Дестабилизатор

В коллаже на обложке использованы фотографии: © Peera_Sathawirawong, Honored_Member / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

© Редакция Eksmo Digital (RED), 2021

© Дора Штрамм, 2021

Пролог

«Всякое преступление отдаляет человека от общества, ставит вне его законов, заставляет чувствовать себя отлученным от него. Совершив даже самый незначительный проступок перед обществом, человек становится на преступный путь. И долг общества – удержать его от дальнейших шагов по этому пути. Совершивший преступление не должен прятаться, не должен скрывать содеянное. Нежелание понести расплату, неизбежно заводит человека ещё дальше на преступный путь. Вот почему важно не скрывать ни своих, ни чужих преступлений. Если вы знаете о преступлении, совершенном другим, то должны, не колеблясь, сообщить о нем. Тем самым вы поможете преступнику исправиться. Скрывая содеянное другим, вы не помогаете ему, но содействуете дальнейшему падению, толкаете на путь новых преступлений его и детей его, и внуков его, и правнуков». Вэйран Золотоголовый, король Валлеса, I век н. э.

«Крайняя строгость закона необходима ради блага народа». Гералт Риган Генеральный секретарь ОСП.

1099 год, месяц Эдрин^[1], неделя IV, день I, 21:30–22:00

В комнате для допросов было душно. Старая система вентиляции не спасала от привычного для любого полицейского участка «букета ароматов»: пота, табака, алкоголя, растворимого кофе и дешевых лосьонов после бритья. Сегодня в него вплелась новая нотка – запах гари, исходящий от задержанного.

Это был молодой мужчина – высокий, худощавый, с резкими чертами лица. Темно-рыжие волосы, выбритые на висках, открывали пирсингованные уши. Длинная всклокоченная челка то и дело спадала на глаза, и он отбрасывал ее, с каждым разом все сильнее размазывая по лбу сажу. Отличный серый пиджак, явно сшитый на заказ, уродовали пятна засохшей пены из огнетушителя. Белая некогда рубашка посерела от налета копоти.

Лампочка под потолком мигала и потрескивала. Задержанный время от времени поглядывал вверх и морщился. Старший следователь Кей Бедридант притворялась, что не замечает этого, листая распечатки в его личном деле – увы, до обидного коротком. Элиас Лейан, журналист медиахолдинга «Пангея Континентал» двадцати пяти лет от роду, холостой, несущий пожизненную ответственность перед государством за преступление матери-самоубийцы, сам правонарушений не совершал. Более того – практически стал героем после нашумевшего дела о похищенных детях, пару лет назад будоражившего Линдед.

Полиция тогда сбилась с ног, пытаясь найти детей и вычислить маньяка, вот только никаких зацепок у них не было до тех пор, пока однажды ночью, прямо перед Новым годом, в службу спасения не поступил странный звонок. Приехав по вызову на один из городских пустырей, патруль обнаружил тело последней из пропавших девочек, умершей буквально час назад, а среди груд мусора – трупы еще нескольких детей в разной степени разложения, а также троих мужчин, одним из которых оказался журналист Элиас Лейан, а вторым – Айрон Вледиг-младший, сын главы «Пангея-Континентал». Третий, условно-живой на тот момент, находился без сознания. Позже в больнице он впал в кому из-за травмы, полученной, согласно отчету судмедэксперта, «в результате сильного удара тупым предметом по голове», и не вышел из нее по сей день. Документов при нем не оказалось, по фотографии, отпечаткам пальцев и рисунку радужки опознать мужчину не удалось, однако под ногтями девочки были найдены частички его кожи и его признали условно виновным.

Лейан и Вледиг уверяли, что на пустыре оказались случайно, заблудившись после вечеринки. По их словам, они просто услышали подозрительный шум, позвонили в полицию, и пошли посмотреть, в чем дело. Увидев, как какой-то тип душит девочку, поспешили на помощь, но, к несчастью, не успели. И, нет, они вовсе не били его камнем по голове, он сам оступился, упал и ударился. Последнее, увы, подтверждали результаты экспертизы.

Доказать, что эти двое были как-то связаны с предполагаемым похитителем, тоже не вышло, хотя Кей старалась изо всех сил. Однако чутье, которому она привыкла доверять за пятнадцать с лишним лет работы в полиции, подсказывало: не все так просто в этой истории. Лейан и Вледиг врали или как минимум что-то не договаривали. Хотя бы о том, как их занесло из центра города, где проходила вечеринка, в один из самых злачных районов. Может быть, кто-то другой и поверил бы в то, что они увлеченно обсуждали новое редакционное задание и не следили за дорогой, но только не Кей. А еще она не верила в совпадения и случайности, особенно такие.

Кей готова была взяться за расследование, но ей попросту не позволили, приказав закрыть дело. Однако старший следователь сдаваться так просто не собиралась и поклялась себе рано или поздно добраться до Лейана и Вледига, чего бы ей это ни стоило. И вот шанс представился, а тут еще капитан Пирс, словно по заказу, уехал на конференцию в Бретань и должен был вернуться не раньше завтрашнего утра. Никто не помешает их с Лейаном… беседе.

– Итак, – Кей захлопнула папку и бросила на стол. Прежде чем прийти сюда, она нарочно подложила внутрь лишние распечатки. Пусть Лейан думает, будто у полиции что-то есть на него. – Расскажи все еще раз.

– Я уже дважды рассказал. У вас нет никакого права меня здесь держать, – ответил он, глядя на нее с раздражением, досадой, но без скрытого беспокойства, как полагалось бы виновному. И на папку, к разочарованию Кей, даже не взглянул. Мог бы хоть сказать, что распечатки – это жуткий анахронизм, но нет, предпочел игнорировать.

– Послушай, Лейан, я догадываюсь, нет, уверена, что ты устал, хочешь пойти домой, снять с себя всю эту испорченную одежду и принять душ, – произнесла Кей, стараясь как можно убедительнее изобразить сочувствие. – Но ты же сам должен понимать: покушение на главу крупнейшей в стране нейро-фармацевтической корпорации – дело нешуточное.

– Думаете, это было покушение? – Если бы коммуникатор Лейана очень удачно не сгорел в кабинете Дилана Райана, сейчас он бы наверняка попытался записать их разговор и вытянуть из нее какие-то подробности.

– Мы рассмотрим все версии, – с сердечностью, столь же фальшивой, как и сочувствие, заверила Кей. – Ну же, прояви гражданскую сознательность, помоги следствию! После накропаешь статейку о том, какой ты молодец.

– Мне это происшествие освещать никто не даст, я в отделе музкультуры работаю…

– А как насчет смягчения приговора за твою мать? – решила зайти с другой стороны Кей. – Если будешь сговорчивым, я замолвлю за тебя словечко. Вдруг получится снизить ежемесячные штрафные выплаты?

– Не слышал, чтобы такое прокатывало. – Он потер висок. – Ладно, так и быть, но рассказываю в последний раз. Только дайте минутку, соберусь с мыслями…

Глава I

1099 год, месяц Эдрин, неделя IV, день I, 07:30–08:30

Насвистывая под нос, Элиас Лейан шел по коридору «Пангеи» – пустому и тихому. За окнами занимался рассвет: бледно-голубое небо едва начало золотиться и розоветь, отражаясь в стеклопластике висящих на стенах снимков.

Эл приехал в редакцию прямо из аэропорта, оставив своего видеооператора и соседа по квартире Ланса Бенвига дожидаться кофр с аппаратурой, по ошибке отправленный более поздним рейсом. За четыре часов полета Эл успел написать отличную статью о международном рок-фестивале «Вихрь», ради которого они мотались в Нихон. Сейчас материал, что называется, жег ему пальцы. Пять дней работы почти круглые сутки, стимуляторы, купленные на черном рынке, литры выпитого бренди и блоки выкуренных сигарет, купленных легально, множество часов интервью и отснятого видео, огромное количество снимков. Хватит на объемистый номер журнала, да еще и останется.

Рюкзак, набитый вещами, оттягивал левое плечо. В такт шагам поскрипывали берцы. Похлопывал по правому бедру спорран. Звякали язычки многочисленных молний на видавшей виды кожаной куртке.

Еще два поворота – и он на месте. Сбросит, наконец, рюкзак, сделает кофе, устроится в кресле с дымящейся кружкой, пробежится по тексту, отыскивая шероховатости, незамеченные прежде. А потом останется только дождаться начальника отдела, сдать материал, отправиться домой на заслуженный двухдневный отдых и наконец-то отоспаться…

На запястье завибрировал коммуникатор. Наверное, Ланс, – кто ж еще позвонит в такую рань?

Он тряхнул рукой, посылая аппаратик в ладонь. Рюкзак, словно только и ждал этого, тут же соскользнул с плеча, повис на сгибе локтя. Эл, не взглянув на имя звонившего, ткнул большим пальцем в кнопку приема и выругался, возвращая рюкзак на место.

– И тебя с добрым утром, – услышал он в ответ голос Айрона Вледига – заместителя главного редактора и сына директора «Пангеи», «Младшего», как называли его в редакции. – Приятно, когда сотрудники в столь ранний час отвечают на звонок начальства со столь удивительным энтузиазмом!

Голос у Вледига был глубокий, выразительный – с таким бы работать диктором или комментатором, а не мять килт в кабинете.

– Чего тебе? – буркнул Эл, решив не извиняться, хотя Младший и в самом деле был ему начальником – не только в глобальном, но и в буквальном смысле: подкидывал иногда темы для заказных статей. Работа неинтересная, зато дополнительный доход хороший. Собственно, именно из-за денег Эл на нее и согласился, хотя порой очень об этом сожалел. Вот, например, прямо сейчас. Если уж Вледиг звонит сам, значит, дело срочное, и с мечтами об отгулах можно распрощаться.

– Двигай в свой отдел, Лейан. Судя по данным пропускной системы, ты вошел в здание три минуты назад, а значит, чтобы добраться до места, тебе нужна еще пара минут. Не заставляй девушку ждать.

– Какую девушку? – переспросил Эл, но Вледиг уже сбросил звонок.

* * *

В кресле Эла, покачивая остроносой туфелькой на высоком каблуке, восседала Джин Лоденграс – секретарша и любовница Младшего. Выглядела она безупречно: блузка облегала грудь соблазнительно, но не вызывающе, юбка скромно прикрывала колени, вьющиеся золотисто-рыжие волосы были собраны на затылке в тугой пучок – ни прядки не выбивается. Лицо свежее, будто сейчас не шесть утра и ей не пришлось встать в пять, а то и раньше.

При виде Эла голубые глаза Джин округлились, брови идеальной формы поползли вверх.

– Ничего не знаю, я только что с самолета! – заявил он.

– Ох, Верховный… – Джин ткнула наманикюренным пальчиком в сторону его стола. – У тебя не только на рабочем месте бардак, ты и сам…

– В приемной своей порядок наводи, – огрызнулся он, шмякнув рюкзак на стол.

Джин намек поняла и встала, освобождая место. Однако вид у нее при этом был такой, словно она делает ему огромное одолжение.

Несколько лет назад, когда Эл трудился под началом Младшего в отделе городских новостей, они с Джин частенько выезжали вместе на задания, мотаясь по стройкам за мэром госпожой Арвейнид, одержимой идеей благоустройства и модернизации столицы. Тогда Джин предпочитала одеваться попроще, как и все журналисты, работающие «в полях»: в дешевые рубашки, немнущиеся килты не из традиционной дорогой шерсти, а – о, ужас! – из синтетики, практичные спортивные туфли. И не стягивала так роскошные волосы. По мнению Эла, тогда она была намного естественнее и милее, чем сейчас.

– Ты должен умыться. Побриться. Причесаться! – потребовала Джин. – Немедленно! Айрон хочет…

– Плевать мне, чего твой Айрон хочет! Вы тут рехнулись, что ли, пока меня не было?

Конечно, чаще всего он выглядел куда приличнее, чем сейчас, но от сотрудников музотдела никто и не требовал соблюдения строгого офисного дресс-кода. За исключением особых случаев, конечно.

Джин с мученическим видом ткнула пальчиком в свой коммуникатор.

– Айрон, скажи ему сам! И вообще, ты должен это видеть, приходи сюда! – скороговоркой выпалила она и, опустив руку, одарила Эла злорадной улыбкой: – Против таких асоциальных типов, как ты, должны принять закон!

– Угу, давайте оденем всех в униформу. Проходили уже, не сработало! На днях десятилетие «возврата к истокам» отмечаем, не забыла?

Мысль о том, что Младший решил поручить ему написать статью по вышеозначенной теме, Эл отмел сразу. Сколько ж можно, эти материалы давно стали обычной формальностью, в них и не меняется почти ничего кроме дат. Ну стали двадцать пять лет назад страны Центральной Пангеи Объединенным союзом, возглавляемым единым правительством, ну приняли общие законы, ну стали пользоваться единой валютой. А потом пошли еще дальше: приняли закон о едином для всех языке и единых для всех праздниках, о единых стандартах производства, обучения и лечения, даже блюда национальной кухни – и те со временем исчезли из меню ресторанов. Прожили так без малого двадцать лет, пока не признали нехотя, что новая система не настолько уж и хороша: взять хотя бы туристический бизнес, который внутри Союза почти сошел на нет. А как ему не сойти, если, куда ни поедешь, а все равно, будто дома: и города, и люди, и еда – только климат разный. Думали, было, вовсе запретить гражданам Союза выезжать на отдых в Аравию, Нихон и Гонтвану, но все же признали это нерациональным, и решили вернуть хотя бы часть отмененного, назвав возвратом к истокам. Скука смертная, тема затерта до дыр.

Джин фыркнула.

– Я-то не забыла, но одеваться на работу все равно нужно прилично, с самолета ты там или нет!

Скорчив ей в ответ зверскую рожу, Эл повесил куртку на спинку кресла и плюхнулся на нагретое сиденье. Неожиданно это оказалось… неприятно. Ему стало не по себе, в голове зазвенело, перед глазами замелькали смазанные кадры, в ушах зазвучали приглушенные голоса. Лишь усилием воли он заставил себя остаться на месте. Джин, пожалуй, не поймет, если он вдруг вскочит с воплем, хотя вряд ли удивится. Эл прикрыл глаза, надеясь, что от этого станет легче… и пришел в себя, услышав, как зашипела, открываясь, дверь.

– Ох, ты ж… м-да-а-а, – только и сказал Младший, подойдя к ним и смерив Эла столь же, если не еще более осуждающим взглядом, чем Джин. Другой на его месте наверняка выругался бы, но Айрон Вледиг всегда был безупречен, вежлив и корректен. Облаченный в идеально сидящий серый пиджак, подчеркивающий ширину плеч, килт консервативного покроя, кипенно-белую рубашку со шнуровкой на груди, роскошные ботинки и ладно облегающие икры хосы^[2]. Довершали картину очки в тонкой металлической оправе, вновь вошедшие недавно в моду, и светлые волосы, собранные на затылке в хвост. Воплощение успешного молодого бизнесмена, как и полагалось наследнику медиаимперии и одного из крупнейших состояний Валлеса. Хоть сейчас на обложку глянцевого журнала!

– Я только что с рок-фестиваля, – повторил Эл, изо всех сил стараясь не повышать голос. – Приехал в редакцию сразу с самолета – сдать материал!

– Я вижу, что с рок-фестиваля. – Вледиг рассматривал его, подолгу задерживаясь взглядом на каждой вопиющие-неуместной детали: пирсингованных ушах, художественно взлохмаченных волосах, руках, покрытых татуировками от запястий до плеч, футболке без рукавов с принтом рок-группы, обтрепанном килте, украшенном многочисленными булавками и значками, черных рваных чулках, надетых поверх других – ярко красных. Особого внимания почему-то заслужили берцы. Эл уже приготовился к тому, что Вледиг спросит, когда он их чистил в последний раз, и уже знал, куда конкретно пошлет его в ответ, но тот изрек лишь:

– Ну, не так и плохо. Хуже всего выбритые виски, но мы что-нибудь придумаем.

– Да ты оптимист! – Джин вздернула нос и отвернулась, явно недовольная чересчур спокойной реакцией.

– У меня выхода нет. – Вледиг весьма бесцеремонно схватил Эла за предплечье и дернул вверх, заставляя подняться. – Идем.

– Куда? – возмутился Эл. – Объяснит мне кто-нибудь, наконец, мать вашу так, что происходит? Джин начала бормотать, мол, ты чего-то там хочешь, но…

– Вот именно, «но»! В таком виде я тебя и близко к нему не подпущу. И не ругайся, здесь дама, – потребовал Вледиг, крепче сжав пальцы.

Почувствовав, что перед глазами снова вот-вот поплывет, Эл стряхнул его руку.

– Дама и не такое слышала, переживет. А ты или объясняешь все нормально, или я с места не сдвинусь.

– Объясню, не волнуйся. – Вледиг иронично взглянул на него поверх очков. – Ты уже отдала ему костюм? – обратился он к секретарше.

– Еще нет. – Она сняла перекинутый через спинку соседнего кресла мягкий кофр для одежды, на который Эл до этого не обратил внимания, протянула Вледигу. Взяла с сиденья обувную коробку, вручила Элу.

– Лейан, ты хам и грубиян! Впрочем, это не новость. Удачи тебе с ним, Айрон! – ядовито добавила она.

Тот сухо кивнул и, когда Джин направилась к двери, покачивая бедрами, не проводил ее взглядом. Любопытно, подумал Эл. Похоже, в раю не все так гладко?

– По фестивалю у тебя готов материал? – осведомился Вледиг, когда за Джин закрылась дверь. – Кстати, твои репортажи постоянно появлялись в главном сегменте, молодец, стабильно держишь место в топе.

– Статья полностью готова, только слить, почистить, показать Иверу… еще видео подготовить, но этим Ланс займется, а он приедет позже, – ответил Эл, пропустив похвалу мимо ушей. Будто он сам про свои рейтинги не знает!

– Слей сразу корректорам. Ивер в курсе, я с ним уже говорил, – словно и не заметив недовольства Эла, бодро произнес Вледиг. – И побыстрее, у нас мало времени.

Нехотя развернув над коммом виртуальный экран, Эл отправил статью на почту начальнику отдела и корректорам.

– Все? Тогда идем. – Перекинув кофр через руку, Вледиг направился к двери. – Для начала тебе нужно принять душ, ты воняешь.

– Можно подумать, после перелета эконом-классом ты бы лучше пах!

– Это исключительно твой выбор, поэтому не жалуйся. Я тебе сто раз говорил: работай на меня и будешь жить, как положено.

– Заткнись, – одними губами произнес Эл ему в спину, подхватил рюкзак и нехотя потащился следом.

Этот разговор они вели далеко не в первый раз. Вледиг никак не мог смириться с тем, что он не собирается делать карьеру политического, экономического или хотя бы общественного обозревателя, а предпочитает работать в отделе массовой культуры. По-хорошему, ему вообще не стоило браться за заказные статьи Младшего, но тогда нечем было бы оплачивать счета за дом ухода, где уже несколько лет жил дед, и платить штрафы за самоубийство матери.

Эл догнал Вледига и пошел рядом.

– Ладно, излагай, что там у тебя?

– Дилан Райан, – деловито, словно только того и ждал, начал тот, – глава корпорации «Нейрофарматех», о чем ты и сам, разумеется, прекрасно знаешь…

– Ну еще бы! – хмыкнул Эл. – Мне человек двадцать за время фестиваля пожаловались на дороговизну их средств против побочек от симуляторов реальности! А без них никак: голова после концертов трещит – только держись! И это еще самое безобидное из всего.

Вледиг кивнул:

– Погоди, сейчас будет самое интересное. На днях «Нейрофарматех» выкупил контрольный пакет акций «Мьюзик Юниверсал». Мы берем у Райана интервью сегодня, в девять утра. Вернее, берешь ты.

Эл присвистнул.

– Ты мог бы с этого начать! Только интервью, без съемки? А почему я?

– Потому что у тебя талант втираться к людям в доверие. И, да, только интервью, и немного живой записи, но не в прямой эфир, понял? Твоего штатного коммуникатора для этого хватит, иначе я бы тебе сразу сказал взять видео-базу. С текстом нам нужен эксклюзив. Если добудешь что-то горячее, моя щедрость не будет знать границ. В разумных пределах, естественно.

– Но я не в теме! Вот если бы у Ито надо было взять интервью, тогда… добудь мне хоть часик с ним бонусом, а?

Рэй Ито, прошедший к тридцати пяти годам путь от барабанщика никому на тот момент неизвестной рок-группы до хозяина крупнейшей в стране звукозаписывающей компании, той самой «Мьюзик Юниверсал», был лакомым кусочком, подобраться к которому простой журналист, увы, никак не мог. Элу вот пока ни разу не удалось, хотя с другими музыкантами из группы он встречался на разных мероприятиях и кое-с-кем даже был немного знаком.

– Сперва «Нейрофарматех», а потом будет тебе твой бонус. Ты в теме симуляторов, это уже что-то.

– Знаешь ты, чем меня подкупить!

– Знаю, естественно. Ну а по поводу Райана я тебя просвещу. – Вледиг открыл пропуском дверь на лестницу, ведущую в корпоративный фитнес и спа-центр. В «Пангее» заботились о том, чтобы сотрудники вели здоровый образ жизни, и обеспечивали их всем необходимым для этого.

Они поднялись на восьмой этаж – лифт в здании ходил только до шестого – и Вледиг подтолкнул Эла в сторону мужской раздевалки.

– Давай бегом. Ты голоден?

– Мы завтракали в самолете, но от кофе не откажусь.

Может быть, в агентстве жизнь еще не началась, но в спортзале, судя по стоящим в ряд ботинкам, народ уже занимался вовсю.

– Эй, постой, ты что, в душ со мной собрался? – удивился Эл, увидев, что Вледиг входит в раздевалку вслед за ним.

– У нас не так много времени, не до церемоний, – отмахнулся тот и, повесив кофр на один из крючков, тут же, без всякой паузы, принялся сыпать сведениями о «Нейрофарматех» и Райане.

Эл мысленно закатил глаза, поставил на подоконник обувную коробку, скинул рюкзак на лавку, разделся и отправился в душ, взяв по дороге в автомате полотенце, одноразовый набор с зубной щеткой, шампунем, кругляшком мыла и депилятором. Вледиг, не прекращая говорить, последовал за ним.

Эл задвинул дверцу душевой кабины и включил воду. Увы, это не помогло. Дверца не доходила до потолка и Вледиг попросту повысил голос, достаточно зычный для того, чтобы его было слышно, несмотря на шум воды. А потом еще и спроецировал на стене кабинки экран с данными. Эл сделал неприличный жест и отвернулся, смывая шампунь с волос.

– …ходят слухи, что в их лабораториях проводятся испытания нейро-оружия, но подтверждения нет…

– От симуляторов реальности до нейро-оружия. Недурно. Может, так и назовем интервью? – спросил Эл, выйдя из душа и вытирая полотенцем волосы.

– Про оружие даже не заикайся! – Вледиг снял очки, чтобы протереть носовым платком запотевшие стекла. – Ты кипятком, что ли, моешься?

– Что ли да.

– Лейан, здорово! Вернулся уже?

В душевой вдруг стало тесно: в дверях появился огромный конопатый детина – Тоб Петрокс, обозреватель комм-технологий и давний приятель Ланса. Он радостно осклабился и поднял ручищу, чтобы огреть Эла по плечу, но увидел Вледига и остановился. – Хм… Доброе утро, господин Вледиг.

– Доброе, – отозвался тот, снова водрузил на нос очки и кивнул Элиасу. – Поторапливайся, времени мало.

Петрокс предпочел без дальнейших разговоров скрыться в одной из кабинок, а Эл пошел одеваться.

– Я бы на твоем месте сжег все это вонючее шмотье, – заявил Вледиг, наблюдая за тем, как он роется в рюкзаке.

– Слушай, если ты уже налюбовался на мою голую задницу, может быть, подождешь за дверью? – не выдержал Эл.

– Не думал, что ты такой стеснительный! Да и нет у нас времени на…

– Ага, точно. И я гораздо быстрее оденусь, если не буду отвлекаться на тебя. Кстати, ты обещал мне кофе.

Вледиг смотрел на него в упор целую минуту, а потом вышел, бормоча себе под нос что-то о зазнавшихся засранцах, неспособных оценить великий шанс, преподнесенный им на золотом блюде.

Эл покачал головой, перевернул рюкзак и вытряхнул на скамейку содержимое. Пакет с единственными оставшимися чистыми трусами оказался, естественно, в самом низу. А вот чистых чулок не осталось. Эл приподнял крышку обувной коробки. Ага! Упаковка с чулками лежала поверх сияющих туфель… тьфу, пропасть! Не чулками, а хосами[1]. Вот уж чего он терпеть не мог, так это светить голыми коленями, как требовал строгий консервативный стиль, но делать было нечего. А ведь в дни его не такой уж далекой юности люди в национальной одежде появлялись только на экранах, да в музеях. Тогда все в Пангее носили штаны, не то что сейчас.

Скрипя зубами, Эл натянул хосы и надел туфли, оказавшиеся, как это ни удивительно, в самый раз, будто он сам их покупал. Рывком расстегнул застежку пакета, на котором только сейчас заметил эмблему «Флоран» – одного из самых известных модных домов. Рубашка, килт, пиджак – все оказалось точно впору, словно шилось на него.

– Недурно, – пробормотал он, одевшись и взглянув на себя в зеркало. – Скучно до одури, но недурно.

Эл быстро расчесал волосы, достаточно густые и длинные, чтобы прикрыть и выбритые виски, и пирсингованные уши. Несколько капель воды упало на безупречный пиджак, оставив темные пятна. Можно было бы воспользоваться феном, висящим на специальной подставке у зеркала, но он решил не заморачиваться. Ранняя осень, на улице еще достаточно тепло… высохнет по дороге.

Затолкав кое-как обратно в рюкзак грязную одежду, Эл, недолго думая, завернул то, в чем приехал, включая берцы, во флорановский пластик и оставил на скамье. Петрокс распевал в одной из кабинок.

– Тоб! – крикнул Эл, сунув голову в душевую.

– Чего тебе? – проорал тот в ответ.

– Я оставил на скамейке пакет и рюкзак, закинешь к нам в редакцию? Я на выезд прямо сейчас, не успею.

– Ладно! С Младшим?

– Надеюсь, нет!

Петрокс загоготал в ответ.

Вледиг ждал сразу за дверями с таким видом, словно вот-вот взорвется.

– Что? – возмутился Эл. – От силы пять минут прошло!

– Не пять, а восемь, – отрезал тот, окинул его взглядом и нехотя кивнул. – Так уже лучше. Когда отмоешься и прилично оденешься, выглядишь почти нормальным человеком.

– Не понимаю, зачем ты выбрал меня, если я совсем не подхожу для этого задания, – буркнул Эл.

Они вышли из спортклуба и начали спускаться по лестнице.

– В том-то и дело, что подходишь. Стал бы я иначе возиться с тобой.

– Столько хлопот ради какого-то интервью!

– Не ради какого-то! Дилан Райан – не просто глава одной из крупнейших нейро-фармацевтических корпораций, но и родственник нашего мэра, госпожи Арвейнид!

– И родственник нашего любимого дизайнера, достопочтенного господина Флорана Арвейнид! – смахнув с рукава несуществующую пылинку, в тон ему отозвался Эл.

На самом деле, Флорана Арвейнида можно было назвать каким угодно, но только не достопочтенным, хоть это действительно был его титул, доставшийся от предков. Но Флоран, как и большая часть «золотой» молодежи, о титуле вспоминал разве что по большим государственным праздникам, да и то не всегда. Флоран Арвейнид был талантливым, эпатажным, богатым, но уж никак не солидным, серьезным и благоразумным. В светской хронике он появлялся постоянно, и чаще всего, из-за очередной скандальной выходки. И охотно уступал госпоже мэру, своей сестра-близнецу, право заменять себя во время скучных официальных мероприятий, где он должен был стоять рядом с королевской четой, чья официальная деятельность сводилась к исполнению церемониальных и социальных функций. Эл, и сам принадлежавший к древней знати, жалел, что у него самого нет ни сестры, ни брата, которым он мог бы сплавить обязанности, которые свалятся на него после смерти деда. А вот у Вледига младшая сестра была – и уж она-то точно хотела бы заполучить и титул, и все права старшего братца.

«А я б даром отдал, лишь бы меня оставили в покое!», – подумал Эл, но, увидев, как перекосило Младшего, понял, что, забывшись, видимо, происзнес последнюю мысль вслух.

Вледиг набрал в грудь воздух, собираясь разразиться возмущенной тирадой… и выдохнул. Открыл дверь шестого этажа, пропустил Эла вперед.

– Не отвлекайся! – велел он, подошел к лифту и нажал кнопку вызова. – И не смей спрашивать Райана о Флоране. О мэре тоже.

– Почему? Ты же хотел что-то горячее! Может быть, это Флоран подсказал Райану идею с покупкой? Возможно, они любовники? Или Райан спит с мэршей? Или с ними обоими? В конце концов, не такие уж они и близкие родственники.

– Да ты спятил!

– Ладно-ладно, успокойся, я шучу…

Лифт мелодично звякнул, остановившись на их этаже. Двери раскрылись, выпуская в холл стайку молоденьких журналисточек. При виде Вледига они притихли и, поздоровавшись, поспешили освободить лифт, стреляя в обоих мужчин любопытными взглядами.

– Я выбрал тебя, потому что ты умеешь задавать нужные вопросы, – нажав кнопку минус первого этажа, негромко произнес Вледиг. – Кстати, никогда не понимал, как ты это делаешь. Вызываешь людей на откровенность, имею ввиду. Я же знаю, ты толком и не готовишься к интервью, слоняешься по барам… а результаты блестящие.

Эл пожал плечами.

– Талант не пропьешь! Я быстро читаю, и у меня отличная память. Мне достаточно бегло просмотреть материалы, чтобы запоминать все необходимое. Ну а потом в разговоре уже чувствуешь, что спросить, где копать. Да и в университете я изучал психологию факультативом. Короче, как-то само собой получается.

Вледиг поднял брови, с сомнением покачал головой, но промолчал. Эл был этому рад. Никогда и никому он не рассказывал о том, что нужные вопросы словно сами собой срываются с языка. И дело тут было не в хорошем знании материала или психологии. Он просто чувствовал людей, знал, что их волнует. Хотя иногда случались и вовсе странные вещи, которые иначе, чем озарениями трудно было назвать. И впервые нечто подобное он испытал, как ни странно, именно при знакомстве с Вледигом.

Эл до сих пор помнил тот день, когда пришел на собеседование в «Пангею». Держа в руке бейджик посетителя, он вошел в кабину, сияющую металлом, и повернулся к зеркалу – убедиться, что с лицом, волосами и одеждой все в порядке. В те времена он выглядел иначе: еще не остриг волосы, единственную пару сережек оставил дома, опасаясь, что из-за проколотых ушей ему могут отказать. Татуировки спрятал под рукавами пиджака.

Двери уже закрывались, когда кто-то сунул между ними ногу, заставив открыться вновь. Внутрь протиснулся высокий светловолосый незнакомец примерно тех же лет, что и Эл. Он извинился и нажал на панели кнопку третьего этажа, где как раз и должно было проходить собеседование. Именно в этот момент у Эла вдруг все поплыло перед глазами, пахнуло хвоей, конским потом, кожей и металлом. Хлопнуло впереди красно-белое полотнище знамени.

– Я не… – начал Эл, и вдруг все исчезло. Незнакомец обернулся, удивленно взглянул на него.

– Простите?

– Что?..

– Вы сказали: «Я не», – пояснил тот. – «Не», что?

– Не знаю, – честно признался Эл. – Возможно, это было: «Я не заметил вас и поэтому не подождал».

– А, ясно. Не берите в голову.

Лифт остановился и незнакомец вышел. Эл замешкался, испытывая огромное искушение подняться еще на несколько этажей, а потом спуститься обратно, но, представив, каким идиотом будет выглядеть, если снова наткнется на этого типа, беседующего с кем-то здесь, в холле у лифтов, а потому вышел вслед за ним, молясь про себя, чтобы тот не оказался его интервьюером.

В тот день ему повезло, но через пару лет Вледиг возглавил отдел, в котором тогда работал Эл и ежедневные встречи, порой, приносили новые галлюцинации. Иногда это было что-то безобидное, вроде навязчивых мыслей о сексе, после которых, было очень трудно не ухмыляться, глядя на Джин. Иногда ему чудился все тот же отряд, едущий на лошадях через лес, пару раз промелькнули воспоминания о ссорах с отцом и сестрой… Вледиг был не единственным источником подобных «видений», но самым постоянным. За прошедшие годы Эл успел придумать происходящему разные объяснения. Одним из них была телепатия, другим – воспоминания из прошлых жизней, третьим – первые проявления фамильного сумасшествия, прокравшееся в гены, несмотря на все заверения врачей, что с ним все в порядке. Первые два даже ему казались откровенно бредовыми, поэтому распространяться о них он не спешил, а третье было настолько неприятным, что о нем даже и думать не хотелось.