– Не скучай без меня! – добавила с ядовитой усмешкой Марина и погладила мужа по гладко выбритой щеке. А про себя добавила: «Давай, беги к своей этой… Она же наверняка ждет тебя в ближайшем кафе на набережной!»

– Семь футов под килем! – пожелал Лернер и клюнул ее в щеку твердыми губами. – И не ограничивай себя в удовольствиях, милая.

Его высокомерно – насмешливый взгляд говорил: «Я знаю, что ты знаешь… Ну и что?!» Марина, гордо вскинув голову и развернув плечи, повернулась к нему спиной и решительно шагнула на трап белой, похожей на сложившую крылья чайку, изящной яхты. Капитан, седовласый смуглый красавец в эффектной белоснежной форме, сдержанно козырнул, приложив правую ладонь к фуражке.

– Отплываем, Санчес! – скомандовала Марина и с королевским достоинством поднялась на верхнюю палубу, небрежно придержав рукой подол длинного шелкового платья.

Она сразу встала на самом носу яхты с романтическим названием «Морская звезда», повернувшись спиной к всему тому, что оставляла позади: к сковавшему душу льдом отчуждению между ней и Лернером, к его очередной девице, которую он не постыдился привезти с собой в Ниццу, к насквозь пронизанным ложью улыбочкам многочисленных друзей и приятелей мужа, к своему сороковому по счету дню рождения и ощущению глухой неприязни ко всему тому, что происходит в ее жизни последние годы. В глубине яхты заурчал мотор, а корпус стал едва заметно подрагивать. Словно корабль, как большой морской зверь, из последних сил сдерживал свое нетерпеливое желание поскорее вырваться на простор безбрежного синего моря. «Морская звезда» качнулась и, оставляя за собой пенный след, отчалила от пристани.

Стоя на носу корабля, Марина раскинула в стороны руки, представив себя птицей, парящей над водной гладью. И сразу почувствовала, как теплый соленый ветер обнял ее тело нежными ладонями, развевая подол платья, облепив тонким голубым шелком хрупкую изящную фигурку, играя прядями распущенных светлых волос за спиной. Впереди был путь куда глаза глядят, бескрайнее море и очищающее душу одиночество. Не надо будет глотать обиду и терпеть унижение с гордо выпрямленной спиной. Не надо будет притворяться и изображать образцовую семью богатого человека. Не надо будет мило болтать с подружками, проводящими лето на лазурном берегу, и отвернувшись слышать мерзкие шепотки за спиной. И пусть благодатный ветер сдует с ее жизни все ненужное и наносное. Может быть в этом путешествии, оставшись наедине сама с собой, она все-таки ответит себе на вопрос: «как жить дальше?»

Шли неспеша вдоль побережья в сторону Гибралтара. Вышколенный персонал яхты всеми силами старался не нарушать покой богатой пассажирки, неслышными шагами скользя по палубам и коридорам. На глаза не попадались ни те, кто наводил порядок в каютах, ни те, кто готовил еду, накрывал на стол. Только на мостике возвышалась, внушая уверенность, высокая фигура в капитанской фуражке.

Марина периодически просила капитана остановить корабль и купалась прямо в открытом море, ныряя с борта в зеленовато-синюю манящую глубину. И на душе становилось легче, смывалась соленой водой давящая тяжесть с сердца, уходила тоска. Она словно сама превращалась в легкое облако, парящее в небесной синеве, или в медленно выгибающую спину пологую волну, покачивающую легкую скорлупку яхты в своих ладонях, или в чайку, кружащую над волной с тревожными криками. Становясь частью этой завораживающей красоты, она теряла, утрачивала личные проблемы, переживания и невзгоды.

Где-то на просторах между Коста Дорада и Коста Бланка остановились на пару дней в небольшом прибрежном городке, название которого Марина пропустила мимо ушей. Городок был маленький и необычайно живописный. Так и хотелось взять кисти и краски, холст и мольберт и запечатлеть уютные домики с увитыми цветами балкончиками, утопающие в зелени узкие улочки с яркими витринами магазинчиков и кафе, праздно шатающихся вездесущих туристов. Городок нежился под знойным солнцем, пропитываясь запахами нагретого песка и моря, ароматами цветущих деревьев и пищи, доносящихся из многочисленных кафешек и ресторанчиков.

Не успела душа Марины расправить крылья в благодатном одиночестве, как на кривой, прячущейся в тени раскидистых деревьев, улочке она встретила свою давнюю подругу Люсинду. Людмила – Люся – была женой одного из воротил бизнеса и приятеля Марка Лернера, вращавшегося с ним в одном элитном кругу. По традиции она все лето проводила с пятнадцатилетней дочкой Марусей в Испании, где у семьи была своя вилла под Марбельей.

– Маришка! – завопила Люсинда на всю улицу, натолкнувшись на старую знакомую, и чуть не запрыгала от радости. – А ты здесь откуда? Ты же вроде в Ницце была?

– Была, да сплыла, – пожала плечами Марина. – Решила поплавать вдоль побережья на яхте. Надоело сидеть на одном месте.

Люся, как всегда облаченная во что-то невероятно яркое, попугайное, ультрамодное и жутко дорогое, радостно облобызала подругу прямо посреди улицы, и дернула дочку за руку:

– Поздоровайся с тетей Мариной, Маруська!

Полненькая, вся усыпанная юношескими прыщами, замученная переходным возрастом и навязчивой мамашей девочка поздоровалась, скромно потупив взгляд.

– А я вот силком вытащила эту затворницу из дома, – пожаловалась Люсинда, покачав выкрашенной в ярко рыжий цвет головой. – Ничего не хочет, только сидит, уткнувшись в свой гаджет, никуда не ходит, ни с кем не общается. Просто беда с этой Марусей! Предложила поехать на Ибицу – отказалась. Там, говорит, много народу. Нельзя же все лето сидеть взаперти! А мне скучно. К счастью, в этой глуши мы встретили Альбину с Германом и Гришаевых. Помнишь их? – и, не дожидаясь ответа, продолжала щебетать: – Мы договорились завтра посидеть все вместе где-нибудь вечерком, потанцевать, выпить хорошего вина. Можем и тебя прихватить. Помнишь, как в песне поется: «лето – это маленькая жизнь» – пропела фальшиво тонким гнусавым голоском. – Жизнь, Маруська, а не прозябание над гаджетом!

Она потрясла дочь за плечо, и та дернулась, как тряпичная кукла от руки кукловода. «Бедная Маруся, – подумала Марина, – нелегко с такой мамашей переживать самый кошмарный период в жизни. Ну, неужели она не понимает, что с таким лицом на улицу выйти стыдно, не то, что тусоваться в компании!» И вдруг неожиданно для себя самой предложила:

– А давайте соберемся завтра у меня на яхте. Она называется «Морская звезда» и стоит у причала с левой стороны. Я закажу что-нибудь вкусненькое и посидим, пообщаемся в тесном кругу. А, Маруся, ты не против? Только свои, старые знакомые. – Девочка бросила на Марину признательный взгляд и молча кивнула. – Вот и хорошо! Тогда договорились: завтра в девять вечера на борту «Морской звезды».

Люсинда лепетала что-то восторженно-нечленораздельное, а Марина, улыбаясь больше девочке, чем ей, махнула рукой и зашагала в сторону берега. Ветра почти не было, и знойное марево колыхалось над перегретой солнцем мостовой. В кронах деревьев надрывался хор цикад. Очень хотелось пить.

Пройдя вдоль набережной, с которой открывался идиллический вид на белый песчаный пляж, плавно переходящий в морскую лазурь, Марина заглянула в первый попавшийся бар. Над крышей уютного, стилизованного под рыбацкую хижину домика красовалась вывеска с загадочным названием «Морской черт». Марина хмыкнула и вошла внутрь. «Вот и попала в гости к черту!» – пришла в голову забавная мысль.

Посетителей в этот дневной час было мало. Большинство столиков пустовало. Лишь у стойки на высоких стульях скучала парочка завсегдатаев с усталыми обветренными лицами, что-то рассматривая на дне пустых стаканов, да бармен лениво протирал бокалы. Она села в уголке, погрузившись в прохладу и сумрак и поджидая официанта. Тут же подбежал смуглый юноша и положил перед ней меню в кожаной папке.

– Мне «мохито», пожалуйста, – попросила Марина по-английски, не заглядывая в меню, – и льда побольше!

Молодой человек кивнул и скрылся за стойкой бара. Марина оглядела помещение. На столбах, поддерживающих крышу, висели жесткие от морской соли рыбачьи сети, веревки, крючки, гарпуны, какие-то незнакомые ей приспособления, вероятно, тоже имеющие отношение к рыбалке. Под самой крышей покачивалось чучело рыбы-меч. В сторону пляжа от бара вела открытая терраса с пустыми столиками, заполняемая, скорее всего, вечером, когда спадает жара. А от террасы до самого моря расстилался белый, искрящийся на солнце песок. Ближе к воде из песка, как гигантские грибы, торчали зонтики для загорающих. А перед баром оставалась пустая песчаная площадка.

Когда официант принес Марине заказанный коктейль, и она взяла в руки холодный, покрытый туманной испариной высокий стакан, внутри которого сквозь кубики льда просвечивали зеленые листики мяты, на песчаной площадке перед террасой бара началось какое-то движение. И Марина подняла голову, с интересом всматриваясь в компанию молодых ребят, расположившихся кружком, и вслушиваясь в зазвучавшую ритмичную мелодию.

Марина потягивала через трубочку освежающий напиток и смотрела, как в центр круга вышла необычная парочка, притопывая и приплясывая под зажигательный ритм барабанов и переборы гитар. Парень лет двадцати и еще более юная девушка танцевали какой-то танец в стиле латино. Парень был одет в одни шорты, которые казались ослепительно белыми на фоне бронзового от загара тела. Девушка, тонкая как тростинка, и гибкая, как змея, ритмично покачивала бедрами в коротких голубых шортиках, как вторая кожа облегающих идеальной формы ягодицы. Голубой короткий топик на теле танцовщицы прикрывал только грудь, оставляя открытым плоский загорелый живот. Девчонка была хорошенькой, как куколка, и с удовольствием ловила восхищенные взгляды зрителей. А вот парень… парень был необычайно, умопомрачительно красив. Черноволосый, с глазами черными, как маслины, он был сложен, как юный древнегреческий бог, ненароком спустившийся с Олимпа и заглянувший на огонек к морскому черту. На лице его с благородными чертами испанского гранда то и дело вспыхивала белозубая улыбка. А двигался он с завораживающей грацией молодого дикого зверя. Марина невольно залюбовалась танцорами и отставила в сторону полупустой стакан с коктейлем.

Она не разбиралась в латиноамериканских танцах, но зрелище было достойно восхищения. Ритмично переступая ногами и плавно покачивая бедрами в такт, парочка двигалась абсолютно синхронно, точно была единым целым. Юная красотка, повинуясь руке черноволосого кавалера, то и дело кружилась на месте то в одну, то в другую сторону, томно изгибала тонкую талию, вытягивала точеную ножку. Восхищенные, восторженные крики зрителей и аплодисменты были ей наградой. «Чикита!» – выкрикнул кто-то из поклонников юной танцовщицы. Босые ноги танцоров взбивали песок, ритмичные покачивания бедер завлекали, манили, жемчужные зубы взблескивали в улыбках. Танец был таким игривым и эротичным, что Марина не заметила, как стала постукивать носком босоножки по полу в такт зажигательной мелодии.

«Мохито» был выпит, а на импровизированном танцполе зазвучала медленная, лиричная мелодия. И юная пара слилась в танцевальном объятии. Движения стали медленнее, плавнее, словно вторя движению волн, с тихим шелестом набегающих на пологий берег. Гибкость юной красотки поражала, гипнотизировала, словно та и впрямь состояла в родстве со змеями или ящерицами. Партнер ее был настолько пластичен и музыкален, что казалось, сама музыка живет в его теле, играет в каждой мышце, переливается гитарными переборами под смуглой кожей.

Марина обратила внимание на руки танцоров, тонкие, изящные, грациозные. Они будто бы вели свою отдельную мелодию. И то рука партнерши оказывалась на загорелой шее танцующего бога, то его узкая ладонь ложилась на ее талию, то скользила вдоль девичьего бедра с такой пугающей откровенностью, что зрительнице становилось жарко. Вдруг тела танцоров изогнулись, словно пропустив сквозь себя волну, но волну встречную, и коснулись друг друга животами. У Марины ускорился ритм сердца… После плавного поворота черноглазый красавец прижал девчонку к себе спиной и положил ладонь на ее смуглый упругий живот, медленно вращая бедрами. Марина не выдержала и встала, оставив пустой стакан на столе, вышла на открытую террасу, чтобы не пропустить ничего в завораживающем зрелище.

Танец был настолько откровенным и эротичным, настолько чувственным, что, если бы амплитуда движений умелых танцоров была чуть больше, если бы дерзкая ладонь партнера прижималась к животу девчонки чуть ниже, а загорелое колено оказывалось между бедер партнерши чуть глубже, то это было бы уже неприличным. И так дыхание случайной зрительницы перехватывало, а стук сердца отдавался в ушах. Появилось ощущение, будто она подсматривает в замочную скважину чужой спальни, став невольным свидетелем тайного и запретного. Танец будоражил, волновал, пьянил, пробуждая не только в душе, но и в теле смутное беспокойство.

– Вам что-нибудь еще принести? – вернул к реальности Марину голос официанта.

– Да, еще «мохито», пожалуйста, – пробормотала она, не отрываясь глядя на танцующую пару. Нужно было чем-то загасить разгорающийся внутри пожар. – Скажите, кто эти люди?

– Танцоры? Это Хуанита и Мигель.

– А что за танец они танцуют?

– Бачату. Сеньоре понравился танец?

– Да. Это восхитительно, – призналась Марина, чувствуя, как щеки заливает румянец.

– Ребята очень хорошо танцуют, – кивнул словоохотливый официант и довольно улыбнулся.

– Они профессиональные танцоры?

– Нет, любители, но очень талантливые любители. Еще в прошлом году хозяин нашего бара придумал танцами привлекать посетителей. Что-то вроде рекламной акции. Виртуозная сальса или бачата собирают толпы зрителей, горячат кровь. А в нашем баре всегда есть прохладительные напитки. От посетителей, жаждущих посмотреть танцевальное шоу, по вечерам нет отбоя. Так что реклама удалась. Мигель с Хуанитой еще и обучают желающих сальсе. Если хотите, сеньора, то приходите часам к семи вечера. Танцы будут в разгаре.

Выпив второй «мохито» Марина пошла от гостеприимного «Морского черта» на набережную, а там и на пристань, чтобы заняться организацией завтрашней вечеринки. Но перед глазами продолжала танцевать обворожительная пара, сладострастно извиваясь гибкими загорелыми молодыми телами.

Ночью долго не могла уснуть. То ли монотонный плеск волны, ударяющей в борт яхты, то ли полнолуние никак не давали сну подобраться к ее изголовью. Несмотря на исправно работающий кондиционер в каюте было нестерпимо душно. Мокрые от пота простыни противно липли к телу. Пришлось подняться с постели и среди ночи принимать душ, пытаясь остудить и успокоить что-то смутное и молчаливое, беспокойно ворочавшееся на дне души.

Весь следующий день пролетел в суетливой подготовке к встрече старых приятелей. А в половину седьмого вечера будто что-то толкнуло изнутри и, бросив все, Марина поспешила на берег, где на песчаной площадке перед «Морским чертом» уже загорались фонари, наполняя сумерки волшебным сиянием.

Издалека она услышала чарующие звуки музыки, доносящиеся от прибрежного бара. Две гитары спорили друг с другом, рассыпая по песчаному берегу бисерные переборы. Перед открытой террасой толпился народ. Столики на террасе были все заняты. А в центре импровизированного танцпола демонстрировали свое мастерство те самые танцоры. Мигель и Хуанита.

Снедаемая странным нетерпением, Марина протиснулась сквозь чужие спины, натыкаясь на острые локти и недовольное ворчание, и остановилась прямо напротив танцующей пары. Сегодня на Мигеле были не только шорты, но и рубашка без рукавов, впрочем, застегнутая лишь на треть. Сквозь тонкую белую ткань просвечивала смуглая мускулистая грудь. Хуанита танцевала в чем-то невесомо-воздушном, едва прикрывающем тело, придавая девушке вид пестрого мотылька. Танцовщица и порхала, как мотылек, то вращаясь с высоко поднятыми руками, то грациозно выгнув спину, падала на руку партнера, то вытягивала стройную ножку в шпагате. Марина охнула от неожиданности, когда Мигель легко подхватил девушку обеими руками и поднял ее над головой, красиво изогнувшуюся, словно рыбак, поймавший золотую рыбку. И опять со всех сторон, как брошенные на сцену охапки цветов, летели восторженные возгласы «Чикита!» Стало остро жаль, что она не понимает по-испански. А так хотелось знать, что означает «чикита».

Когда сальса сменилась более медленной бачатой, танцоры вдруг отошли друг от друга и повернулись лицом к публике. Марина неожиданно встретилась с взглядом черных, как маслины, магических глаз, в глубине которых ей почудился темный огонь. Мигель дружелюбно улыбнулся и протянул к ней руку, приглашая в центр круга.

– Я? – испуганно пробормотала она по-русски, но тут же, перейдя на английский, замотала головой: – О, нет, нет, я не умею!

– Смелее, сеньора, – ответил парень тоже по-английски, – я научу. В бачате нет ничего сложного.

Она нерешительно вложила свои пальцы в протянутую к ней ладонь и шагнула навстречу. Вокруг шумели и волновались обделенные вниманием танцоров зрители. Со стороны террасы «Морского черта» лилась медленная лиричная мелодия. Взволнованный голос пел что-то о любви. А Мигель, выведя даму почти в центр круга и не выпуская ее руку, тихонько объяснял:

– Смотрите на мои ноги, сеньора, и просто повторяйте шаги. Всего четыре счета: раз, два, три, четыре. Движение бедром. И… раз, два, три, четыре.

Марина, словно наблюдая за собой со стороны, с изумлением отмечала, что схватывает все на лету. Шаги были весьма простые, понятные, а учитель объяснял и показывал так доходчиво, что уже через пару минут они танцевали, вполне сносно попадая в ритм. Мигель держал ее ладони в своих, широко разведя руки в стороны, давая возможность наблюдать за движениями его ног, не подходя слишком близко. И Марина была рада этому, потому что на более близком расстоянии от этого красавца уже не смогла бы быть внимательной ученицей.

– Слушайте музыку позвоночником, – советовал юный учитель, – плавно покачивайте бедрами, не стесняйтесь. Вы очень красивы, сеньора, пусть это видят все!

И положил руку ей на спину чуть выше талии, приблизившись на полшага. Прикосновение узкой ладони обожгло ее, заставив сердце биться сильнее. Но с каждым тактом, с каждым поворотом мелодии первоначальная скованность уходила, уступая место бьющей изнутри радости движения. Невольно Марина почувствовала себя молодой и обворожительной: на нее были устремлены десятки глаз. Во взглядах читалось одобрение и даже зависть, ведь танцевала она с таким красивым парнем.

– Очень хорошо, сеньора, – улыбнулся Мигель и одобрительно кивнул головой, – через пару дней вы сможете заменить Хуаниту.

Марина весело рассмеялась столь приятной и неприкрытой лести.

– Вы мне льстите, Мигель.

– Отнюдь! Вы прекрасно чувствуете ритм, вы грациозны и пластичны. И вы очарованы этим танцем. Я это чувствую.

«Да, я очарована и танцем и тобой, милый мальчик» – хотелось сказать Марине, но она только улыбнулась. Они разучили поворот и основные шаги. Только Марина вошла во вкус, как мелодия смолкла, и ее учитель повел даму обратно к плотной стене зрителей, пожирающих их жадными глазами.

– Мигель, – вдруг осознав, что он сейчас переключит свое внимание на кого-нибудь другого и навсегда забудет о ней, заговорила Марина, – у меня есть для вас с Хуанитой выгодное предложение. Хотите заработать несколько сотен евро?

– Что за предложение, сеньора? – во взгляде черных глаз вспыхнул интерес.

– Сегодня вечером у меня на яхте состоится вечеринка для самых близких друзей. Если вы с Хуанитой согласитесь прийти и потанцевать для нас, это очень украсит наш праздник, а я щедро заплачу.

– Хуанита! – крикнул Мигель, повернувшись к танцующей партнерше. Та подошла, оставив недовольно насупившегося высокого мулата в центре круга. Они быстро обсудили предложение Марины на своем родном языке, и девушка кивнула, соглашаясь.

– Во сколько? – снова перешел на английский парень.

– После девяти. Яхта называется «Морская звезда». Приходите, мы будем вас ждать.

Синяя бархатная ночь медленно сгущалась над «Морской звездой». Вдоль набережной рассыпались золотые бусы фонарей. Сквозь темные громады деревьев искрами вспыхивали огоньки в окнах домов. На воде плавно покачивались, сплетаясь в завораживающий узор, отражения разноцветных фонариков яхт и лодок. Запах воды смешивался с усилившемся к ночи ароматом цветущих растений. Стоя на палубе, Марина ждала гостей. Теплый бриз нежно шевелил ее волосы.

Они прибыли маленькой, но шумной компанией. Сквозь бормотание двух мужских голосов высокими нотами прорывались смех и выкрики Люсинды. Эта неугомонная потчевала своих приятелей какими-то байками и анекдотами. Поднялись по трапу, хохоча и перебрасываясь шутками. По испанской традиции долго обменивались поцелуями в обе щеки.

– Проходите, гости дорогие! – пригласила всех на верхнюю палубу хозяйка. – Давайте сначала перекусим, а вскоре вас ждет сюрприз.

– Сюрприз?! – выпучила глаза Люсинда. – Обожаю сюрпризы! Что за сюрприз?

– Скоро сами увидите, – Марина подталкивала нетерпеливую подругу вверх по ступенькам узкой лесенки, – готовьте ладони для аплодисментов, а ханжество и высокомерие сразу бросайте в море. Они вам не понадобятся.

Гости обступили ее плотным кольцом и принялись допрашивать, сгорая от любопытства. Гришаевы – солидный моложавый банкир с юной женой-балериной из Большого театра – нравились Марине. То ли мужнина солидность немного сглаживала эмоциональность юной супруги, то ли молодость той взбадривала мужчину, но пара смотрелась весьма гармонично. А может быть, просто их не столь давние отношения не успели протухнуть от лжи и притворства?

Алина с Германом были модными дизайнерами одежды, в чьей мастерской с удовольствием облегчали свои кошельки жены многих богатых людей, в том числе и Люсинда. Эта парочка в погоне за новыми впечатлениями и вдохновением никогда не отказывалась от развлечений, даже если развлечения были на гране разумного. И только бедная Маруся скромно пряталась за спинами гостей, чувствуя себя, как всегда, лишней в любой компании.

Смех и воркотня смолкли, едва на палубе появились Мигель и Хуанита. Шесть пар глаз с любопытством рассматривали необыкновенно красивую пару.

– Знакомьтесь, господа, – представила танцоров гостям хозяйка по-русски: – это Мигель, а это Хуанита. Они виртуозно танцуют сальсу и бачату. И в правдивости моих слов вы сможете убедиться прямо сейчас.

Превратив площадку верхней палубы в танцпол, включили музыку, и гости застыли в изумлении, наблюдая за танцующей парой. Марина, довольная произведенным впечатлением, потягивала коктейль из высокого стакана, облокотившись на поручень и любуясь танцем. Мелкая волна равномерно плескала в борт яхты, добавляя свой ритм к дробному звучанию гитар. Юные танцоры, привычные к восхищенным взглядам и одобрительным возгласам, старались от всей души, как будто и не было нескольких часов танцев перед террасой «Морского черта» совсем недавно, как будто обычная усталость боялась приблизиться к их гибким телам, отгоняемая зажигательными танцевальными ритмами.

– Где ты откопала этого гуапо, красавчика? – спросила Люсинда интимным шепотом, склонившись к уху подруги.

– Взяла взаймы у морского черта! – хмыкнула Марина. В душе в такт мелодии плескалось веселье.

– Обалдеть, какая прелесть! Маришь, ты с ним спишь? – и уставилась испытующе на собеседницу.

– Нет, ты что, Люся! Он же совсем еще мальчик, лет на двадцать меня моложе.

– Ну и что? – фыркнула Люсинда. – В этом деле двадцать лет – скорее достоинство, чем недостаток. А Мигель этот давно уже не мальчик, готова поспорить, при такой – то внешности. Предполагаю, что в постели он заткнет за пояс твоего Лернера на раз.

При упоминании фамилии мужа настроение Марины резко упало, что не ускользнуло от внимательного взгляда подруги.

– Да знаю я все о проказах твоего Марка! – махнула рукой Люсинда, успокаивая Марину. – Зря расстраиваешься. Неужели ты до сих пор не поняла, что для мужчины такого социального статуса не иметь любовницу просто неприлично?! Не обращай внимания!

– Легко сказать, Люся, когда он открыто расхаживает с ней по улицам Ниццы на глазах у всех знакомых. Мне из дома было страшно выйти, только бы не наткнуться на них в казино, в ресторане, на улице.

– Ну и зря. Завела бы себе любовника в отместку. Честное слово, помогает. – Люсинда перевела мечтательный взгляд на морской простор, плавно перетекающий в темнеющий купол неба на горизонте.

– У тебя что, кто-то есть? – удивилась Марина.

– А ты думаешь, я тут по три месяца скучаю в этом раю в одиночестве, пока мой муженек совмещает приятное с полезным в Москве? Ну, ты наивная, Маришка! Нет, конечно. Да он об этом догадывается, но не возражает. У нас с ним негласный договор.

– Надо же, даже предположить не могла, чтобы у вас с Игорем… – Марина покачала головой и вздохнула. – Не по душе мне такая жизнь, Люсенька. Я ведь за Марка замуж по любви выходила.

– По любви, конечно. Но было это сто лет назад. Лернер, как и все наши, за эти двадцать лет изменился, да и мы не остались прежними. Ты, Мариш, пытаешься жить по давно устаревшим правилам. А правила то изменились! Не отставай от жизни, подруга. Закрути романчик с этим красавчиком. Я тебе гарантирую: и удовольствие получишь и на измены мужа станешь смотреть спокойнее. Считай, что это мой психотерапевтический совет.

Закончив пару лет назад какие-то курсы по психологии и став завсегдатаем психологических тренингов и тусовок, Люся считала себя знатоком человеческих душ и щедро делилась советами с окружающими, даже если советов никто не просил.

– Нужна ему старуха вроде меня! – усмехнулась Марина, покосившись на парочку, самозабвенно отдающуюся танцу.

– Спорим, что после посещения этой яхты, ты в глазах этого мальчика помолодела лет на пятнадцать, не меньше. Богатство делает женщину привлекательной не зависимо от возраста, дорогая моя. Не упускай свой шанс, Мариша. Будет что вспомнить, когда придет настоящая старость.

– Отстань со своими дурацкими советами! – неожиданно для самой себя разозлилась на подругу Марина. Та только фыркнула.

– Дело твое. Ты уже взрослая девочка. – И отошла к дочери, скромно прячущейся в тени.

А танцоры переключились на обучение зрителей сальсе. Альбина, не скрывая удовольствия, крутила бедрами перед Мигелем, пожирая его голодным взглядом. Герман пытался лапать юркую, как ящерица, Хуаниту. Но та только смеялась и ускользала из его жадных лап. Гришаевская балеринка решила показать класс Альбине и, оттеснив ее плечом от партнера, лихо демонстрировала ему свои танцевальные способности. Но все-таки сальса – это вам не классический балет. Она легко вытягивала ногу в шпагате, но делала это так не сексуально, что ее танец больше смахивал на спортивную гимнастику.

Мигель ослепительно улыбался и искренне старался поделить свое внимание поровну между всеми дамами, чтобы никто не чувствовал себя одиноким и обиженным. Когда очередь танцевать с ним дошла до Марины, она шепнула, склонившись к самому его уху, вдруг ощутив запах солнца, прогретого песка и морской соли, идущие от его загорелой кожи:

– Мигель, у меня к тебе просьба: попробуй растормошить нашу скромницу Марусю. Она ужасно стесняется своей внешности, считает себя уродиной и боится выйти на свет. Может сальса поможет ей преодолеть неуверенность в себе?

– Уродина? – округлил черные глаза парень. – Да она эрмосо, очаровательная! Как такая глупая мысль могла прийти ей в голову?

– Как-то так, – вздохнула Марина и подтолкнула парнишку в сторону Маруси, застывшей в густой тени, но с раскрытым ртом ловящей каждое движение танцоров.

Наблюдать за тем, как Мигель выполняет ее просьбу было отдельным удовольствием. Похоже, у этого паренька был свой подход к каждому человеку. Он попытался вытянуть девочку на танцпол, но та только глубже забилась в облюбованный темный уголок. Но, видимо, олимпийские боги не привыкли отступать перед трудностями. Убрав даже намек на сексуальность из своих движений, Мигель просто стал танцевать перед ней. И сальса в его исполнении превратилась в забавную, почти комическую сценку. Он откалывал перед зрительницей такие коленца, ногами вывязывал такие замысловатые узоры, что, в сочетании с умильными рожицами, которые он корчил не смущаясь, не могли не вызвать смех. «Ай, да Мигель, вот молодец!» – мысленно зааплодировала ему Марина, когда расслышала сквозь ритмичную музыку веселый смех Маруси. А спустя пару минут та все-таки вышла из тени и стала повторять за Мигелем простенькие шаги.

Расходились далеко за полночь довольные и утомленные танцами. Марина щедро расплатилась с танцорами, чем вызвала благодарные улыбки на их лицах. Но честно заработанные деньги Мигель брал с истинно королевским достоинством. Наблюдая с палубы яхты, как парень с девушкой спускаются по трапу, она ощутила легкую грусть: чудесный, переполненный музыкой и восхитительными танцами вечер, так раскрепостивший и объединивший всех, заканчивался. Вдруг Мигель остановился на последней ступени и поднял вверх голову. Порыв ветра растрепал его черные кудри.

– Сеньора Марина, приходите завтра к «Морскому черту». Я покажу вам еще пару движений бачаты. Придете? – В темноте блеснули в улыбке белые зубы.

– Посмотрим, – ответила Марина и помахала на прощание рукой.

Марина стояла на верхней палубе и смотрела в изумрудную морскую даль. Волны мягко покачивали яхту, словно убаюкивая, успокаивая все переживания и волнения. Что-то и правда в ней изменилось за это короткое путешествие. Воспоминания о муже отдалились, стали стертыми, смутными и не такими болезненными. Марина думала о разговоре с Люсиндой. Ей всегда казалось, что семейная жизнь подруги была вполне счастливой. Впрочем, так оно и было. Супруги нашли вполне приемлемый для обоих способ сосуществования. Вот только для Марины он был неприемлем. Превращать брак в деловой контракт казалось странным, неправильным. Если из отношений ушла искренняя любовь, то никакими деловыми контрактами невозможно заткнуть зияющие эмоциональные пустоты. От таких отношений веяло морозным холодом, таким, что никакие пляжи Испании или Франции не помогут согреться. Но, что же делать? Как жить иначе?

– Сеньора, – послышался за спиной голос капитана, и Марина обернулась, – когда отплываем?

12 3 След.

Подарок морского черта