Билет на удачу

Посвящается Эндрю, моему талисману.

Вы, кто читает эти строки, отложите на минуту книгу и подумайте о той длинной цепи из железа или золота, из терниев или цветов, которая не обвила бы вас, если бы первое звено ее не было выковано в какой-то один, навсегда памятный для вас день.

Чарльз Диккенс, «Большие надежды» (Пер. с англ. М. Лорие)

Внезапный куш (англ. windfall) – полученная по счастливой случайности крупная сумма денег.

Jennifer E. Smith

Windfall

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Copyright © 2017 by Jennifer E. Smith Inc.

© Павлива Н., перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2019

Часть 1
Январь

1

Когда мужчина за стойкой спрашивает мое счастливое число, я медлю с ответом.

– Должно же быть хотя бы одно, – удивляется он, и стержень его ручки зависает над бланком с рядами кружков. – У всех есть.

Проблема вот в чем: я не верю в удачу. Меня она как-то обходит стороной.

– Тогда это может быть любое число. – Мужчина облокачивается на стойку. – Мне нужно пять чисел. Только есть одна хитрость. И это большой секрет. Готова его услышать?

Я киваю с таким видом, словно не в первый раз покупаю лотерейный билет, словно постоянно делаю это, словно восемнадцать мне исполнилось не две недели назад.

– Они должны быть действительно значимыми для тебя.

– Поняла, – отвечаю с улыбкой, поражаясь тому, что подыгрываю ему. Вообще-то я планировала, чтобы за меня все решил компьютер, хотела положиться на числа, выпавшие наугад.

Одно число само собой всплывает в памяти, и я произношу его, не подумав:

– Как насчет тридцати одного?

День рождения Тедди.

– Тридцать один, – повторяет за мной мужчина, зачеркивая кружок с соответствующим числом. – Звучит весьма многообещающе.

– И восемь, – говорю я.

Мой день рождения.

За мной уже выстроилась очередь из людей, желающих купить себе лотерейные билеты, и я кожей чувствую их всеобщее нетерпение. Бросив взгляд на электронное табло над стойкой, вижу три цифры, горящие красным светом.

– Триста два, – указываю на табло. – Миллиона?

Мужчина кивает, и у меня потрясенно отваливается челюсть.

– Столько можно выиграть?

– Ты ничего не сможешь выиграть, пока не выберешь остальные числа, – замечает он.

– Точно, – киваю я. – Тогда двадцать четыре.

Игровой номер Тедди в баскетбольной команде.

– И одиннадцать.

Номер его квартиры.

– И девять.

Столько лет мы с ним дружим.

– Прекрасно, – говорит мужчина. – А число «Пауэрбола»?^[1]

– Что?

– Ты должна выбрать число «Пауэрбола».

– До этого вы говорили о пяти числах, – хмуро напоминаю я.

– Верно. Пять – для белых шаров и одно – для красного.

На табло над стойкой меняются цифры: «триста три». Немыслимо, невероятно огромная сумма.

Глубоко вздохнув, я прокручиваю в голове разные числа. Одно из них, как по волшебству, вновь и вновь всплывает поверх других.

– Тринадцать, – произношу я, почти ожидая: сейчас произойдет что-то ужасное. Это слово для меня подобно ослепительному электрическому разряду. Странно, но, произнесенное вслух, оно ничем не отличается от любого другого.

Мужчина смотрит на меня с сомнением:

– Точно? Оно ведь несчастливое.

– Обычное число, – отвечаю я, зная, что это неправда, ни на секунду не веря своим собственным словам. Числа – ненадежная штука. Они редко рассказывают историю целиком.

И все же когда мужчина протягивает мне клочок бумаги – маленький квадратик с набором чисел, выбранных наобум, но, возможно, сулящих удачу, – я бережно складываю его и засовываю поглубже в карман пальто.

На всякий случай.

2

На улице меня ждет Лео. Пошел снег, и влажные, пушистые снежинки густо покрыли его темные волосы и плечи куртки.

– Дело сделано? – спрашивает он, направляясь к автобусной остановке.

Я спешу за ним, чуть оскальзываясь на свежем снегу.

– Ты в курсе, сколько этот билет может принести?

Громадная сумма никак не укладывается у меня в голове.

– Миллион? – приподнимает бровь Лео.

– Не-а.

– Два?

– Триста три миллиона, – сообщаю я и на всякий случай добавляю: – Долларов.

– Это если ты выиграешь, – улыбается Лео. – Большинство людей ничего не получают за этот листок.

Я щупаю лежащий в кармане билет.

– И все же, как по мне, – замечаю я, когда мы подходим к огороженной с трех сторон остановке, – так это просто безумие.

Мы садимся на скамейку. Дыхание вырывается изо рта облачками пара, на секунду повисающими в воздухе. Снег покалывает кожу, с озера дует резкий ледяной ветер. Мы с Лео жмемся друг к другу, чтобы согреться. Лео – мой двоюродный брат, но для меня он как родной. Я живу в его семье с девяти лет: столько мне было, когда мои родители умерли друг за другом с разницей в один год.

После смерти родителей я была как в бреду. Ужасное время. Меня выдернули из Сан-Франциско – единственного дома, который я знала, – и, перекинув через полстраны, поселили в доме дяди и тети, в Чикаго. Лео меня буквально спас.

Я приехала к ним все еще не в себе, потрясенная чудовищной несправедливостью мира, с бессердечной пунктуальностью забравшего моих родителей одного за другим. Но Лео решил, что заботиться обо мне – его обязанность, и исполнял ее со всей серьезностью даже в свои девять лет.

Мы оба пошли в своих мам и представляли собой странную парочку. Я – тонкая и бледная, с настолько светлыми волосами, что при определенном освещении они приобретают розоватый оттенок. И Лео – кареглазый, с темной копной волос. Он был забавным, добрым и бесконечно терпеливым, в то время как я была тихой, подавленной и замкнутой.

Но мы с самого начала стали единой командой: Лео и Элис.

И, конечно же, Тедди. Эти двое – с малых лет неразлучные – сразу взяли меня под свое крыло. С тех пор мы стали трио.

Подъезжает автобус, тускло светя фарами в вихре снежинок, и мы забираемся внутрь. Я сажусь у окна, Лео опускается на сиденье рядом со мной и вытягивает длинные ноги в пустой проход. Под его ботинками быстро образовывается лужица. Я достаю из сумки купленную для Тедди поздравительную открытку и протягиваю Лео ладонь. Он без вопросов вручает мне тяжелую авторучку, которую всегда носит с собой.

– А я украл твою идею, – говорит брат, вынимая из кармана куртки пачку сигарет. Он вращает ее между пальцами, явно довольный собой. – Еще одно преимущество восемнадцатилетия. Знаю, что Тедди не курит, но это все же лучше, чем расписка «я тебе должен» за его обнимашки.

– Он подарил тебе обнимашки? Меня он ими наградил за якобы бесплатное мороженое, которое мне потом пришлось оплатить.

– Очень на него похоже, – смеется Лео.

Я прижимаю открытку к спинке стоящего передо мной сиденья и пытаюсь удержать ее ровно – автобус постоянно подпрыгивает. С гулко бьющимся сердцем смотрю на чистое поле для слов. Заметив мои колебания, Лео отворачивается к проходу, чтобы меня не смущать. Секунду глазею на его спину: он из вежливости это сделал или наконец разгадал мой секрет? Мои щеки заливает румянец.

Вот уже три года, как я влюблена в Тедди Макэвоя.

Я остро сознаю, что, скорее всего, плохо это скрываю, но из чувства самосохранения стараюсь об этом не думать. Утешает одно – Тедди моих чувств точно не замечает. Он обладает массой чудесных качеств, но наблюдательностью, мягко говоря, не отличается. Что мне в данной ситуации только на руку.

Влюбленность в Тедди застигла меня врасплох. Много лет он был моим лучшим другом: забавным, очаровательным, бесенячим и зачастую придурковатым лучшим другом. А потом вдруг раз! – и все изменилось.

Мы обходили закусочные в северной части Чикаго, участвуя в акции хот-дог-крол^[2]. Тедди наметил пройтись по самым лучшим местечкам. С утра было прохладно, но с течением дня становилось все теплее, поэтому я сняла толстовку и завязала ее на поясе. И только в четвертой закусочной – сидя за столиком и с трудом запихивая в себя очередной хот-дог – я обнаружила, что где-то по дороге потеряла толстовку.

– Это же кофта твоей мамы? – потрясенно спросил Лео, и я кивнула.

Толстовка была старой, с протертыми до дыр манжетами, с надписью «Стэнфорд». Но она принадлежала моей маме и потому была бесценной.

– Мы найдем ее, – пообещал Тедди, когда мы двинулись по нашему маршруту назад.

Я в этом очень сомневалась, и сердце ныло при мысли о том, что я потеряла мамину вещь.

К тому времени как пошел дождь, мы осилили лишь полпути, и скоро стало понятно: кофту нам не отыскать. Оставалось лишь бросить это безнадежное дело.

Позже тем вечером на моем мобильном высветилось сообщение от Тедди: «Я у твоего дома». Не переодеваясь, я прямо в пижаме тихонько спустилась по лестнице вниз и открыла входную дверь. Тедди стоял на пороге под дождем, насквозь промокший. Зажав под мышкой мамину толстовку на манер футбольного мяча. Он нашел ее! Я не могла в это поверить. Не могла поверить в то, что он вернулся ее искать.

Тедди ни слова не успел сказать: я обхватила его руками и крепко-крепко обняла. В этот миг и пришло озарение. Как будто сердце было радио, которому годами мешали помехи, а тут они вдруг разом исчезли. Может, я давно уже любила Тедди. Может, я просто не осознавала этого, пока не открыла ему дверь в тот вечер. А может, я и должна была влюбиться в него именно так: в стоящего на крыльце дрожащего парня, зажавшего под мышкой мою мокрую кофту, и это было столь же неизбежно, как смена дня и ночи.

Чувства к Тедди давались непросто. Любовь к нему засела в сердце занозой и мучила меня безустанно и неумолимо, точно зубная боль. Вот только от нее нельзя было излечиться. Три года я продолжала дружить с ним и смотреть на то, как он влюбляется в других девчонок. И все это время боялась признаться ему в своих чувствах.

Я гляжу на открытку перед собой, затем перевожу взгляд на ручку. Вечер за окном укрыт белой пеленой снега, автобус все дальше уносит нас из центра города. Темнота за стеклом и летящие в него снежинки создают ощущение нереальности происходящего, отчего я на мгновение обретаю смелость.

Глубоко вздохнув, вывожу на открытке: «Дорогой Тедди».

И, чтобы не передумать, продолжаю стремительно писать, без оглядки изливая чувства на бумагу, – столь беспечно, столь храбро, столь невероятно глупо, что в ушах оглушительно стучит кровь.

Подписав открытку, тянусь к конверту.

– Не забудь вложить туда билет, – напоминает Лео.

Достаю лотерейный билет из кармана – помятый и порвавшийся в уголке. Изо всех сил пытаюсь разгладить его на ноге. Лео наклоняется рассмотреть билет, и от смущения у меня снова вспыхивают щеки.

– День рождения Тедди? – спрашивает он, вглядываясь в числа. В тепле салона стекла его очков запотели. – Слишком очевидно…

– И в подобном случае – подходяще.

– Твой день рождения. Игровой номер Тедди. – Лео несколько секунд молчит. – Одиннадцать? Что это?

– Нечетное число.

– Очень смешно. – В его глазах вспыхивает догадка. – О, понял! Номер его квартиры. А девять?

– Столько лет…

– …вы с ним дружите, – заканчивает за меня Лео и переводит взгляд на последнее число – жутковатое, бросающееся в глаза. Тринадцать. Увидев его, Лео вскидывает голову, темные глаза полны тревоги и беспокойства.

– Оно ничего не значит, – поспешно говорю я, переворачиваю билет и прижимаю к ноге ладонью. – Мне нужно было быстро придумать какое-то число. И я…

– Ты не обязана ничего объяснять.

– Знаю, – пожимаю плечами.

– Я понимаю, – заверяет меня Лео, и я знаю, что он действительно все понимает. Это самое лучшее в нем.

Он долгую секунду смотрит на меня, словно убеждаясь, что я в порядке, а потом откидывается на спинку сиденья. Мы оба устремляем взгляды вперед, прямо перед собой. Автобус мчится сквозь снег, и окно напоминает экран телевизора со статическими помехами. Минуту спустя Лео накрывает мою ладонь своею, и, придвинувшись, я кладу голову ему на плечо. Так мы и едем остаток пути.

3

В квартире Тедди почти как в парилке, в маленьком пространстве слишком много людей и слишком много шума. У двери гудит и потрескивает старенький обогреватель, от оглушительно играющей в спальне музыки подрагивают на стенах школьные фотографии. Единственное окно в кухне-столовой запотело, и кто-то написал на нем: «Тедди Макэвой – …» Последнее слово стерто, поэтому, какой же именно Тедди Макэвой, останется тайной.

– Не вижу его, – говорю я, сняв пальто и кинув его поверх неряшливой кучи брошенной на полу одежды.

Лео связывает рукава моего пальто и своей куртки так, что кажется, будто они держатся за руки.

– И как он решился на это? – отвечает он вопросом. – Мама его убьет.

Однако дело не только в маме. Тедди никого не приглашает к себе домой, даже когда она работает в ночные смены медсестрой. Причина в размерах квартиры. В ней всего две комнаты, ну, или три, если считать ванную. Кухонька представляет собой крохотное, облицованное кафелем пространство в углу. И спальня есть только у Тедди. Его мама спит на раздвижном диване, пока он учится в школе, – деталь, бросающаяся в глаза и демонстрирующая, что с деньгами в семье Тедди довольно туго в отличие от большинства его одноклассников.

Но мне всегда здесь нравилось. Отец бросил Тедди и его маму, и им пришлось оставить просторные двуспальные апартаменты в Линкольн-Парке. Теперь они могут позволить себе только такую квартиру. Кэтрин Макэвой сделала все, чтобы тут стало по-домашнему уютно. Ванную она покрасила в жизнерадостный розовый цвет, а гостиную в ярко-голубой – так и чудится, будто ты в бассейне. В спальне Тедди стены разного оттенка: красного, желтого, зеленого и синего – как внутри парашюта.

Из-за собравшейся толпы сегодня здесь неуютно. Мимо проходит стайка одиннадцатиклассниц, и я слышу слова одной из них:

– Тут всего одна спальня?

– Невероятно, да? – округляет глаза другая. – Где спит его мама?

– Я, конечно, знала, что он не богат, но даже подумать не могла, что он нищ.

Лео рядом сразу ощетинивается.

Именно поэтому Тедди сюда никого, кроме нас, не приглашает. И поэтому же мне так странно видеть здесь сегодня десятки наших одноклассников, занявших каждый дюйм свободного пространства. На диван втиснулось аж пять девчонок. Как они, интересно, будут разлепляться, чтобы встать? А ведущий в спальню Тедди коридор забит лучшей частью его баскетбольной команды. Один из игроков проносится мимо нас на кухню, пробивая себе путь локтями и высоко подняв чашку, из которой на его футболку выплескивается жидкость.

– Братан! Братан! Братан! – кричит он.

– «Братан», – передразнивает его Лео, вызывая у меня смех.

Не имеет значения, какой сейчас сезон, играют ли в футбол, баскетбол или бейсбол, рядом с товарищами по команде Тедди мы всегда чувствуем себя слегка не в своей тарелке. Тедди словно ведет две разные жизни. В одной он пятничными вечерами делает победные броски на глазах у всей школы, а в другой субботними вечерами смотрит дурацкие киношки со мной и Лео. Мы всегда ходим на игры Тедди поболеть за него и всегда заглядываем на вечеринки после них, потому что Тедди – наш лучший друг. Но я люблю, когда мы остаемся втроем.

– Вон он, – говорит Лео, углядев Тедди.

Я на секунду прикрываю глаза, думая о лежащей в сумке открытке с секретом. В ней теплится надежда на возможный расцвет ответного чувства.

«Это всего лишь Тедди», – напоминаю я себе и разворачиваюсь. Он машет нам рукой, улыбаясь от уха до уха.

Что примечательно, в его внешности нет чего-то экстраординарного. Мне даже трудно подобрать слова для ее точного описания. Тедди среднего роста: на несколько дюймов выше меня и на несколько дюймов ниже Лео. Волосы у него обычного каштанового цвета и подстрижены совершенно обычно. Уши как уши, нормального размера, глаза карие, ничем не выдающийся нос. Но если не разглядывать отдельные черты, а воспринимать их целиком, то Тедди очень красив.

– Привет, – радостно встречает нас он, когда мы протискиваемся сквозь гурьбу девчонок, столпившихся у кухни. – Поздновато вы.

Я открываю рот для ответа, но Тедди не ждет его, а сграбастывает меня в свои медвежьи объятия. Мои ноги отрываются от линолеума, а сердце подскакивает к горлу. Через секунду Тедди опускает меня на пол, и я заторможенно моргаю, глядя на него.

– Ну и где же мои поздравления с днем рождения? – поигрывает он бровями. Его поддразнивание приводит меня в чувство.

– А тебе все мало? – ухмыляюсь я. – Уже сто раз тебя сегодня поздравила.

– Да, но это было в школе, а не на моей вечеринке.

– Ну тогда с днем рождения, – закатываю я глаза. – Давно пора нас нагнать.

Тедди без предупреждения по-дружески берет мою шею в захват:

– Даже если тебе восемнадцать уже целую вечность…

– Пару недель, – поправляю я его, пытаясь высвободиться.

– …то совсем не обязательно делать вид, что ты намного старше и умнее меня.

– Я не делаю вид, это так и есть, – смеюсь я, и Тедди отпускает меня.

– Как же трудно быть самым мелким, – наигранно вздыхает он. – Особенно когда я настолько зрелее вас…

– Ну да, ну да, – качаю я головой.

Лео запускает руку в вазу с конфетами «Эм-энд-Эмс», стоящую на кухонной стойке.

– Я думал, вечеринка будет проходить у Марти.

– Рейс его родителей отменили из-за снегопада, – объясняет Тедди. – Других вариантов не было, поэтому я устроил ее тут.

Он сопровождает слова улыбкой, но я знаю, что она напускная. Даже шесть лет спустя Тедди все еще стыдится обветшалого здания, односпальной квартиры и своей неполной семьи.

– Итак, – хлопает он в ладоши. – Раз никто из вас поутру не встретил меня воздушными шарами – кстати, это реальное упущение с вашей стороны, – и из моего школьного шкафчика не высыпалось конфетти, значит, вы точно приготовили для меня подарки.

– А нашего присутствия тебе уже недостаточно? – подкалывает его Лео.

– Ну правда, что я получу? – спрашивает Тедди, переводя взгляд с меня на Лео и обратно. – Нет, подождите. Дайте угадаю. Лео наверняка подарит мне что-то компьютерированное…

– Такого слова нет в природе.

– Может, мульт о приключениях Тедди Макэвоя? Или пиксельный портрет? Или мой собственный веб-сайт?

– Угадал, – кивает Лео. – Найдешь его по адресу www.Teddy-Idiot.com.

– А ты, Эл, – поворачивается Тедди ко мне, – готов побиться об заклад, купила мне что-нибудь потрясающее, а потом не моргнув глазом отдала подарок тому, кто нуждался в нем больше меня.

– Знаешь, – ухмыляется Лео, – а она ведь и впрямь ходила сегодня в бесплатную столовую.

– И наверняка заглянула в дом престарелых.

– И убирала в парке мусор.

– И выгуливала приютских собак. – Тедди смеется. – Она стопудово отдала мой подарок какому-нибудь псу. Надеюсь, классному? Доберману или бассет-хаунду? Пожалуйста, скажи мне, что ты не отдала его пуделю или чихуа-хуа!

Я возвожу глаза к потолку:

– Шуточки у вас дурацкие, парни.

– Держи. – Лео вынимает из заднего кармана пачку сигарет и протягивает ее Тедди.

Тот несколько секунд таращится на нее.

– Зачем мне это?

– Тебе восемнадцать. Сигареты – одна из привилегий совершеннолетия.

– И что, никакого «Плейбоя»? – шутит Тедди, выгнув бровь.

– Думаю, подобного добра у тебя хватает и без меня.

Тедди отвечает на это смехом.

– Какой еще подарок меня ждет? – обращается он ко мне.

На холодильнике за спиной Тедди висят его детские фотографии. На одной из них он улыбается, демонстрируя выпавший зуб, на другой зарылся в кучу опавших листьев. Я пытаюсь вспомнить, каково было смотреть на Тедди, не испытывая к нему чувств, не любя его так отчаянно. Мне почти удается уловить приятное ощущение былой беззаботности и душевного спокойствия, но когда я встречаюсь с выжидающим взглядом Тедди, опять возвращается нервозность.

Все изменилось. И назад пути нет.

Достаю из сумки открытку и, заметив, что рука дрожит, вдруг осознаю: я не смогу вручить ее Тедди. С чего я вообще взяла, что смогу это сделать?

Этот конверт – маленький тонкий прямоугольник сложенной бумаги – полон надежды. Я вложила в него все свое сердце. У меня не хватит духу смотреть на то, как Тедди его открывает. Только не здесь. Не сейчас. А может, и никогда.

Тедди не дает мне выдумать подходящего оправдания и сунуть конверт обратно в сумку, выхватив его из моей руки.

– Это мне? – ласково спрашивает он. – Спасибо, Эл!

Он один меня так называет и всегда называл, и сейчас это подстегивает мою нервозность. Охваченная паникой, я готова наброситься на Тедди, чтобы вернуть себе конверт.

– Нет, – сдавленно отвечаю я, потянувшись за конвертом.

Тедди высоко задирает руку, не замечая выражения моего лица. Слава богу, Лео быстро соображает, что к чему.

– По-моему, это не тебе, – указывает он на конверт.

Тедди озадаченно опускает руку.

– Но на нем мое имя. – Он проводит пальцем под сделанной моей рукой крохотной надписи. – Видишь? Мишка Тедди.

Прозвище, которое я дала Тедди в детстве, но много лет не использовала. Я смотрю на его палец под надписью, и мне становится нехорошо.

– Я забыла подписать открытку, – говорю, стараясь скрыть панику в голосе.

Однако Тедди, не слушая меня, возится с конвертом.

Бросаю взгляд на Лео – он беспомощно пожимает плечами, – затем на открывающего открытку Тедди. От волнения я напрочь забыла о лотерейном билете, вложенном в открытку поверх моих слов – ужасных, смехотворных, унизительных слов.

– Эй, гляньте-ка, – улыбается Тедди, взяв билет. – Я скоро разбогатею.

– Разбогатеешь – не то слово. Будешь купаться в деньгах, – бросает в ответ один из баскетболистов – здоровяк с нелепой, а может, и не такой уж нелепой бабочкой на шее, проталкиваясь мимо нас за выпивкой. – Об этой лотерее в новостях говорили. Там охрененный джекпот.

Расчищая себе локтями путь к самодельному бару, здоровяк умудряется пихнуть Лео, который в свою очередь толкает Тедди, а Тедди роняет открытку. Время застывает, и я, словно в замедленной съемке, вижу, как открытка выпадает из руки Тедди, медленно планирует на пол и с плавной грациозностью бумажного самолетика ускользает под холодильник. Мы все таращимся туда, куда она улетела.

– Хорошее попадание, – приподнимает брови Лео.

– Звиняйте, – бросает здоровяк, задним ходом убираясь с места происшествия.

– Упс. – Тедди опускается на колени.

Я заторможенно наблюдаю за тем, как он ползает по полу, шаря ладонью под холодильником.

– Принесите мне вилку, – просит он, не вставая с карачек.

– Вилку? – переспрашивает Лео. – Ты там есть собрался?

– Нет, хочу ею…

– Не надо, – касаюсь я рукой спины Тедди. – Ничего важного там нет.

Тедди поднимается на ноги.

– Уверена? – обеспокоенно спрашивает он.

– Да. – Я стараюсь не выдать голосом своего облегчения.

Вытерев ладони о джинсы, Тедди наклоняется за лотерейным билетом, лежащим на полу у моей ноги.

– Хорошо, туда открытка улетела, а не билет.

– Да уж, – смеется Лео. – Уверен, что тогда между джекпотом и тобой стоял бы только один холодильник.