И малое станет большим, и большое – малым

Моим детям посвящается.

© Дана Гельдэ, 2021

ISBN 978-5-4485-4708-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

И надо оставлять пробелы

В судьбе, а не среди бумаг,

Места и главы жизни целой

Отчеркивая на полях.

И окунаться в неизвестность,

И прятать в ней свои шаги,

Как прячется в тумане местность,

Когда в ней не видать ни зги.

Другие по живому следу

Пройдут твой путь за пядью пядь,

Но пораженья от победы

Ты сам не должен отличать.

Б. Пастернак

– Ас-саля́му алейкум! С Новым годом! Желаем всем здоровья, пусть всем тем, кто встретит его, Всевышний даст возможность и проводить, долгих лет жизни всем нашим близким, а наша бабушка Сакып пусть по-прежнему будет среди нас. Нам нужны ее советы, ее мудрость, – говорил сын Мукатая, Сулейман, который пришел с женой поздравить родителей и бабушку с праздником. Бабушка Сулеймана мельком взглянула на молодую сноху и сказала: – Наступает год Огненной лошади. Он будет хорошим для трудолюбивых людей, они будут вознаграждены за свою работу. Год будет богат на события. Я знаю, у наших молодых родится малыш, который будет обладать большой силой, ему будут покровительствовать небеса. Этот жеребенок будет лететь впереди всех. Вам, Сулейман и Райхан, нужно молиться, чтобы родился мальчик, девочке эти качества ни к чему. Не стоит забывать, что дети, рожденные в год Огненной Лошади, могут стать либо гениями, либо злодеями, либо праведниками, либо пустятся во все тяжкие грехи, у них нет середины. Они не будут выбирать себе легкой и тихой жизни. Сложный тернистый путь – их удел. Женщина – «огненная лошадь» – это тяжелый характер с самого детства. Дети рождаются с булатным стержнем в груди, и если будет дочь, то вам придется ее растить в «ежовых рукавицах», иначе, потом не сладишь. Но, если такая женщина встретит своего человека, то она будет с ним в одной упряжке работать на равных. Эту мощную энергетику огня и свою силу она передаст своим детям, которые много добьются в жизни, благодаря советам и поддержке такой матери. Старики говорили, что мать Чингисхана родилась в год Огненной лошади. Брошенная родственниками мужа, оставшись в степи одна с маленькими детьми, она не сгинула, а подняла род. С какими испытаниями ей пришлось справиться и какого сына воспитала эта сильная женщина знают все!

Сулейман и Райхан слушали и запоминали слова мудрой бабушки Сакып, и молча молили Всевышнего дать им сына.

Глава 1

В купе плацкартного вагона был приглушен свет. Посапывая, похрапывая, ехали пассажиры. Почти всем им нужно было выходить на конечной станции. Работяги знали, куда ехали, поэтому отсыпались впрок, набирались сил, чтобы влиться в поток мегаполиса, в котором будут передвигаться исключительно бегом, по маршруту «Дом – Работа – Дом». Каждый из них знал, что его там ждет. Только мне это было неизвестно. Мне совсем не хотелось спать. Охваченная жутким страхом, сковавшим руки и ноги, зажмурив глаза, я не могла пошевелиться и подняться с чужой полки, чтобы постелить себе постель. Подобные ощущения со мной уже случались, но совершенно при других обстоятельствах и в другой жизни. Далекой осенью, еще в девятом классе, нас отправили на механизированный ток (место для окончательной сортировки, сушки и очистки зерна перед отправкой его на элеватор).

Впятером разровняв зерно в кузове КамАЗа, мы спускались на землю. Как всегда, пропустив всех вперед, я спускалась с машины последней. Спрыгнула на перемычку, соединяющую кузов и прицеп, а потом вдруг почувствовала, как машина резко тронулась. Зацепившись руками за борт, стоя на соединении между ними, я думала, как мне поступить:

– Прыгнуть, значит, попасть под колеса. Если ехать, пока водитель не остановится, хватит ли у меня сил удержаться?

Очень хотелось кричать, звать на помощь, но язык прилип к нёбу от страха. Почувствовав парализующий леденящий холод изнутри, я испугалась, но осталась стоять на перемычке. Девочки не заметили моего отсутствия. Не оглядываясь, они шли, мило болтали между собой и удалялись от машины. Я, мертвенно-бледная, словно распятая между двумя кузовами, онемевшая и окаменевшая, ехала дальше. Вдруг одна из них, не услышав от меня ответа на свой вопрос, оглянулась. Она увидела мою фигуру на уезжавшем КамАзе и и не раздумывая, рванула вперед, наперерез разворачивавшейся машине. Девочка кинулась под колеса грузовика и остановила его.

Я спустилась с этой злосчастной перемычки молча, с трудом отцепив деревянные пальцы от бортиков, с жуткой дрожью в коленях и стуча зубами. Поблагодарить подружку за свое спасение я могла только мысленно, кивком головы. Сквозь дремоту появлялись одна за другой картинки из далекого прошлого. Некоторые из них были тревожными, а другие согревали мою испуганную и одинокую душу в этом битком набитом людьми вагоне. Неожиданно вспомнилось первое в жизни путешествие на поезде. Мы с бабушкой и дедушкой ехали к тете, в далекий Усть-Каменогорск. Укладывая меня спать на нижней полке, наклонившись низко, бабушка шептала мне на ушко слова колыбельной песни. Она сочинила ее специально для меня:

– Месяц, месяц, у луны круглые глаза, среди множества детишек наша Дана – особенная! Да хранит тебя Аллах!

Я была детсадовским ребенком и говорила только по-русски. Не понимая ее слов, произнесенных на казахском языке, я спросила:

– Аже (бабушка), ты просила Аллаха забрать меня к себе? Бабушка, нежно поцеловав в лоб, ответила:

– Глупенькая, я прошу Его присматривать за тобой и защищать, пока я буду спать.

Она уже хотела уйти в свое купе, но её остановил мой пересказ сна:

– Аже, мне вчера приснилось, будто нахожусь в лодке посреди океана. Я, одна-одинешенька, плыву к видневшемуся вдалеке острову. Морские капли, отлетавшие от весел, брызгали мне в лицо. На губах я чувствовала вкус соли. Красивый райский уголок был усыпан великолепными цветами. Они росли даже в воде, вдоль всего берега. Чудесный остров завораживал взор и манил меня своей красотой. Я очень долго плыла к нему, руки устали от тяжелых весел. Было очень трудно, не хватало сил, но, в то же время, страшно хотелось доплыть до этого земного рая. Добравшись до острова, я проснулась. Что это значит?

Мне, впечатлительной девочке, часто снились содержательные, загадочные сны, которые я всегда рассказывала бабушке. Моя мудрая аже поясняла мне смысл видений, успокаивая мое встревоженное сердечко. Многие из этих видений остались в памяти на долгие годы, как бы в подтверждение бабушкиных пророчеств. Другие давно и прочно забыты.

На этот раз сновидение не было однозначным. Задумчивым, отстраненным взглядом бабушка посмотрела мимо меня, будто вопрошала неведомую даль и ждала ответа. В ее глазах были тревога и страх. В этот момент ей открывалось нечто важное. Возможно, это было моё будущее, то что мне предстояло еще узнать наяву, «прочувствовать всей кожей». Безумно долго длилось ее раздумье, потом она произнесла приглушенно:

– Да-а-а, и малое станет большим, и большое – малым! Помолчав, бабушка продолжила: – Ты вырастешь, станешь счастливой, но прежде чем ты доберешься до своего «острова», прольешь немало слез. Их вкус ты уже почувствовала на своих губах. Моя дорогая девочка, тебе предстоит пройти много испытаний. Запомни, что бы в твоей жизни ни происходило, как бы тяжело и страшно не было, верь, тебе в будущем предначертано судьбой большое счастье. Придет твое время, и оно обязательно наступит! Не переставай ждать его! Стремись к нему! Аллах не оставит, но… все зависит от тебя!

– Аже, а как я узнаю его? Как пойму, что нашла? Вдруг, я не догадаюсь, что уже на этом острове и пойду его искать дальше? – спросила я сквозь сон.

– Душа моя, ты сразу поймешь, что нашла. Это будет очень красивое место, там ты встретишь умных, добрых и хороших людей. Спи, родная, пусть Аллах подскажет тебе дорогу к нему! – доходил до меня бабушкин шепот, словно откуда-то издалека.

Лишь потом, став взрослой, я вспоминала сон, предсказание бабушки и незатейливую пословицу моих предков-кочевников, в которой раскрывались с каждым испытанием новые значения. Казахи – очень рациональный народ во всем: в делах, словах, в быту, в еде. Например, казахская кухня не отличается большим разнообразием, но она вкусная и включает в себя все необходимое. Состоит из продуктов, которые можно перевозить на большие расстояния. На многое повлиял кочевой образ жизни предков, для которых важна была мобильность и практичность. В речи казахи тоже немногословны. Наш язык изобилует короткими многозначными формами и формулами, ёмкими по своему содержанию. Зная только значение слов, но не зная пословиц и поговорок, невозможно понять до конца, без пояснений, их скрытого смысла. Обстоятельства, при которых употреблено то или иное выражение, тоже могут повлиять на смысл сказанного.

Я очень хорошо помню, как мы с мамой ходили на казахский спектакль «Козы Корпеш и Баянслу». Рядом с нами сидели русские девочки из Новосибирска, которые слушали перевод текста в наушниках. То и дело зал взрывался от хохота, а девочкам казалось, что им переводят неправильно, потому что не было смешно. Причина этого была банальной: при переводе юмор из фразы исчезал, терялась его суть.

В воспитательном процессе старшие чаще немногословны. Я не помню, чтобы они читали нам нотации, объясняя, как нужно себя вести, если мы поступали неправильно. Родителям было достаточно посмотреть на нас строго, и мы их без слов понимали. Зачастую на все крупные семейные мероприятия собирался целый клан родственников, родственники родственников, соседи, знакомые и знакомые знакомых. Во время таких собраний самое младшее поколение впитывает в себя традиции наглядно. Младшие видят, что аксакалы (старцы) являются безусловно авторитетными людьми. Они чинно восседают во главе достархана (стола), молча наблюдают за процессом, изредка делая замечания, иногда только взглядом или жестом. Младшие, наблюдая за выражением лиц стариков, считывали их реакцию, настроение, эмоции.

Думаю, это шло из давних времен. Кочевым народам были необходимы такие умения, для того, чтобы с первого взгляда научиться распознать в бескрайней степи, при случайной встрече, друга, или врага, предугадать его намерения, замыслы. Вот где истоки физиогномики! Не потому ли зародилась эта наука на Востоке?

Во время больших мероприятий дети учатся у среднего поколения, выполнявшего все функции по организации таких мероприятий и обслуживанию гостей. Согласно традициям и ритуалам, параллельно с этим они обучали младших такту и терпимости. Они это делали тихо, мягко вовлекая в процесс младших, давая им, между делом, выполнимые поручения, подбадривая и похваливая их, похлопывая одобрительно по плечу. Словом, передавали «эстафету».

Принцип, согласно которому воспитывают казахи своих детей, – «Делай как я», позволяет ненавязчиво обучать практическим навыкам в совместной работе. Взрослые молча исправляли ошибки детей, тактично показывая правильное решение задачи. Старшие учили своих малышей решать любые проблемы, что называется, «без шума и пыли», то есть без скандалов и пререканий. Если возникала необходимость поговорить с детьми о нормах поведения, не всегда это делалось напрямую.

Заходя издали, рассказывая притчу или пересказывая какую-либо жизненную ситуацию, в которой приводились примеры хороших поступков, за которые, в процессе повествования, обязательно хвалили, а плохие осуждались, взрослые извлекали самое важное, как в поговорке «Тебе, дочка, говорю, а ты, невестка, слушай». Так было тогда, когда занимался этнографическими исследованиями в казахской степи Владимир фон Герн, в XIX веке. Так было в моем детстве, в XX веке, но, трудно сказать, что сейчас, в XXI-м, во всех семьях соблюдаются традиции. Меняются времена, люди покидают ареалы своего проживания, дети рано покидают родной дом, не успев закрепить в себе, в своем сознании, некую модель поведения. В результате теряются устои и правила, приобретаются новые, чуждые нам, традиции, нормы. Я только сейчас понимаю старшее поколение, всеми силами пытавшееся сохранить самобытность нашего народа для будущего.

Запомнилось на всю жизнь то, как, в один из семейных вечеров в доме бабушки и дедушки, близкие мне преподали урок родного языка. Мне было шесть лет. Взрослые разговаривали между собой на казахском, я его не знала, потому что с шести месяцев воспитывалась в яслях, а потом в детском саду. Там я слышала только русскую речь. Мне хотелось знать, о чем они говорили между собой, но понять их я не могла, начинала обижаться, требовать, чтобы при мне говорили по-русски. Папа мне спокойным тоном сказал: – Мы – НЕ – РУС – СКИЕ, мы – КА – ЗА – ХИ, и говорим на своем языке, ты его тоже должна знать. Если ты хочешь понимать нас и разговаривать с нами, то слушай и запоминай, старайся внимательно прислушиваться к тому, что мы говорим. Я тебе подскажу только три слова: «хлеб – «нан», ложка – «касык», соль – «туз», остальное – сама!

Как я научилась говорить свободно на родном языке? Я этого не заметила и сама, но моя речь стала насыщаться сложными речевыми оборотами, пословицами и поговорками. Потом мне даже понравилось удивлять своих родных красивыми и сложными фразами. Вот и сейчас в словах моей бабушки Кукен был спрятан глубокий смысл.

Ребенок вырастет и станет большим человеком. Большой и сильный мужчина, состарившись, превратится в старичка. От некогда большого семейства может остаться несколько человек, а то и вовсе сгинет племя. И наоборот, от одной семейной пары пойдет большой и славный род. Эта пословица может охватить многое.

Снова в моей голове – стук колес. Я горько улыбнулась своим воспоминаниям. Они напомнили мне о любимых людях и самом дорогом для меня человеке – бабушке. Только для нее я всегда оставалась маленькой девочкой, даже тогда, когда сама стала мамой.

Однажды бабушка попросила папу отвезти ее ко мне. Я тогда находилась в декретном отпуске. Аже тогда погостила у меня два месяца. Во время наших длительных чаепитий торопилась рассказать свои истории (это было самое милое время!).

Внимательно слушая ее, мне хотелось запомнить каждое слово. У нас обеих было ощущение, что это была прощальная встреча. Я старалась прогнать это понимание и страшные предчувствия. По ночам щемило сердце и хотелось плакать, как во сне, когда дедушка уводил свою любимую жену вдаль, а я не могла удержать бабушку рядом с собой.

Мой муж в очередной раз запил и не пришел домой. Бабушка волновалась за него больше меня, заставляла меня идти на его поиски. Было уже поздно. Я отказывалась, потому что не знала, где его искать. Эта деревня для меня оставалась чужой, не знала, кто где живет. Было страшно идти ночью неизвестно куда и стыдно искать загулявшего, мужа. Мне хотелось скрыть от всех свои семейные проблемы.

Но, пришла соседка София и позвала меня идти с ней ее мужа и моего. Она точно знала, где они находились. Бабушка обрадовалась. Аже боялась, что мой не дойдет до дома и пьяный замерзнет на улице. В этом случае виновата во всем перед его родней буду я. Она понимала, под каким «прессом» может оказаться ее любимая внучка.

Повязав на голову белую шаль из козьего пуха, одев свою школьную шубку, чтобы никто не узнал, я пошла за Софией.

В тот день одноклассница моего мужа родила сына. Два соседа вместе с мужем роженицы пили за здоровье малыша у них дома, но мою подругу больше всего волновало другое: – Дана, там могут быть Азима и Аниса. Ты же знаешь, что эти девки известны своим поведением. Не хотелось бы, чтобы там у них с нашими мужиками что-то произошло.

Подходя к этому дому, мы увидели Рафаэля, мужа Софии. Он был один и заводил молоковоз, на котором тогда работал. Моего мужа рядом не было. Чтобы разыграть своего мужа, подруга толкнула меня вперед. Подойдя к двери с пассажирской стороны, я растерянно помахала Рафаэлю рукой. Увидев в темноте девушку в белом платочке, он слащаво улыбнулся.

В ожидании романтического вечера сосед радостно открыл дверь кабины. В этот момент я провела «рокировку», выставив перед ним его супругу, а сама спряталась. Со смехом я слушала Софию, которая с ходу начала отчитывать супруга «на чем свет стоит». Растерянный мужчина бубнил только одно:

– А где девушка в белом платочке? Только что была здесь…

Выловив одного, вместе с Софией пошли искать второго, надеясь поймать его тепленьким в объятиях женщин. Мы представляли себе самые смелые картинки…

Все оказалось гораздо прозаичнее, Лука пил самогон с новоявленным отцом. Девушек рядом с ними не было. Немного разочарованные, мы вернули своих мужчин домой. Рафаэль всегда относился ко мне очень тепло, но любил подшучивать. По дороге домой, в присутствии моего мужа и своей жены, он стал признаваться мне в любви, наблюдая, как я смущаюсь от его слов. Хотя я прекрасно понимала, что он шутит, все же спросила:

– Раф, у тебя такая умная и красивая жена, почему ты говоришь мне эти слова? Рядом с Софией ты не должен смотреть по сторонам!

– Дана, я тебе отвечу башкирской пословицей: «У соседа курица, как гусыня, а жена, как девочка!», – весело парировал сосед.

За это получил от жены тумака. и мы поехали домой.

Бабушка встретила нас в прихожей. Довольная нашим возвращением, отправилась спать. После того сновидения, в котором дедушка уводил бабушку, я волновалась за ее здоровье и боялась потерять. К счастью, она еще была жива, и я могла видеть, обнимать свою аже.

Погостив, бабушка уехала домой, а пятого ноября, в день смерти дедушки, случился инсульт и ее парализовало. Теперь стало ясно, к чему был тот сон… Сильная любовь связывала их целое десятилетие после смерти дедушки. Даже, наоборот, с годами это чувство еще больше тянуло их к друг другу, чтобы потом быть вместе вечно.

Взяв детей, я поехала к родителям. Проведать бабушку приехали ее дочери, мамины сестры. Потеряв память и частично рассудок, она называла дочерей именами чужих, давно покинувших этот мир людей, возмущалась их присутствием в доме.

Из всех нас она узнавала только меня. Это вызвало недовольство и ревность дочерей. С огромной любовью, влажными от бесконечной нежности глазами, она смотрела на меня и гладила руку. Незримая нить соединяла ее в этом мире только со мной. Чувствуя это, мне хотелось обнять ее крепко-крепко и не отпускать, сидеть рядом с ней, когда она спала, не выпуская ее руки. Бледная кожа бабушки стала безжизненной «лайкрой», кровеносные сосуды куда-то спрятались и не согревали кожу. Тонкие аристократические пальцы стали еще длиннее. Они обхватывали мою кисть ледяным кольцом и удерживали меня рядом. Милая моя бабушка лежала в белом платочке и улыбалась во сне. В бреду ее губы шевелились и шептали мое имя. Душа разрывалась и плакала от бессилия, молча, без слез, без всхлипываний. К сожалению, я ничем не могла помочь родному человечку, который, благодаря сильному сердцу, продолжал жить, находясь меж двух миров, путаясь и плутая между ними. Вскоре мы все разъехались по своим семьям. Все трудности по уходу за бабушкой легли на плечи моего папы, ее зятя.

У бабушки с дедушкой когда-то было восемь детей, трое из них умерли еще в глубоком детстве. Рахим умер, когда ему исполнилось 49 лет. У моей аже осталось четверо детей, но так получилось, что трое из них жили далеко от родителей. После окончания школы средняя дочь уехала учиться в Алма-Ату, а потом забрала младших, Хакима и Марьям. Все трое обучались в столичных институтах, да так и остались жить в Казахстане. Тогда он еще был частью большой, единой страны.

Бабушка сильно прихрамывала, поэтому не работала. Она занималась только домашним хозяйством. Когда-то, сразу после рождения младшей дочери, забыв об осторожности, она вскочила и побежала за водой, принесла полное ведро. Неокрепший тазобедренный сустав, под тяжестью, не удержал в лунке головку бедренной кости, и она сместилась. Хирургов рядом не было, вправить никто не смог. Бабушка стала хромать.

Моя мама была самой старшей из детей. Зарплаты отца на обучение детей не хватало, и она не могла стоять в стороне. В западной педагогике есть такое определение «обродителенный» («наделенный родительскими функциями»). Моя мама была именной такой дочерью.

В аристократических семьях западных стран придерживались закона майората. Старшие дети не только наследовали имущество, но и на них ложилась семейная ответственность. Не зная об этом законе, который к ней никакого отношения не имел, будучи старшей дочерью, мама взяла на себя огромные обязательства. Она считала, что должна помочь отцу выучить троих детей.

В крестьянских семьях западных народов с давних времен действовал закон минората, когда наследует все младший ребенок, а родители остаются на его попечении. – С отцовского корня никогда не сходит, – говорили там.

В казахских семьях всё гораздо сложнее. Здесь действуют оба этих закона: старший за все отвечает, помогает родителям, а младшему достается забота о родителях и наследство.

Здесь наследовать было нечего. Вторую часть обязательств – заботу о родителях, мама тоже взяла на себя. Наша семья всегда жила рядом с мамиными родителями. Поэтому все самое сложное досталось не столько маме, сколько моему отцу.

Мама не могла помочь мужу, у нее уже давно не работала правая рука. Даже по дому многое делал папа. Отец был благородным человеком, он не припоминал теще то, как она его не любила когда-то, частенько ворчала. Когда с бабушкой случилось несчастье, он сказал:

– Я свою родную мать не помню, потерял ее в два года. «Мамой» называл только тещу, поэтому буду за ней ухаживать так, как если бы это была моя родная мать.

Когда выходили замуж дочери и женились сыновья, бабушке трудно было привыкнуть к новым членам семьи. Она была с ними строга и категорична. Моему отцу доставалось больше всех, он чаще других попадался ей на глаза. Однажды они с дедушкой обсуждали моего папу. Услышав от них недоброе о своем отце, я начала громко плакать и кричать: – Аже, я люблю папу и тебя! Почему ты его так не любишь? Что же мне теперь делать?!

Бабушка растерянно смотрела на меня, пятилетнюю воительницу, а потом нежно обняла и сказала:

– Прости меня, я больше никогда не буду так говорить о твоем папе. Я не подумала о тебе.

Милая моя, родная, сколько ты вложила в меня любви! Многое во мне от тебя. Ты была для меня и бабушкой, и другом. Я делилась с тобой своими секретами, но сколько еще хотелось бы тебе рассказать, а еще больше слушать… Мне не хватает тебя всю мою жизнь… Моя дорогая аже, я всегда чувствую твой любящий взгляд с небес! Люблю и помню тебя всегда, мой ангел!

«Малое стало большим». Я становилась старше. Проблемы становились все масштабнее, а я очень ждала, когда «большое станет малым», только мои неприятности не убавлялись.

– Моя дорогая аже, когда же наступит предсказанное тобой счастье? Где мой счастливый остров? Надеюсь, это будет Москва? – размышляла я в душном, пахнувшем потом вагоне.

Погруженная в свои мысли, в воспоминания о прошлом, я сидела с закрытыми глазами, и не заметила, как вошедший на какой-то станции мужчина подошел совсем близко. Дохнув мне в лицо перегаром, он начал грубо трясти меня за плечо и кричать:

– Ты, чурка, вставай, с моего места! Я работаю в ФМС. Сейчас позвоню в Самару, тебя снимут с поезда и депортируют. Медленно открыв глаза, не вставая с места, спокойно, змеиным шепотом, чтобы не разбудить пассажиров, но достаточно твердо и отчетливо, я ответила ему:

– Меня дальше Оренбурга не пошлют.

– Почему? – ехидно прокричал мне в лицо скандалист.

Сурово посмотрев на него, я сказала:

– Потому что я там родилась! Сейчас я позвоню твоему руководству, лично Геннадию Андреевичу и Константину Сергеевичу. Для начала «пробью» по билету твои данные, а потом сообщу руководству ФМС, что держат у себя такого дебила, который позорит организацию. Услышав имена своих больших начальников, которых он даже в глаза, из-за своего мелкого, ничтожного положения, не видел, мужчина отшатнулся и изменился в лице. Резко протрезвев и успокоившись, он, молча, начал укладываться спать. Поднявшись на вторую полку, я попыталась заснуть. Но спать совершенно не хотелось.

Уставившись в потолок, я начала читать чьи-то дорожные заметки, нацарапанные гвоздем на потолке. Здесь были инициалы, даты, пункты назначения. Возможно, также, как и я сейчас, кто-то до меня не мог уснуть. Возможно, этот человек менял свою жизнь и его тревожное сердце бешено колотилось в груди, заглушая торопливый стук колес.

– Да-да, да-да, да-да, – утвердительно отвечал поезд на любой мой вопрос, который я задавала ему мысленно.

Но когда меня охватывали сомнения, колеса говорили задумчиво:

– Так-так, так-так, так-так.

В эту дальнюю дорогу я уезжала тайно, боясь, что меня остановят, не отпустят. Никто, кроме детей, не сказал мне своих напутственных слов. Я сама себе пожелала:

– Белой дороги!

Так говорят многие восточные народы – и буддисты, и мусульмане, когда желают удачи человеку, начинающему свой путь, свое дело, меняющему свою жизнь. Они желают счастливого и легкого пути к реализации задуманного. Это короткое и ёмкое пожелание несет в себе много смыслов.

Например, воины Чингисхана с этой фразой начинали свои походы. Они верили, что высшие силы будут вести их по Белой дороге к победе.

Мои дети почти ничего мне не говорили. Они сидели, крепко обняв меня, в чужой, арендованной нами, квартире. Мы прощались надолго. Деньги, вырученные от продажи деревенского дома, я вручила им в тот вечер со словами:

– Дети, финансы старайтесь расходовать рационально. Не знаю, как у меня будет складываться с работой и зарплатой. Возможно, сразу вам что-то присылать не получится, придется подождать.

Неуверенность и сомнения терзали меня. В голове крутились вопросы:

– Идти ли в редакцию на небольшую зарплату, куда приглашали, или искать что-то другое. Смогу ли я вообще устроиться? Не всем, кто уехал, удалось закрепиться.

Лежа на тесной полке, я уже скучала по своим кровиночкам, которые, как два испуганных воробья, прижимались ко мне вчера и не хотели от себя отпускать.

Мне вспомнились кадры из счастливого прошлого, когда мы с мужем купили китайский магнитофон и регулярно записывали голоса своих малышей. Нам хотелось на магнитной ленте запечатлеть их сладкий лепет. Теперь в моей голове словно прокручивались эти записи. Лаура лопотала перед микрофоном:

– Снегурка в белой шубке приходит к нам всегда, мы с ней поем и пляшем ДА-ДА-ДА.

Сын, с пластмассовой игрушечной гитарой в руке, начинает петь хит Расторгуева, сильно ударяя по струнам:

– А, ну, давай наяривай, гитара семиструнная, чего сидеть да горевать, Николай!

Лаура звонко смеялась над двухлетним братом, который переврал, досочинил песню и тут же начала рассказывать в микрофон:

– Муха – муха – цокотуха, заполоченное брюхо, муха по полю пошла, муха денежку нашла…

На домашний концерт успел муж, пришедший с работы:

– Всем привет, мои дорогие!

Он обнимал нас всех, целовал. Дети висли на папе. Идиллия!

Мы любили всей семьей играть в прятки. Я с сыном в одной команде, дочь всегда выбирала в напарники отца. Тимур был спокойным мальчиком. Когда я его прятала, он тихонечко ждал, пока его найдут. Но темперамент дочери не позволял ей долго находиться в укрытии, и она то и дело выскакивала из ниши и выдавала себя.

Однажды малыши долго искали папу и не могли найти. Когда они прибежали за мной на кухню, я готовила ужин. Мы дружной стайкой вернулись в комнату. Ноги потерянного отца благополучно стояли за ковром, который висел на стене. Дети носились по комнате и не замечали ни его голых ног, ни бугра за ковром. Меня это очень рассмешило. Нам предстояло жить счастливо, но…

Деревня – это такой социум, в котором нужно прятать от всех свое счастье. В этом огромном аквариуме, где жизнь каждого была словно за хрупким стеклом, водились такие «пираньи», от которых я не умела защитить ни себя, ни свой маленький мир. Все односельчане видели наши отношения. Муж не стеснялся показывать свою любовь ко мне, я светилась рядом с ним.

Некоторые женщины, никогда не испытывавшие столь бурного проявления чувств со стороны своих мужей, завидовали и ненавидели. Лишь счастливым некогда было обращать внимание на нас. У них было все хорошо. Чтобы злиться на кого-то, не было ни желания, ни времени.

Работа над собой и профессия бортпроводницы накладывают свой отпечаток на походку, манеры. Муж любовался мною издалека и гордился. Он никогда не ревновал.

В школе тоже было все хорошо. Складывалась карьера. Я стала заместителем директора по воспитательной работе.

Прожив всего лишь год в двухкомнатной квартире, мы получили от правления села лучший дом. Он был большой, с электрическим отоплением, ванной и канализацией, с большой, застекленной верандой. Благодаря моим родителям, он стал «полной чашей». В магазинах ничего не было, и многие, даже немолодые семьи не имели половину того, что было у нас. Таких как тетя моего мужа, раздражало, и они не могли справиться с собой. Я, наивная дурочка, не знала и не замечала, что происходило вокруг меня.

Тетю звали Тамара, это была жена родного дяди моего мужа. Она была русской. В этом селе родилась и выросла. У нее было две дочери. Ее не очень любили в семье Сухановых за сложный, скандальный характер и слишком длинный язык, но терпели ради дяди. Тамара во мне видела конкурента и ненавидела за хорошее отношение ко мне своей свекрови, бабушки Шахерезады. Та полюбила меня за характер и возможность говорить со мной не на ломанном русском, а на родном языке.

Когда родились дети, бабушка Шахерезада приходила ко мне, чтобы помочь с пеленками, ползунками, которые накапливались с невероятной скоростью (О памперсах тогда мы еще не знали!). Она приносила наши любимые пирожки с толченой картошкой, которые были необычайно вкусными.

Тамара жила через дом от нас. Она со злостью наблюдала за нашим домом и своей свекровью. Так у меня появился враг, который мечтал разрушить мои отношения с мужем и с его родней главным своим оружием – сплетнями. Благодаря ей, я стала чаще слышать от родственников, что высокомерна, заносчива. Тщательно контролируя свои поступки, слова, которые порой перевирались ею и доходили до меня в искаженном виде, я ощущала себя так, словно иду по минному полю. Все время ждала, где и когда «рванёт». Тамара обладала склочным характером, не было человека в селе, который бы о ней отозвался по-доброму. У многих она «попила кровь».

Иногда у нас с ней случалось перемирие. Тогда мы жаловались друг другу на Сухановых, она рассказала мне о своих обидах на родственников. Мне запомнилась одна, пожалуй, самая большая рана на ее сердце, обида на дядю своего мужа. Смагул-ага (дядя), узнав об их намерении жениться, сказал молодым так: