Вкус неба

Текст
Из серии: Вкус неба #1
6
Отзывы
Читать фрагмент
Отметить прочитанной
Как читать книгу после покупки
Вкус неба
Шрифт:Меньше АаБольше Аа

Мир, который мы не знаем

За творчеством Дианы Машковой я слежу с момента ее первой публикации в «Литературной газете».

Захватывающие сюжеты, яркие герои и ясный язык автора привлекают к ее романам самого широкого читателя. Вместе с тем психологизм, умение проникнуть в тайны человеческой души, социальная зоркость – все это позволяет говорить о прозе Машковой как о заметном литературном явлении. Кроме того, писательница погружает читателя в уникальную профессиональную среду: действие ее романов происходит в области науки, авиации, клубного бизнеса, туризма, ритейла, водочного производства и многих других сферах. Это не только обогащает знаниями, но и позволяет выявить те тонкости человеческих отношений, которые рельефнее всего выступают именно в профессиональной деятельности. Кстати, служебные романы – «любовь при исполнении» – добавляют ко всему этому особенную краску.


Тема авиации – новый этап в творчестве Машковой. Переплетение сюжетных линий и судеб героев, трогательная любовная история, эмоциональное напряжение, несомненно, увлекут читателей. К тому же доскональное знание авиационной среды благодаря многим годам работы в авиакомпании непременно вызовет ассоциации с известным романом Артура Хейли, в свое время потрясшим советское общество. Думаю, и новый роман Дианы Машковой будет для многих неожиданным открытием того мира, с которым мы постоянно сталкиваемся, поднимаясь на борт авиалайнера, и который, оказывается, совершенно не знаем.

Юрий Поляков

Сотрудникам авиакомпаний и моим коллегам посвящается



Часть I
Москва

Глава 1

Самолет набирал скорость, разгоняясь по взлетно-посадочной полосе. Желтые огни, оранжевые, красные стремительно сменяли друг друга, превращаясь в пеструю ленту. Сергей безошибочно определил: «Пора», – и взял на себя штурвал. Радость от взлета завладела всем его существом. «Как в первый раз», – улыбнулся он.

Машина без усилий вспарывала серые облака и высвобождала долгожданное небо. Всего через пару минут мрачные улицы, темные от дождя дома, автомобили цвета грязи растают далеко внизу. Границы мира расширятся до Вселенной, усыпанной яркими звездами. Сергей физически ощутил невидимый порог; самолет вырвался из мутной дымки Земли и вошел в кристальную чистоту Неба.

«Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, – это звездное небо надо мной и моральный закон во мне». Прав старина Кант. Звездное небо – страсть на всю жизнь. А пилот подобен художнику, который, проносясь сквозь пространство и время, рисует бессмертные полотна самолетом-кистью на поверхности судьбы.

Сергей почувствовал, как радость внутри его растет вслед за показаниями датчика высоты. Две тысячи метров. Три тысячи. Полет захватил его – он в нем растворялся, расщеплялся на атомы, превращаясь в бесплотный счастливый дух. Он знал, что такая всепоглощающая страсть доступна лишь избранным, и гордился своим состоянием: без сомнений, вне времени. Пять тысяч метров. Шесть. Голос диспетчера ворвался в сознание, минуя ушную раковину, – словно прозвучал внутри головы:

– Выполните поворот вправо, займите эшелон семь тысяч двести.

– Выполняю. Эшелон семь тысяч двести.

Не размышляя, он положил руку на штурвал, тут же следуя указанию диспетчера, и увидел перед собой солнце, восходящее над облаками…

Кирилл Николаев вздрогнул и проснулся. Он лежал, боясь пошевелиться и потерять все еще яркую картину, стоявшую перед внутренним взором. С напряжением вглядывался в темный потолок собственного кабинета и различал на нем контуры удаляющегося самолета. Огни блекли и становились слабее, пока совсем не расплылись. Только в этот момент Кирилл окончательно осознал, что видел не собственный уже снятый фильм, а всего лишь сон. Разочарование обернулось тупой болью в голове. Все же выглядело так рельефно, так осязаемо! Он смотрел на главного героя со стороны и в то же время был им. Все чувства Сергея принадлежали Кириллу. Все мысли пилота были его мыслями. Разница между этими двумя состояла лишь в том, что один был плодом воображения другого; что герой был одержим страстью к небу, а его создатель – к искусству.

Николаев сбросил с себя горячий плед и сел. Какого черта он так вот уснул? Работал, перечитывал собственный сценарий, в сотый раз находя мелкие огрехи, а потом начал клевать носом. Он даже не помнил, как перебрался на маленький диван рядом с рабочим столом. Ему снился собственный фильм на широком экране, снятый до малейших нюансов так, как он себе представлял. Обидно, что сон оборвался так резко: он многое отдал бы за то, чтобы досмотреть все до конца. Кирилл снова закрыл глаза и откинулся на спинку дивана. Начал выстраивать, деталь за деталью, последнюю сцену, чтобы видение вернулось. Вот сейчас самолет Сергея выполнит поворот, встанет, освещенный солнцем, на новый курс, и только потом он узнает, что едва избежал столкновения с другим самолетом.

Голова от попытки сосредоточиться затрещала. Кирилл отчетливо услышал жалобный звук: словно одинокое старое дерево стонет на ветру. Он разомкнул веки и нервно огляделся, испугавшись, что треск в его голове слышал кто-то еще. Как назло, в проеме двери действительно маячил тонкий силуэт Кристины.

– Можно к тебе? – услышал он.

Только ее голос окончательно вернул ему здравый смысл, и Кирилл вздохнул с облегчением. Идиот! Скрип открывающейся двери принял за скрежет мозга. Чертовы нервы!

– Зачем? – сурово спросил он Кристину, робко переминающуюся с ноги на ногу у порога.

Его девушка прекрасно знала, что дверь кабинета – табу. Даже дотрагиваться до нее было запрещено, не то что открывать и проникать внутрь. Целых два года Кристина безупречно придерживалась этого простого правила. Но Кирилл, собственно, никогда и не сомневался в том, что, как любая женщина, она рано или поздно предпримет попытку войти. Захочет завладеть всей его жизнью. Женская натура не может оставить на территории мужчины личного пространства: ей нужно всюду влезть, все взять под контроль.

Кристина, не в пример другим, и так слишком долго играла в терпение и покладистость; исполняла его желания, приручала, подбираясь, как ей казалось, все ближе и ближе. А сегодня, видимо, решила идти ва-банк.

– Кирушка, ты не работаешь? – тихо спросила она, не ответив на его вопрос.

– Сама видишь. Нет.

Он поднялся с дивана и, решив не открывать плотных портьер, включил настольную лампу. Круг яркого света неприятно резанул глаза, выхватив из полумрака рабочий стол. Ноутбук, стопка книг, рукопись сценария. Белые листы, испещренные мелкими черными буквами – результат его многолетнего труда, – отчего-то вызвали сейчас у Николаева раздражение. Он отвернулся.

– Может быть, пообедаем? Уже пять часов. – Кристина, ободренная тем, что ее не выгнали, заулыбалась.

– Как хочешь, – он безразлично пожал плечами.

Женщины неисправимы. Они просто одержимы идеей привязать к себе мужчину всеми способами и органами, включая желудок.

– Отлично, – она попятилась, – тогда я накрываю.

Кирилл кивнул и сделал вид, что ищет на стеллаже какую-то книгу.

– Я скоро приду.

Как только за Кристиной закрылась дверь, он сел за рабочий стол, отодвинул подальше рукопись и закрыл руками лицо. Как он устал! Мало того, что с фильмом никакого движения – стадия поисков продюсера затянулась на многие месяцы, – так еще и личная жизнь, как сказал бы его герой, вошла в глиссаду. То есть миновала рубеж, после которого самолет уже не может набрать высоту и уйти на второй круг. Только посадка.

Сколько раз он все это уже проходил! Женщины влюблялись в Николаева поголовно и безрассудно. Кирилл мог получить любую из них, даже не прилагая усилий. Одного взгляда на его мужественную фигуру, красивое лицо, пронзительные синие глаза и темные блестящие волосы было достаточно для качественной потери женского разума. Девушки из кожи вон лезли, чтобы обратить на себя внимание Николаева. Время от времени какая-нибудь из них захватывала сначала его постель, потом квартиру. Кирилл не возражал: в конце концов, женщина для того и существует, чтобы давать наслаждение мужчине, а заодно заниматься в доме хозяйством. Но если бы они умели ограничиться этим! Нет. Каждая старалась влезть к нему в душу, каждая мечтала заарканить и сделать так, чтобы он целиком принадлежал только ей. Им всем было наплевать на его стремления, они не понимали его одержимости искусством.

И каждый раз, как это ни глупо, военные действия начинались с запретного вторжения в святая святых – его рабочий кабинет. Словно порог был той самой чертой, знаменующей вход в глиссаду. Что будет дальше, Кирилл знал как дважды два.

Кристина намеками, истериками, слезами – чем придется – начнет подталкивать его к женитьбе. Будет использовать весь этот заезженный женский арсенал. А он станет читать ее немудреные мысли, словно раскрытую книгу, и желать только одного: чтобы она от него отстала. Но неужели нужно еще раз через это пройти? Разрушить выгодный альянс ради взаимной ненависти? Кирилл тяжело вздохнул, встал из-за рабочего стола и направился в столовую. Только сейчас, переключившись с размышлений о будущем фильме на рассуждения о женщинах, он почувствовал, как сильно проголодался. Что ж, низменные мысли пробуждают низменные желания.

Столовая, как и вся шикарная квартира Николаева, сияла первозданной чистотой. На столе – блестящие приборы, фарфоровые тарелки, причудливо сложенные льняные салфетки. Чего у Кристины было не отнять, так это способности создавать в доме изысканный уют.

Да и сама она, откровенно говоря, была изысканно красива. Длинные светлые волосы, правильные черты лица, прекрасная фигура. В природе не так часто встречается подобное совершенство. Как мужчина, лучшего Кирилл не мог бы себе желать. Как сценарист и актер, он стремился избавиться от всего, что мешало его искусству. Жизнь коротка и предназначена для великих свершений. Банальной роли, которую пыталась навязать ему Кристина, в жизненном сценарии Кирилла Николаева попросту не было.

 

– Кирушка, ты чем-то расстроен? – Кристина, дождавшись, когда он сядет за стол, заглянула ему в глаза.

– Нет.

Она сморгнула слезу. Взяла со стола тарелку, стоявшую перед Кириллом, при этом едва ощутимо коснувшись грудью его плеча. Таким же манером вернула тарелку обратно, уже с громадным куском жареного мяса.

– Спасибо. – Кирилл, сделав вид, что не заметил ее уловки, взялся за нож с вилкой. Бдительное предчувствие говорило о том, что удовольствия от этой трапезы он не получит.

– Кир, – Кристина, положив на свою тарелку только салат, села напротив. Ее глаза с длинными ресницами, подкрашенными синей тушью, напоминали раскрытые раковины моллюска, – знаешь, мне очень плохо.

– Ты заболела? – Он изобразил на лице беспокойство.

– Нет, – она опустила глаза.

Уже догадываясь, что именно последует за этим вступлением, Кирилл молча жевал, не ощущая вкуса. Помочь Кристине выговориться он не хотел. Да и вообще, лучшее, что она могла сейчас сделать, – это встать и уйти, не утруждая себя откровениями. Сколько раз в жизни он уже слышал: «я для тебя пустое место», «ты меня не любишь», «ты занят только своей работой» и прочие вариации на ту же тему. Ему нечего было на все это возразить.

– Ты, – Кристина быстро заморгала, глядя на него, – считаешь меня пустым местом!

– М-м-м, – принял к сведению он.

– Ты меня не выносишь, – выдала следующую здравую мысль она.

– А-а-а, – поддержал беседу Кирилл.

– Тебя интересует только твой дурацкий сценарий! И маячащая впереди всемирная слава!

– Что, – Кирилл усмехнулся, – очень заметно?

– Да!!! – Кристина вскочила из-за стола и начала нервно цокать каблуками по кафельному полу: от двери до окна и обратно. – Тебя в последнее время вообще как будто нет рядом! Думаешь только о своих пилотах, самолетах и стюардессах!

– Подожди, – брови Кирилла изобразили красивую дугу, – я же тебе не говорил, о чем пишу.

– А я умею читать! – Она тряхнула длинными волосами как гривой и заносчиво фыркнула. Безостановочное цоканье каблуков дополнило сходство.

– Ого! – Кирилл залюбовался гневом Кристины, а потом все же напомнил: – Но я не давал тебе сценарий. И запретил входить в мой кабинет.

– Подумаешь! – Она сверкнула глазами, в которых промелькнул детский испуг.

– Стоило подумать, – спокойно возразил он.

– Кир, – Кристина села на место, боевой запал в ней угас, словно его и не было, – я только хочу, чтобы мы по-настоящему были вместе! Чтобы ты говорил со мной, делился своими заботами. Я ведь могу помочь и посоветовать, даже подсказать правильный путь.

– «Если женщина любит вас, она не угомонится, пока не завладеет вашей душой. Она слаба и потому неистово жаждет полновластия. Душа мужчины уносится в высочайшие сферы мироздания, а она старается втиснуть ее в приходно-расходную книгу».

– Что это за чушь? – Глаза Кристины снова стали моллюсками. Кирилл с неприязнью отвел взгляд.

– Сомерсет Моэм, «Луна и грош», – бесстрастно объяснил он.

– А-а, – в тоне Кристины не было и тени узнавания, – хорошо, что не сам сочинил!

– Мне до Моэма, как и всем моим современникам, далеко, – пробормотал он.

– Вот и правильно! – неожиданно горячо поддержала она. – И не надо тебе писать! Сам же видишь, сценарий не продается!

– Ми-ла-я, – угроза в слове, разделенном на слоги, заставила Кристину вздрогнуть, – сейчас просто молчи. Пожалуйста.

Он, с досадой швырнув нож и вилку в почти нетронутую тарелку, встал из-за стола. Кристина, испугавшись, что он уйдет, бросилась к нему, повисла, обвив руками, заставила пригнуться.

– Кирушка, – горячо зашептала она ему на ухо, – ну послушай хотя бы меня! Я же тебя люблю. Я все прочитала.

– И?

– И ничего! Полная чепуха, – скороговоркой бормотала Кристина, судорожно прижимая его к себе, – мне не понравилось. Твой драгоценный сценарий не стоил моих мучений. Он не имел права отнимать тебя у меня!

– Что?! – У Кирилла от ярости перехватило дыхание.

– Ну, просто не надо тебе писать. – Она продолжала лопотать, не обращая внимания на то, что он пытается отодрать ее от себя. – Если ты хотел стать летчиком и не смог, это не повод кому-то мстить своим фильмом!

Глаза Кирилла налились кровью, он схватил ее обеими руками за талию и с силой рванул от себя и вверх. Отставил в сторону.

– Уходи, – прошипел он, держа ее на вытянутых руках и не давая возможности прикоснуться к себе.

– Что?!

– Уходи, – безжалостно повторил он, – вещи потом заберешь, когда меня не будет в Москве.

– Нет, – голос Кристины начал срываться от подступающих слез, – ты не можешь так поступить! Я же целых два года… Что скажет мама, подруги…

– Уйди!

– Кирилл, – Кристина уже рыдала в голос, – я только хотела помочь. Не надо тебе писать сценарии, ты прекрасный актер! Почему нельзя просто заниматься тем, что умеешь? Тем, за что платят деньги?!

– Вон!

– Киру-у-ушка, я люблю тебя, – она всхлипывала и выла, – люблю-ю-ю!

Кирилл поморщился, глядя на нее. «Убогий народ эти женщины!» – услужливо подсказал все тот же Сомерсет Моэм. Николаев отпустил талию Кристины, которая последние несколько минут вместо привычного вожделения вызывала в нем лишь жалость, замешенную на отвращении.

– А я люблю свой будущий фильм, – он сделал шаг к двери, – и верю в него!

Николаев стремительно вышел из столовой и заперся в своем кабинете.

Через час, когда он открыл дверь и вышел в прихожую, Кристины в квартире уже не было. Кирилл вздохнул с облегчением: он даже и не надеялся на то, что сложный вопрос так просто решится в его пользу. Что ж, оно, безусловно, к лучшему. Значит, у Кристины, в отличие от многих других, есть гордость. А у него, благодаря этой гордости, теперь есть свобода.

Радость по поводу ухода Кристины продлилась совсем недолго – через пару минут он уже снова чувствовал привычную усталость и головную боль: в душевных муках, превратившихся за последние месяцы в настойчивую депрессию, была виновата отнюдь не женщина. Он не придавал слабому полу такого значения, чтобы позволить себе расстраиваться или радоваться по его милости. Кристина была лишь внешним раздражителем, который задевал его оголенные нервы. Николаева волновал сценарий. Он был одержим будущим фильмом настолько, что даже во время съемок осточертевшего за полгода милицейского сериала думал не о Василии Панове – талантливом следователе, которого играл, а о Сергее Громове – пилоте и главном герое собственной картины. Кирилл Николаев поделать с собой ничего не мог и только удивлялся, что режиссер его духовного отсутствия на площадке не замечает. То ли Василич и сам устал уже как собака от однообразных криминальных историй, то ли этим историям душа актера нужна была как рыбке зонтик.

Неважно. Важно то, что Кирилл мучился от чувства невысказанности и невозможности перенести созданные им образы на экран. Он страдал бессонницей: крутился в кровати ночи напролет и думал, как осуществить свою мечту. Неснятый сценарий – мертвый сценарий: ему ли не знать. Разве мог он такое допустить? Фильм об авиации был делом всей его жизни!

Кирилл прошел в кухню. В раковине осталась немытая посуда – мелкая месть Кристины. Крошечная чихуахуа по имени Дуся, прибежавшая в надежде на ужин, печально тыкалась мордочкой в пустые миски. Наверное, хозяйка в расстроенных чувствах забыла ее покормить. Лучше бы забрала с собой.

Кирилл удрученно покачал головой и подумал, что теперь чертово хозяйство – долг и обязанность Кристины – легло на его плечи. Он налил из графина воды, жадно выпил. Подумав, поднял с пола миску Дуси, вымыл ее и дал попить «собаке», как гордо именовалась Кристиной эта полуторакилограммовая мелочь. Дуся с присущим ей кокетством полакала и, обиженная тем, что не дали поесть, удалилась, цокая крашеными коготками по кафельной плитке.

Кирилл, оставив посуду в раковине, побрел назад, в кабинет. Сел за письменный стол и придвинул к себе рукопись. Это был уже не просто способ убить время, это стало для него разновидностью мазохизма – в который раз перечитывать, шлифовать, исправлять. Поделать с собой Николаев ничего не мог. Все мысли и действия сосредоточились только на одном – на будущем фильме. Сколько себя самого вложил он в сценарий! Сколько изобрел ухищрений и способов, чтобы найти продюсеров в Москве. И до сих пор ни на шаг не приблизился к съемкам.

Его убивала безвыходность. Его раздражали люди, которые, прочитав сценарий, не отзывались о нем хорошо. Приходилось бороться, не обращать внимания, снова искать. Он прекрасно знал, что его история об авиации зрителя удивит. Фильм принесет настоящий успех! Кирилл готов был двигаться к цели, как танк, не обращая внимания на неудачи, рад был вставать с ног на уши, и не раз, лишь бы добиться съемок. Он жил и бредил своим фильмом!

Тридцать пять лет – это уже тот возраст, когда к тебе либо приходит успех, о котором ты грезил всю жизнь, либо надо расставаться с мечтами. Последнего известный актер Кирилл Николаев позволить себе не мог.

Звонок мобильного телефона взрезал могильную тишину квартиры. Кирилл протянул руку к светящемуся аппарату, ерзавшему по закрытому ноутбуку, взглянул на дисплей. Сердце заколотилось бешено, словно дизель. Николаев сжал в руке вибрирующий телефон и пересел на диван.

– Добрый вечер, Валентин Семенович, – произнес он с придыханием.

– Привет, Кирилл! – Голос прозвучал весело и повис, не утруждая себя продолжением разговора.

– Как ваши дела? – растерянно поинтересовался Николаев. Третий раз в жизни он общался с этим человеком и третий раз понятия не имел, как себя вести.

– Неплохо, – голос улыбнулся и снова пропал.

– На майские праздники, – чувствуя себя полным идиотом, Кирилл пытался поддержать разговор, – вы в Москве или улетаете?

– Улетаю, – обронил голос. Кирилл явственно ощущал, как собеседник наслаждается его беспомощностью, но терпел. Слишком многое зависело от одного слова этого Ривмана.

– Правильно, – Кирилл интонациями сыграл позитив, – надо пользоваться случаем, с такой напряженной работой, как у вас, наверняка…

– Я прочел сценарий, – перебил Валентин Семенович.

– И… как? – Сердце заколотилось с новой силой. Теперь уже как отбойный молоток.

Валентин Семенович вдумчиво помолчал.

– Скучно.

– Что?! – Кирилл не поверил своим ушам.

– Тема мне нравится. А сценарий – нет. Скучно, – повторил он, и в голосе послышался металл.

– Но там столько событий, увлекательных историй…

– Кирилл, – Валентин Семенович устало вздохнул, – я не критик и не готов разъяснять. Но и тратить несколько миллионов долларов на ваши амбиции не хочу.

– Вы не понимаете, – Кирилл сжал телефон с такой силой, что тот хрустнул, – это то, чего хочет зритель. Развлечений. Пикантных подробностей. Изнанки…

– А я лично не в том возрасте, чтобы интересоваться изнанкой, – отчеканил голос, – мне, как Аристотелю, важен вопрос, как человек должен жить. Задумайтесь, юноша.

Кирилл не успел открыть рот, чтобы ответить, как в ухо ему ледяным каскадом полились короткие гудки. Ярость просочилась в мозг мгновенно, заодно с этими холодными звуками.

Кирилл вскочил с дивана и начал мерить комнату шагами. Разрывающийся от боли мозг работал в усиленном режиме, даже гудел, как перегревшийся системный блок. В голове стучало от злости.

Вот только не надо никого слушать! Сколько людей, столько мнений. Не выведет его из себя ни блеяние Кристины, ни оскорбления этого чертового Ривмана. Главное, запастись терпением и искать. Он-то знал, что фильм будет гениальным! Тема интересная, броская. Кирилл столько лет вынашивал идею, прежде чем сесть за письменный стол! Авиация до сих пор, не в пример криминальным и милицейским историям, не нашла себе места в искусстве. Да, Хейли, да, советский «Экипаж», над которым дружно смеялись в кинотеатрах летчики, ну, еще пара фильмов, не считая тупых американских комедий. Что бы ни вообразила себе дура Кристина, после того как его не взяли в летное училище из-за зрения, зато с удовольствием приняли в ГИТИС, он не собирался никому мстить. Он хотел перенести свои мечты о небе на пленку, показать жизнь авиаторов изнутри, настолько, насколько сам ее понимал.

Не хотят делать фильм в России – не надо! Значит, придется отдать сценарий за рубеж. Ведь Джереми заинтересовался, ответил, когда прочел перевод. Написал, что есть над чем поработать, но в принципе картину можно снять. Почему Кирилл тогда не полетел сразу на встречу с ним в Бангкок? Кажется, съемки были, не мог их прервать. Да и надеялся, наивный, найти продюсеров в России: так фильм получился бы роднее и ближе. А еще не было желания что-то в тексте менять, как Джереми настаивал, делать новый перевод, терять время, силы, которые и так уже на исходе. А сейчас? Сейчас другого выхода нет. Все, к кому он мог обратиться, ему отказали. Послали к чертовой матери. Впереди майские праздники: ни репетиций, ни съемок, ни проб целых десять дней. Теперь еще ни Кристины. Надо лететь!

 

Судьба не приносит успех на блюде: на успех объявляют охоту. Расставляют капканы и сети на любой мало-мальски реальный шанс. Сейчас этот шанс – Джереми.

Кирилл вскочил с дивана, резко поднял крышку ноутбука, включил его. Зашел в свой почтовый ящик и, перечитав письмо Джереми, убедился, что тот приглашал его приезжать «в любое время». Распечатал адрес в Бангкоке. Просмотрел письма друзей и коллег, хваливших сценарий. Вера в успех окрепла и выросла до прежних размеров. Окончательно убедившись в правильности решения, Кирилл зашел на сайт авиакомпании и начал искать нужный рейс. Конечно, надежда на то, что перед самыми праздниками найдется свободный билет, была ничтожной, но делать-то что-то надо! Нельзя расхолаживаться и сидеть сложа руки.

Рейс 777 на Бангкок был в 23:50. Сочетание трех семерок показалось Кириллу счастливым знаком судьбы. Он взглянул на часы. Если поторопиться, вполне еще можно успеть.

Николаев торопливо ввел свои данные, количество пассажиров – «1 взрослый». Нажал «поиск» и закрыл глаза. Он загадал, что если сможет найти билет на этот волшебный рейс 777, то с этой самой минуты фортуна повернется к нему лицом. Джереми станет продюсером картины, сценарий превратится в фильм, и мировая слава наконец-то накроет его с головой.

Кирилл дал системе даже больше времени, чем нужно: сидел, закрыв глаза, минуты две. Чтобы наверняка. Потом взглянул на экран и в радостном восторге саданул кулаком по столу. Есть билет! Все. Успел!

Поразмыслив, как лучше ехать в аэропорт, Кирилл решил свою машину не брать. Вызвал такси. Потом распечатал маршрут-квитанцию, написал Джереми письмо и, выключив ноутбук, отправился собирать вещи. Настроение подскочило вверх почти до предельной отметки. Судьба подарила ему новый шанс, а он вовремя его разглядел. Предвкушение успеха и славы уже не грело, оно обжигало душу.

Если б не досадное недоразумение в лице – точнее, морде – чертовой Дуси, на которую он чуть не наступил в коридоре и о которой напрочь забыл, Кирилл уже ощущал бы себя парящим на крыльях свободы. Недолго думая, он попытался сбыть Дусю с рук, обзвонив с дюжину друзей и знакомых. Но все как один рассказывали, что уже улетели или собираются улетать. Такими темпами Москва на майские праздники грозилась вымереть, и Дуся вместе с ней. Кирилл, отчаявшись, решил позвонить Кристине, даже набрал ее номер, но абонент оказался «временно недоступен». Убедив себя в том, что проблемы надо решать по мере их поступления, то есть в аэропорту, он извлек из гардероба пижонский Louis Vuitton и стал набивать его всем, что попадется под руку.

Такси ожидало внизу уже целых двадцать минут – Кириллу трижды звонили, – а вероятность опоздать на самолет из-за вечерних пробок росла с каждой секундой. Николаев нервничал. Во-первых, за последние несколько лет он совершенно разучился самостоятельно собираться в дорогу. Готовая сумка всегда ждала его у дверей. Во-вторых, ему все время мерещилось, что он забыл что-то закрыть, выключить, обесточить, проверить. Куда спокойнее было уезжать, когда в доме оставалась женщина. Или даже когда они уезжали вместе, но готовность квартиры к их отсутствию проверяла она. Как же бесил его этот невразумительный быт, на который уходило столько сил и времени! В конце концов, для того чтобы думать обо всей этой чепухе, и существуют телки.

Проклиная все на свете, Кирилл захлопнул крышку чемодана. Уже подкатив его к дверям, он вспомнил про Дусю, терпеливо сидевшую в сумке-переноске, куда он пристроил ее от греха подальше: такую мелкую тварь немудрено второпях и раздавить. Вот еще подарок Кристины! Кирилл снова набрал ее номер: все то же – «абонент временно недоступен», чтоб его! Ну и как он теперь будет выглядеть при своем мужественном и шикарном образе с этим собачьим недоразумением в руках?! Волоча за собой поклажу, он вышел из квартиры и с такой досадой хлопнул массивной дверью, что по всему подъезду разнесся устрашающий гул. Так. Надо успокоиться. Бумажник, паспорт, маршрут-квитанция на месте. Перевод рукописи сценария – распечатанный и на флешке – он точно положил. Чемодан, ноутбук, Дуся. Все. Кирилл достал ключ, постоял, вспоминая, все ли выключил-перекрыл, и запер дверь.

Водитель такси деликатно сделал вид, что розовая сумка-переноска со стразами, из которой выглядывает перепуганная собачья мордашка, и накачанный злой мужик – вещи вполне совместимые. За что Кирилл мысленно сказал человеку «спасибо».

– Как там пробки? – хмуро поинтересовался он, едва захлопнув за собой дверцу машины.

– Шесть баллов, – спокойно ответил таксист.

– За час-полтора доберемся? – Кирилл бросил обеспокоенный взгляд на часы.

– Попробуем, – кивнул тот и резко рванул с места.

Кирилл снова позвонил Кристине. И теперь вел содержательный внутренний диалог с железной дамой, которая в очередной раз невозмутимым тоном сообщала ему о «недоступности абонента».

Купите 3 книги одновременно и выберите четвёртую в подарок!

Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке:

  1. Нажмите на многоточие
    рядом с книгой
  2. Выберите пункт
    «Добавить в корзину»