Доктор Кто против Криккитян

Copyright © The Completely Unexpected Productions Limited

This novelisation copyright © James Goss 2018

BBC, DOCTORWHO and TARDIS (word marks, logos and devices) are trademarks of the British Broadcasting Corporation and are used under licence.

Doctor Who is a BBC Wales production for BBC One.

Executive producers: Steven Moffat and Brian Minchin

© Г. Шокин, перевод на русский язык, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Предисловие Дугласа Адамса

Там, где нет логики, нет и шанса удивиться или повеселиться.

Из презентации для фильма «Криккитцы»

Пункт первый: научная фантастика в фильмах

Очень тонкий вопрос, зависит во многом от чувства такта. Экранная научная фантастика ведает множество провалов – лишь потому, что концептуально все равно остается так или иначе привязанной к планете Земля и паразитирует на видении будущего в духе «1984». Очевиднейшие примеры – «Бегство Логана», «Зеленый сойлент»^[1], и так далее.

А все это потому, что среднестатистический зритель, не читающий фантастику, возможно, воспринимает сам жанр как набор мрачных экстраполяций на тему «все мы медленно, но верно катимся к тоталитаризму».

Вердикт: скука смертная. Даже я, фанат научной фантастики, на это кино не ходил.

Пункт второй. Космическая программа «Союз-Аполлон»

Замечательное мероприятие, выбившее почву из-под ног «космических опер» старого образца, где, по сути, всем было наплевать на то, что есть космос и каким образом по нему вообще путешествовать.

Научная фантастика не должна игнорировать уже имеющиеся у нас знания. Всегда можно нафантазировать черт знает что, но я считаю, что в самой структуре своей фантастика должна быть логична. В этом и кроется изрядная доля ее прелести – основываясь на чем-то уже известном и более-менее проверенном, создавать абсолютно необыкновенные, но в то же время весьма логичные сюжеты.

Например, в современной научной фантастике не должно быть кораблей, что движутся быстрее скорости света, ибо следует брать в расчет дедушку Эйнштейна. Однако теории о гиперпространстве, позволяющем совершать мгновенные сверхдальние перелеты, вполне допустимы. Другими словами, с нашим насущным научным знанием можно спорить – без проблем; но вот забивать на него явно не следует.

Взять те же самые черные дыры – замечательная область для фантастики, но фантаст, что собирается писать о них, должен предварительно ознакомиться с тем, что о черных дырах говорят ученые, иначе у него выйдет не научная фантастика.

Фанаты научной фантастики – это люди, верящие в чудо, но это отнюдь не значит, что их можно считать за наивных глупцов. При этом я нисколько не выступаю против «Доктора Кто», творчества Гарри Гаррисона и других замечательных образцов приключенческой фантастики, где буйство яркой фантазии правит бал – но прошу заметить: вся их прелесть в том, что они четко следуют выработанной внутренней логике.

Все лучшие образцы сюрреалистической комедии, фантастики, шпионского триллера, да чего угодно, придерживаются строгой внутренней логики. Там, где нет логики, нет и шанса удивиться или повеселиться.

Пункт третий. Проблемы и пути их решения

Найти свое, уникальное решение в рамках собственноручно выстроенной логической картины – вот что требует большого умения! Фильмы о Джеймсе Бонде во многом отлично иллюстрируют эту способность, и если мы хотим снимать хорошие полнометражки по «Доктору Кто», нам следует кое-чему поучиться у возмутительной структурированности «бондианы».

Полагаю, именно поэтому альтернативы термину «научная фантастика» – такие, как «космическая опера» или «космическое фэнтези», – я всегда воспринимал с недоверием; зачастую ими оправдывалось отсутствие внятных логических конструкций.

Дуглас Адамс. Из первой презентации для фильма «Криккитцы», 1976^[2]

Часть первая

Эггерс, ради всего святого, остановись! Он выбил четверку прямо над головой у уикет-кипера^[3], и уже метил на девятку!

Барри Джонстон, 1991

Что такое «Кубок Пепла»?^[4]

1) То, что выиграла Англия;

2) То, что желает Австралия;

3) То, чем стала прабабушка.

Наклейка на фургоне, 2016

Глава 1
Увлекательная и очень значимая галактическая история. Не пролистывайте этот фрагмент!

Перед тем, как начало свой ход само Время, произошло много всего такого, о чем и говорить-то сейчас непросто.

Эта история началась чуть позже сего знаменательного события. Имела место она в этой Галактике, той самой, которую мы столь хорошо знаем и любим: с миллионом солнц, множеством планет странных, но прекрасных, зловещими лунами, метеорами, кометами, газовыми и пылевыми скоплениями, а также обилием холода и темноты.

Но, будучи ограничена лишь Галактикой, история прогремела на всю Вселенную.

На всякий случай помните – Галактика лишь одна из множества миллионов. Хотя нет, забудьте. Ходить с таким осознанием в голове – должно быть, та еще морока.

С момента зарождения Галактики не одна цивилизация пережила расцвет и упадок, а за ними – еще один расцвет и упадок, и еще, и еще, и еще. Вообще, все эти расцветы и упадки происходили так часто, что можно подумать, будто жизнь в Галактике – это:

1) что-то вроде качки на море, только тут качаются целые миры, эпохи и все такое;

и

2) что-то глупое.

Если уж смотреть в самый корень проблемы, просто осознать, что словосочетание «жизнь в Галактике» само по себе бессмысленно, так как притязает на охват миллиардов отдельных коротких жизней, которым, в угоду какому-то жестокому замыслу, предписано не учиться на ошибках друг друга.

Вот вам самый простой житейский пример.

Рассмотрим улицу. Несмотря на холод, улица прямо-таки кипит жизнью. Находится она в городе под названием «Нью-Йорк» на планете, о которой едва ли кто-нибудь хоть раз слышал.

Идет по этой улице мужчина, смотрит на звезды и думает, как же их там, наверху, много. Ситуация сугубо штатная. То, что случится с ним, происходило и раньше с другими, и еще много с кем произойдет. Он минует строительную площадку, где на месте одного чрезвычайно высокого здания, снесенного, возводят другое, тоже чрезвычайно высокое (не требуйте объяснений – запутаетесь еще больше). Когда он проходит мимо, маленький инструмент падает с высоких строительных лесов, коими окружено здание, и основательно втемяшивается мужчине в макушку. Сухой остаток инцидента таков, что жизнь мужчины – со всеми воспоминаниями, любовью, трудными победами, поучительными поражениями, наградами и разочарованиями – вдруг обрывается. Последнее, что мужчина видит перед тем, как гаснет его личный свет – это тканевая растяжка на строительных лесах, которая гласит: «Приносим извинения за временные неудобства».

Через дорогу за инцидентом наблюдает женщина – подруга мужчины. Не сделав ни малейшего вывода из увиденного, не поняв, что Вселенная вообще и Нью-Йорк в частности – место опасное, она бежит с мыслью помочь ему (хотя помочь уже нечем) и сама погибает под колесами желтого такси, водитель коего никогда и ни за что извиняться не будет. Он просто очутился в том самом месте в то самое время, потому что безнадежно заплутал в одном из самых якобы рационально выстроенных городов планеты, о которой едва ли кто-нибудь хоть раз слышал. Впрочем, не будем особо вдаваться в местечковые проблемы.

Эта история – о проблеме несравнимо бо́льшей, но она причудливым образом затрагивает эту вроде бы безопасную планету. И прелюбопытнейшим образом – попутно выстраивая объяснение, почему же означенную планету никто не любит.

В ходе рассмотрения нашей большой проблемы будет помянуто немало ошибок. И первая, наихудшая из них, произошла еще во времена расцвета самой первой сверхцивилизации, что зарождались и гибли в данной галактике. Вот она, эта ошибка – уверенность в том, что любую проблему можно решить при помощи картофеля.

Некогда существовала раса так называемых аловиан – раса безрассудно агрессивная. Аловиане сражались с врагами (то есть, со всеми, кто был не из их числа), и междоусобиц у них тоже хватало. Хорошим способом сладить с аловианином считалось запереть его в комнате наедине с собой, потому как рано или поздно он начинал сражаться против себя.

Как только уровень того, что им нравилось называть цивилизацией, вырос, то, в интересах выживаемости, лучшие умы аловиан начали искать пути сброса и сублимации природной агрессии. С каждой их войной сопутствующий ущерб рос не хуже грибов после дождя – и в один прекрасный момент аловиане лицом к лицу столкнулись с угрозой тотального самоистребления. Исторически принято считать, что, доверши они до конца это дело, было бы только лучше.

Но, так или иначе, аловиане, узрев невеселую перспективу, издали новый закон. И закон этот постановил, что всякий, кому по работе полагается носить оружие (полисмен, охранник, школьный учитель), обязан проводить не менее сорока минут в день, избивая мешок с картофелем, дабы снизить уровень агрессии. (Что интересно – не они одни дошли до такого решения: одно время вся галактика полагала, что картофель пригоден лишь для околачивания, пока кто-то не изобрел фритюрницу). Какое-то время «картофельный» вариант мира во всем мире работал хорошо, но потом аловиане решили, что эффективнее и быстрее будет просто расстреливать несчастные мешки. Волна свежего интереса ко всему, из чего можно палить, захлестнула их общество, и впереди замаячила волнующая перспектива очередной войны – первой крупной за много лет.

Что ж, опустим в нашей хронологии век-другой. За это время аловиане сделались страшной межзвездной силой, разорявшей все, до чего дотягивались руки, и стрелявшей по всему, до чего не дотягивались. Остальным жителям галактики это, понятное дело, не нравилось, и аловиане решили, что в интересах самозащиты нуждаются в очень особом оружии – абсолютном.

Итак, что же делает абсолютное оружие абсолютным?

Чтобы ответить на этот вопрос, был построен суперкомпьютер.

Тот нашелся с ответом быстро – но ответ ошеломил всех.

У того компьютера даже имя было – Хактар. Он был размещен на большой и темной луне, вращавшейся вокруг планеты Аловия. По сути, другого такого мыслителя во всем обозримом космосе было не сыскать. Особый органический дизайн по типу естественного мозга, где каждая клеточная частица несла в себе образец целого, даровал Хактару умение оперировать образами и абстракциями.

Отвечая на вопрос об абсолютном оружии, Хактар сказал, что его выдумка может преждевременно уничтожить Вселенную. По этому поводу аловиане закатили целую тьму вечеринок, уличных празднований, гуляний и диковатых карнавалов.

Они разослали по всей галактике весть о том, что они, аловиане, способны отныне уничтожить хоть всю Вселенную, и если у кого-то все еще есть к ним претензии – что ж, они будут рады услышать их.

Дабы добавить перчинки в свой ультиматум, они описали, как работает абсолютное оружие, разработанное для них Хактаром. Из себя оно представляло очень-очень мелкую бомбочку. По факту, это был простой гиперпространственный скремблер, при активации соединявший ядра всех крупных солнц одновременно. Подобное действие сделало бы из Вселенной одну гигантскую сверхновую.

Вот так работало Абсолютное Оружие. Вот только на практике все оказалось чуть-чуть сложнее.

Пальцы аловиан, то и дело тянувшиеся к бомбе, чертовски зудели, и в конце концов кто-то где-то в галактике сказал или сделал что-то такое, что их не на шутку взбесило. Вот и не осталось других альтернатив – пришла пора уничтожать Вселенную. Сказав себе что-то вроде «какой смысл вешать на стену ружье, если оно никогда не выстрелит», аловиане активировали бомбу.

Та зашипела угрожающе… и развалилась. Видимо, тот, кто придумал ее, не очень-то и старался.

На мгновение самым громким шумом, который можно было услышать где-либо во Вселенной, был шум компьютера, прочищающего горло.

А после Хактар держал речь.

Хактар сказал, что долго думал над вопросом абсолютного оружия и пришел к тому, что стоило все-таки внести в конструкцию столь ужасной штуки маленький недостаток. Но при трезвом размышлении и индюку понятно, что так даже лучш…

Больше он ничего сказать не успел – шквал аловианских ракет поразил его прямо в ключевые синапсы, и в считанные мгновения самый большой компьютер в обозримом космосе превратился в радиоактивную пыль.

А еще через несколько часов пришел конец и самим аловианцам – галактика смогла спокойно вздохнуть.

Как же так вышло? О, это интересная и поучительная история очередной ошибки. К слову, на ней еще никто толком не поучился.

В качестве сугубо разумной и практической меры аловиане окружили свою планету эскадрой термоядерного оружия – безопасность превыше всего, когда воюешь со всеми подряд. Эскадра гордо именовалась Парасолью и затмевала своими объемами аловианское солнце, но это не имело значения – на планете было в достатке энергостанций, дававших и тепло, и свет. Ситуация рациональная и контролируемая – любой аловианин мог бы за завтраком объяснить вам, почему все сделано именно так и никак иначе, не отрываясь от чтения утренней газеты.

Само собой, Парасоль держалась достойно и не пропустила бы сквозь свой заслон даже воздушный шарик (впрочем, откуда в космосе взяться таковому?). Собственно, с нее и послан был тот шквал ракет, стерший Хактара в порошок. Не учтены были только два фактора – обилие космического мусора, образовавшегося после взрыва целой луны, а также разрушительная взрывная волна… развернувшая все термоядерное орбитальное изобилие в обратную сторону. То есть, на Аловию.

Подобная перемена курса не могла не сказаться отрицательно. На радарах системы вдруг возник незнамо откуда явно угрожающего вида объект размером не с какой-то там шарик, а с целую планету. Компьютеры запаниковали – и отдали приказ на тотальное уничтожение неизвестного противника.

Вот такая вот история. Кстати, в конце концов мы узнаем, что многое из того, что вы только что прочитали, не соответствует истине. И если вы думаете, что потратили время своих жизней впустую, читая сей поучительный сказ, значит, вы не сможете учиться на собственных ошибках.

А теперь – обратимся же в будущее, минуя многие миллионы лет.

Глава 2
Сэндвичи и негодование

Романа была потрясена – еще до того, как появились роботы-убийцы.

– Ты привел меня на матч по крикету?

– Тише. – Доктор украдкой огляделся и надвинул поля шляпы на лицо. Он протянул своей спутнице разведенный чай в стаканчике из пенопласта.

Романа была Повелительницей Времени с планеты Галлифрей из великого созвездия Кастерборус. Путешествуя с Доктором, она собрала заново Ключ Времени^[5], насолила Давросу^[6] и одолела Нимона^[7]. После всех этих злоключений она могла смело сказать, что видела все, но имея дело с Доктором, нужно быть всегда готовым к сюрпризам – не всегда приятным.

– Матч по крикету? – повторила она, желая убедиться, что не ослышалась.

Доктор и Романа зарекомендовали себя как стремительные странники по четвертому (и не столь стремительные – по пятому) измерению. Романа воспитывалась в Академии Повелителей Времени, что непременно сделало бы ее академически строгой и августейше невозмутимой, не попади она в свое время в синюю будку и не возьмись за спасение тех уголков Вселенной, где разворачивалась какая-нибудь очередная беда. Одним из лучших ее друзей стал пес-робот. Не такой жизни она ждала, но наслаждаться судьбой сполна несоответствие ожиданиям нисколько не мешало… до сегодняшнего дня.

– Матч. По. Крикету.

– Ну да. – Доктор надвинул шляпу еще ниже и вжался в свое сиденье.

А ведь все так хорошо начиналось! Доктор пообещал, что вот-вот грянет очередной конец света, на что Романа, любившая такие экстремальные деньки, отреагировала с вящим энтузиазмом. И что теперь? Они торчат на Лордс-Крикет-Граунд^[8]. Кругом – сплошь банкиры откормленного вида, потчевавшие друг друга корпоративным радушием. На местах пониже – целое море мужчин средних лет, явно рассчитывающих на солнечный удар. Изредка показывался какой-нибудь человек-монумент при регалиях полковника – само собой, сердитого вида, с кроссвордом от «Таймс» и термосом, в котором могло быть все, что угодно – от чая до джина или даже супа. В общем, Роману окружала своеобразная выборка из человеческой цивилизации – пусть и очень узкая, но весьма показательная.

Стоило отдать должное Доктору – места им достались хорошие. Великолепный вид на газон – благообразную полоску травы, вокруг которой выплясывали разбитые на две команды мужчины в безупречно белых комбинезонах, похожие на рыцарей-модников, что пошили себе исподнее дорогой нитью. Порой кто-нибудь из игроков бросался красным маленьким мячиком в другого. Порой они задорно поднимали мячик в воздух на какой-то доске, порой – не поднимали. Аплодисментами иной раз встречали такую ситуацию, когда по мнению Романы вообще ничего не происходило. Словом, крикет был вполне типичным английским изобретением – названо «спорт», а смотрится так, будто учитель начальной школы пытается объяснить детям, что такое вечность.

– Мне кажется, – пожаловалась она вслух, – что они и сами не вполне понимают, что и зачем делают.

– Мне тоже, – скорбно качнул головой Доктор.

Романа не удивилась такому ответу. Экипаж Доктора мирно дрейфовал меж времен, пространств и планет. Снаружи он выглядел как маленькая синяя коробочка, очутившаяся в неподходящей для нее среде; внутри являл собой галерею белых комнат, напоминавших больничные палаты, выкупленные каким-то безумным антикваром под склад. Изобилие проблем, связанных с ТАРДИС, венчалось одной, поистине серьезной – доктор взаправду не знал толком, как с ней управляться. На некоторых элементах ее внутренней машинерии просто висели листики-напоминалки, на которых на скорую руку Доктор набросал свои лучшие предположения касательно их роли.

Сегодняшний переполох, собственно, и начался с того, что Романа разглядывала рычаг, подписанный как «ручной тормоз?» – и тут Доктор вошел в комнату, снова весь из себя неопределенный. Сложно было суммировать чувства, которые он порой вызывал – с одинаковым успехом этот тип мог взбесить или очаровать вас, озадачить или пролить свет на то, о чем вы ранее не догадывались. Но что в нем Романе нравилось больше всего – так это то, что его глаза всегда улыбались.

– Романа, Вселенной вот-вот наступит конец! – оповестил Доктор. – Думаю, самое время принарядиться.

Обычно Романа любила наряжаться. Машина времени Доктора, как и, пожалуй, он сам, не могла похвастать внутренней логикой и удобством, но в ней, по крайней мере, умещался неплохой и довольно-таки разнообразный гардероб.

Выудив из кармана пару галстуков, доктор зашагал к ней.

– Вот что стоит надеть, – торжественно заявил он. – Я почитал о тех временах…

Уши К-9 настороженно дернулись.

Романа немного понаблюдала со стороны, как Доктор пытается завязать себе галстук – а потом, когда зрелище ей наскучило, аккуратно сделала это за него. Она заметила на его обороте вышитую дарственную надпись «Выпускник-отличник Женского Колледжа Кулинарии» и поспешно глянула на тот, что Доктор выбрал для нее – обычная полоска ткани, разве что с пляшущими мультяшными пингвинами. Не в ее вкусе, ну да ладно.

– Зачем нам галстуки? – уточнила подозрительно Романа. – Куда мы направляемся?

– Ну… – Доктор принял виноватый вид, и то был дурной знак. Но по ТАРДИС уже прокатился рев сигнала, объявляющего посадку, и дверь распахнулась. – Давай пойдем, и ты сама все поймешь.

Накренившись, как подвыпившая матрона, ТАРДИС выбросила их в толпу фанатов крикета. Их вид и неожиданное появление сразу посеяли тревогу и возмущение – главным образом, из-за вида Доктора.

Порой он смотрелся абсолютным победителем, и тогда гигантские зеленые слизни смущенно устремляли взгляд сотни глаз в пол, девятая Сонтаранская боевая бригада всем составом клялась ему в верности, а Краалы бормотали что-то насчет благодарственных писем на Рождество. Но порой Доктор казался абсолютным безумцем – как, например, сейчас. Собравшиеся мужчины шарахались от его пальто, темных брюк, жилета и шарфа длинной с анаконду, не обращая никакого внимания на гордо повязанный галстук – хоть он и показывал на него всем встречным и поперечным, как на какой-нибудь религиозный тотем. На путешественников во времени мрачно воззрилась компания молодых людей в спортивных куртках.

– Шуты гороховые, – произнес кто-то громко.

– Позорище! – язвительно добавил другой.

Романа не понимала, что происходит. Куда это они попали? Обычно, заподозрив в них что-то неладное, их просто запирали где-нибудь, допрашивали или грозились опустить вниз головой в чан с какой-нибудь ярко-зеленой едкой дрянью. А презрительные выкрики – это что-то новенькое.

Столкнувшись с целой шеренгой престарелых джентльменов в твиде, Доктор словил мощную волну неодобрения среднего возраста, показав старичкам какую-то скомканную бумажку.

– Я – Доктор, – самодовольно объявил он. – А это – Романа, моя спутница. Мы из Мельбурнского Крикетного Клуба.

Романа, вместе с солидной долей молодых людей в спортивных куртках, сощурила глаза, стараясь разобрать надпись на непонятном документе. Удивительно, но бумажка сработала – им неохотно предоставили доступ к местным удобствам: протекающему чайнику и фуршетным сэндвичам с рыбным паштетом.

– Где мы? – прошипела Романа, выбрасывая сэндвич в горшок с чахлым цветком. – Это ведь Англия, не так ли? С чего это все тут такие нервные?

– Генетическая память. – Доктор отпил из чайной чашки и поморщился. – Чувствуют тут все одно и то же – злость, стыд и нетерпимость к чужакам. Чувствуют – и понятия не имеют даже, почему! – Вместе они вышли на террасу, и только тогда Романа поняла, где находится.

– Ты обещал мне конец света, а притащил на матч по крикету?

– Любой истинный англичанин сказал бы тебе, что это одно и то же, – попробовал отшутиться Доктор, но Романа не унималась:

– Да как ты мог? – Она терпела его привязанность к этой планете, иногда ей тут даже нравилось, но всегда должен быть предел. Крикетные матчи – вот где следовало провести непреложный Рубикон.

Они заняли свои места. На их глазах маленький красный мяч свистнул в воздухе, и игроки всполошились. Аплодисменты прокатились по толпе зрителей. Романа вздрогнула от неожиданности.

– Странно, – вслух размышлял Доктор. – Все тут, вроде бы, такое безобидное.

– Безобидное? Ну-ну. – Романа хмыкнула, когда два игрока пожали друг другу руки.

– Я всегда хотел выяснить, почему подобное могло случиться, – выдал Доктор очень серьезным голосом. Если он хотел придать словам вес, то мог сделать это в два счета – и речь его становилась похожей на рокот далекой, но сильной грозы.

Романа оглядела безоблачное небо, яркое солнце и зеленую траву, и безотчетно поежилась.

– Они кажутся такими невинными, не так ли? – Доктор прищурился. – Нет, ты только глянь на них. На них на все. Такие… – его губы искривились, – увлеченные.

Мужчина на поле вдарил битой по мячу. Тот улетел вдаль. Плеск аплодисментов тут был, похоже, в порядке вещей.

– Странная игра, вот что я тебе скажу. – Романа поерзала на своем сиденье. Увидь ее кто-нибудь сейчас, ее шансы стать президентом Галлифрея (если таковые еще оставались) истаяли бы навсегда. – Если это такая шутка, то юмора в ней – ни на грамм.

Жуя сэндвич, Доктор уткнулся в брошюрку.

– Похоже, сегодня последний день кубка Пепла, – сказал он, и несколько человек на ближайших сиденьях уставились на него, как на упавшего с Луны. Что, в целом, было не так уж и далеко от истины. – Для крикета это очень большая новость. Знаешь, каждые десять лет или около того…

– Каждые четыре года! – Мужчина из ряда впереди обернулся и гневно стрельнул в Доктора глазами.

– Не имеет значения, – отмахнулся Доктор, и цвет лица мужчины сразу же сделался в тон его бордовому пальто. – Так вот, Англия и Австралия проводят серию крикетных матчей. По итогам победитель забирает выигрышный кубок.

– Трофей! – огрызнулся зритель впереди.

– Спасибо, я понял, – довольным котом улыбнулся Доктор. – Может, конечно, я что-то перепутал. Может, это просто игра. – Сомнение проступило на его лице. – Может, это вовсе и не конец света.

Романа закатила глаза. По всей Вселенной набралось бы больше дюжины рас, что сочли бы игру в крикет за хорошее оправдание уничтожения Земли. Впрочем, в закрытых сообществах – коим Вселенная, по сути, являлась, – всегда так: дай только повод сжить со свету, а уж средства найдутся.

Матч знай себе продолжался. Толпа, в отличие от путешественников во времени, ликовала. Учитывая количество аплодисментов и количество людей, кричащих «Давай, Англия!» действо становилось довольно-таки захватывающим. А слово «захватывающий» – примененное в отношении крикетного матча, – тот еще моветон. Как может что-то столь ужасное быть столь неприлично скучным? – подумала Романа.

Она взглянула на табло и, нахмурившись, различила счет.

– Думаю, это последний раунд, – сказала она, довольно отмечая, как вздрагивает тот зритель впереди них. – А Англии нужно три очка, чтобы победить. Доволен? Будь добр, скажи, что мы можем вернуться домой.

– Домой? – горько усмехнулся Доктор.

Внизу, на поле, белые силуэты игроков задвигались с несколько бо`льшим, чем ранее, напряжением. Кто-то бросил мяч. Кто-то ударил по нему битой.

На мгновение повисла вселенская тишина. Мяч плавно дрейфовал в воздухе – все выше, и выше, и выше. А потом весь стадион выдохнул.

– Шесть очков! – закричали в восторге зрители, констатируя и без того очевидное.

Оцепенение спало с рядов зрителей. Аплодисменты стали неистовыми, болельщики свистели и хлопали друг друга по спинам, как будто ничего веселее в их жизни не было.

– Ну, похоже, англичане выиграли, – рискнула проронить Романа.

– Никто никогда не выигрывает в крикет, – вздохнул доктор.

Романа посмотрела на небо. Сгущались тучи.

– Как раз вовремя, – сказала она, ежась. – Кажется, дождь собирается.

– Не просто дождь, кое-что похуже. – Сегодня Доктор говорил сплошь загадками.

Романа слегка похлопала его по плечу.

– Расслабься. Вдруг все в порядке?

– Знаешь, – Доктор отвернулся, – не люблю я такие слова…

И вдруг он исчез.