Пост 2. Спастись и сохранить

Всегда-то мы, русские люди, ищем в прошлом свой золотой век, всегда-то мы недовольны настоящим.

А насчет истории? Что историю Российской империи заново учить, что Соловьева читать требуют? На это есть жалобы?

Да на, на! Стреляй, сука! – Жирный распахивает свой пуховик. – И здесь достали, да, гады?! Здесь своего царя будете в глотку нам пихать?! Где вообще без него жить-то тут можно? Нравится он вам – ну и ебитесь с ним в жопу! Куда ещето бежать от вас, суки? На край земли?! Марево красное. Жернова. Кровь из шеи хлещет. – Авааааадооон

Не враждебно глядит, но радость скрыть ей удается плохо, а где у одной балерины радость, там у другой горе.

Москва была великолепна. Такая огромная, будто ее не люди строили, а какието древние циклопы, она для циклопов словно была и сделана: слишком для маленьких людей широкие улицы, слишком высокие дома, слишком торжественно для обычной жизни: и гранит, и мрамор, и золото. Шагал по ней маршем, и такая гордость надувалась в груди за то, что ты частичка этого, что ты московский гражданин, что к этой древней мощи, к той силище, которая такое смогла воздвигнуть, относишься! Достаточно было просто по Садовому кольцу пройти, чтобы самому почувствовать: и  мы не сор какой-нибудь, не дрянь безродная, мы стоим на плечах у титанов из прошлого, и титаны эти смотрят на нас из полумрака ласково – и требовательно.

Я решаю! Я буду решать, что было и чего не было! Ясно?! Я! Уберите его! Убрать! Охрана валит Лисицына вниз, под кресла. Сверху падают к нему в темноту слова: – Забудьте! Выкинуть из головы! Приказываю вам! Забыть! Эту! Ересь! Дальше тьма.

Да просто чтоб завоевывать. У России другого смысла нету, кроме как больше делаться. Все жертвы, все лишения – всегда ради этого и были. Чтоб только расти дальше. Зачем мы терпим? Чтоб отцам за нас стыдно не было, вона сколько они нахапали. А отцы куда ж столько хапали? Почему жизнь в голоде, в очередях? Чтоб дедам за них стыдно не было. А дедам зачем столько земли было? Зачем деды страх терпели, головы на фронтах клали, в лагерях гибли? Чтоб прадедам не было стыдно за

Ведь не думает же он, что они могут быть вместе только потому, что, кроме них двоих, никто с Поста больше не спасся?

Столько лет его в Большом не было, хочу ебануть фурор.

Тот ураган прошел. Нас мало уцелело. На перекличке дружбы многих нет. Я вновь вернулся в край осиротелый,