Хроники Кадуола: Эксе и Древняя Земля

Дизайнер обложки Yvonne Less

Переводчик Александр Фет

© Джек Вэнс, 2021

© Yvonne Less, дизайн обложки, 2021

© Александр Фет, перевод, 2021

ISBN 978-5-0055-1972-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предварительные замечания

I. Система Пурпурной Розы

(Выдержка из 48-го издания труда «Человеческие миры»)

На полпути вдоль ветви Персеид, на краю Ойкумены, капризный вихрь галактической гравитации подхватил десяток тысяч звезд и небрежно, как сеятель – пригоршню зерна, рассыпал их мерцающей струйкой с завитком на конце. Этот звездный ручеек – Прядь Мирцеи.

В самом конце завитка, рискуя потеряться в безбрежной пустоте, приютилась система Пурпурной Розы, состоящая из трех солнц – Лорки, Синга и Сирены. Белый карлик Лорка и красный гигант Синг быстро вальсируют вокруг общего центра притяжения подобно дородному пожилому любезнику с побагровевшим от натуги лицом и капризной миниатюрной барышне в белом бальном платье. Сирена, желтовато-белое светило, по диаметру и яркости принадлежащее к самому распространенному классу звезд, занимает орбиту на почтительном расстоянии от флиртующей парочки.

Сирене принадлежат три планеты, в том числе Кадуол. Больше одиннадцати тысяч километров в диаметре, Кадоул во многом похож на Землю, и сила притяжения на нем мало отличается от земной.

(Перечень физических характеристик и результаты химического анализа атмосферы см. в источнике.)

II. Общество натуралистов

Первый исследователь Кадуола, разведчик-заявитель Р. Дж. Нейрманн, был членом-корреспондентом земного Общества натуралистов. Экспедиция, снаряженная Обществом в связи с получением его отчета, по возвращении на Землю рекомендовала сохранить Кадуол навеки в первозданном виде, предохраняя эту планету от заселения человеком и коммерческой эксплуатации.

С этой целью Общество официально оформило акт о регистрации недвижимости – бессрочный договор, предоставляющий Обществу исключительное право собственности на планету Кадуол. После этого единственная формальность, необходимая для подтверждения имущественных прав Общества, заключалась в периодическом продлении действия договора, каковая обязанность была возложена на секретаря Общества.

Общество немедленно издало указ о создании Заповедника – «Великую хартию» с уставом Заповедника в приложении, заложившую основу политической конституции Кадуола. Хартия, устав и договор хранились в сейфе с другими архивными документами Общества, а на Кадуол отправили персонал управления Заповедника.

III. Планета Кадуол

Ландшафты Кадуола бесконечно изменчивы, нередко поразительны и почти всегда – с человеческой точки зрения – выглядят одухотворенными, внушают трепет и благоговение, приятны для глаз и даже идиллически прекрасны. Туристы, поочередно проводящие день-другой в нескольких «приютах» Заповедника, покидают Кадуол с сожалением, причем многие возвращаются снова и снова.

Флора и фауна этой планеты не уступают разнообразием растительному и животному миру Древней Земли – изобилие обитающих здесь видов бросало вызов поколениям биологов-исследователей и систематиков. Многие крупные животные свирепы и опасны; иные проявляют признаки рационального мышления и даже чего-то напоминающего способность к эстетическому восприятию. Некоторые разновидности андорилов общаются на разговорном языке, но лингвисты, несмотря на все усилия, так и не смогли его истолковать.

Трем континентам Кадуола присвоили наименования «Эксе», «Дьюкас» и «Трой» (то есть «первый», «второй» и «третий»). Их разделяют пустынные просторы океана, за несколькими редкими исключениями не оживленные островами ни вулканического, ни кораллового происхождения.

Эксе, продолговатый и узкий материк, растянулся вдоль экватора: практически плоское царство болот и джунглей, покрытое сетью медлительных извилистых рек. Эксе пышет жаром и зловонием, пульсирует яркими красками и прожорливой энергией. Здесь хищные звери повсеместно преследуют и яростно пожирают друг друга, что делает этот континент неподходящим для человеческого поселения. Натуралисты даже не попытались устроить в этом тропическом аду «приют» для любителей дикой природы. Над дымящейся испарениями равниной Эксе возвышаются лишь три ориентира – один потухший вулкан и два действующих.

Первопроходцы практически не уделяли Эксе никакого внимания; впоследствии, когда закончилась первая лихорадочная кампания биологических изысканий и топографических съемок, исследователи в основном сосредоточивались на других континентах, и тропические джунгли Кадуола остались по большей части неизведанными.

Дьюкас, примерно в пять раз больше Эксе, раскинулся главным образом в умеренных северных широтах на другой стороне планеты, хотя Протокольный мыс, крайняя южная точка этого континента, находится на конце длинного узкого полуострова, пересекающего экватор и продолжающегося еще полторы тысячи километров. Фауна Дьюкаса, не столь экзотическая по сравнению с причудливыми чудовищами Эксе, тем не менее достаточно агрессивна и нередко внушает серьезные опасения; кроме того, здесь встречаются несколько полуразумных видов. Местная флора во многом напоминает земную – настолько, что на раннем этапе освоения планеты агрономы смогли внедрить несколько полезных видов с Земли, таких, как бамбук, кокосовая пальма, виноградная лоза и фруктовые деревья, не опасаясь экологической катастрофы.¹

Трой, к югу от Дьюкаса, по площади примерно равен Эксе и простирается от полярных льдов до умеренных южных широт. Трой отличается самой драматической топографией на Кадуоле. Здесь головокружительные утесы нависают над пропастями, океанские валы с грохотом бьются о береговые скалы, в дремучих лесах бушуют неукротимые ветры.

К востоку от побережья Дьюкаса разбросаны три небольших острова, вершины уснувших подводных вулканов – атолл Лютвен, остров Турбен и Океанский остров. Больше ничто не препятствует волнам мирового океана, вечно совершающим свой кругосветный бег.

IV. Станция Араминта

На восточном берегу Дьюкаса, на полпути между Протокольным мысом на юге и Мармионовой землей на севере, в анклаве площадью чуть больше двадцати пяти тысяч квадратных километров, Общество натуралистов учредило станцию Араминта – административное управление, контролирующее Заповедник и призванное обеспечивать соблюдение Хартии. Функции управления подразделили между шестью отделами следующим образом.

Отдел A: учетные записи и статистика.

Отдел B: патрулирование, разведка и розыски,

в том числе поддержание порядка и охрана.

Отдел C: таксономия, картография, исследования

в различных областях естествознания.

Отдел D: бытовое обслуживание постоянного персонала.

Отдел E: финансовый контроль, импорт и экспорт.

Отдел F: обслуживание временно проживающих посетителей.

Первыми начальниками отделов (суперинтендантами) стали Демус Вук, Ширри Клатток, Сол Диффин, Клод Оффо, Марвелл Ведер и Кондит Лаверти. Каждому из них разрешалось нанимать до сорока подчиненных. Каждый предпочитал назначать молодых специалистов из числа своих родственников и знакомых, что помогло первым поколениям работников управления избежать разногласий и столкновений, часто омрачающих жизнь поселенцев.

За многие века многое изменилось, но основы существования на Кадуоле остались прежними. Хартия продолжала быть основным законом работников Заповедника, хотя некоторые политические фракции стремились к изменению ее положений. Иные – главным образом йипы, островитяне с атолла Лютвен – полностью игнорировали Хартию. На станции Араминта первоначальный примитивный лагерь исследователей превратился в городок, самыми заметными строениями которого стали шесть напоминающих дворцы «пансионов», где проживали потомки Вуков, Оффо, Клаттоков, Диффинов, Ведеров и Лаверти.

Со временем каждый пансион приобрел индивидуальные черты, присущие не только зданию как таковому, но и его обитателям – благоразумные и основательные Вуки ничем не напоминали легкомысленных и поверхностных Диффинов, а вкрадчивая осторожность представителей клана Оффо контрастировала с дерзкой опрометчивостью Клаттоков.

Вскоре после основания Араминты на территории станции устроили гостиницу для приезжих, аэропорт, больницу, школы и даже театр – так называемый Орфеум. Когда перестали поступать редкие субсидии из главного управления Общества натуралистов на Древней Земле, возникла острая необходимость в межпланетной валюте. Поселенцы разбили виноградники во внутренней части анклава и научились производить на экспорт благородные вина, а туристов приглашали останавливаться в любой из дюжины заповедных дач, так называемых «приютов», сооруженных в колоритных районах планеты. Приюты обслуживались так, чтобы исключалось какое бы то ни было воздействие на туземную окружающую среду.

Проходили века, и наличие некоторых проблем становилось все более очевидным. Каким образом всего лишь двести сорок человек могли обслуживать растущий конгломерат учреждений и предприятий? Потребовался компромисс. Прежде всего, «временным наемным работникам»² позволили занимать должности среднего уровня.

Более или менее свободное истолкование Хартии позволяло не применять ограничение численности постоянных работников управления к детям, пенсионерам, домашней прислуге и «временным наемным работникам без права постоянного проживания». К категории «наемных работников» стали относить тех, кто занимался сельским хозяйством, персонал гостиниц и заповедных дач, механиков из аэропорта и, по сути дела, всех обитателей станции, выполнявших различные обязанности. Так как «наемники» официально не получали право на постоянное проживание, Консерватор смотрел на происходящее сквозь пальцы.

Станция Араминта постоянно нуждалась в доступной, дешевой и послушной рабочей силе. Простейшее решение напрашивалось само собой. Достаточно было воспользоваться услугами уроженцев атолла Лютвен, находившегося в пятистах километрах к северо-востоку от станции Араминта. Там прозябали йипы – потомки беглой прислуги, нелегальных иммигрантов, мелких преступников и прочего сброда, сначала селившихся на острове тайком, а впоследствии осмелевших и открыто бросавших вызов управлению.

Йипы восполнили дефицит рабочей силы, и теперь им выдавали действовавшие шесть месяцев разрешения, позволявшие им работать на станции Араминта. Консервационисты неохотно допускали такое положение вещей, но наотрез отказывались отступить от Хартии хотя бы еще на одну пядь.

V. Консерватор и натуралисты в Строме

В Прибрежной усадьбе, в полутора километрах к югу от управления, жил Консерватор, исполнительный суперинтендант станции Араминта. В соответствии с положениями Хартии, Консерватором мог быть только действующий член Общества натуралистов и уроженец Стромы, небольшого поселения натуралистов на берегу Троя. Поскольку на Кадуоле земное Общество натуралистов превратилось в не более чем смутное воспоминание, ввиду отсутствия практически целесообразной альтернативы по меньшей мере это условие Хартии приходилось толковать шире, чем предполагалось ее авторами, и проживание в Строме как таковое стали считать эквивалентным членству в Обществе натуралистов.

Политическая фракция, пропагандировавшая «прогрессивную» идеологию и называвшая себя «партией жизни, мира и освобождения» (сокращенно – ЖМО), выступала в защиту прав островитян-йипов, условия существования которых, с точки зрения партийных активистов, были недопустимы и бросали тень на коллективную репутацию обитателей планеты. По их мнению, для решения этой проблемы необходимо было разрешить йипам селиться на побережье Дьюкаса. Другая фракция, так называемые «консервационисты», признавала наличие проблемы, но предлагала решение, не нарушавшее положения Хартии, а именно переселение всей популяции йипов на другую планету. «Несбыточные фантазии!» – отвечали «жмоты» (члены партии ЖМО) и принимались критиковать Хартию в еще более категорических выражениях. Они заявляли, что соблюдение древней Хартии как таковое – пережиток прошлого, противоречащий принципам гуманизма и «прогрессивного» мышления. По их словам, Хартия отчаянно нуждалась в пересмотре и внесении поправок – хотя бы потому, что это позволило бы облегчить участь йипов.

Возражая, консервационисты настаивали на непреложности Хартии и устоев Заповедника. Прибегая к самым язвительным оборотам речи, они обвиняли «жмотов» в лицемерном служении своекорыстным целям под видом правозащитной деятельности – «жмоты» стремятся поселить йипов на побережье Мармионовой земли, говорили они, чтобы создать прецедент, позволяющий нескольким «особо заслуженным» натуралистам (то есть, фактически, самым радикальным краснобаям-активистам ЖМО) застолбить поместья в районах Дьюкаса с приятным климатом и чудесными видами, где они катались бы как сыр в масле подобно древним лордам, нанимая йипов в качестве прислуги и сельскохозяйственных работников. Подобные обвинения вызывали у «жмотов» бешеные приступы ярости, в глазах циничных консервационистов лишь подтверждавшие справедливость их подозрений и существование тайных амбиций в стане их противников.

На станции Араминта «прогрессивную» идеологию не принимали всерьез. Местные жители сознавали реальность и злободневность проблемы йипов, но предложенное «жмотами» решение приходилось отвергнуть, так как любые официальные уступки стали бы юридически необратимым признанием присутствия йипов на Кадуоле, тогда как все усилия требовалось прилагать в противоположном направлении, подготавливая перемещение всей популяции йипов на другую планету, где их присутствие стало бы полезным и желательным.

Убеждение в справедливости такого подхода укрепилось, когда Юстес Чилке, управляющий аэропортом станции, обнаружил, что йипы давно и систематически расхищали склады аэропорта. Их привлекали главным образом запасные части автолетов станции, из которых со временем можно было собрать целые автолеты в Йиптоне. Кроме того, йипы крали инструменты, оружие, боеприпасы и аккумуляторы энергии – по-видимому, при попустительстве и содействии Намура ко-Клаттока, занимавшего в управлении Заповедника должность заведующего трудоустройством временных работников, каковое обстоятельство привело к кулачному бою Намура и Чилке. В ходе этой легендарной битвы Намур, урожденный Клатток, дрался с характерной для Клаттоков безрассудной отвагой, тогда как Чилке методично применял навыки, усвоенные на задворках сомнительных заведений многих планет. Стратегия Чилке заключалась по существу в том, чтобы прижимать противника к стене и молотить его до тех пор, пока тот не упадет – что, в конечном счете, и случилось с Намуром.

Чилке родился в окрестностях города Айдола, в просторах Большой Прерии на Древней Земле. В детстве на Юстеса произвел сильное впечатление его дед, Флойд Суэйнер, коллекционировавший чучела животных, антикварные статуэтки и перламутровые безделушки, редкие книги и вообще все, что привлекало его внимание. Флойд Суэйнер подарил подраставшему внуку чудесный «Атлас миров», содержавший карты населенных людьми планет Ойкумены, в том числе Кадуола. «Атлас» возбудил в Юстесе такое желание увидеть своими глазами далекие планеты, что со временем он превратился в космического бродягу и мастера на все руки.

На станцию Араминта его привела окольная, но не случайная дорога. В один прекрасный день Чилке поведал молодому приятелю, Глоуэну, об обстоятельствах своего появления на станции: когда Юстес работал гидом экскурсионного автобуса в Семигородье на планете Джона Престона, с ним повстречалась пышнотелая бледнолицая дама в высокой черной шляпе, четыре дня подряд участвовавшая в его утренних автобусных экскурсиях. В конце концов дама завязала с ним разговор, с похвалой отзываясь о его дружелюбных манерах.

«Никакого особенного дружелюбия я не проявлял, просто профессия обязывала меня вести себя предупредительно», – скромно пояснил Чилке.

Дама представилась как «мадам Зигони», пояснив, что она – вдова родом с Розалии, планеты в глубине Призмы Пегаса. Побеседовав несколько минут, она предложила Юстесу перекусить где-нибудь неподалеку. Чилке не нашел оснований отказаться.

Мадам Зигони выбрала приличный ресторан, где подали превосходный ленч. За едой она попросила Чилке рассказать о его детстве в Большой Прерии и вообще поделиться сведениями о его семье и происхождении. Мало-помалу речь зашла о других вещах, разговор затянулся. Будто движимая внезапным порывом, мадам Зигони призналась Чилке, что не раз замечала за собой способность предчувствовать события, и что не придавать значения предупреждениям внутреннего голоса означало бы, с ее стороны, подвергать большому риску себя и свое состояние. «Вы, наверное, спрашиваете себя: почему я проявляю к вам такой интерес? – продолжала мадам Зигони. – Все очень просто. У меня есть ранчо, и я хотела бы назначить нового управляющего. Внутренний голос настойчиво подсказывает мне, что вы – именно тот человек, который мне нужен».

«Очень любопытно! – отозвался на ее откровение Чилке. – Надеюсь, внутренний голос не забыл напомнить вам о необходимости платить хорошее жалованье и предложить достаточные средства авансом?»

«Жалованье будет выплачиваться согласно действующим правилам по мере предоставления требуемых услуг».

Неопределенность ответа заставила Чилке нахмуриться. Мадам Зигони, женщина крупная, довольно безвкусно одетая, с маленькими узкими глазками, поблескивавшими на широкоскулом лице цвета сухой замазки, нисколько его не привлекала.

В конце концов обещания и настойчивость мадам Зигони преодолели сомнения Чилке, и он вступил в должность заведующего ранчо «Тенистая долина» на планете Розалия.

В обязанности Чилке входило повседневное руководство многочисленным персоналом ранчо, состоявшим почти исключительно из йипов, выполнявших сельскохозяйственные работы в счет задолженности за космический полет. Йипов привозил на Розалию подрядчик по найму рабочей силы; подрядчиком этим был Намур. Озадаченность Чилке обстоятельствами своего трудоустройства стала граничить с тревогой, когда мадам Зигони заявила о намерении выйти за него замуж. Чилке отказался от такой чести, в связи с чем разгневанная мадам Зигони уволила его, не позаботившись заплатить ему за услуги.

Намур нашел Чилке в поселке Ветляник на берегу Большой Грязной реки и предложил ему место управляющего аэропортом на станции Араминта. Оказавшись на Кадуоле, Чилке узнал, что предложение Намура далеко выходило за рамки его полномочий; тем не менее, Чилке сумел получить обещанную должность самостоятельно, продемонстрировав управлению Заповедника достаточную квалификацию. Бессвязный характер романтических отношений с мадам Зигони, внезапно потерявшей к нему всякий интерес, и необъяснимо своевременное содействие Намура оставались тайной, над разгадкой которой Чилке тщетно ломал голову. Тем временем, другие загадки нуждались в срочном разъяснении. Сколько автолетов удалось собрать заговорщикам, кто бы они ни были, из компонентов, похищенных йипами? Сколько автолетов им удалось приобрести иными способами? И где были спрятаны эти автолеты, если таковые существовали?

Начальник отдела расследований и охраны (отдела B) Бодвин Вук – лысый, смуглый и тощий коротышка, хлопотливый и проницательный, как вынюхивающий добычу хорек – был известен склонностью к желчным замечаниям и безразличием к условностям, диктовавшимся новомодными представлениями. Обнаружение краж, совершенных йипами, побудило его к незамедлительным действиям. В ходе полицейской облавы в Йиптоне были уничтожены два автолета и сборочно-ремонтный цех.

За первым зловещим открытием последовало второе: оказалось, что йипы, работавшие по найму на станции Араминта, вооружились до зубов, по-видимому намереваясь учинить массовое убийство служащих управления Заповедника.

Выдачу временных видов на жительство тут же отменили, а йипов выслали обратно на остров Лютвен. Намура вызвали на допрос, но он лишь пожимал плечами и отрицал какое-либо участие во всей этой истории. Никто не мог доказать обратное; кроме того, большинство обитателей станции Араминта неспособны были даже представить себе, что Намур, всеобщий друг и собутыльник, мог быть замешан в столь отвратительном заговоре. Со временем подозрения, никогда не исчезнувшие полностью, потеряли остроту. Намур продолжал выполнять повседневные обязанности, не обращая внимания на пересуды за спиной.

Намура невозможно отнести к какой-либо типичной категории людей. Сильный и хорошо сложенный, он отличался врожденной грацией и классически правильными чертами лица. Он умел шикарно одеваться и, казалось, был осведомлен обо всем, о чем стоило знать. Намур вел себя с располагающей к нему решительной простотой и сдержанностью, позволявшими догадываться о существовании страстной, но дисциплинированной натуры. Благодаря этим свойствам многие дамы находили его обезоруживающе привлекательным; действительно, в связи с Намуром упоминали целый ряд местных представительниц прекрасного пола, в том числе сестер Спанчетту и Симонетту, которых Намур, судя по всему, обслуживал параллельно в течение многих лет, к удовлетворению обеих.

Не все восхищались Намуром – особенно в отделе B. Критики считали его безжалостным оппортунистом. В конечном счете справедливость этой точки зрения подтвердилась, но прежде, чем Намуру успели предъявить обвинения в фактических преступлениях, он втихомолку покинул станцию Араминта – к бесконечному сожалению Бодвина Вука.