Незримые тени

Некоторые истории словно натянутые нити между пальцев – сразу видно, где тут начало, а где конец. Другие – повод испытать себя на терпеливость. Придется потратить немало времени, чтобы размотать весь клубок.

Анна

Маленькая Анна исчезла темной холодной ночью.

Ребенком она была не самым послушным, но к ужину возвращалась всегда вовремя. Поэтому, когда после назначенного времени прошло еще тридцать минут, ее мать и отец испытали тревогу. Громкие оклики ее имени не привели ни к какому результату. Не оказалось ее и в саду, ни даже в самом отдаленном его уголке, где Анна соорудила себе шалаш из подручных средств.

Всхлипывающая мать побежала к соседям, у которых была своя маленькая дочка, но та испуганно вытаращила глазенки и, отчаянно тряся головой, заверила, что в последний раз переговаривалась с Анной через изгородь несколько часов назад.

Поднялся настоящий переполох. Через час уже весь городок знал, что пропала маленькая девочка.

Откликнулись все жители Скальной Гряды, но поиски осложнялись неумолимой темнотой. Вдоль поросшего лесом океанского побережья потянулись фигуры, озаряемые легкими отблесками фонарей и светильников.

Давно жители Гряды не испытывали столь тягостного и беспокойного чувства. Их скромный, патриархальный и домашний мирок был избавлен от волнений Большой земли. Им удавалось сохранять спокойное добродушие в своих домах и сердцах. Здесь мужчины оставались мужчинами, а женщины – женщинами. Ни одной родившейся здесь девушке не приходили в голову вопросы о возможном неравенстве или нежелании выходить замуж. Здесь все хотели иметь свой домашний очаг, работящего мужа, хорошую хозяйку-жену и стайку веселых ребятишек.

Детей тут особенно любили. Другое такое место на земле еще стоило поискать. Судя по всему, богиня семьи и плодородия благоволила к местным жителям.

Может, мужчины так и норовили приложиться к стакану, особенно пасмурными осенними или зимними вечерами в местном кабаке, а их грубоватые шутки могли смутить чьи-то невинные уши, но при всем этом они были похожи в своем мировоззрении: мужчина – глава семьи, ее оплот и защита, женщина – мать и заботливая жена, прощающая мелкие недостатки своему мужу. Помыслить о том, что кто-то из здешних мог похитить ребенка, казалось диким и невозможным.

Так что, пропажа маленькой девочки для небольшого городка стала настоящим потрясением, ведь тут на свадьбы и похороны собирались все вместе, зная каждого по имени. Вместе смеялись и вместе плакали. Одиночество было не в чести.

Каждый, кто ободряюще похлопал по плечу отца Анны в ту ночь и твердым голосом говорил, что они ее непременно найдут, в глубине души готовился к худшему. Знал это и сам отец девочки.

Кристина, мать Анны, несмотря на попытки заставить ее остаться дома, бесстрашно ходила с фонарем в темной лесной чаще, куда бы она ни за какие деньги не пошла после захода солнца.

Предания и легенды Скальной Гряды о потустороннем мире стали частью этих мест. Здешние убеждения покоились на диковинной смеси веры во всевидящего, карающего Бога и фантастическую природу их края. Их вера в ангелов и второе пришествие была столь же сильна, как и то, что в воде обитают русалки, а в лесу поджидает его хозяин – Лесовик.

Но сейчас любая страшная легенда казалась сущим пустяком. Быть матерью – означало отринуть любые сомнения и презреть страх за свою жизнь. Возможная встреча с Лесным Хозяином не могла остановить женщину, разыскивающую свое дитя. Все свои помыслы она обратила к другой Матери, когда-то потерявшей своего ребенка. Сейчас ей могла помочь только Пресвятая Дева. Все молитвы и заверения посвящались ей одной.

Время шло.

Поисковые отряды прочесывали окрестные овраги и побережье вдоль и поперек, пока небо не затянуло густыми черными облаками, а луна, мягко озарявшая землю, словно большой светлячок, не скрылась из вида. Ночь поглотила всех, кто попал в тот миг под сень ее темного покрывала.

Пришлось отложить поиски до раннего утра, чтобы возобновить их с первым лучом солнца. Что и говорить, убитые горем родители не сомкнули глаз до самого рассвета, впрочем, как и большая часть жителей Скальной Гряды.

Давно здесь не происходило подобного и, уже вернувшись домой, многие отцы, даже те, кто обычно скупились открыто проявлять чувства, обняли своих детей, ощутив прикосновение первобытного страха сродни тому, что испытывают животные, потеряв детеныша. Этот инстинкт стократно усиливался у людей, познавших долг родительского обета и бесконечной, непреодолимой силы родительской любви.

Раннее утро выдалось туманным. Над берегом клубились белые нити, мешавшие видеть. Но скоро рассвет вошел в свою полную силу, и серая тьма отступила перед беспощадным огненным светилом. Люди встретили солнце с ликованием и горячими молитвами.

Отлив только начался, поэтому было решено исследовать ту часть мыса, которая была подтоплена вчера ночью.

Вода постепенно отступала, обнажая обломки скал и нагромождения камней с намотанными на них водорослями. Под ногами то и дело пробегали крабы, суетливо покачивая клешнями, а потом в панике метались взад и вперед, испуганно косясь на незваных пришельцев. Но людям было не до этого. Они пристально вглядывались во все пригорки и углубления, созданные силой океана.

Под тяжестью сапог хлюпала вода и потрескивали раздавленные пустые раковины. Сейчас эти звуки не приносили того умиротворения, которое возникало от обычной прогулки вдоль океанской кромки. Над спокойной поверхностью воды неслось надрывное: «Анна! Анна!», теряясь, исчезая в солнечных бликах и брызгах.

Когда берег стал понемногу уходить наверх, превращаясь в утес, на лица людей опустилась тень. Они продолжали поиски, но надежда таяла с каждым шагом. Совсем как тот туман, что ранним утром покрывал побережье. Этот утес был так велик, что казался необъятным и бесконечным.

Если бы какой-то слабый человек оказался под этой отвесно нависающей громадой во время прилива, то сразу стало бы ясно, каков будет исход. Человеку ни за что не взобраться наверх. Не ухватиться пальцами за скользкие камни. Его неизбежно собьют с ног, накроют тяжелые потоки соленой воды и утащат в темные глубины.

Люди боялись произнести вслух то, что так хотелось сказать. Они смотрели вниз и тщетно пытались найти следы маленьких ног, хотя это и было немыслимо. Они это знали и все же продолжали смотреть, пусть даже против всякой логики. Если девочка и прошла здесь, то неукротимая мощь океана давно стерла все следы. Сколько бы раз тут ни ступали люди, всякий раз они своими глазами видели, как меняется отмель.

Сейчас вода уже далеко ушла, но люди знали, что это ненадолго и спустя несколько часов неумолимая приливная волна вновь захлестнет песок и камни. Оставалось совсем немного времени. Текли драгоценные минуты, одна за другой, набегая друг на друга. И с этим тоже ничего нельзя было поделать.

Если бы сейчас кто-то проник в головы этих сосредоточенных на поиске маленькой девочки мужчин и женщин, он бы услышал: «совсем одна, совсем одна», «не уберегли малютку», «напрасно ищем, отдала душу Господу», «бедный ребенок». Такие обрывки мыслей носились в их головах, словно стая взбудораженных пчел. Лица были одинаково напряжены и сосредоточены.

– Анна! Анна!

Визгливые чайки носились над берегом, собирая оставшуюся после отлива рыбу. Заплывая на отмель в прибрежные впадины и ямы, глупые рыбешки становились вскоре добычей прожорливых птиц.

Отец Анны шел впереди. Иногда у него сдавливало в груди и перехватывало дыхание.

«Как же так?» – думал он. От отчаяния и бессилия подкашивались ноги. Он чувствовал себя столетним стариком, не способным передвигаться.

Внезапно океан словно распахнулся перед ними. Люди обогнули скальный мыс, где в самом его конце утес делал резкий поворот и затем совершал свой плавный спуск к воде, чтобы слиться с береговой линией. Еще двести шагов и перед ними вновь возникнет лесная чаща. Вот и погода снова начала портиться.

Пока они шли, солнце, словно устав светить все утро, стало готовиться к обеденному отдыху. Уже собрались пухлые молочно-серые облака, а вскоре упали первые капли дождя.

Отец Анны внезапно резко остановился, как-то безумно и обреченно поглядел на следовавших за ним людей. Ком в горле мешал ему. Наконец, он справился с ним.

– Эй, Мартин, – сказал один из мужчин, – скала кончается. Сейчас выйдем к просеке. Мы как раз еще не смотрели у торфяных болот.

– Да, вижу, – обронил тот глухо.

Стараясь не замечать исполненных жалости взглядов, обращенных на него, он пошел дальше, чувствуя, что неожиданная ярость закипает в нем.

«Что они так смотрят? Надежда еще есть!»

Злясь на них и на себя, он прекрасно осознавал причину этой злости. Ему было страшно так, как никогда прежде. Еще и проклятый дождь усиливался, низвергаясь из серых облаков. Морось дождя смешивалась с океанской поверхностью, становясь новым прохладным клубком тумана, мешавшим видеть.

У подножия скалы, где обнажился песок и камни, вдруг открылось углубление, словно странная ухмылка на базальтовой плите, зиявшая как беззубый рот. А потом события завертелись, словно представление на рыночной ярмарке.

В темном проеме из ниоткуда возникла маленькая девичья фигурка, будто по мановению волшебной палочки перед смертными предстало мифическое морское создание.

Ее длинные темные волосы облепили ее плечи, падая на грудь, платье было мокрым, а подол грязным. На ножках ни башмачков, ни чулочков. Лицо казалось бледным, застывшим, но глаза на этом лице были живыми, черными и огромными.

Все остолбенели от неожиданности, замерли, как вкопанные, ведь у каждого мелькнула мысль о том, что это невозможно! Она – не настоящая! Это видение!

Они слишком долго ее искали, вглядываясь во тьму, в воды океана. И теперь проклятая усталость дает о себе знать! Но все это прошло через секунду, а затем у всех одновременно вырвался не то вздох, не то крик.

Все к ней бросились, заговорив разом, принялись растирать ее холодные ручки и ножки, закутывая в теплую шаль. Ну, а Мартин и вовсе, чуть не умер от радости прямо там, на пустынном берегу.

Он подхватил ее, как перышко, прижимая к плечу, задыхаясь от переполняющих его чувств, не переставая повторять ее имя и уже не отпускал до самого дома, неся ее на дрожащих от волнения, но сильных руках.

Вот так маленькая Анна и нашлась.

Сперва никого не смутило, что она молчала. Слишком много пережил этот ребенок и всем была понятна ее неразговорчивость.

Но она продолжала хранить молчание и на второй день, и на третий. Когда ей заглядывали в глаза, то казалось, будто она смотрит не на человека, а сквозь него. Тут уж родители снова забеспокоились.

Решили позвать священника.

Он прочел несколько молитв, окропил святой водой весь дом и саму Анну. Девочка никак не реагировала на это действо, но как только священник ушел, она подняла голову и зрачки ее расширились. Голубые глаза снова стали черными. Совсем как тогда в пещере! Плотно сомкнутые губы разжались. И тут малышка медленно, но четко произнесла каким-то чужим, низким и спокойным голосом:

– Он умрет, как только увидит яркий свет.

Кристина, невзирая на бесконечное счастье от того, что дочь нашлась живой и невредимой, все же ощутила, как по спине внезапно пробежал противный холодок. Куда делся нежный голосок ее дочурки?

– Что ты сказала, милая?

Лицо Анны напряглось, по телу прошла сильная дрожь. Ее широко распахнутые глаза были прикованы к двери, через которую только что вышел священник.

– Он скоро умрет.

Мать так и залилась слезами. Глаза девочки казались стеклянными, холодными, а голос был страшным, словно доносился из подземелья. С тех пор, как малютка появилась в доме после своего исчезновения, она ни разу не улыбнулась, а тут еще и это.

Мартин сломя голову помчался в город и привез лучших врачей, которых смог отыскать.

Те осмотрели Анну по очереди и ничего опасного не нашли. Физически она казалась абсолютно здоровой. К тому же, девочка вновь заговорила своим обычным детским голоском, поэтому врачи вынесли вердикт: ребенок пробыл сутки в холодной пещере и ни с кем не разговаривал. Изменение тембра голоса было связано именно с этим. Волноваться было не о чем.

Она и в самом деле стала такой, как прежде. Румянец вновь заиграл на ее щеках. Вернулся аппетит. Но родители никак не могли взять в толк, что же с ней приключилось. Расспросы ни к чему не привели. Анна повторяла одно и то же. Она заигралась на берегу, а когда стемнело и вода начала подниматься, испугалась и спряталась в пещере. Было темно и страшно, а больше она ничего не помнит.

Так, все успокоились.

Анна была дома, целая и невредимая. Жизнь снова неспешно потекла своим чередом. Только как-то утром зашла соседка навестить Кристину и рассказала последнюю новость: священник, что приходил к Анне, скончался накануне от удара молнии.

Эту историю Анна слышала множество раз.

Странное, загадочное происшествие из ее детства. Когда-то ее исчезновение взбудоражило Скальную Гряду. Но еще больше, чем ее счастливое спасение, жителей городка потрясла другая, более пугающая новость: малютка Анна начала предсказывать будущее и видеть больше, чем доступно простым смертным.

С тех пор ни она, ни ее семья не знали покоя.

Соседка, охая и вздыхая, поведала историю со священником на городской площади торговке грушами. Та поделилась новостью с товаркой по прилавку, ну, а к вечеру Скальная Гряда гудела, как растревоженный улей.

Всем было страсть как интересно выяснить главное: это дар небесный или же, что гораздо хуже, бесовский? Кто знает, что произошло с девочкой во тьме? И какие силы смогли защитить ее – одинокого, заблудившегося ребенка от холода и смерти?

В каждом доме, от мала до велика, с пылом обсуждали столь волнующее событие. Во-первых, в здешних местах редко случалось подобное, а это значит, что любое происшествие было похоже на то, как если бы в тихий пруд некто забросил гигантский камень. Во-вторых, не каждый день сообщают, что обычная, веселая прежде девочка начинает впадать в транс и говорить мужским голосом о гибели служителя Господа. И что еще интереснее, говорить истинную правду.

После случая с предсказанием о смерти священника, Анна также поведала одной бездетной паре, безуспешно пытавшейся завести ребенка вот уже много лет, о скором его рождении.

– Это будет мальчик с родинкой на лбу, – предрекла она.

И вот, пожалуйста! Вскоре оказалось, что девчонка права!

Разговоры дошли до городского судьи и, чтобы предотвратить волнения в городе, он решил испытать ребенка.

В обычном своем состоянии девочка походила на своих сверстниц и ничто не выдавало в ней сверхъестественных способностей. Анна послушно отсидела всю церковную службу и даже трогательно спела несколько псалмов. Не испугалась она ни святой воды, ни причастия. Стало быть, ничего демонического в ней быть не могло.

Все вздохнули с облегчением. Значит, девочка была отмечена особым даром Божьим, который должен утешать простых людей.

Теперь не проходило и дня, чтобы у порога дома родителей Анны не собиралось с десяток человек. Кто-то выходил оттуда счастливым и довольным, кто-то задумчивым, но случалось, что и рыдали навзрыд. Сама девочка, после того, как она заглядывала в судьбы других людей, могла чувствовать сильную слабость и порой теряла сознание.

Мать все переживала за нее и говорила отцу, что этот «дар Божий» доведет ребенка до погибели. Впрочем, Анна довольно быстро приходила в себя, словно ничего не случилось, и вновь с готовностью заглядывала в человеческие судьбы, читать тайны которых стало ее призванием.

Также она вскоре поняла, что не нужно говорить людям все то скрытое, что ей удавалось узнать. Будто какая-то мудрость открывалась ей вместе с каждым новым видением. Кое-где она старалась смягчить жестокую правду, но радостные события всегда сообщала в полной мере. И хотя людей немного пугало то состояние, в которое она впадала, все-таки любопытство и благодарность за приоткрытую завесу их судеб, оказывались сильнее.

Девочка никому не отказывала в помощи и люди, в своем большинстве, всегда искали способ отблагодарить ее. Один богатый фермер подарил семье Анны корову и теперь у них всегда было свежее молоко. Состоятельные горожане не оказывались в долгу и всегда оставляли щедрое вознаграждение.

– Погляди, Кристина, – растерянно говорил отец, обращаясь к жене, показывая на довольно большую сумму денег, скопившуюся в деревянной шкатулке, – будет нашей дорогой девочке доброе приданое, как вырастет. Выдадим ее за самого лучшего жениха в округе.

Самой Анне мысли о замужестве не приходили ни в десять, ни в пятнадцать, ни в двадцать лет.

Хотя она и превратилась в привлекательную девушку, ни один мужчина не волновал ее воображение. Ее искренним желанием стало помогать другим людям, утешать их и спасать, если это казалось возможным. В свою же судьбу она предпочитала не заглядывать, но не потому, что страшилась ее. Все должно было идти своим чередом.

Слава о предсказательнице Скальной Гряды разнеслась повсюду. К ней ехали за помощью, утешением и советом, и Анна терпеливо принимала всех, хотя порой ей давались тяжело ее откровения.

С возрастом она стала видеть еще больше.

Образы становились более четкими, целостными и ясными. Все чаще ее видения приобретали вид истории, в которой переплетались судьбы других людей, незнакомых ей. Это было волнительно, увлекательно и страшно, но она не допускала и единой минуты, будто может оставить заниматься тем, чем занималась с детских лет. Когда Анне исполнилось двадцать два года, в ее черных волосах появились яркие белые пряди.

– Деточка, ты принимаешь все так близко к сердцу, – говорила ее мать. – Такая добрая, всем готова помочь. Замуж бы тебе выйти и я успокоюсь. Вот отец смотрит на тебя с небес и, готова поклясться, молит всех святых о твоем благополучии.

Но Анна лишь улыбалась уголками губ. Если бы она могла, то рассказала бы о мире бесчисленных духов, о том, как на самом деле устроены жизнь и смерть. Но не имела права. Когда-то, во мраке холодной пещеры она дала одно обещание, обретая силу, и нарушить этот обет означало пошатнуть хрупкое равновесие.

Теперь они жили в домике, увитом плющом и дикими розами, построенном на месте их старого деревянного. Вставала Анна еще до зари, чтобы распахнуть всюду ставни и впустить свежий морской воздух в дом. Затем она обязательно совершала прогулку вдоль берега, любуясь восходящим солнцем и пробуждающимся океаном.

Прогулка была делом привычным, но необходимым. Запах морской воды, соленого ветра и водорослей, занимающийся несмелый рассвет, проясняли мысли и чувства лучше всего.

В такие мгновения они были наедине с океаном. Он – огромный, синий, отражающий в себе целое небо, грозный в своем гневе, но неизменно завораживающий. И она – маленькая девчонка из прибрежного городка, молчаливая хранительница тайн, в которые ее посвятили неведомо за какие заслуги.

Солнце медленно загоралось где-то там, за далеким горизонтом. Песок и камешки хрустели под ногами. Анна обожала эти шорохи, всплески, движения волн в спокойную погоду или, напротив, нервные, резкие движения воды, стоило пробудиться сердитым северным ветрам.

Она черпала силы, глядя в черный омут океана, чувствуя дыхание воды, ее необъятную, таинственную магию. Ту, что была с начала времен.

Анна взяла часть этой магии, потому что так было назначено. Ей доверили один из секретов, скрытых от большинства людей, чтобы сделать этот мир чуточку лучше.

Лавка старых вещей

Проворный голубой «форд» остановился на городской площади около девяти часов утра. Женщины приветливо махали Анне, а мужчины приподнимали головные уборы. Она испытывала и неловкость, и радость от этой приветливости. Ей нравилось осознавать, что она не чужая здесь, и в этом не было ни гордыни, ни тщеславия.

Начинался туристический сезон и городок наполнялся приезжими. Океан, мягкий летний климат, буйная зелень лесов, аккуратные домики с красными черепичными крышами в окружении садов и цветников делали городок невероятно красивым и живописным местом.

Когда-нибудь она тоже покинет Скальную Гряду, чтобы пересечь океан и посетит все прекрасные столицы мира. Ну, а пока, ей нужно успеть забежать в аптеку, чтобы купить лекарства для матери, и, конечно, не обойти вниманием книжный магазин.

Раз за разом она покупала книгу, ехала домой в предвкушении, что сядет у окна или на берегу, вдохнув запах страниц с типографской краской, мысленно отправится в путешествия по городам и странам, узнает о жизни других людей, переживет с ними их приключения. И вот, раз за разом, она привозила новую книгу домой и… ставила ее на полку, обещая начать ее сейчас, ну, или чуть позже.

Книг становилось все больше, а места на полках все меньше. Книжный город рос, у каждой книги было свое место, и каждой из них Анна дала обещание. И оттого она немного переживала, проходя мимо стеллажа.

«Скоро!» – говорила она. «Вот увидите! Совсем скоро вы все побываете в моих руках. Дайте мне немного времени».

Ей нравилось это ощущение, которое испытывает коллекционер, добывающий вещь за вещью, бережно хранящий свои сокровища. Книги молча ждали своего часа. Они знали, что Анна сдержит обещание, ведь всякая книга должна быть открыта и прочитана. Книгам необходимо говорить, необходимо позволять человеческим пальцам касаться их гладких или шершавых страниц, впитывать соль от неизбежно проливающихся над ними слез радости или печали.

Девушка все это знала.

Каково это взять перо и вывести первые фразы?

Вот они у тебя в голове, роятся, словно беспокойные пчелы, жалят изнутри, посылают импульсы нервным окончаниям: давай же! Покажи нас этому миру! И ты уже покорно подчиняешься этому внутреннему зову. Образы рвутся наружу и поверьте, лучше дать им выход. Иначе это чувство сожжет тебя изнутри.

Порой рука Анны так и тянулась к письменным принадлежностям. Что-то огромное зарождалось внутри нее, рвалось наружу. Но она выжидала и говорила себе, как и своим книгам: «подожди, еще не время».

Почему ей хотелось иметь много книг дома? Она не знала точного ответа. Но каждая из них словно была домом с жильцами, чьи истории хотелось узнавать. К кому-то зайдешь в гости раз в полгода или месяц, а кого-то хочется видеть каждый день.

Выбор книг был интуитивен, на глаз. Иногда с первых строк становилось ясно, попадет ли новая книга к ней домой или вернется на свое место в магазине. Но сегодня она обошла все полки и, странное дело, не нашла ничего подходящего. Титаны и божества литературного олимпа безмолвно взирали на нее во всем своем великолепии. Ей вдруг захотелось уйти, не купив книгу.

– Что же это? – Анна испытала легкое чувство досады. – Быть такого не может. Нет, надо просмотреть все внимательнее.

Но спустя десять минут она покинула магазин, пребывая в растерянности. Ее не оставляло ощущение некого незавершенного дела, будто она забыла что-то и не способна воскресить это в своей памяти. Казалось, что необходимо сделать нечто очень важное, чему она пока не могла дать внятного объяснения.

И тут справа ей бросилась в глаза яркая желтая вывеска, отчего она буквально замерла на месте.

Вывеска эта была деревянной, с вырезанной на ней надписью «Лавка старых вещей» и еще чуть ниже, более мелким шрифтом – «История живет здесь». Определенно, этой вывески здесь не было на прошлой неделе.

Девушка взглянула на часы. У нее еще есть минут пятнадцать.

Внутри лавки царила прохлада, несмотря на то, что солнечный свет лился через полукруглые окна. Полки, витрины и шкафы были заставлены теми вещами, что неизменно вызывают восхищение у любителей загадок и тайн.

Анне стало очень спокойно, будто время замедлило ход.

Ее взгляд скользил по зеркалам в старинных рамах, шкатулкам с затейливым орнаментом, картинам давно почивших художников, книгам, с потертыми корешками. Казалось, стоило только хлопнуть в ладоши, как ее окутает пыль с ног до головы. Часть предметов была тщательно вытерта чьей-то заботливой рукой, расставлена и разложена по местам, но многие вещи просто лежали в коробках или даже на полу.

– Умоляю…

Чей-то шепот ворвался Анне прямо в уши и она вздрогнула, оглянувшись. Никого рядом не было, хотя она могла поклясться, что невидимка подошел к ней вплотную.

– Ищете что-нибудь особенное? – послышался голос. На этот раз он был настоящим. Из-за шкафа показался пожилой мужчина в полосатом фартуке. Он вопросительно смотрел на девушку сквозь толстые стекла больших очков, которые то и дело сползали ему на нос.

Анна кивнула, собираясь с мыслями.

– Еще не решила, – извиняющимся тоном произнесла она. – Шла мимо и поняла, что не видела вашей лавки раньше.

Старик поправил очки, затем фартук и развел руками.

– Так и есть! Мы только открылись. Сын с детства любит всякое старье, можете представить? Вот, уговорил меня. Мы переехали с Восточного побережья.

– Откуда эти предметы? – поинтересовалась девушка. – Где вы их берете?

– Это все Филипп. Ездит всюду, покупает старые, интересные на его взгляд, вещи, ремонтирует их, если надо. Он у меня с руками, любит мастерить.

– Тут и правда интересно, – заверила его Анна.

– Что ж, пожалуйста, выбирайте. Ассортимент у нас широкий, от вазочек до шкафов. Есть пара приличных картин. Не стесняйтесь.

Вещей было довольно много и чтобы осмотреть все, понадобится не менее часа. Анна торопилась, и все же ее не покидало чувство легкого беспокойства, что привело сюда.

Она пошла вдоль полок, вглядываясь в очертания предметов. Мелькали шкафчики, лампы, украшения, подсвечники и статуэтки, довольно милые, но из увиденного ничего не привлекло ее особого внимания. Вот тяжелые серебряные рамки, в которых были чьи-то фотографии, стаканы и бокалы с гравировкой бывших владельцев, бронзовые часы с потемневшим циферблатом и кованые сундуки.

Старик кашлянул у нее за спиной.

– Если рекомендуете нас своим друзьям, сделаем вам скидку.

Анна улыбнулась.

– Конечно, я с удовольствием. Но не беспокойтесь насчет скидки. Мне будет не трудно о вас рассказать.

От этих слов старик просиял.

– Очень любезно с вашей стороны. Нравится что-нибудь? Могу помочь, если нужно, подскажу.

Анна кивнула, собираясь ответить, как вдруг ее поманило вглубь лавки, словно кто-то взял за руку и повел за собой. Она, не сопротивляясь, вняла этому молчаливому зову.

Все вокруг будто исчезло.

Померк солнечный свет, стих голос старика, который ей увлеченно что-то рассказывал, а стены, шкафы и потолок слились в одно целое. Она будто стояла посреди огромной залы, без окон и дверей, без конца и края. Анна приблизилась к небольшому ящику на подставке. И все ее внимание оказалось приковано к тому, что лежало внутри.

Ящик был полон игрушек: деревянных солдатиков, кукол и погремушек.

Воздух вокруг стал тяжелым. Он сгустился вокруг нее плотным кольцом. Анне было знакомо это чувство. Ее дыхание участилось и, словно завороженная, она медленно подняла руку и поднесла ее к ящику, не отрывая взгляда от игрушек.

Ее пальцы нащупали полированный бок деревянной лошадки с чуть облупившейся краской. И сразу знакомая, горячая волна поднялась в ней, устремилась от самых ног наверх, затопила грудную клетку и захлестнула голову.

Теперь она стояла в темной комнате, сжимая лошадку запотевшей ладонью. В этом мрачном безмолвии единственным звуком было только ее прерывистое дыхание. Казалось, будто на ней была повязка, едва пропускающая свет, поэтому двигалась Анна неспешно.

Так бывает в кошмарных снах, когда оставляют последние силы и нет никакой возможности что-то изменить.

Девушка знала, что это означает: вторжение в другой мир, куда обычно не приглашают людей. Так уж вышло, что она, словно призрак, могла проникать за закрытые двери, не в состоянии повлиять на что-либо.

Совсем рядом в соседней комнате капризно захныкал младенец, а вслед за ним послышался голос и другого малыша.

Анна замерла, испытывая смутное желание попасть туда, откуда доносились голоса. За стеной кто-то расхаживал тяжелой поступью, напевая. Младенцы попискивали, словно котята. Раздался грохот и крик. Она уже ничего не видела: повязка на глазах стала совсем черной.

– Нет!

Девушка рванулась изо всех сил, наощупь, не чувствуя ни рук, ни ног. И только в голове ее звучал детский плач.

– Пожалуйста!

Кто-то сказал это сейчас вместе с ней, и она уже была в чужом женском теле. Она увидела полные руки и полную грудь, мелькнул подол длинного коричневого платья. Возник дощатый пол, заскрипели половицы и прямо перед ней закачалась деревянная расписная колыбель.

Анна так и задрожала, не увидев детей в колыбели. Та была пуста.

Порыв сильного ветра выбил окна в комнате, разметав в щепки раму, и девушку отшвырнуло к стене.

Она попыталась вздохнуть, но с ужасом обнаружила, что не может этого сделать. Беспроглядная тьма окутала ее со всех сторон, будто плотное покрывало. Анна собрала всю свою волю, зажмурившись.

«Все это ненастоящее», – мелькнуло у нее. «Я не погибну сейчас. Очнись. Просто открой глаза. Это только видение».

Такая мысль придала ей сил. Темнота сменилась нарастающим светом, который понесся навстречу ей.

«Очнись!»

Воздух вновь ворвался в ее легкие и она вдохнула полной грудью. Первое, что она увидела, было перепуганное лицо старика. Он тряс ее за плечо, отчего его очки оказались совсем на кончике его носа.

– Что с вами, ответьте!

– О! – Анна поморгала, встряхнула головой и попыталась сесть. Все вокруг кружилось. Девушка зажмурилась.

– Не так быстро, – сказал старик, поддерживая ее. – Как же вы напугали меня! Ну, думаю – на тебе! Первый день и такое!

Она перевела дыхание. У нее вырвался смешок.

– Да, извините меня.

Старик замахал руками.

– Вам не за что извиняться. Вот, посидите тут немного, – старик придвинул стул. – Хотите, может, стакан воды?

– Если вас не затруднит.

– Уж какое там.

Старик скрылся в глубине лавки. Анна задумчиво посмотрела на деревянную лошадку. С ней ведь и раньше случалось подобное.

Например, когда маленький Иво не вернулся домой и его разыскивали всем городом, совсем как ее когда-то. Мать Иво принесла тогда любимую игрушку мальчика, чтобы девушка могла установить связь с ребенком. Мальчика нашли, следуя указаниям Анны.

– Как тебе это удается? – обычный вопрос, который возникал у людей, удивленных подобным развитием событий. И за этим удивлением всегда скрывался страх.

Когда-то она напугала своими предсказаниями многих.

Анна точно знала, как ее называли. Только чудом она не стала изгоем и сумасшедшей в глазах окружающих. Родилась бы двумя веками раньше и тогда бы не дожила до своих двадцати двух лет.

Сила, пробудившаяся в ней много лет назад, когда она ребенком оказалась в темной сырой пещере, стала ее естественной частью, будто дремала в ней и ждала своего часа. Порой она проявлялась под видом ужасающей стихии, когда из уст Анны срывались слова на неизвестном наречии или она говорила низким, страшным голосом, словно это был голос самого дьявола. Те, кто слышали его, говорили именно так. Любой испугался бы.