Если же на обмане поймают прокурора, то его либо переизберут, либо повысят. Плохого прокурора наша система не наказывает никогда.
Практически все прокуроры страдают врожденным генетическим дефектом: они не в силах признать очевидное, даже если их ткнуть в него носом. Они все равно цепляются за свои теории. Они уверены, что правы, потому что были в этом убеждены на протяжении многих месяцев, а то и лет. «Я верю в свою правоту» – одно из их излюбленных заявлений, которые они бездумно повторяют, даже если появляется настоящий убийца с окровавленными руками и во всем признается.
Практически все прокуроры страдают врожденным генетическим дефектом: они не в силах признать очевидное, даже если их ткнуть в него носом. Они все равно цепляются за свои теории. Они уверены, что правы, потому что были в этом убеждены на протяжении многих месяцев, а то и лет. «Я верю в свою правоту» – одно из их излюбленных заявлений, которые они бездумно повторяют, даже если появляется настоящий убийца с окровавленными руками и во всем признается.
Правда может быть дорогим удовольствием, особенно когда ее излагают эксперты.
Правда может быть дорогим удовольствием, особенно когда ее излагают эксперты.
Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке: