Варвары и Рим. Крушение империи

Глава 1
Германцы и их странствия

Ранняя германская история

Цель данного труда – дать широкий общий взгляд на последовательность миграций северных варваров, которые начались в III и IV веках н. э. и не прекращались до IX века. В результате этого длительного процесса Европа приобрела форму, которую имеет сейчас, и о нем необходимо иметь представление, чтобы понять структуру современной Европы.

Существует два пути для рассмотрения этого предмета, две точки зрения, с которых можно оценивать череду изменений, которые разрушили Римскую империю. Мы можем анализировать процесс на самой ранней и наиболее важной его стадии, с точки зрения империи, которая подвергалась разделению на части, или с точки зрения варваров, ее разделявших. Мы можем находиться в Риме и наблюдать за чужаками, хлынувшими в провинции империи; или можем остаться на территории восточнее Рейна и севернее Дуная, в германских лесах, и проследить за судьбами людей, которые шли оттуда, захватывая новую среду обитания и вступая в новую жизнь. Оба метода используются современными авторами. Гиббон и многие другие рассматривали историю со стороны Римской империи, но все основные варварские народы – не только те, что основали постоянные государства, но даже те, которые создали лишь недолговечные королевства, – имели своего историка. Для нас привычнее рассматривать упомянутые события с римской точки зрения, потому что ранние исторические сведения дошли до нас из источников, написанных римлянами. Однако надо пытаться видеть вещи с обеих сторон.

Варвары, разделившие Римскую империю (западную ее часть. – Ред.), в основном были германцами. Только в VI веке на исторической сцене появились люди иной группы – славяне. Тот, кто лишь начинает изучать историю раннего Средневековья, вероятно, испытает немалые трудности при изучении множества германских народов, которые бессистемно передвигались по обширным пространствам. Видимая бессистемность, разумеется, исчезает при более близком знакомстве, и становится очевидным, что все перемещения подчиняются определенному порядку. Но в самом начале изучение периода можно упростить, проведя границу в пределах германского мира. Эта граница географическая, но базируется на исторических фактах. Имеется в виду разделение между западными и восточными германцами. Чтобы понять это деление, следует вернуться к ранней истории германцев.

Западные германцы и восточные германцы

Во 2-м тысячелетии до н. э. германские народы жили в Южной Скандинавии, Дании и на прилегающих к ним землях между Эльбой и Одером. К востоку от них за Одером жили балты или летты – сегодня они представлены литовцами и латышами. Земли к западу от Эльбы, до Рейна, были заняты кельтами.

После 1000 года до н. э. началась двойная экспансия. Германцы между Одером и Эльбой двинулись на запад, вытесняя кельтов. Граница между кельтами и германцами переместилась на запад и к 200 году до н. э. сдвинулась вперед до Рейна и на юг до Майна. Весь этот период германцы также двигались вверх по Эльбе. Вскоре после 100 года до н. э. Южная Германия была ими занята, и они попытались наводнить Галлию. Эта волна была остановлена Юлием Цезарем.

Все народы, которые распространились по Западной Германии из своих первоначальных регионов обитания между Одером и Эльбой, мы классифицируем как западных германцев.

Другим перемещением стала миграция из Скандинавии на противоположный берег Балтики, в район между Одером и Вислой, а потом и за Вислу. Эта миграция, судя по всему, имела место позже, чем экспансия западных германцев. Признанный авторитет в этой области – Коссинна – считает, что она произошла в конце бронзового века между 600 и 300 годами до н. э.^[1] К 300 году они, вероятно, продвинулись вверх по Висле до предгорий Карпат. Эти пришельцы из Скандинавии сформировали группу, которая отличалась от западных германцев как по географическому положению, так и по языку и традициям. Их мы назовем восточными германцами. Такое разделение удобно, потому что исторические роли этих двух групп германской расы были разными. Есть еще третья группа – северные германцы из Скандинавии, но они нас, на данном этапе, не интересуют.

В рассматриваемый нами период западные германцы уже практически осели, определив географические границы своей территории, а восточные германцы еще мигрировали. Нетрудно понять почему. Все древние германцы были пастухами и охотниками. До времен Юлия Цезаря у них появились зачатки сельского хозяйства. Центральная Европа почти до середины Средних веков была покрыта в основном густыми лесами и болотами. И были, конечно, территории, свободные от лесов. Именно отсутствие леса по большей части определяло места возникновения первых германских поселений. Географы могут установить положение таких остепненных (луговых) участков по остаткам степной флоры – растений, которые не могут жить ни в лесах, ни на обрабатываемых землях, а также по останкам животных, характерных для степей. Такие земли – равнина верхнего Рейна и восточная часть Гарца.

Когда люди оседают в подобном районе, они могут жить, как правило, в мире и довольстве, и спокойно пасут скот до тех пор, пока их численность не увеличивается слишком сильно. Тогда пастбищ, окруженных лесами, становится недостаточно, возникает продовольственная проблема. У нее было три возможных решения: люди могли начать заниматься земледелием, которое обеспечило бы продовольствием большее население; они могли расширить пастбища, вырубив лес; или ликвидировать избыток населения путем миграций. Именно к третьему варианту они регулярно и прибегали. Остальные два решения противоречили их (германцев. – Ред.) природе и инстинктам. Часть людей отделялась и мигрировала до тех пор, пока не находила новую территорию, пригодную для жизни. Это, разумеется, означало начало войн и завоеваний. Процесс шел за счет кельтов (и других, более продвинувшихся в своем развитии индоевропейских племен. – Ред.) до тех пор, пока центральная часть Европы не стала полностью германизированной. Понятно, что затем они могли двигаться на запад или на юг, но здесь им воспрепятствовала Римская империя. Таким образом, западные германцы, не имея пространства для дальнейшей экспансии – на востоке их удерживали собственные сородичи, а на западе и юге – Римская империя, были вынуждены искать другое решение продовольственной проблемы. Волей-неволей им пришлось возделывать землю. Есть прямые свидетельства этой важной перемены их обычаев. Цезарь описал германцев как главным образом пастушеский народ: они действительно возделывали землю, но немного. Спустя примерно сто пятьдесят лет Тацит описал их как земледельцев. Эта трансформация из преимущественно пастушеского государства в земледельческое произошла в течение века после того, как географическая экспансия германцев была остановлена Римом. Этот период был критической стадией их развития. Однако необходимо помнить, что все это относится к западным германцам: описание Цезаря и Тацита относится именно к ним. Восточные германцы за Эльбой находились в другом положении. Они не были таким же образом ограничены. Их соседями на востоке и на юге были варвары – славяне и другие племена, – которые не препятствовали их передвижениям^[2]. Так что у восточных германцев не было никаких причин отказываться от пастушеской и кочевой жизни.

Теперь вы понимаете, что во II веке н. э. восточные и западные германцы различались не только по географическому положению. Они находились на разных ступенях развития цивилизации. Западные германцы начали заниматься земледелием и приобрели оседлые привычки, которые стимулирует это занятие. Восточные германцы оставались пастухами, вели кочевую жизнь и находились на стадии, от которой западные германцы начали свое развитие двумя веками раньше.

Я могу проиллюстрировать это также, сославшись на различную интерпретацию свидетельства, которое привел доктор Феликс Дан, посвятивший свою жизнь и многочисленные труды ранней германской истории^[3]. Он начинает с великого перехода от кочевой жизни германцев во времена Цезаря, когда они зависели главным образом от пастбищ и охоты, к относительно оседлой жизни, в которой преобладало земледелие – в соответствии с описанием Тацита. Используя этот факт как неосновную предпосылку, он формулирует общее правило: когда имеет место переход от кочевой к оседлой жизни, рост населения является естественным следствием. Поэтому численность германцев начала увеличиваться. Такое увеличение, утверждает он, начнет сказываться только через четыре или пять поколений после того, как люди начали вести оседлую жизнь, иными словами, через 120–150 лет. Если мы посчитаем 20–30 годы н. э. серединой периода, разделяющего Юлия Цезаря и Тацита, тогда через 120–150 лет наступают 140–180 годы, иными словами, то самое время, когда началась миграция восточных германцев. Он делает вывод, что рост населения, вызванный переходом от пастушеской жизни к обработке земли, был причиной миграций и экспансии германцев, которые начались во II веке н. э.

Нетрудно заметить ошибку в этих рассуждениях. Доктор Дан применяет к германцам в целом и к восточным германцам в частности свидетельство Тацита, которое справедливо только применительно к западным германцам, которых римляне имели возможность наблюдать. Тацит говорит только о западных германцах; о германских народах, живших за Эльбой, римляне не знали почти ничего – разве только название и географическое положение некоторых. Таким образом, доктор Дан не помогает нам продвинуться дальше. Рост населения, который означал возникновение продовольственной проблемы, был движущей силой во всем процессе германской экспансии начиная с доисторических времен, и он был, несомненно, главной причиной миграции, которая началась во II веке н. э. Но новые земледельческие традиции западных германцев не имели к этому никакого отношения.

Прежде чем разобраться с этой миграцией, которая была перемещением восточных германцев, следует сказать еще несколько слов о западных германцах. Старые названия западногерманских народов, живших между Эльбой и Рейном, сохранены у Тацита и в других записях ранней истории империи. Но позже, а мы собираемся говорить именно о более поздних временах, эти названия почти полностью исчезли. Мы больше не говорим о таких племенах, как тенктеры, херуски и хатты, а только об алеманнах, франках, саксах и тюрингах. Причина этой перемены заключается в том, что с конца II века Западная Германия была переформирована процессами объединения и слияния групп небольших народов в более крупные единицы. Так, алеманны были племенным союзом, сформировавшимся из свевских и других племен, живших в верховьях Рейна. Таким же образом, народы, жившие в низовьях Рейна, образовали свободный конгломерат племен под общим названием франки. Название франк – «свободный», вероятно, было дано в отличие от соседних народов в провинции Нижняя Германия, которые были подчинены Риму. Между Везером и Эльбой и в глубь территории от гор Гарц другая группа племен объединилась под названием саксы. Племена, давшие название всей конфедерации, пришли из-за устья Эльбы, возле перешейка Кимврского полуострова (греко-римские географы, в частности Страбон, называли п-ов Ютландия. Отсюда пришло племя кимвров (германское, хотя многие считают, что, скорее, кельтское), которое в конце II в. до н. э. двинулось на юг, в Норик (тогда еще не римскую провинцию, а царство кельтского племени таврисков). Здесь у столицы царства Нореи (совр. Клагенфурт) кимвры в 113 г. до н. э. нанесли поражение римлянам. После этого кимвры, объединившись с племенами гельветов (кельты) и тевтонов (германцы) двинулись в Галлию, где нанесли римлянам ряд поражений – в 109 г. до н. э. и, особенно, в 105 г. до н. э. при Араузионе (где пало до 120 000 римлян и их союзников). Италию и Рим тогда спасло то, что «варвары» направились в Испанию. В 103 г. до н. э. кимвры снова двинулись на Рим, но в 101 г. до н. э. были разгромлены при Верцеллах в Северной Италии (за год до этого, в 102 г. до н. э. были разбиты тевтоны – при Аквах Секстиевых). – Ред.).

Мы считаем их западными германцами. Но среди западных германцев они являлись исключением, благодаря продолжительности миграций. Саксы были отделены от франков вклинившимися фризами. Южнее саксов жили тюринги, в основном представлявшие древних хермундури.

Иногда задают вопрос, были ли эти племена действительно объединены в некую конфедерацию? Этот факт вроде бы доказывает текст Аммиана Марцеллина, который, говоря об алеманнах, ссылается на pactum vicissitudinis reddendae. Они должны были оказывать взаимную помощь. Можем ли мы обнаружить причины этого сближения? Этого центростремительного движения? Земледелие, вероятнее всего, оказалось не вполне удовлетворительным решением вопроса народонаселения, особенно если в условиях оседлости численность людей растет быстрее. Поэтому люди были вынуждены увеличивать свой регион обитания за счет окружающего леса. Представьте себе Германию состоящей из маленьких территорий, каждая из которых окружена кольцом непроходимых первобытных лесов. Таким образом, племена были отделены друг от друга и защищены друг от друга лесами, одновременно являвшимися охотничьими угодьями. В центральной части территории располагались сельскохозяйственные наделы вольных людей, вокруг них находились общие пастбища, окаймленные кольцом лесов. Что же происходило, когда численность населения увеличивалась? Для отдельных наделов требовалось больше земли, и возникала необходимость занимать часть пастбищ. Но размеры пастбищ нельзя было сокращать с ростом населения, а значит, требовалось отнимать территорию у леса. В результате плотные лесные кольца, изолировавшие каждое «государство» от соседей более эффективно, чем море разъединяет острова, стали всего лишь узкими рубежами, «государства» стали ближе друг к другу, что способствовало развитию племенных союзов. Этот процесс консолидации, вероятно, благоприятствовал развитию института королевской власти.

Политические институты германцев

В самом начале будет нелишним сказать несколько слов о политических институтах германцев, причем эти слова будут применимы не только к временам Тацита и Цезаря, которыми мы в данный момент не занимаемся, а ко всему периоду миграций, о котором мы будем говорить ниже. Я не стану вдаваться в подробности или обсуждать спорные вопросы, а только обозначу основные черты. Прежде всего мне хотелось бы подчеркнуть, что весь период германской истории до миграций и во время них с политической точки зрения может быть назван периодом народной свободы. Как только германские народы сформировали постоянные государства (скорее племенные союзы. – Ред.) на развалинах Римской империи, начался новый период политического развития – монархический. Возможно, вы захотите мне возразить и сказать, что на раннем этапе (например, во времена Тацита) некоторыми германскими государствами уже правили короли; существовали и королевства, и республики, а во время миграций почти каждый народ имел короля. Это правда, и я намерен настаивать лишь на том, что это не влияет на мое утверждение. Германское государство (племенной союз. – Ред.) могло иметь или не иметь короля, но в обоих случаях оно было, фактически, демократией. Все германские государства, насколько нам известно, имели, в сущности, одно и то же устройство, и политическое различие между республикой и монархией для них не имело значения. Некоторые из них имели королей; каждое могло в любой момент избрать короля; но наличие или отсутствие короля являлось, по сути, вопросом удобства, не имевшим решающего конституционного значения. В каждом германском государстве, независимо от наличия или отсутствия короля, источником власти было собрание свободных граждан, и это является главным. Король не только не имел власти издавать законы и принимать политические решения без одобрения собрания, он также не мог препятствовать тому, что собрание считало целесообразным. Он был высшим исполнительным чиновником государства и имел право собирать войско, если собрание решило объявить войну. Также он мог созвать, в случае необходимости, внеочередное собрание. Но ведь народу, не имевшему короля, тоже нужен исполнительный чиновник такого рода. У них он был, только назывался по-другому – граф. Граф имел примерно такие же функции и обязанности, как и король. Таким образом, германские государства различались вовсе не тем, что одни были «монархическими», а другие – «республиканскими». Просто в одних был граф, а в других – король. Неужели разница была только в названии? Нет, существовало одно бесспорное и важное отличие. Граф избирался собранием, которое могло выбрать любого кандидата. Король тоже избирался собранием, но в этом случае выбор ограничивался определенной семьей – королевской семьей. Иными словами, королевская власть была наследственной, а графская власть – нет. Но наследственный характер королевской власти был ограниченным. Когда король умирал, должность не переходила к его конкретному родственнику. Собрание могло выбрать любого члена семьи или отказаться выбирать преемника вообще. Установленного преемника не было: старший сын, к примеру, имел не больше прав, чем любой другой. Существование королевских семейств, таких как Амаль у остготов, Балта у вестготов, Меровинги у салических франков, – для нас установленный факт, но дальше наши знания не распространяются. Это как существование германской знати, происхождение которой мы не можем объяснить. Мы только знаем, что королевская семья должна была быть самой древней и вести свое происхождение от богов. Судя по всему, семьи, обладающие правом на королевскую власть, имелись у всех германских народов – и у тех, у кого был король, и у тех, у кого его не было. Так что, если какой-то народ, не имевший короля, неожиданно решал, что было бы удобно его иметь, у него было семейство, из которого он мог сделать выбор. Очень важно понять абсолютный характер теоретического принципа древних германских государств (племенных союзов. – Ред.), а именно верховной власти народа. Этот жизненно важный принцип претерпел много изменений, временами входил в фазу временного затмения, но никогда не уничтожался в Европе окончательно. Но я также обязан подчеркнуть, что, хотя король не имел реальной независимой власти, монархическая форма правления была важна уже потому, что могла стать реальной властью. Это был зародыш, из которого могла произойти – и произошла настоящая королевская власть. Принадлежность монарха к определенной престижной семье обеспечивала ему особые почести и большее уважение, чем графу; и сильный человек имел возможность оказывать огромное влияние в собрании вполне законными средствами. В этом еще не было посягательства на свободу, но в конце концов могло к ней привести.

Рост центростремительных тенденций, процесс формирования групп, о котором уже шла речь, был благоприятен для института королевской власти. Во времена Тацита государства (племенные союзы), имевшие короля, например у саксов, были исключением. Мотивы повсеместного изменения отношения в пользу монархии, несомненно, были разными, и, скорее всего, мы не сумеем их установить со всей определенностью, но я могу подчеркнуть одно соображение. Если несколько государств (племен. – Ред.) образовали политический союз и нуждаются в человеке, который возглавил бы их совместные действия, например войну, король – простейшее решение. Легче отдать предпочтение королевской семье определенного государства, чем объединиться вместе для выбора президента. Могу сказать, что в рамках подобных федеративных союзов каждый civitas нередко имел собственного короля – так было у алеманнов и частично у франков.

Ранние миграции готов

События V века оказались решающими для будущего Европы. Их главным результатом стал захват западной половины Римской империи, от Британии до Северной Африки, германскими народами. Но теперь германцы, осуществившие этот захват, были, с одним или двумя исключениями, вовсе не теми народами, которые были известны Риму в дни Цезаря и Тацита. Теперь это были не западные, а восточные германцы. Основными племенами восточных германцев были готы, вандалы, гепиды, бургунды и ломбарды (лангобарды). Среди них были также ругии, герулы, бастарны и скиры. Большинство исследователей считают, что они пришли на побережье Восточной Германии из Скандинавии, и это подтверждается названиями. Студенты, изучающие германскую Античность, легко идентифицируют готов со скандинавскими гаутами (гётами). Ругии, обосновавшиеся в Померании, связываются с норвежской областью (фюльке) Ругаланн. Также предполагается, что шведский (датский. – Ред.) Борнхольм был Бургундархолмом, то есть островом, где жили бургунды. Из этих восточногерманских племен большинство медленно передвигалось через Европу в южном направлении – к Черному морю и Дунаю. Это происходило в III и IV веках. Восточногерманские варвары находились в основном на стадии, когда постоянные навыки работы представляются отталкивающими и позорными. Они думали, что лень заключается не в уклонении от честного труда, а, говоря словами Тацита, в приобретении потом того, что можно получить кровью. Хотя этот процесс не отражен в наших исторических хрониках, представляется в высшей степени вероятным, что оборонительные войны, которые вел император Марк Аврелий в третьей четверти II века против германцев к северу от Дуная, были вызваны давлением восточногерманских племен. Они из-за роста населения были вынуждены пойти на своих соседей.

Самая ранняя установленная великая миграция восточно-германского племени – это миграция готов в конце II века. Они отправились из своего местообитания в низовьях Вислы к берегам Черного моря, где мы находим их (упоминаются в источниках) в 214 году н. э. в период правления римского императора Каракаллы.

До этой миграции готы сформировали единое племя, которое состояло, как почти все германские племена, из отдельных групп, прежде живших на отдельных территориях – gaus (ray). Полагаю, можно не сомневаться, что, после того как они перешли к оседлому образу жизни, племя разделилось на две части – остготов и вестготов, и мотивы этого разделения были географическими. Легко представить себе, как это случилось, и можно не сомневаться, что они мигрировали не все сразу, а последовательно двигавшимися группами. Считаю, что первые пришельцы обосновались ближе к Дунаю, в окрестностях Днестра, и они, как следствие многих лет разъединения, чувствовали себя в некоторой степени другими, не похожими на более поздних переселенцев. Результатом стало формирование двух групп готов – восточной и западной.

После того как вся нация готов воссоединилась на берегах Понта Эвксинского (Черного моря), они, вероятнее всего, завладели древними греческими городами Ольвия и Тира. Этот вывод мы можем сделать из того факта, что чеканка монет в этих городах прекратилась во время правления римского императора Александра Севера, который умер (убит заговорщиками) в 235 году. Вскоре после этого начались нападения готов на Римскую империю.