Закон Шрама

Текст
Из серии: Снайпер
5
Отзывы
Читать фрагмент
Отметить прочитанной
Как читать книгу после покупки
Нет времени читать книгу?
Слушать фрагмент
Закон Шрама
Закон Шрама
− 20%
Купите электронную и аудиокнигу со скидкой 20%
Купить комплект за 568  454,40 
Закон Шрама
Закон Шрама
Аудиокнига
Читает Макс Радман
319 
Синхронизировано с текстом
Подробнее
Закон Шрама
Шрифт:Меньше АаБольше Аа

© Д. О. Силлов, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

* * *

Автор искренне благодарит

Марию Сергееву, заведующую редакционно-издательской группой «Жанровая литература» издательства АСТ, и Вадима Чекунова, руководителя направления «Фантастика» редакционно-издательской группы «Жанровая литература» издательства АСТ за поддержку и продвижение проектов «СТАЛКЕР» и «КРЕМЛЬ 2222».

писателя Александра Мазина за бесценные советы и рекомендации, Олега «Фыф» Капитана, опытного сталкера-проводника по Зоне за ценные советы в процессе моей работы над романами литературных проектов «СТАЛКЕР» и «КРЕМЛЬ 2222».

Павла Мороза, администратора сайтов www.sillov.ru и www.real-street-fighting.ru;

Алексея «Мастера» Липатова, администратора тематических групп социальной сети «ВКонтакте».

Семена «Мрачного» Степанова, Сергея «Ион» Калинцева, Виталия «Винт» Лепестова, Татьяну Федорищеву, Нику Мельн, Андрея Гучкова, Елену Диденко, Вадима Панкова, Сергея Настобурко и Ростислава Кукина за помощь в развитии проекта «Снайпер».

а также сертифицированного инженера Microsoft, выпускника MBA Kingston University UK, писателя Алексея Лагутенкова за квалифицированные консультации по техническим вопросам.

У тех, кто умирает, шрамов не бывает.

Шрам означает лишь одно: «Я выжил!”

Ролан Топор. «Принцесса Ангина»

Пролог

По берегу реки полз человек. Справа катила свои тяжелые воды хмурая Припять. Слева возвышался берег, заросший низкорослыми, кривыми, изуродованными радиацией деревьями с наполовину вылезшими из земли корнями, похожими на искалеченные конечности осьминогов.

И река, и берег уходили вдаль, к близкому горизонту. Лишь руку протяни – и вот он, словно верхушка забора, за которым, возможно, ждет спасение от нестерпимого жара, бушующего в области живота.

Человек полз по самой границе между водой и берегом. Вода частично гасила жар, суша давала надежду. На что? Человек не задавал таких вопросов, требующих сложных ответов. Ведь если начать думать, то можно не выдержать и обернуться. А делать этого нельзя ни в коем случае. Поэтому он просто медленно, очень медленно протягивал руки к горизонту, вонзал пальцы в мокрую землю и из последних сил тянул вперед свое непослушное тело.

Зачем он это делал? Кто его знает. Точно ответит на этот вопрос лишь человек, который когда-нибудь сможет говорить после того, как автоматная очередь взрежет его живот подобно самурайскому мечу при ритуале сэппуку – в этом случае выпущенные в упор разрывные пули обычно ложатся очень близко друг к другу. Можно лишь догадываться…

Наверно, очень страшно просто лежать на месте, баюкая в ладонях раздирающую боль и ожидая, когда стрелка часов твоего личного времени наконец, вздрогнув в последний раз, остановится навсегда. Поэтому раненый полз по незримой границе между сознанием и беспамятством, между жизнью и смертью. А следом за ним лениво плыли по воде обрывки его кишечника, оставляя на поверхности Припяти размытые бледно-розовые кляксы.

Внезапно над его головой раздался знакомый звук…

Так жужжат сервомоторы современных экзоскелетов, и пока что даже самые продвинутые западные фирмы ничего не могут поделать с этим фактором, серьезно демаскирующим солдата при выполнении ответственных секретных заданий.

Горизонт заслонили два тяжелых сапога, снабженных возле щиколоток мощными приводами. Сапоги были изрядно заляпаны грязью. О бронированный рант левого билась полураздавленная подошвой небольшая водяная сколопендра, пытаясь куснуть обидчика. Но челюсти, смахивающие на щипцы для колки орехов, безуспешно соскальзывали с брони, оставляя на ней желтые ядовитые разводы.

Человек сделал над собой усилие и приподнял голову.

– Следопыт? – прохрипел он. В его тихом, еле слышном голосе теплился огонек надежды. Ведь даже на пороге смерти умирающий все еще живет – а значит, надеется.

Сверху, с неба на бьющуюся сколопендру обрушился стальной приклад, впечатав в грязь мутировавшее насекомое. Зеленоватая слизь брызнула в лицо раненому, обожгла кожу на щеке и на лбу. Человек вздрогнул от неожиданности.

– Следопыт? – насмешливо переспросил голос с неба. Ехидно пискнули сервомоторы, неспешно отводя назад сапог, заляпанный раздавленной плотью речного мутанта.

Удара человек не почувствовал, лишь услышал, как хрустнули его лицевые кости. И сквозь накатывающую на него багровую и желанную волну беспамятства до него донеслись слова:

– Следопыт, надо же! Ты, Выдра полудохлая, даже представить себе не можешь, как сильно ошибся…

Около года спустя за тысячу километров от Зоны

Островерхие крыши уютных коттеджей ласкали теплые солнечные лучи, бережно высушивая дорогую черепицу после недавнего дождя. Помимо этого у лучей было много забот – побегать по лужам на черном, недавно положенном асфальте между заборами, поиграть в догонялки на мокрых лобовых стеклах автомобилей, которые хозяева поленились загнать в подземные гаражи. И, конечно, помочь малышу найти сверкающую серебристую лопатку, которую он потерял, заигравшись, и теперь сосредоточенно разыскивал, перекапывая желтый песок крохотными ладошками.

Рукоять лопатки торчала позади него, возле синего борта песочницы, но ведь искать всегда интереснее не там, где высока вероятность найти искомое, а там, где хочется. Впереди лежал огромный таинственный мир, ограниченный высоким забором цвета чистого, умытого дождем неба, и малышу хотелось исследовать его с начала и до конца. А лопатка была лишь поводом для раскопок, но никак не причиной.

– Миямото, сынок, ты опять весь в грязи по уши!

Ребенок вздохнул и как истинный самурай обреченно сел на пятую точку, готовясь принять неизбежное. Исследование мира откладывалось на потом, но что есть время для настоящего мужчины, принявшего бесповоротное решение? Так, песок, который неизбежность в лице матери стряхивает сейчас с его ладошек…

Отец ребенка усмехнулся своим мыслям, наблюдая в окно веранды, как его маленькая жена, подхватив Мишку на руки, упаковывает его в специальный рюкзак на животе, отчего малыш становится похожим на парашютиста-новичка, готовящегося совершить вместе с инструктором свой первый прыжок.

Много ли надо человеку для счастья?

Что ценнее: огромные счета в банках, личные самолеты, яхты и острова, обложки журналов Time и списки Forbes – или же скромная должность менеджера в филиале японской фирмы, торгующей автомобильными покрышками, и маленький коттедж на окраине провинциального городка, из окна которого видно, как любящая тебя женщина играет с твоим сыном? Спросите об этом счастливого отца – и не удивляйтесь, когда он посмотрит на вас как на сумасшедшего. Хотя вряд ли посмотрит и едва ли услышит. Сейчас его взгляд, его мысли, чувства, да и весь остальной мир – это его маленькая семья. И больше ему ничего на свете не нужно.

Большая электронная собака размером с ослика увидела хозяйку, радостно вывалила синтетический язык и, оторвавшись от вдумчивого обнюхивания розовых кустов, бросилась к ней.

Мужчина улыбнулся. Он ни разу не пожалел, что год назад привез сюда это четвероногое недоразумение. Стальная зверюга полностью копировала собачье поведение и всё, что ей требовалось от жизни, – это электрическая розетка ночью и хозяйское внимание днем. В общем, собака и собака, хотя забор, укрывающий от любопытных взглядов, пришлось поставить монолитный, из бетона, высотой в два с половиной метра – к чему лишние расспросы и слухи? Соседи, конечно, люди приличные, но безопасности никогда много не бывает.

Хозяйка погладила собаку и почесала за ухом, отчего та радостно заскулила. Настало время кормить малыша, и женщина совсем уже собралась идти в дом, как вдруг внутренний динамик ворот выдал заливистую соловьиную трель. Собака тут же среагировала – повернула голову на звук и глухо заворчала.

– Спокойно, Скуби-Ду, – засмеялась молодая мать и пошла к воротам.

«Интересно, кто бы это мог быть в такое время?». – подумал мужчина.

Он открыл дверь веранды и пошел по дорожке, выложенной декоративным камнем. Майуко как истинная японка всегда стремится помочь мужу и берет на себя все заботы по дому. Но иногда без участия главы семьи не обойтись. Как, например, сейчас.

Женщина нажала кнопку, и динамик вежливо поинтересовался:

– Господин Андрей Воронов?

– Это его жена, – отозвалась Майуко. – Он уже идет сюда.

– Очень хорошо, – обрадовался динамик. – Я из международной курьерской службы. Для него посылка, примите пожалуйста.

– Откуда посылка? – поинтересовалась женщина, откидывая створку в толстых стальных воротах размером с крышку чемодана – даже габаритная посылка пройдет, а вот человеку пролезть будет проблематично.

– С Украины, – ответил динамик – и отключился с легким щелчком. Хотя, возможно, это щелкнул и не динамик, а что-то внутри посылки. Квадратный короб размером с системный блок компьютера появился из проема – и упал на траву, Майуко просто не успела подхватить его.

– Что же вы так неаккуратно? – пискнула она.

Но с другой стороны ворот никто не ответил, лишь взревел мотор и завизжали протекторы невидимого автомобиля – водитель немилосердно жег резину о мокрый асфальт. Наверно, у международной курьерской службы было много других посылок, и её представители очень спешили вовремя доставить их получателям.

– Выброси это обратно! – закричал мужчина, бросаясь к воротам. Но на его пути совсем некстати оказалась электронная собака…

Это его и спасло.

Страшной силы взрыв смял и разорвал на части стальные ворота, словно картонку. Стена коттеджа, принявшая на себя удар взрывной волны, подалась внутрь, но устояла, чудом удержавшись на стальных ребрах арматуры – тот, кто строил этот невесомый с виду домик, позаботился о дополнительном запасе прочности. На улице наперебой завыли автомобильные сигнализации, закричали люди, пытаясь выяснить, что случилось, и заодно громко сетуя по поводу стеклопакетов, выбитых из окон их респектабельных домов взрывной волной…

 

Мужчина скрипнул зубами и столкнул с себя развороченное туловище американского транспортного робота, которого он и его семья давно считали просто домашним питомцем – уж больно естественно, по-собачьи вел себя BigDog-3 по имени Скуби-Ду, запрограммированный на адаптацию к любым условиям существования. При этом данную модель отличали повышенные показатели пулестойкости и взрывоустойчивости – нелишняя предосторожность для военной машины, преимущественно занимающейся транспортировкой боеприпасов на поле боя.

Но расположенные под влагонепроницаемым имитатором шкуры толстые бронепластины не спасли робота – многочисленные осколки мощного взрывного устройства полностью разворотили его бок, оторвали две ноги и изуродовали электронную начинку. В каше из покореженного металла и разорванных проводов что-то искрило. В двух шагах от Скуби-Ду валялась его оторванная голова, и чудом уцелевший динамик внутри нее скулил жалобно, хрипло и ненатурально.

Но мужчине не было дела ни до изуродованного забора, ни до покосившегося дома, ни до электронной собаки, ни даже до собственного лица – большой участок кожи от границы роста волос до самого подбородка был глубоко вспорот осколком, чудом не задевшим левый глаз…

Человек, буквально минуту назад бывший счастливым мужем и отцом, стоял и смотрел на глубокую яму, образовавшуюся на том месте, где только что стояла его жена, одной рукой придерживая рюкзак с сыном, а другой открывая створку в бронированных воротах…

От его семьи не осталось ничего. Даже лоскута одежды, даже капель крови на подстриженном газоне, засыпанном землей и мелкими осколками декоративного камня. Тот, кто готовил взрывное устройство, хорошо знал, как сделать так, чтобы после активации его детища никто не смог опознать трупы. Хоронить было нечего… да и незачем. Нужны ли бессмысленные ритуалы тем, кто умер только что быстро и страшно – ребенку, его матери и его отцу? Который тоже погиб вместе со своей семьей, но по странной прихоти судьбы зачем-то сохранил способность видеть, дышать и двигаться.

Но это всё было легко поправимо.

Человек повернулся спиной к яме и вошел в дом. Кровь, капающая из глубокой раны на лице, залила его пиджак и рубашку, но он не обращал на нее внимания – мертвому всё равно, какого цвета его одежда.

В гостиной горел камин, возле которого стояли две бутылочки с детским питанием – Майуко предпочитала совмещать полезное с приятным. Она любила смотреть на огонь… примерно десять минут назад. А еще она любила своего сына и мужа…

– Я иду к вам, – сказал мужчина, опускаясь на колени перед камином и нажимая на один из камней в его основании.

Камень тяжело подался внутрь, после чего монолитное с виду основание камина медленно выехало вперед. Внутри него, словно в ящике длинной тумбочки, лежал длинный чемодан, небольшая кожаная сумка и объемистый сверток.

Мужчина достал сверток, положил на пол и развернул тяжелую, дорогую ткань, в которую были завернуты два японских меча.

Первый – тот, что подлиннее, – был богато украшен золотом и драгоценными камнями. Второй, покороче, представлял собой полную противоположность нарядному собрату – черные ножны и такая же черная рукоять, единственным украшением которой была рельефная кнопка-мэнуки, изображавшая знак инь-ян, пробитый самурайским мечом.

Мужчина достал из ножен короткий меч.

Именно такими вакидзаси древние воины Японии совершали ритуальное самоубийство, если под рукой не было специального кинжала-кусунгобу. Теперешний хозяин меча хоть и не был японцем, но считал себя вправе просить древнее оружие, имеющее собственную душу, оказать ему последнюю услугу.

Клинок меча тоже был непроницаемо-черным, правда, на его поверхности можно было различить гравировку – дракона с жемчужиной в лапе и цепочку иероглифов.

«Отнимая жизнь у противника, помни – это не самое ценное, что ты можешь у него отнять», – прошептал мужчина…

Когда-то, много лет назад он не смог понять, что имел в виду средневековый мастер, нанося на клинок эти слова. Как жаль, что понимание истинной мудрости приходит так поздно… и так страшно. Неизвестный противник только что отнял у него тех, чьи жизни были намного ценнее его собственной. Но при этом сам остался в живых.

И это было неправильно.

Мужчина взглянул на ножны. На покрытой черным лаком поверхности дерева были выгравированы еще несколько иероглифов – строка из стихотворения великого японского воина двенадцатого века Исэ Сабуро, начальника разведслужбы не менее великого полководца Ёсицуне Минамото: «Того, кто встанет на пути синоби[1], не защитят ками[2] и будды».

Рука, уже готовая вонзить в живот черный клинок, осторожно вернула его в ножны. Мужчина понял: прежде чем он отправится следом за своей семьей, он должен совершить важное дело. «Когда уходишь откуда-то, нужно закрывать за собой дверь и не оставлять мусора», – год назад сказал ему Призрак, белый синоби из клана якудзы Ямагути-гуми. Он был абсолютно прав. Нельзя покидать этот мир, если жив убийца твоей семьи.

– Подождите меня немного, – прошептал мужчина, мысленно обращаясь к жене и сыну.

Он бережно завернул в материю оба меча и положил сверток рядом с собой. В тайнике еще оставались чемодан и сумка. Мужчина достал их и задвинул обратно пустой ящик тайника. После чего, щелкнув замками чемодана, откинул крышку.

Внутри в специальных гнездах лежали детали и принадлежности разобранного стрелково-гранатометного комплекса ОЦ-14 «Гроза», приспособленного для бесшумной стрельбы. Вариант «4А-03», покоящийся в чемодане, помимо подствольного гранатомета был снабжен оптическим прицелом и глушителем.

Удовлетворенно кивнув, хозяин чемодана защелкнул замки и занялся сумкой, в которой оказались стопка документов, три кредитные карты, несколько пачек евро в банковской упаковке, восемь картонных коробок с патронами СП-6 и четыре выстрела к гранатомету. Помимо этого в сумке обнаружилась большая желтая коробка с красным крестом на пластиковой крышке и загадочной надписью «Международный институт внеземных культур. Только для сотрудников», а также маленький пульт с двумя кнопками, похожий на дистанционный ключ для ворот.

Словно вспомнив о чем-то, мужчина достал из внутреннего кармана пиджака паспорт и раскрыл его. С фотографии на второй странице на него смотрел вполне довольный жизнью человек в белой рубашке без малейших следов крови на воротничке, старательно отутюженном женской рукой.

Другой человек.

Мертвый.

И имя чужое – Андрей Воронов. Зачем мертвецу паспорт?

Документ полетел в огонь, в воздухе запахло горелой кровью – обложка успела пропитаться ею, а он и не заметил. Не до этого…

Следующей в его руках оказалась извлеченная из сумки красная книжечка с золотым гербом – двуглавый орел и щит с буквой «К». Как говорится, мудрому достаточно.

Документ был выдан Комитетом по предотвращению критических ситуаций на имя майора Виктора Савельева с кучей печатей, голограмм и отметок о допуске. И фотография человека в нем оказалось похожей на ту, что догорала в камине вместе с паспортом, только лицо более строгое и форма военного покроя. Сильная книжечка, но опасная – Комитет вряд ли обрадуется воскресшему из мертвых майору, обгоревшее тело которого наверняка так и не смогли опознать. Так что уж лучше Виктору Савельеву оставаться для Комитета тем, кто он есть сейчас.

Мертвым.

Книжечка тоже полетела в огонь, а вслед за ней и большинство оставшихся документов. Мужчина оставил лишь один паспорт на имя Петра Селиванова со своей фотографией внутри. Вполне хватит для того, чтобы доехать до единственного места на земле, где ни у кого не спрашивают документов. До единственного места в Украине, откуда могла прийти посылка на его новое, теперь уже несуществующее имя…

За покосившимся домом слышались сирены полицейских машин. Правда, представители власти не спешили входить на территорию дома – наверняка ждали минеров, спецназ или еще кого-нибудь, кто лучше них разбирается во взрывах и терактах. Но хозяина дома это уже не интересовало.

Он аккуратно затворил заднюю калитку, практически сливающуюся с забором – с двух шагов не заподозришь, что стена не сплошная, и никогда не отыщешь, если не знаешь, что именно искать. После чего сразу свернул в переулок, достал из кармана просторного плаща пульт, похожий на дистанционный ключ для ворот, и вдавил в него верхнюю кнопку…

Над крышами коттеджей взметнулся огненный столб. С новой силой – теперь уже по всему городку – взвыли сирены автомобилей и завопили бывшие соседи, у которых наверняка повыносило не только оконные стекла, но и двери веранд. При этом вряд ли кого-то из них ранило или убило – взрыв был точно рассчитан лишь на уничтожение коттеджа и прилегающих к нему построек, которых было не так уж и много.

Человек, которого совсем недавно звали Андреем Вороновым, нажал на вторую кнопку пульта и выбросил мгновенно начавший плавиться кусочек пластмассы в ближайший мусорный ящик. Он уходил из нормальной человеческой жизни, ничего не оставив себе на память о ней. Ничего, кроме поцарапанной серебристой лопатки в кармане плаща, которую он подобрал с земли перед тем, как навсегда закрыть заднюю калитку своего дома.

В то же время за десять тысяч километров от Зоны

– Ты тоже не спишь? – спросила она.

Я молчал. Ответа не требовалось.

Мы уже давно умели угадывать многое по дыханию друг друга, повороту головы, незначительному движению пальца. Иногда мне казалось, что я знаю заранее ее мысли, чувства, желания, которые еще не родились в ее голове. А она наверняка знала мои, в этом не было никакого сомнения.

– Она тоже зовет тебя…

На этот раз в ее голосе не было вопросительных интонаций. Я никогда не говорил ей о том, что сквозь шелест пальм слышу по ночам тихий голос, звучащий в моей голове:

«Ты обрёл то, что заслужил, но я вижу, что тебе этого недостаточно… Вернись в Зону, сталкер… Вернись домой…»

Выходит, она слышала то же самое. Ведь она была истинной дочерью Зоны – так сказал Болотник в тот памятный день, когда моя любимая, так и не перешагнув границу между жизнью и смертью, наконец открыла глаза цвета единственного в мире артефакта.

Единственного… После ее воскрешения «дочкино ожерелье» поблекло и перестало сиять словно кусочек неба, умытого дождем. А когда мы пересекли границу Зоны, оно превратилось просто в цепочку светло-синих шариков, которые к сегодняшнему дню стали полностью бесцветными.

Тем не менее «дочкино ожерелье» так и не покидало шеи моей возлюбленной.

До сегодняшнего дня.

Сегодня она впервые сняла его и положила на прикроватную тумбочку. Очень аккуратно и… осторожно. Так работники серпентария отпускают в террариум лишенную яда змею, которая всё равно может укусить – хоть для жизни и безопасно, но по-любому приятного мало.

И внезапно я понял, что моему счастью пришел конец – окончательный и бесповоротный.

Только счастью ли?

Не знаю…

Наверное, очень многие люди на вопрос: «Что такое счастье?» ответят – небольшой личный остров, не особенно хлопотное, но весьма доходное занятие, неслабый счет в банке и беззаботная жизнь рядом с любимым человеком. И они по-своему будут правы… до тех пор, пока всё это вдруг разом не свалится им на голову.

Конечно, несколько месяцев они будут вполне счастливы, осваиваясь с предметами и возможностями, ранее им недоступными. Они, несомненно, купят дорогую машину, двухместную яхту и вредную собачонку для любимой, покатаются по миру, поглазеют на облезлые пирамиды и скособоченную башню, отважно погладят перед фотокамерами одуревших от наркотиков тигров и крокодилов, съедят много экзотических блюд, запивая их незнакомыми напитками и, наконец, с морем впечатлений, слегка омраченным разыгравшимся гастритом, вернутся домой слушать, как шумят пальмы и плещется океан, лаская волнами берег их вожделенной собственности.

 

Но пройдет совсем немного времени на острове, где каждый последующий день похож на предыдущий и где ровным счетом ничего не происходит… и человек, по́том и кровью добывший вожделенное богатство, начинает понимать, что на машине ему ехать особенно некуда, на яхте есть куда плыть, да незачем, а собачка исчезла – то ли сама утонула, то ли ее утопила жена в приступе ежевечерней меланхолии.

Тогда остается единственное, ради чего стоит жить, – любовь. Друг к другу и к детям, которые просто обязаны появиться на свет в этом пальмовом раю для двоих.

Но если хорошенько вспомнить библейские легенды, то рай и дети – понятия несовместимые. Тем более в случае, если Адам и Ева прибыли в место вечного блаженства из Зоны – области повышенного радиоактивного фона, оказывающего разрушительное воздействие на организм человека, а особенно на его репродуктивные способности. Нет, с потенцией и либидо у меня было всё в порядке, да и моя любимая не жаловалась на отсутствие влечения ко мне. Скорее наоборот, каждая наша ночь была наполнена страстью и нежностью…

До недавнего времени.

– Это все «фотошоп», – сказала она пару месяцев назад. – Из-за него я стала пустой, как стреляная гильза.

Я хотел было пошутить что-то насчет свежего капсюля, но вовремя заткнулся – женщине, которая не может стать матерью, не до шуток. Вместо этого я попытался ее утешить, напомнив, что артефакт подарил ей неземную красоту.

– Да кому она нужна, красота… и всё это.

Она широко и размашисто, словно зачеркивая видимую реальность тонкими пальцами, обвела рукой океан, пальмы и чистое синее небо над нашим островом…

Врачи на материке только разводили руками. И на остальных материках тоже. И у нее, и у меня всё было в норме. Не было только счастья, которое угасло медленно и неотвратимо, как сияние в «дочкином ожерелье»…

Я лежал рядом с ней, смотрел в потолок и думал о том, как всё это начиналось…

А началось всё с того, что однажды я очнулся и обнаружил себя лежащим на деревянном столе в подземном логове торговца с говорящим прозвищем Жмотпетрович. При этом я не имел ни малейшего понятия о своем прошлом, воспоминания о котором стерли из моей головы ученые за Периметром Зоны перед тем, как забросить меня в это проклятое место.

Они же сделали из меня совершенную машину убийства, запрограммировав меня на единственное задание – найти Директора комплекса подземных лабораторий и убить его, что было фактически равносильно приказу уничтожить Монумент.

Я шел через Зону, уничтожая всё, что мешало мне на пути к цели. Но на том пути я встретил эту девушку – и, возможно, в тот самый момент в моей голове начался возврат к прошлой жизни.

Я дошел до цели и выполнил задание. Прежде чем погибнуть, Директор подземных лабораторий вернул мне память, а Монумент отдал свое сердце – артефакт «чистое небо», излечивающий любые болезни, отклоняющий пули и заодно позволяющий проникать через границу между мирами.

Воспоминания о прошлой жизни вернулись ко мне. Я больше не был бездумной машиной, выполняющей чужие задания. И тогда я понял, что мне совершенно наплевать на все научные эксперименты мира и на возможную месть моих бывших хозяев. Я снова стал человеком, для которого в этом мире не существовало ничего важнее девушки с небесно-синими глазами.

Я отыскал ее… только для того, чтобы снова потерять.

Почти потерять.

Она была членом группировки «Всадники», не без моей помощи утратившей бесценный артефакт «фотошоп», который являлся основой благосостояния этой крупной и хорошо вооруженной банды. Уникальный артефакт превращал любого человека в идеал совершенной красоты, и «Всадники» поставили на поток бизнес по корректировке человеческой внешности.

Но за всё приходится платить. Несмотря на все предосторожности, в большинстве случаев новоиспеченный полубог вместе с совершенной красотой получал в придачу острую лучевую болезнь – «фотошоп» был крайне радиоактивен.

Свою любимую я нашел в бессознательном состоянии и отнес ее к Болотнику – гениальному целителю, последней надежде всех обреченных обитателей Зоны. Но даже он ничего не мог поделать. Знаний всего человечества не хватало для того, чтобы вылечить ОЛБ в последней стадии. Правда, Болотник указал мне единственный путь к спасению моей любимой. Этот путь лежал за границей существующей реальности, в далеком будущем, больше похожем на ад, населенный чудовищами, которые даже не снились самым опытным сталкерам Зоны.

Мой нож «Бритва» и артефакт «чистое небо» помогли мне пройти через ад и принести то, о чем просил Доктор, несмотря на колотое ранение в легком и практически сожженную левую руку.

Смерть отступила от моей любимой, но из комы она так и не вышла. Я выжил благодаря стараниям Болотника, но вскоре был вынужден покинуть его жилище.

Над Зоной, а значит, и над той, кто был мне так дорог, нависла страшная опасность. Монумент, лишенный «чистого неба», больше не мог сдерживать поток аномальной энергии, и грядущий выброс ужасающей силы грозил превратить весь мир в одну огромную Зону, кишащую полчищами голодных мутантов и покрытую полями гигантских аномалий.

За дело взялся не только я. Вместе с Меченым и его друзьями мы прошли через неприступные Северные кордоны и вернули Монументу его сердце. К тому же к нашей группе примкнул киллер, которого правительство послало нас ликвидировать. Бывает же такое! Этот сталкер, получивший прозвище «Японец», оказался неплохим парнем и здорово помог нам[3].

Правда, не обошлось и без потерь. Во время атаки на монументовцев погиб сталкер Выдра, член группы Меченого. Он умер героем, взорвав оба ДОТа, прикрывавших вход на мост через Припять… Вечная ему память, упокой его Зона.

В остальном всё кончилось неплохо. Угроза глобального выброса миновала, Болотник вернул к жизни мою любимую, мы все получили от Захарова свои доли причитающегося нам гонорара и разбрелись кто куда. Призрак, Клык и Следопыт остались в Зоне сталкерствовать дальше. Японец, обведя вокруг пальца свое высокое начальство, вместе с семьей осел где-то в захолустье. Меченый, по слухам, стал главным научным консультантом в украинском филиале Международного института внеземных культур – научно-исследовательском учреждении, занимающемся исследованием Чернобыльской аномальной зоны – во что мне, впрочем, не очень верилось. Я же, отхватив самый солидный куш, оказался здесь, получив от Зоны в полном объеме то самое пресловутое счастье, о котором мечтают все, кто его не имеет[4].

Но, как оказалось, счастье такого рода тоже не предел мечтаний – подозреваю, именно от него миллионеры спиваются, садятся на иглу и порой кончают жизнь самоубийством. Правильно говорят: когда Бог хочет кого-то наказать, он исполняет его желания, при этом лишая человека стремления к лучшей жизни. Вот оно, концентрированное счастье, не для всех, а только для тебя, хоть жри его каждый день половниками. Но в два автомобиля одновременно не сядешь, в два костюма не влезешь, и больше литрового пузыря местного рома в себя не вольешь – в меня, во всяком случае, не влезало, пробовал…

Наконец сон сморил меня. Глубокий, темный и холодный, словно морская пучина, в которую медленно погружаются утопленники с разбитого бурей корабля. А когда я проснулся от лучей рассветного солнца, осторожно перебравшихся через подоконник нашего бунгало, оказалось, что я лежу в кровати один.

Она ушла, оставив после себя лишь смятые простыни, мокрую от слез подушку, и листочек на прикроватной тумбочке, прижатый выцветшим до стеклянной прозрачности «дочкиным ожерельем».

Я взял листок в руки, в общем-то уже зная, что там написано.

«Прости. Каждая птица ищет свое небо, но это небо оказалось не моим. Яхту я оставлю на материке у причала. Прощай».

Я аккуратно положил письмо обратно на тумбочку, взял в руку «дочкино ожерелье», лег на свое место и уставился в потолок.

Конечно, мне было плохо, но ведь подспудно я уже несколько месяцев ждал такого финала. И рано или поздно это должно было произойти…

Ни с того ни с сего мне вспомнился давний разговор со сталкером Баяном в «Ста БЭРах». Парень не случайно получил свое прозвище – он плотно сидел на героине, и вся его жизненная философия была заточена под шприц и его содержимое. И хотя я никогда не разделял увлечений Баяна, иногда его рассуждения были не лишены смысла.

«Бабы – это дурь, – сказал он тогда, имея в виду не расстройство рассудка, а именно содержимое шприца. – Иногда случается, что ты на них плотно подсаживаешься, а потом тебя лишают зелья. Тогда у мужика начинается ломка. Он мечется, пытается соскочить, забивая депрессняк тем, что под руку попадет, – метадон, шмаль, колеса, водяра. Кайфа никакого, лишь бы не ломало. И колбасит его до тех пор, пока не вернется его привычная дурь либо пока он не подсядет на другую.

– И что, никто не соскакивает? – хмыкнул я тогда.

– Бывает, что и соскакивают, – степенно кивнул Баян, умудренный «Пихкалом» и очередным вспрыском «белого снадобья» в напрочь убитые вены. – Если это можно так назвать. Подключают мозги и начинают дозировать ширево пару раз в неделю по сто баксов за час – опять же, без кайфа, только чтоб ломку забить. Либо уходят в Зону и перестают закидываться радиопротекторами. Через полгода от радиации ломка сама собой проходит. Вместе с желанием и возможностями.

1Синоби – японское прочтение китайского иероглифа «ниндзя» (в переводе «человек, умеющий ждать; тайный агент»). В Древней Японии ниндзюцу и синобидзюцу были синонимами.
2Ками (яп.) – 1) души людей и предметов, способные к автономному существованию вне тела и обладающие собственным разумом. По представлениям японцев не тело имеет душу, а душа управляет приданным ей телом; 2) божество японской мифологии.
3О приключениях Виктора Савельева по прозвищу «Японец» до событий, описанных в романах Дмитрия Силлова серии «СТАЛКЕР», можно прочесть в трилогии «Русский якудза» того же автора, включающей в себя три произведения: «Тень якудзы», «Ученик якудзы» и «Путь якудзы».
4Подробно о приключениях Снайпера, предшествующих событиям этого романа, можно прочитать в книгах Дмитрия Силлова «Закон Зоны», «Кремль 2222. Юг» и «Закон стрелка».
Купите 3 книги одновременно и выберите четвёртую в подарок!

Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке:

  1. Нажмите на многоточие
    рядом с книгой
  2. Выберите пункт
    «Добавить в корзину»