Я свои нашел. Но не знаю, те ли? Хотя едва ли это важно. Ведь Дель’А’Радо, Высшая рука, вела нас лишь по тому пути, что каждый из нас должен был пройти. И найти то, что нашел.

Возможно, часто вы думаете, что Дель’А’Радо несправедлива. Но вы должны хотя бы попытаться понять, что это самая объективная сила, что существует во всех мирах. И потому, как бы я не был зол в прошлом, сейчас я держу на руках свое счастье лишь потому, что Высшая рука вела меня. Надеюсь, вы поймете.

Говорят, каждая история должна начинаться с эпиграфа, ибо любую из них можно рассказать в одной-двух фразах. Если бы я писал нашу историю, эпиграфом к ней стали бы ее слова.

Той, что будет со мной вечно, даже растворившись в первых лучах весеннего солнца истинной земли.

«Иногда бывает так, что, проснувшись рано утром

от какого-то странного импульса, неожиданно понимаешь что-то, что мучило тебя много лет.

К сожалению, со мной это так и не происходит. И, чтобы хоть как-то разобраться, я снова и снова возвращаюсь к началу. Может быть, в этот раз я увижу, зацеплюсь за что-то, что поможет мне понять, почему мы поступали так, а не иначе. Это воспоминания: мои, подруг, ребят. Едва ли они отражают всю правду, но у меня есть лишь это.

И я вспоминаю, раз за разом надеясь понять».

I
Шел дождь, когда все начиналось

Глава первая

Дайен

– Да пошли вы! – весьма эмоционально воскликнула я, хлопнув дверью директорского кабинета. Ну, как воскликнула… пробурчала себе под нос. Но весьма эмоционально!

Ладно, проехали. Я облажалась. В очередной раз. «Облажалась» – мое второе имя. Причем не ясно, как давно. Может, действительно с самого рождения? Никаких академических успехов со времен школы, никакой стипендии, никакого престижного колледжа за пределами родного города. Да и из самого обычного, местного, меня только что, кстати, выперли. Мне двадцать лет, и – чего таить? – ума у меня нет.

Внутренний двор встретил меня прекрасной весной, словно издевкой. Это сработало. Солнце, пробивающееся сквозь ветви многолетних деревьев, и улыбчивые лица студентов, завершивших очередной учебный год, здорово меня отрезвили. Вместо злобы накатили разочарование и отчаяние: мир и дальше существует прежним, и только я в очередной раз не справилась.

Усевшись на ступени, ведущие к парадному входу колледжа, я громко выдохнула со звуком «Пффррр», словно замученная лошадка, на которую все ставили, но она померла задолго до финиша. Мимо проскочила Мэри Бэлл и звонко бросила:

– Дайен, увидимся на третьем курсе, да? Хорошего лета!

Несмотря на сильное желание ее послать подальше, я все же улыбнулась ей и помахала рукой. Похоже, Мэри не в курсе моих дел.

Но черт с ней, с Мэри. Мне-то что делать? Как я могу рассказать об этом мудрой и взвешенной Элеонор, которая зачитает мне лекцию о моем безалаберном поведении, повлекшем за собой столь серьезные последствия и бла-бла-бла? Как я могу рассказать об этом Доре, которая посвятит все свое свободное время, чтобы придумывать шуточки о моем очередном провале? Может хоть Кет меня поддержит?

О, Боже! Как я расскажу об этом матери?! О не-е-е-ет!..

Нет, я просто не вернусь домой. Я втихаря соберу свои манатки, кое-какие скопленные деньги и сбегу. Уеду петь с какой-нибудь рок-группой, это уж я могу. А вот признаться маме, что я безнадежна – не могу. Я же безнадежна, так? Так. Ладно, план побега готов, но сперва выпью кофе в моей любимой кофейне – должно же быть хоть что-то приятное? Да, так и сделаю.

Прыгнув на первый автобус, я отправилась дальше по центру Райз-сити. А город действительно больно бил по нервам. У меня случилась трагедия, почему это никого не волнует? Почему все так же спешат по делам и счастливо улыбаются, когда здесь, в автобусе, сидит полная бездарность, потерявшая место в колледже и решившая бежать из дома? Почему никому нет дела до тех, у кого все плохо, и никаких радостей не предвидится, ибо талантов ноль? Дороти пишет, Лиари и Кет танцуют, а я? Ничего выдающегося. Ну ладно, да, я сносно пою и играю. И даже наша сколоченная с девочками группа «Zodiac» неплохо погремела на уровне города и штата. И ведь это все. А, ну да, у меня талант проваливаться, этого уж и богом не отнять. Но ведь никому нет дела, и мир живет дальше, пока одна двадцатилетняя девочка-неудачница замышляет побег.

Автобус остановился, и я, спрыгнув со ступенек, пошла к кофейне. Благо это был день, и места на улочке были свободны. Я плюхнулась в плетеное кресло, ко мне тут же подлетела легкая, будто на крыльях, официантка.

– Капучино с карамелью и шоколадный фондан с мороженым, пожалуйста, – сказала я, не дожидаясь вопроса. Официантка кивнула и удалилась.

Нет, и ведь нельзя сказать, что мир надо мной издевается. Солнце светит так же красиво, как и всегда. Ветер так же весело играет с травой. Все так же, как и до моего очередного провала. Но почему в мире внезапно не стало места для меня?

Мои размышления прервала музыка. На телефоне затренькала одна из наших песенок, так что можно было снять трубку, звонила точно не мама.

– Привет! – послышался звонкий голосок Кет. – Ну что? Добро пожаловать на третий курс?

– Не тут-то было, – мрачно ответила я. – Я сегодня свалю из города. Или завтра, еще не решила.

– Погоди, – голос мисс Кетерин Пейсинг, звучавший будто из другого конца вселенной, напрягся. – Расскажи, что произошло? Тебя прямо выперли? Что тебе сказали?

– Сказали вернуться осенью и сдать экзамены.

– О, Господи! – облегченно вздохнула Кетерин. – И с чего ты тогда решила, что тебя отчислили? Подготовишься, вернешься осенью, сдашь экзамены, возьмешь продвинутый курс. И все будет отлично!

– Да, конечно. Продвинутый курс, ага. Кет, я и учеба – вещи несовместимые.

– Да-да-да, – сказала моя подруга, и я представила, как она закатывает глаза. – Маме, как я понимаю, ты еще ничего не сказала?

– Еще? – удивилась я. – Я ей вообще ничего не скажу. Просто сбегу, и дело с концом.

– Не сбежишь, – уверенно заявила Кетерин

– Это еще почему?

– Я все расскажу Лиари.

Вот тут уж я закатила глаза.

– Нет, только не ей! Элеонор запилит меня до смерти!

– Именно. Она найдет тебя даже на другой планете и будет пилить, пока ты не напишешь докторскую работу. Так что выбирай: признаешься матери, и мы коллективно врем Лиари, что тебя перевели, или тебе придется связать жизнь с наукой, написать диссертацию и кучу умных книг.

– Выбор очевиден, – вздохнула я, и Кетерин рассмеялась.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Вот и хорошо. А врать, кстати, плохо. И сознайся ты ей, она поднатаскала бы тебя к экзаменам.

– И еще бы все лето слушала, какой я бездарь.

– Она никогда не говорит о тебе такого.

– Зато я говорю, ибо это правда.

– Я не согласна.

– И?

Кет помолчала с пару секунд.

– Окей, я подыграю тебе. Ты – бездарь. Но ты ведь не хочешь остаться такой навсегда?

Вдалеке замаячила официантка с моим заказом. И, признаться, это был удобный повод, чтобы завершить разговор.

– Я сдамся маме, а ты ничего не скажешь Элеонор, договорились?

– Договорились. Позвони вечером, ага?

– Ага.

Я повесила трубку и повернулась к подошедшей официантке. Она начала снимать с подноса кофе, но в нее врезался какой-то парень, и все повалилось на землю. Я разочарованно уронила голову на стол и больно ударилась лбом. Мир остался прежним и все так же подчеркивал мой статус неудачницы.

Парень помог официантке собрать посуду и, встав, обратился ко мне:

– Кажется, я оставил тебя без десерта? Позволишь загладить вину?

Я махнула рукой, как бы говоря: «Все равно. Делай, что хочешь». Он о чем-то распорядился официантке и сел напротив.

– Сейчас она принесет твой заказ, а я все оплачу. Не против, если мы вместе выпьем кофе?

Я посмотрела на него с секунду с явно недовольным выражением и отвернулась. Он, впрочем, никак не замолкал.

– Слушай, твое лицо кажется мне знакомым. А ты случайно не из девчачьей группы? Как же ее?.. – парень несколько раз пощелкал пальцами у виска, пытаясь вспомнить название. – Что-то там про гороскоп было.

– Зодиак, – устало поправила я.

– Точно! – мой собеседник прямо просиял от озарения. – Не скажу, что вы были моей любимой группой, но мы с Крисом с удовольствием вас слушали. Я Брайан, кстати.

Парень протянул мне руку. Что он только что сказал? Брайан Крис? Да не может быть! Я принялась его разглядывать: светлые, чуть разлохмаченные в стрижке волосы, глубокие голубые глаза, ровный нос с заостренным кончиком, едва улыбающиеся губы. Которые, впрочем, растянулись в грустную, но вежливую улыбку, как только их хозяин догадался, о чем я думаю.

– Брайан Свитч, да, – подтвердил парень, все еще улыбаясь. Я пожала ему руку и прохрипела свое имя, потому что во рту у меня вдруг пересохло.

Нам принесли кофе с моим десертом (очень вовремя), и я уткнулась в кружку. Настоящий Брайан Свитч, вокалист всемирно известной группы «Slash», сидел передо мной и платил за мой заказ. Может, я все-таки не неудачница?

– Прости, что из-за меня тебе пришлось ждать. Фондан выглядит так аппетитно, что я бы разозлился, если б меня от него оторвали.

– Ты можешь его съесть, – заторможенно сказала я и пододвинула тарелку. Брайан рассмеялся.

– Что с тобой? – добро спросил он.

– Да как-то не каждый день приходится встречаться с кумиром и думать, как себя вести, чтобы выглядеть человеком, а не сумасшедшей фанаткой.

– Быть собой, – тут же ответил он и посмотрел на меня так, что я даже улыбнулась. – Вот так-то лучше. У тебя что-то случилось?

– С чего это вдруг? – ощетинилась я.

– У тебя было такое лицо, что мне показалось, будто у тебя что-то произошло. Или не показалось?

Я вздохнула.

– Ладно, плевать, что я теряю? – отмахнулась я. – Меня выперли из колледжа. Точнее не выперли, но меня ждет летняя зубрежка и осенние экзамены. Об этом мне нужно как-то сообщить маме. Но хуже всего не это. Хуже, что я чувствую себя одинокой безмозглой идиоткой, которая живет с мамой, учится в средненьком колледже, и никому нет дела, что я неудачница. Все только и твердят, что все образуется. А я сижу и размышляю о том, чтобы сбежать из дома. А еще и кофе пришлось ждать в два раза дольше.

– Ты ведь это не серьезно, про побег, и понимаешь, что маме сказать все равно придется?

– Вероятно, что да, не серьезно. И вероятно да, понимаю.

Я вздохнула и уткнулась взглядом в испорченный одним глотком рисунок на пенке капучино, ожидая очередного нравоучения. Но Брайан только усмехнулся, достал телефон и протянул его мне.

– Набери свой номер. Я позвоню тебе вечером, и ты расскажешь мне, как прошел разговор с мамой. И я даже скажу тебе, что все будет ужасно, если это именно то, что ты захочешь услышать.

Я уставилась на него, как баран на новые ворота – глупо и удивленно.

– И что, так просто? Мировая звезда просит мой номер, чтобы позвонить вечером и оказать моральную поддержку?

– Да, все так просто. Хочешь, чтобы весь мир поверил в тебя? Тогда поверь, что иногда он совершает чудеса.

Я колебалась еще несколько секунд и все же набрала свой номер на его телефоне.

– Вот и отлично! – довольно сказал Брайан, убирая мобильный в карман. – Часов в восемь будет нормально?

Я кивнула, продолжая играть в барана.

– Тогда договорились, – он допил кофе, бросил купюры на стол и встал. – А сейчас мне пора идти. До вечера, ладно?

Брайан улыбнулся и ушел, помахав рукой.

Странный денек, ничего не скажешь.

– Что значит «не сдала»?

– Ну, маааам!

Я плюхнулась на диван рядом и положила голову ей на колени прямо поверх книги, которую она читала.

– Лучше накричи на свою дочь, но не будь такой спокойной. Мне будет легче, если ты разозлишься.

– Но я на тебя не злюсь, – все так же спокойно сказала она.

– Как не злишься? – я повернула голову и удивленно посмотрела на нее. – Я же в очередной раз облажалась, ты должна злиться.

– Сама облажалась, сама исправишь. Думаешь, я не совершала ошибок?

– А совершала?

– Конечно. Все их совершают.

Я вздохнула и отвела взгляд.

– И зачем это только надо? Почему меня сразу не создали умной?

– И чем бы тогда занималась?

– Хорошо училась в каком-нибудь крутом месте за счет стипендии и радовала бы тебя.

– Во-первых, с чего ты взяла, что сейчас меня не радуешь? А во-вторых, тогда бы все на тебя показывали бы пальцем и называли ботаником. А так ты достаточно смелая, чтобы постоять за себя. И достаточно способная, чтобы извлекать уроки из случившихся с тобой неприятностей.

– Я? Я завалила экзамены, о каких способностях ты говоришь?

– А ты всерьез думаешь, что учебные экзамены самое сложное и важное, что случится с тобой? Экзамены, которые проводит жизнь гораздо труднее и важнее. И тогда твои навыки справляться с ошибками будут гораздо важнее.

– Тогда зачем я вообще учусь в коллежде?

– Мы это уже обсуждали. Чтобы натренировать ум, систематизировать мышление и получить профессию.

– Но я не хочу быть социологом. Помогать людям – не мое.

– Тогда зачем ты выбрала эту профессию?

– Не знаю.

Я замолчала. Мама гладила мои волосы и тоже молчала. И действительно, почему? Неужели два года назад с моими мозгами было все еще хуже, чем сейчас? Странно.

И, кстати, о странном.

– Мам, со мной еще кое-что сегодня приключилось. Вроде хорошее, но странное. После колледжа я пошла в кафе обдумывать план побега из дома…

– Ты хотела убежать? – удивилась мама.

– Да, но это в прошлом. Не перебивай, это неприлично.

– А еще неприлично говорить о том, что неприлично.

– И все же мы продолжаем это делать.

– Действительно, – согласилась мама, усмехнувшись. – Так что с тобой произошло?

– Так вот, ко мне подсел Брайан Свитч, выслушал и попросил мой номер, чтобы вечером поддержать после разговора с тобой. Я думала, что разговор-то окажется неприятным.

– Погоди, это один из тех парней, которые у тебя на стене висели, пока ты не решила, что выросла?

– Ага. Представляешь?

– Представляю. Только пообещай мне, что ты не будешь все лето бегать по свиданкам, а все-таки уделишь некоторое время на подготовку к экзаменам?

– Мам, ну какие свидания? Он взял мой номер, чтобы просто поддержать меня. К тому же я почти уверена, что он не позвонит.

– А если позвонит и предложит продолжить знакомство?

– Это что-то из области фантастики? Ладно, допустим так, тогда я ему откажу. Мне нечего ему предложить. Он звезда, а я обычная девчонка.

– Ты не должна себя так обесценивать. Тебе есть, что предложить ему.

– Например, что?

– А вот возьми и выясни это. Только помни, что секс…

– Да-да, секс – отвратительный способ привлечь и удержать мужчину. Этот урок я уже усвоила.

– Вот видишь, – в мамином голосе появилась улыбка. – Ты хорошо учишься на своем же опыте. Это бесценный дар.

– Один-единственный, – проворчала я.

– Один из многих. Научись-ка думать о себе хорошее, тебе это точно не повредит.

– Ладно, – отмахнулась я. – И все же, как такое могло произойти? Как так вышло, что он оказался там, врезался в официантку и подсел ко мне?

– Чудеса случаются, дорогая. И чем больше ты готова их принять, тем чаще они случаются.

– Знаешь, а ведь он сказал мне почти то же самое.

– Правда? Очень мудро. Кстати, когда твое собеседование?

– В четверг. Надеюсь, я им подойду. Это очень интересно, писать музыку для мультиков.

– Уже сделала тестовые задания?

– Да, выслала вчера. Это было интереснее, чем учить историю, – я перевернулась на спину и посмотрела на маму. – Ты серьезно думаешь, что мне нужно согласиться, если твоя фантазия про Брайана окажется реальной?

– А почему бы и нет? Он ведь на самом деле такой же человек, как ты или я. Узнай его, посмотри каков он. Только, прошу тебя, при любом раскладе не радуйся и не расстраивайся слишком сильно. Окей?

– Окей, – я улыбнулась. – Спасибо, что поговорила со мной.

– Всегда пожалуйста, – она тоже улыбнулась и провела ладонью по моему лбу. – Время идет так быстро… Однажды ты проснешься и обнаружишь в себе что-то новое, важное и сильное. Ты станешь кем-то, кем никогда не была раньше.

– И это тоже из области фантастики! – рассмеялась я и встала. – Что ты читаешь?

– Путеводитель по Австралии. Поездка уже через две недели. Решила подготовиться.

– Так скоро? Я думала, еще полтора месяца!

– Я же говорю, время летит.

Она тепло улыбнулась, и я кивнула головой.

– Пойду, поем.

Я разогрела себе обед и, усевшись за стол, украдкой посмотрела на маму. Она склонила голову над книгой, и ее белые кудри рассыпались по плечам. У нее были белые волосы, а у меня темные – наверное, в папу. Она напоминала остров, на котором всегда тепло и умиротворенно, а я – скрученный комок нервов, дергающийся по любому поводу. Она знала, что делать в любых случаях, а я умела только сбегать. Зато у меня были ее серо-зеленые глаза и нежные, женственные кисти рук. Ее смех и походка. Ее любопытство и интерес к жизни. Как можно быть такими непохожими и похожими одновременно?

И все же я была ее дочерью. Дочерью женщины, которая знала, что нужно делать и когда. Знала, чего хочет от жизни и умела это брать. Которая в одиночку построила карьеру, бизнес и наш нескромно большой и богатый дом. Которая с легкостью могла бы оплатить мне образование и квартиру, но не сделала этого, чтобы я сама научилась добиваться своих целей. Которая научила меня ценить время и труд. И все это была она – островок, на котором всегда уютно и тепло.

Без пяти восемь раздался телефонный звонок. Я подскочила и, не обратив внимание на мелодию, зачем-то стала поправлять прическу у зеркала. И когда дело было сделано, я сняла трубку и почти прокричала «Алло!»

– О, Господи. Зачем так кричать?

– Кетерин?! – еще громче спросила я.

– Да престань ты кричать!

Черт, да я же так пропущу нужный мне звонок!

– Кет, я тебе перезвоню позже, ладно? – я старалась говорить как можно спокойнее, но получалось плохо. Я скорее взволнованно тараторила.

– Да что с тобой? Ты дома? Ты поговорила с мамой?

– Все отлично. Пока, перезвоню позже!

Я повесила трубку и громко выдохнула. Без одной минуты восемь. Ждем.

Прошло еще пять минут, а после еще пять, а после еще десять. Телефон не звонил.

– Ну, а чего ты ожидала? – сказала я себе в зеркало. – Чудеса может и случаются, но не с тобой.

Я спустилась в кухню и достала ведерко шоколадного мороженого, припрятанного в морозилке на случаи, когда очень нужно погрустить.

– Да, друг, вот мы и встретились снова.

Не знаю, что произошло. Вероятно, я задумалась или еще чего, но очнулась я от голоса мамы с опустошенным наполовину ведерком на руках.

– Дайен, до тебя не докричишься!

– Что? Что ты говорила? – переспросила я, вытащив ложку изо рта.

– У тебя телефон разрывается в комнате. Ты разве не ждешь звонка? И… почему ты ешь мороженое в темноте?

Я почувствовала себя застуканной на месте преступления, да еще и с глупейшим выражением лица. Медленно поставив ведерко на стол, я вытянулась стрункой, пригладила одежду и пошла в комнату, стараясь выглядеть спокойно. Впрочем, стоило мне выйти за пределы видимости мамы, я побежала наверх, перепрыгивая ступеньки.

Мама была права, телефон звонил, и мелодия была не из тех, что оповещает о звонках подруг. Я несколько раз прорепетировала «Алло», чтобы снова не закричать, и сняла трубку.

– Да?

Вот черт.

– Дайен, привет, это Брайан. У тебя все в порядке?

– Э-э-э… да! Все просто отлично!

Я скорчила недовольную гримасу себе в зеркало. Хорошие ответы разбежались с мыслями по углам, а голос никак не выравнивался. Еще и язык занемел от мороженого.

– Дайен, – как-то серьезнее сказал Брайан. – Прости, что подвел тебя.

– Ты? Меня?

– Да. Мы ведь договаривались на восемь. Но я застрял в пробке, а мне очень не хотелось говорить с тобой, отвлекаясь на посторонние вещи. Сейчас уже почти девять. Мне стоило написать смс, предупредить. Прости.

– Хм… да, вероятно так было бы приличнее. Договор ведь штука такая, непреложная.

И откуда это я такие умные слова знаю?

– Я могу загладить свою вину?

– Обсудим это позже, я подумаю.

– Договорились, – Брайан перевел дыхание. – Ну как, ты поговорила с мамой? Ты не брала трубку, я подумал, что ты таки сбежала. Или разозлилась на меня и решила не отвечать.

– Телефон был в комнате, а я на кухне.

– Так ты поговорила с мамой? У тебя… не могу понять по голосу, в каком ты состоянии.

Я усмехнулась.

– Я и сама не очень-то понимаю, какое оно, – честно ответила я и легла на кровать. – А разговор получился очень… легким. Мама сказала, что у меня талант учиться на своих ошибках и что на этой я тоже чему-то научусь. Так что меня все еще ждет летняя зубрежка и осенняя попытка реабилитироваться.

– Это же прекрасно?

– Да, вероятно.

– Тогда я могу сказать, что все будет хорошо, и что у тебя все получится?

– Нет, от этого все же лучше воздержаться, – я усмехнулась, и Брайан тоже.

– Тогда что ты хочешь от меня услышать?

Я замолкла и стала искать ответ. Потому что единственное, что меня на самом деле интересовало, это почему он вообще говорит со мной. Но спрашивать об этом не стоило.

– Дайен?

– Да?

– Ты замолчала. Что-то случилось?

– Ты так часто спрашиваешь это, что определенно что-то случится.

– Прости. Просто… у тебя изменился голос. Я слышу, что тебя что-то беспокоит. Ты поделишься со мной?

– Знаешь, я… Ладно, слушай, – я уселась, прислонившись спиной к стене. – Такими разговорами можно напугать, но тем не менее. Меня действительно беспокоит, почему мы все еще разговариваем.

– То есть?

– Ну, знаешь, это странно, когда внезапно появляется незнакомый человек, которому ни с того, ни с сего становится важным поддержать тебя в трудную минуту. То есть я понимаю, что ты обязал себя позвонить один раз, а не заботиться обо мне всю жизнь. Но ты спросил, что в моей голове, а в ней крутится только этот вопрос.

– А может все дело в том, что я почувствовал настоящего человека, которому мог помочь? Ты ведь мне тоже помогла.

– Как это?

– Очень просто. Говорила со мной как с обычным человеком. И сейчас говоришь.

– А может я все-таки чокнутая фанатка?

– Не думаю, – ответил Брайан, и я услышала, что он улыбается.

– Плакат с твоей группой висел в моей комнате почти до восемнадцати лет, – возразила я с усмешкой.

– А почему ты его сняла? Что-то произошло?

– Брайан, ты не мог бы перестать задавать этот вопрос?

– Мог бы. Если сперва ответишь на мой.

Я недовольно вздохнула.

– Болезненное расставание. Оно меня очень отрезвило и вернуло на землю. После него я решила, что пора завязывать с девичьей ерундой и взрослеть. Теперь вместо плакатов у меня висит карта мира с точками, в которых я хочу побывать, – я в очередной раз вздохнула. – А что у тебя висит на стене? Давай о тебе поговорим, а то все обо мне да обо мне.

Брайан рассмеялся, и его смех прозвучал очень тепло и уютно.

Мы поговорили о его стенах, обсудили любимую музыку, фильмы, книги, места в городе. Поговорили о сложностях в работе музыкантов, поспорили про гитары, рассказали друг другу смешные истории с концертов. И в общей сложности проговорили достаточно долго.

– Брайан, – сказала я, успокаивая смех. – Меж тем уже почти двенадцать.

– Что, серьезно? – разочарованно спросил он. – Черт, я даже и не заметил.

– Да, такое иногда случается.

– Значит, пора прощаться?..

– Выходит, что так.

– Ты обещала подумать, как я могу загладить свою непунктуальность. Придумала что-нибудь?

– Знаешь, на Хайтинг стрит есть маленький итальянский ресторанчик «Serata». Он реально маленький, но очень уютный. По четвергам там подают восхитительное феттучини с ветчиной и грибами. Проблема только в том, что обычно у них никогда нет мест, а завтра уже вторник…

– Я понял тебя, – бодро откликнулся мой собеседник. – Будь там ровно в восемь. В это раз я не опоздаю.

– А может в пять? А то это будет выглядеть как…

– Свидание? – закончил Брайан. – А что если это именно оно?

Я растерянно замолчала.

– О, черт. Прости, – осекся мой собеседник. – Я почему-то подумал, что ты сейчас свободна… ну, ты понимаешь.

– Ты правильно подумал, я свободна. Просто ты слегка торопишь события. Мы же знакомы всего день.

– Но ведь моя фотография висела у тебя на стене! – весело заметил Брайан.

– Найду ее и сожгу, Мистер Звезда.

Брайан рассмеялся.

– И все же я настаиваю на свидании.

– Почему?

– Я привык доверять своей интуиции. А она мне подсказывает, что сегодня была далеко не единственная наша встреча.

– А ты настойчивый, да?

– Нет, я тот еще тюфяк, но как-то с этим справляюсь.

Теперь рассмеялась я.

– Ты зря мне не веришь, – добродушно возразил Брайан. – Меня трясет от одной только мысли, что ты не согласишься на свидание со мной. А от мысли, что согласишься, трясет еще больше. Ты же не думаешь, что ты единственная, у кого были болезненные отношения?

– Это уловка, да? – спросила я, на этот раз серьезно.

– В смысле? – удивился он.

– Прикинуться маленьким и беззащитным, чтобы девушка растаяла и пожалела тебя.

Брайан вздохнул.

– Мне бы стоило сейчас оскорбиться, но я понимаю, что у тебя есть причины не доверять. Давай поступим по-другому. Я буду ждать тебя в четверг в «Serata», в пять. У тебя будет время подумать. Решишься рискнуть – мы увидимся, а если нет – оставлю тебя в покое. Идет?

Я улыбнулась.

– Брайан?

– Да?

– В половину седьмого. Пусть это будет полусвидание. Если, конечно, я действительно решусь.

– Идет, – в его голосе снова послышалась улыбка. – Доброй ночи, Дайен?

– Доброй ночи, Брайан.

Я повесила трубку, спрятала лицо под подушку и по-девичьи удовлетворенно взвизгнула.

На следующий день, когда мы с мамой готовили обед, в дверь позвонили. На пороге стояла растерянная Кетерин.

– Привет! Что-то случилось?

Я жевала вареную морковку и наблюдала, как подруга нервно поджимает пальцы рук.

– Прости меня. Я не хотела тебя сдавать, но она все поняла. Ты же знаешь, я вру очень заметно.

– Да о чем ты? – воскликнула я.

Кет вздохнула, отошла в сторону и предо мной предстала Элеонор Аскетрин собственной, весьма серьезной персоной.

– Только не это… – разочарованно потянула я.

– И я тоже рада тебя видеть.

Лиари прошла в гостиную, Кет призраком за ней, а следом я, вялая как морковка в моей руке.

– О, привет, девочки! – мама выглянула из кухни.

– Привет, миссис Семмит, – хором сказали мои подруги.

– Вы будете обедать?

– Нет, мам, они пришли прочищать мне мозги. Это у нас вместо первого, – ответила я, усевшись напротив девочек. Мама подмигнула мне и спряталась в кухне. – Элеонор, ну ты ведь не зануда?

– Не зануда, – согласилась она, не утратив серьезности. – И все же, как ты выразилась, мозги промыть тебе придется. И я не прочь пообедать, кстати.

Я закатила глаза.

– Итак, что ты завалила?

– Всемирную историю и социологию, – призналась я.

– То есть основные предметы?

– Да. А, еще физику.

– Физику? – искренне удивилась Лиари. – А на кой черт ты ее вообще взяла?

– Ребята из группы пошли, я решила, что не хуже их.

– Твоя неразборчивость и «чем я хуже» тебе плохо служат, ты в курсе?

Я кивнула, и подруга как-то смягчилась.

– Ладно. Будем заниматься три дня в неделю, со среды по пятницу. Три предмета – три дня. Я работаю в первой половине, поэтому будем встречаться после обеда.

– Погоди-погоди, я не могу в четверг! – возразила я, и Лиари смерила меня взглядом. – Серьезно, не могу. Утром у меня собеседование, а вечером я… помогаю маме перед отъездом. Да, мам?

– Ага, – откликнулась они из кухни. Она, конечно, не подслушивала, но все слышала. И еще она всегда была на моей стороне.

– Я, разумеется, тебе не поверю, – ответила подруга. – Но если миссис Семмит считает, что у тебя есть что-то важнее в этот четверг, то я соглашусь.

Элеонор встала, и Кетерин, все это время прикидывающаяся невидимкой, последовала ее примеру.

– Готовься, завтра начнем с физики, – Лиари коротко обняла меня. – Все получится, да?

– Скоро мы это узнаем, – я так же коротко улыбнулась. – Вы уже уходите? А как же обед?

– Мы пойдем, пообедаем где-нибудь в кафе.

– Ничего не знаю! – возразила мама. – Всем марш на кухню!

Мы рассмеялись, но противиться не стали.

За столом мама развлекала моих подруг историями из путешествий. Они над чем-то смеялись, а я погрузилась в задумчивое молчание.

Элеонор и в правду не была занудой. И даже не была ботаничкой. Просто ее уже успело нехило потрепать, и потому ее мозги были гораздо мудрее моих.

Ей было шесть, когда ее отец умер. Когда ей стукнуло девятнадцать, ее мать, миссис Хлоя Аскетрин, веселая и приветливая, заболела раком. Лиари не пошла в колледж, работала и ухаживала за ней. А едва отметив двадцатилетие, осиротела. Элеонор работала, копила на образование и жила одна уже год. И хотя она казалась взрослой и серьезной, на самом деле она была вполне веселая, если ситуации были подходящими.

А вот Кет всегда не умела врать. Они с Лиари дружили задолго до нашего с Дорой к ним присоединения, еще с младшей школы. Жили рядом, ходили на одни уроки танцев. И были полными противоположностями даже во внешности: Лиари темноволосая и темноглазая, со стройной, налитой фигурой, а Кетерин – худенькая, высокая, светлоглазая и светловолосая. У Лиари был низкий, бархатистый голос, а у Кет – высокий и тонкий.

Элеонор была сканером, который считывал любые изменения. А Кетерин ничего не умела скрывать.

И как мы умудряемся быть близкими с людьми, которые так на нас непохожи?