Сплендор

Breeana Shields

The Splendor

© Татищева Е., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Посвящение

Джейкобу, с которым всегда можно неплохо поговорить.

Глава один. Джульетта

Джульетта жалела о том, что в ее жизнь вошел отель «Сплендор».

Если бы она знала тогда то, что ей было известно теперь, она бы разорвала бронь своей сестры на мелкие клочки и бросила бы их в огонь.

Но она этого не сделала, и поэтому утром того дня, когда Клэр исполнилось двадцать лет, Джульетта обвязала конверт с гостиничной бронью ярко-желтой лентой и начала ждать под дверью крошечной квартирки, которую они сняли год назад, когда Клэр получила работу гувернантки.

Они обе много лет мечтали о том, чтобы провести ночь в этом легендарном отеле. Это был яркий луч надежды, единственный в их безотрадном существовании, о котором они шептались бессонными ночами в сыром, продуваемом сквозняками дортуаре в приюте. Джульетта и Клэр лежали, сплетя пальцы под ветхим, почти совсем не греющим лоскутным одеялом, и представляли себе те чудеса, ожидающие их, когда они наконец войдут в величественные двойные двери.

– Если мы когда-нибудь попадем в «Сплендор», то чего ты пожелаешь? – спросила однажды Джульетта.

Клэр тихо и довольно вздохнула в темноте, и от этого звука у Джульетты потеплело на сердце. Клэр была мечтательницей, и самая заветная ее мечта была о лучшем будущем.

– Много чего, – ответила Клэр. – Наверное, было бы здорово стать принцессой. Или прокатиться на слоне по улицам какого-нибудь далекого города. – Тогда они были детьми, и мечты у них были соответствующие.

Джульетта засунула свои ледяные ступни под икру Клэр. Ее сестра вздрогнула, но не убрала ногу.

– Ты могла бы получить и то и другое.

Клэр рассмеялась:

– Ты права. Могла бы.

У них не было ни родителей, ни друзей, ни подруг, никого, кроме друг друга, но у них имелась эта безумная заветная мечта – оказаться в волшебном отеле, который обещал воплотить их фантазии в реальность, – по крайней мере, на время их пребывания в нем.

Они слышали эти легенды – их слышали все. Но в самом ли деле «Сплендор» может сделать так, чтобы тебе показалось, будто ты влюблена? Будто ты поешь на сцене перед тысячами поклонников, обожающих тебя? Будто ты летаешь? Все говорили, что «Сплендор» может исполнить даже такие твои желания, о которых ты даже не подозревала, не знала, что они у тебя есть.

И Джульетта надеялась, что это правда.

Когда Клэр наконец вернулась домой, сутулясь от усталости, Джульетта даже не стала дожидаться, когда она снимет пальто, а сразу же сунула ей в руки конверт с бронью.

– С днем рождения!

Губы Клэр тронула ласковая улыбка.

– Ты не забыла. – Она сказала это, как будто она была одновременно и тронута и удивлена, и Джульетта подумала, что, возможно, сама Клэр забыла, что сегодня у нее день рождения. Это так походило на нее. Она всегда была так занята заботой о Джульетте, что редко думала о себе.

Клэр засунула палец под клапан конверта и разорвала его. Вероятно, она ожидала получить что-то самодельное – открытку, исписанную неаккуратным почерком Джульетты, или купон, который позволит ей не мыть посуду, когда придет ее очередь это делать. До сих пор сестры могли позволить себе только такие подарки. Но, развернув кремовую бумагу, Клэр замерла. Ее зеленые глаза широко раскрылись, и губы образовали что-то вроде розового кружка. Затем изумление на ее лице уступило место чему-то среднему между благоговением и восторгом. У Джульетты сжалось горло. Ей не был нужен «Сплендор», чтобы почувствовать себя так, будто она летает.

Но затем Клэр перевела взгляд на стенной шкаф для швабр, и в ее глазах мелькнула паника.

– Джулз, как тебе это удалось?

– Не беспокойся. Я не трогала наши деньги, отложенные на черный день. – Джульетта знала, что потратить деньги из тех средств, которые сестры откладывали уже несколько лет, было бы худшим из предательств. Это на наше будущее, – каждый раз говорила Клэр, кладя еще одну монетку под двойное дно ящика для тряпок. – Когда-нибудь у нас будет лучшая жизнь, чем теперь, Джулз.

– Тогда как же тебе это удалось? – спросила Клэр.

Джульетта загадочно улыбнулась:

– Я не стану выдавать свои секреты.

Ей не хотелось говорить Клэр о десятках подработок, которые она брала в последний год в то самое время, когда ей надо было заниматься учебой. Она стирала одежду для богатых женщин, живущих в восточной части города, разносила рано по утрам хлеб, от которого так вкусно пахло, что ей с трудом удавалось удержаться от того, чтобы разорвать багеты и съесть их самой, и часами шкурила только что изготовленные кресла-качалки в столярной мастерской, чувствуя, как ее легкие болят от вдыхания опилок.

Она ничем не хотела омрачать радость Клэр.

– Тебе нравится мой подарок?

Глаза Клэр засияли.

– Но… мы же должны были отправиться туда вместе.

У Джульетты упало сердце. А вдруг она просчиталась? Вдруг Клэр разочарована? Но тут Клэр пылко обняла сестру, и ее слезы смешались со слезами Джульетты.

– Я в восторге.

Это был последний раз, когда Клэр дотронулась до Джульетты. Последний раз, когда она смотрела на нее как на близкого человека.

От воспоминания об этом у Джульетты защемило в груди, и она выкинула мысли о Клэр из головы. Вокруг ее сердца образовалась корка гнева, похожая на лед замерзшего озера. Но достаточно было одного неверного шага – слишком нежного воспоминания о Клэр, слишком долгих размышлений об их прежних отношениях – и лед трескался. И Джульетта погружалась под него – в холодную воду предательства и утраты. Она могла вынести этот гнев, но не могла вынести тех чувств, которые он скрывал. Которые выдавливали воздух из ее легких.

И потому, торопливо шагая по улицам Белль-Фонтейн, стуча каблуками по булыжникам мостовой и проходя мимо шоколадных магазинов и кафе с их полосатыми навесами и мимо изящных столиков из кованого железа, она питала свой гнев воспоминаниями иного порядка.

Клэр находилась в «Сплендоре» всего неделю, но Джульетте казалось, что после ее ухода прошла целая жизнь. Их судьбы всегда были как сплетенные руки – и теперь, когда рядом не было ее сестры, дни Джульетты были пусты.

Каждую ночь Джульетта лежала без сна и думала обо всем том, что она хочет сказать Клэр, когда они воссоединятся. Она тщательно запоминала обрывки слухов и сплетен, как будто это были «сокровища», которые она когда-то собирала во время своих детских прогулок – блестящие камешки, оброненные монетки, цветные листья – и клала в карманы, чтобы потом поделиться ими со своей сестрой. Точно так же она хранила истории. Три дня подряд к мистеру Кардону приходил красивый незнакомец и уходил через час, причем с растрепанными волосами и в одежде, находящейся в беспорядке. В угловой булочной поменяли рецепт выпечки ячменных лепешек – теперь они были посыпаны клюквенной крошкой – и Джульетта еще не решила, что она обо всем этом думает. На дереве, растущем возле окна спальни сестер, поселилась малиновка и упорно будила Джульетту своим пением ни свет ни заря.

Когда отпуск Клэр подошел к концу, Джульетта пришла к подножию холма Сплендор-Хилл и стала ждать, затаив дыхание.

Наконец она увидела Клэр – та выходила из кареты с мечтательно-задумчивым выражением на лице, как будто пробуждаясь от какого-то особенно сладкого сна.

Джульетта позвала ее по имени. Клэр повернулась, оглядела толпу, но ее взгляд только скользнул по Джульетте. Она вытянула шею, ища того или ту, кто выкрикнул ее имя.

– Клэр! – снова позвала Джульетта, настойчивее, громче.

Наконец взгляд Клэр остановился на ней. Она сморщила лоб, будто пытаясь припомнить смутно знакомое лицо, однако затем ее глаза прояснились, и она махнула рукой.

Джульетта подбежала к ней и бросилась в ее объятия.

Клэр напряглась и отстранилась.

У Джульетты сжалось сердце. Она была уверена, что Клэр так же не терпелось увидеть ее, как ей увидеть Клэр.

Она сморгнула слезы:

– Что не так?

– Ничего, – ответила Клэр. – Все хорошо. – Затем, секунду помолчав, спросила: – Зачем ты здесь?

Джульетта сплела пальцы – она всегда так делала, когда ей бывало не по себе.

– Я думала… Мне хотелось увидеть тебя. – Ее терзало смятение. Может быть, Клэр злится на нее? Может быть, в «Сплендоре» ей было плохо? Почему она ведет себя так странно?

Клэр засмеялась, коротко, вежливо.

– Что ж, вот ты и увидела меня. Но сейчас мне лучше вернуться домой. Завтра мне нужно на работу.

Она повернулась и пошла прочь. Джульетте пришлось чуть ли не бежать, чтобы поспеть за ней.

Джульетта пыталась найти разумное объяснение поведению своей сестры. Может быть, она устала. Может быть, если ты какое-то время жила в мире фантазии, возвращение к реальной жизни сбивает тебя с толку. Все утрясется, говорила себе Джульетта.

Но вместо этого все стало еще хуже.

Клэр вела себя с Джульеттой так, будто та была всего лишь ее знакомой, осторожно обходя ее в их квартире с таким видом, словно они чужие люди, оказавшиеся волей случая в одном жилище. Когда Клэр вообще снисходила к Джульетте, она делала это с холодной вежливостью, выводящей из себя. Джульетте было бы легче, если бы Клэр проявляла открытую враждебность, если бы выказала хоть какое-то сильное чувство. Но Клэр не была зла на сестру – она была просто равнодушна.

И это было куда больнее.

Несколько недель Джульетта пыталась восстановить узы, связывавшие их прежде, и перепробовала все. Она писала нежные записки, вкладывая их в ботинки Клэр, она взяла на себя всю домашнюю работу, которую прежде выполняла Клэр, моя полы и стеля постель Клэр так, как той нравилось. Она приготовила ужин, состоящий из любимых блюд Клэр.

Но Клэр принимала все эти знаки внимания с холодной церемонной вежливостью, благодаря сестру точно таким же тоном, каким она могла бы благодарить официанта, принесшего заказанную ею еду, – любезным, но безразличным.

В конце концов Джульетта решила нарочно выводить ее из себя.

Она без спроса одолжила ее платье, раскритиковала ее прическу, оставила в мойке грязную посуду. В прошлом Клэр никогда не давала Джульетте вести себя несносно, не выговаривая ей.

Но теперь все изменилось.

Теперь всякий раз, когда Джульетта раздражала сестру, глаза Клэр суживались, зубы и губы сжимались, но затем она делала глубокий вдох и с видимым усилием обуздывала свое раздражение, как будто кто-то толкнул ее на улице и она старается держать себя в руках.

Из-за «Сплендора» между ними образовалась пропасть, и Джульетта не знала, как перебросить через нее мост.

А затем ее мир рухнул. Она все утро пыталась завести разговор с Клэр, расспрашивая ее о том о сем. Как тебе спалось? Как дела на работе? Эти дети, которых ты учишь, остаются все такими же трудными? Но в ответ Клэр только рассеянно роняла одно-единственное слово или просто издавала звук, вроде бы означающий «да».

В конце концов терпению Джульетты пришел конец.

– Клэр!

Ее сестра замерла, не донеся до рта кусочек тоста. И, подняв брови, стала ждать.

– Пожалуйста, поговори со мной. – В голосе Джульетты звучало отчаяние. – После твоего возвращения из «Сплендора» все изменилось, стало другим. Ты стала другой.

Клэр положила тост на свою тарелку. Стряхнула с пальцев хлебные крошки. И вперила в Джульетту пристальный немигающий взгляд.

– Я пыталась придумать, как тебе это сказать… – Джульетту захлестнуло облегчение – наконец-то Клэр откроет ей правду, скажет, в чем же дело. Она подалась вперед. И тут Клэр закончила свою мысль: – Думаю, тебе пора начать жить отдельно.

Джульетта отшатнулась, как от удара.

– Ты хочешь, чтобы я съехала?

Клэр отодвинула свою тарелку, встала и начала надевать пальто.

– В последнее время ты стала слишком уж эмоционально зависимой, приставучей. Так будет лучше. Вот увидишь.

После ухода Клэр Джульетта долго сидела неподвижно. По ее щекам текли слезы и капали с подбородка. Она плакала, пока у нее не осталось слез, пока ее глаза и щеки не сделались совершенно сухими. Пока ей не начало казаться, что иссохло само ее тело.

Но сухие вещи легко воспламеняются, и, когда взгляд Джульетты упал на стенной шкаф для швабр, что-то внутри нее вспыхнуло, и ее словно охватило пламя. Она встала, взяла с полки ящик для тряпок, открыла его второе дно. Если Клэр могла провести неделю, купаясь в роскоши, то то же самое может сделать и она.

Она взяла все деньги, до последнего гроша.

Она невольно замедлила шаг, приблизившись к мощенной булыжником круговой подъездной дороге, где ждали запряженные лошадьми бело-золотые кареты, чтобы повезти гостей навстречу роскоши.

Джульетта пыталась не поднимать глаз, глядя на пестреющие по краям дороги яркие цветы, на других гостей, толпящихся на кругу взволнованно и радостно болтая друг с другом, но ей так и не удалось ничего с собой поделать. Она все же подняла взгляд туда, где над городом на фоне неба возвышался отель «Сплендор», похожий на птицу с позолоченными крыльями – волшебный и величавый.

У нее участился пульс – к благоговейному трепету, который всегда внушал ей этот отель, теперь примешивалось предчувствие какой-то беды. И паника.

Ей стало не по себе.

Может быть, ей лучше вернуться в квартиру? Она могла бы попросить, чтобы ей вернули деньги, заплаченные за билет, и положить деньги, отложенные на черный день, обратно в ящик до того, как придет Клэр. Она сжала кулаки и почувствовала, как ногти впиваются в ее ладони. А что потом? Без Клэр у нее никого нет. У нее сдавило горло. Ей надо отыскать свой собственный путь. Возможно, неделя, проведенная в роскоши, поможет ей понять, чего она хочет.

– У вас есть бронь, мисс? – Кучер ближайшей к Джульетте кареты смотрел на нее с любопытством, возможно, он привык видеть на лицах гостей нетерпение, а не тревогу. Его взгляд упал на листок кремовой бумаги, который она держала, и он протянул ей руку в белой перчатке, ладонью вверх. Его темные глаза смотрели на нее благожелательно, но жесты были сугубо деловыми. У него была короткая, аккуратно подстриженная бородка, а его ботинки были начищены до такого блеска, что Джульетта подумала, что могла бы посмотреться в них, поправляя волосы. Он был воплощением совершенства.

Как и сам «Сплендор».

– Мисс?

Пальцы Джульетты дрожали, когда она протянула ему бронь.

Он внимательно изучил бумагу, затем улыбнулся.

– Добро пожаловать.

Джульетта оперлась на его протянутую руку, и сосущее ощущение у нее под ложечкой прошло. Оказавшись в карете, она закрыла глаза и расслабилась на сиденье, обитом богатым лиловым бархатом. Кучер цокнул языком, и лошади тронулись с места. Стук колес, катящихся по булыжной мостовой, успокаивал.

Прошло несколько минут, из соседних экипажей послышалось восхищенное аханье, и Джульетта открыла глаза.

У нее захватило дух.

Она не знала, куда смотреть сначала, а куда потом. Вид снизу, каким бы грандиозным он ни был, не передавал великолепия этого отеля.

Даже в первом приближении.

«Сплендор» представлял собой не одно здание, а три. Главное из них стояло на самой высокой точке холма, возведенное из светло-бежевого известняка, в котором отражался свет, исходящий от воды сотен фонтанов – сиреневой, синей, зеленой, – струи которой били прямо из мраморных плит двора перед крутой лестницей, ведущей к величественному парадному входу. На фасаде виднелись сотни расположенных через равные промежутки арочных балконов, чтобы каждый гость мог наслаждаться великолепным видом на город, лежащий внизу. Смотрелось все это как настоящее чудо.

Справа и слева возвышались одинаковые крылья, фасады которых были обращены друг к другу, а в центре расстилался громадный бассейн, над невероятно голубой водой которого был перекинут изящный мостик.

Это выглядело так, как и должно выглядеть место, где сбываются мечты.

Перед мысленным взором Джульетты возникла картина из прошлого. Она искала Клэр уже более часа – была их очередь работать на кухне приюта, и, хотя Джульетта управлялась с ножом лучше, чем ее сестра, ей было бы не под силу в одиночку почистить десять фунтов картошки.

Она нашла Клэр в тени большого клена – та сидела, держа на коленях открытую книгу.

Джульетта стала ждать. Она знала, что лучше не встревать, когда Клэр бывает такой, как сейчас, – когда она сидит с книгой, напрягшись, высунув кончик языка и жадно скользя глазами по странице.

Прошло несколько минут, и лицо Клэр наконец расслабилось. Должно быть, опасность, грозившая героям ее книги, какова бы она ни была, сейчас уже миновала.

Джульетта мягко и осторожно взяла книгу из рук сестры.

– Пора возвращаться к реальности.

Глаза Клэр прояснились не сразу, а когда это наконец произошло, выражение радости сползло с ее лица – так тает масло, если поднести его слишком близко к печи. Джульетта ощутила чувство вины, что ей пришлось прервать такие прекрасные грезы.

– А что, если я не хочу к ней возвращаться? – сказала Клэр, выхватив книгу из рук сестры и прижав ее к груди. – Фантазия намного лучше, чем реальность.

Это воспоминание словно ножом пронзило сердце Джульетты. Горе сжало ее горло, ей стало трудно дышать. Клэр наконец удалось пожить в фантазии, и, по-видимому, это было так чудесно, что после этого жизнь с Джульеттой показалась ей еще более безрадостной и унылой.

А что, если самым большим желанием Клэр было никогда не иметь сестры? Возможно, в стенах «Сплендора» Клэр всегда ела досыта, поскольку никто больше не хотел есть. Возможно, она крепче спала, поскольку ей не мешали холодные ноги Джульетты. Возможно, избавившись от такой обузы, как младшая сестра – пусть даже всего на неделю, – она сочла, что ей невыносимо опять взваливать на себя эту ношу.

Джульетте следовало бы понять, что в конечном итоге Клэр покинет ее. Все всегда покидали ее. Но от этого боль не становилась слабей.

До Джульетты донесся благоговейный ропот гостей в каретах, и она, вернувшись в настоящее, прислушалась.

Звучала музыка – поначалу так тихо и неясно, что она могла бы подумать, что это только чудится ей. Но, по мере приближения карет к главному входу, музыка становилась все громче, слышнее, пока не создалось впечатление, что ее звуки исходят отовсюду. И в мелодии ее было нечто невыразимо чарующее, она словно что-то обещала.

Джульетта сделала глубокий вдох. Возможно, погружение в роскошь станет как раз тем самым общим опытом, который и нужен им обеим, чтобы сблизиться вновь. Возможно, теперь она найдет ответ на вопрос, который мучает ее вот уже несколько недель: Почему?

А если из этого ничего не выйдет, остается надеяться, что «Сплендор» подарит ей наилучшую из альтернатив: возможно, он сделает так, что она разлюбит Клэр, как Клэр разлюбила ее.

Глава два. Анри

Сквозь маленькое оконце на чердаке «Сплендора» лился солнечный свет, и было видно, что воздух здесь полон пляшущих пылинок. Анри сел на край кровати, откинув в сторону лоскутное одеяло, скомканное после его – увы – слишком недолгого – сна, и сжал пальцами переносицу. У него начинала болеть голова.

Ему хотелось лечь и снова заснуть, но он и так уже отсутствовал слишком долго.

Анри взял с тумбочки чашку дымящегося зеленого порошкового чая и отпил глоток. Стелла прислала ему этот чай из кухни, заверив, что тот придаст ему сил, но, насколько он мог судить, толку от этого напитка не было никакого. А может быть, дело в том, что он уже так устал, что ему вообще ничего не поможет. Что ему действительно нужно, так это сон – одна ночь крепкого, ничем не прерываемого сна, – но на это у него нет времени.

Вот-вот прибудут новые гости, и все должно быть безупречно.

Анри встал и повел плечами.

На комоде стоял металлический кувшин, на прохладной поверхности которого переливались капельки конденсата. Анри рукавом вытер пот со лба и, взяв кувшин, отнес его к своему обшарпанному каменному умывальнику – совсем не такому, как роскошные позолоченные умывальники в номерах для постояльцев, – и умыл лицо холодной водой. Затем взял высокий бокал, наполнил его до краев и осушил одним глотком.

Лучше.

Он посмотрел на свое отражение в зеркале над умывальником и нахмурился при виде темных кругов под глазами. Затем кое-как расчесал пальцами свои густые черные волосы. Одернул пиджак. И снял ниточку, приставшую к лацкану.

Хотя все это неважно. Постояльцы увидят то, что он желает им показать. Но это важно для него самого. Он предпочитал реальность иллюзии, хотя именно последняя была его коньком.

Анри оставил свой номер и начал спускаться, перешагивая через ступеньки.

Едва лишь помещения для персонала уступили место помещениям для гостей, как воздух стал иным. Теперь он был полон волшебства. От предвкушения пальцы Анри начало покалывать, а его усталость как рукой сняло – он избавился от нее, как избавляются от верхней одежды, входя в жарко натопленную комнату. И почувствовал себя так, будто стал легче. Свободнее.

Он прошел мимо приставного столика, на котором стояла хрустальная ваза, полная роз. Он провел по ним пальцем, и стебли сделались выше, а цвет лепестков из скучного темно-красного превратился в ярко-алый. Он прикоснулся к вазе, и она засверкала. Нет, этого недостаточно. Он провел ладонью по поверхности столика, и на его краях появилась изящная мозаика из изумрудов.

Анри шел по коридорам, сообщая бо́льшую яркость краскам, больший блеск поверхностям, придавая каждому квадратному дюйму «Сплендора» роскошный вид.

Он знал, что надо бы оставить работу над этими деталями другим – остальным творцам иллюзий. Ему не следует растрачивать ограниченный запас его энергии по мелочам, ведь в ближайшие дни ему придется прибегать к более серьезному волшебству, однако он ничего не мог с собой поделать. Тео и Стелла рассчитывают на него, и он не может их подвести.

По парадной лестнице Анри спускался в главный бальный зал, и сусальное золото на перилах начинало блестеть ярче от прикосновения его руки, мрамор под его ногами также приобретал блеск, так что казалось, будто его только что вымыли шваброй.

Все в зале были заняты. Творцы иллюзий придавали блеск серебру, превращали обычные ковры в затейливые шедевры ковроткачества, добавляли еще один ярус мерцающих свечей к огромной люстре, свисающей с потолка.

Стелла стояла в углу, наблюдая за их работой, сложив руки на груди и неодобрительно сжав губы. Вид у нее был суровый. Грозный. Казалось, она вся состоит из углов – острый нос, острый подбородок, близко посаженные глаза с их вечно недовольным взглядом. Но, когда она заметила его, ее напряженное лицо расслабилось, жесткое выражение сошло на нет. Он видел ее такой, какой она была на самом деле – женщиной, которая спасла его, которая придала его жизни смысл.

Она быстро подошла к нему и чмокнула в щеку. Ее губы были холодны.

– Ну как, тебе лучше?

– Намного. – Хотя он знал, что дело тут только в здешнем воздухе, а не в коротком сне и не в чае. А значит, утром он опять упадет на кровать, чувствуя себя как выжатый лимон. Но это не имело значения. Если вечер пройдет безупречно, дело будет того стоить.

– Вот и хорошо. Я хочу, чтобы ты был в самой лучшей своей форме к тому времени, когда сюда явятся посетители.

– У тебя есть окончательный список гостей? – спросил он.

Стелла переключила свое внимание на худенькую девушку, удаляющую мелкие царапины с массивного стола службы консьержа.

– Кармен?

Девушка быстро повернулась, широко раскрыв глаза, точно ребенок, которого застукали за чем-то нехорошим, и откинула волосы, упавшие ей на глаза.

– Да, мисс Стелла?

– Анри нужен уточненный список гостей.

– А-а. – Она начала шарить глазами по заваленному бумагами столу. – Да, да, конечно.

Стелла нетерпеливо щелкнула пальцами.

– Он нужен сейчас. Мы не можем тратить на это весь день.

Кармен вздрогнула и, схватив пачку листков, поспешила к ним.

Анри посмотрел на Стеллу с укором.

– Вот поэтому в день прибытия гостей все и стараются держаться от тебя подальше.

– И правильно делают, – пробормотала Стелла. Но когда девушка подошла ближе, выражение ее лица смягчилось. Руки Кармен дрожали, когда она протянула ей документ.

– Спасибо, – сказала Стелла. Это прозвучало не очень-то искренне, но Анри решил, что это все же лучше, чем ничего.

Он листал страницы, просматривая список имен, которые уже были ему знакомы. Он потратил несколько недель на изучение каждого из их гостей. Необходимо узнать их как следует, чтобы сделать их пребывание в «Сплендоре» незабываемым и неповторимым.

Но, добравшись до последней страницы списка, он застонал.

– Что, позднее бронирование? – догадалась Стелла.

Анри кивнул. С самого низа страницы на него смотрело незнакомое имя. Джульетта Бертон.

Стелла цокнула языком:

– Что ж, это неидеально. Займись ею сам. Я не сомневаюсь, что ты справишься и не ударишь в грязь лицом.

Анри начал отвечать, но Стелла уже не смотрела на него. Она заметила на противоположном конце зала нечто такое, отчего ее глаза грозно вспыхнули.

– Бернард, что ты творишь? – Ее голос отдался гулким эхом. Молодой творец иллюзий, стоящий на другом конце зала, застыл, прижав к груди скомканную ткань. И, словно рыба, открыл и закрыл рот.

– Этим надо заняться мне самой, – сказала Стелла. Затем небрежно показала на список гостей: – Уладь этот вопрос.

Она поспешила прочь, стуча каблуками по мраморному полу. Анри не знал, чем именно Бернард навлек на себя ее гнев, но не завидовал этому пареньку. День прибытия гостей был напряженным для всех, но особенно для Стеллы и Тео. Для этой пары «Сплендор» был делом всей жизни, в которое они вкладывали всю душу. Они требовали, чтобы каждому гостю его пребывание здесь казалось безупречным, чтобы его тешили, баловали, окружали роскошью и чарующим волшебством. Так что хотя сейчас Стелла и раздражительна, после того, как прибудут кареты, она станет еще более очаровательной и предупредительной, чем весь остальной персонал.

Но наибольшая ответственность лежит именно на нем, на Анри. Если не справится он, значит, не справятся и все они. Он потер рукой затылок. Позднее бронирование всегда осложняло его задачу, но на его памяти гости никогда не бронировали «Сплендор» вот так, в самый последний момент. Что же послужило поводом к тому, чтобы устроить себе такой вот незапланированный отдых? Потеря работы? Супружеская измена?

Он вздохнул. Он рассчитывал незаметно уйти к себе, чтобы немного вздремнуть, но ему придется провести это время, знакомясь с надеждами и мечтами женщины, о которой он ничего не знает. Ему нужно превратить фантазии этой самой Джульетты в реальность, хотя он пока не представляет себе, в чем именно они состоят.

Несмотря на пронизывающее все вокруг волшебство, у Анри снова начала раскалываться голова. Он сделал глубокий вдох и заставил свой смятенный разум успокоиться. Задачи надо решать по одной.

И первым делом надо поесть.

Он двигался мимо небольших групп творцов иллюзий, каждая из которых занималась сотворением своего собственного чуда. Он замедлил шаг в вестибюле, проходя мимо двух одинаковых фонтанов. Из одного фонтана в другой, описывая в воздухе изящные дуги, перепрыгивали золотые и серебряные рыбки.

– Хорошая работа, – бросил он на ходу.

Он прошел на кухню, находящуюся в задней части отеля. Здесь волшебства в воздухе было так много, что он мог почти что ощущать его вкус. Десятки поваров доставали кушанья из духовых шкафов, взбивали сливки, осыпали сладости волшебством и сахарной пудрой. Везде стояли тарелки, сотни тарелок, и на каждой из них находился свой собственный десерт.

Амелла – шеф-повар – наклонилась над миской, размешивая ярко-желтую начинку для пирога. Ее черные кудри были стянуты в узел на затылке и заколоты шпильками, смуглое лицо было гладким, без единой морщинки, несмотря на хаос, который ее окружал.

– Для которого из гостей ты готовишь ее? – спросил Анри, окунув в миску палец.

Амелла шлепнула его по руке.

– Для Джорджа Саймона.

Анри слизнул с пальца начинку для пирога, и его тут же охватила ностальгия. Самыми счастливыми воспоминаниями Саймона были воспоминания о том, как он из года в год проводил лето у своей бабушки – лежа в дупле упавшего дерева и наблюдая за муравьями, строя форты на лугу за ее домом, сидя вместе с ней на качелях, подвешенных к балке крыльца, с большим куском ее фирменной лимонной меренги на коленях.

Анри закрыл глаза и посмаковал это чувство.

– Безупречно, – похвалил он.

Отведал он и несколько других десертов – крем-брюле, призванное сымитировать те чувства, которые человек испытывает, влюбляясь, дивный шоколадный мусс, вызывающий ощущение праздника, шоколадный бисквит, точно передающий то блаженное чувство, которое ты испытываешь, проснувшись, посмотрев на часы и обнаружив, что тебе можно поспать еще несколько часов.

Анри вдруг захлестнула тоска по несбывшемуся. Иногда он жалел, что не может погрузиться в мир фантазий «Сплендора». Но еще больше ему хотелось реальности – прошлого, полного любви и других восхитительных чувств, которые столь многие гости стремились пережить опять. Его никогда не соблазняли мечты о славе и богатстве, но эти переживания – тоска по прекрасному прошлому, воспоминания о любви – всегда наполняли его горько-сладкой грустью.

– С тобой все в порядке? – спросила Амелла, дотронувшись до его запястья. У нее были мягкие, нежные руки.

Анри моргнул. И потряс головой, чтобы прояснить мысли.

– Да, со мной все хорошо. Но одна наша гостья забронировала отель в последний момент.

Амелла озабоченно нахмурила лоб.

– Что мне приготовить для нее?

– Пока что я знаю только ее имя. Джульетта Бертон. Когда она прибудет, я познакомлюсь с ней поближе и выясню, что к чему.

Амелла забарабанила пальцами по деревянной разделочной доске.

– Значит, на сегодняшний вечер мне нужно будет приготовить для нее что-нибудь стандартное?

Анри прикусил губу. Если эта самая Джульетта собирается в «Сплендор» в поисках приключений, стандартные доброта и одобрение могут не подойти. Возможно, ей будет нужен такой десерт, который вызовет выброс адреналина. Однако, если она, наоборот, терпеть не может риск, такое переживание только испортило бы для нее этот вечер.

Амелла смотрела на него, ожидая ответа.

– Приготовь для нее что-нибудь шоколадное, сдобренное любовью, – решил Анри. Все-таки надежнее всего будет приготовить стандартный десерт. Познакомившись с этой самой Джульеттой поближе, он сможет подобрать для нее то, что сделает ее пребывание в «Сплендоре» безупречным.

Амелла взяла миску и опять принялась мешать.

– Я начну готовить десерт для нее, когда закончу работу над этой начинкой.

Анри коротко кивнул и вышел. Ему надо было переговорить с портными, плетельщиками, создателями атмосферы. Весь персонал отеля должен быть предупрежден о том, что надо внести изменения, пусть даже в последний момент. Но самую трудную задачу придется решать ему самому. Пребывание каждого гостя в «Сплендоре» должно быть неповторимым. И осуществление его фантазий может обеспечить только он.