Читать книгу: «Становление трейдера. Часть 2», страница 13

– Ну, Ефимоч, после этих дел с Генкой…, тем более деньги нужно выводить…

– А я тебе скажу Шацкий, что вообще все деньги нужно выводить…, что-то назревает не хорошее на бирже… Да вообще в нашей стране! Посмотри, как руководство страны себя ведет, какие заявления каждый день делают…, а у нас процент по «обналичке» расти начала…, это о чем говорит…?

– О чем…?

– О том Щацкий, что у биржи на самом деле дела идут плохо, и что сегодня, прямо сейчас надо выводить деньги, а то завтра будет поздно.

После этого разговора с Портным, Владимир кинулся оформлять деньги на вывод в размере тридцати тысяч долларов. И при оформление соответствующего документа его поразил процент, который снимался за «обналичку». Он составлял шесть процентов, хотя за неделю до этого он был всего два процента.

Им удалось получить в этот день тридцать тысяч долларов за минусом шесть процентов, и Владимир, пряча в карман девять тысяч четыреста американских долларов, про себя думал, что завтра надо снимать все деньги фирмы со счета или, по крайней мере почти все.

Но на следующий день их, что -то отвлекло, и они не смогли снять деньги, а потом процент «обналички» стал падать и практически вернулся к двум процентам. Это успокоило Портного и Шацкого и они расслабились, а зря.

Первого июня торговля на бирже шла своим чередом, когда в два часа дня торги были внезапно прекращены. Председатель правления господин Власов окруженный своими охранниками вышел на середину биржевой площадки и сказал приблизительно следующие, -« что его заместитель господин Дедученко торговал на бирже за его спиной и проиграл большие деньги. Будем разбираться. Всем спасибо» И все, также быстро ушел окруженный своими тело хранителями. Владимир в этот момент стоял со всеми трейдерами биржи под главным табло, и напряженно слушая Власова понимая, что как прав был Генка, который сказал, «что все мы покойники». «Вот оказывается, как приходит беда, размышлял Владимир, жутко вспотев, – вчера все было хорошо, а сегодня «всем спасибо». Как же теперь жить дальше, как же теперь зарабатывать день? «Всем спасибо». Как кормить семью…, как помогать своей матери, старикам Кати… «всем спасибо»… Его вывел из оцепенения Портной, который резко его толкнул и закричал в ухо.

–Быстро бежим в депозитарий биржи, и выводим наши акции «Лукойла», пока не поздно.

Перед дверьми депозитария, когда через несколько минут Портной и Шацкий появились, была уже не малая толпа трейдеров, которые также стремились вывести свои ценные бумаги с тонущего корабля, по имени Российская биржа. Отстояв в очереди три дня! Страшно нервничая (опасались, что выдача акций из депозитария может закончиться в любую минуту). Портной с Шацким наконец получили свои акции «Лукойла» в размере семи тысяч штук и быстро перевели их на депозитарий в банк «Престижный», где у Михаила Ефимовича работал родственник.

– Вот видишь, – радостно говорил Михаил Ефимович Владимиру. – Не зря мы с тобой придумали схему обогащения. Миллионерами пока не стали, а семь тысяч акций имеем…, которые мы в любой момент можем продать.

И вскоре продали по одиннадцать долларов за штуку. У них в банке «Престижный» на валютном счете теперь хранилось семьдесят семь тысяч долларов. Это как-то Владимира грело в этот не простой период его жизни.

Через месяц Шацкий с семьей уехал отдыхать в Грецию, благо деньги еще были. Находясь на отдыхе Владимир, старался почти каждый день звонить в Москву Портному, справляясь у него о положение дел с ценными бумагами России. Он не многословно отвечал, что цена российских бумаг падает и что акции «ЛУКОЙЛа» уже стоят восемь долларов. Позвонив в очередной раз Владимир предложил Портному опять купить акции «Лукойла», благо они уже стоили семь долларов. И Портной купил десять тысяч акций, практически на все деньги, которые у них были на счете.

А через несколько дней, Владимир с семьей еще отдыхали в Греции, в России был объявлен ДЕФОЛТ!!!

Владимир в эти дни пытался дозвониться до Портного, но его домашний телефон не отвечал. Это страшно беспокоило Шацкого. Он уже не мог отдыхать и считал дни, когда они вернутся в Москву. «Что там происходит, какие цены… Выдержит ли население этот дефолт…?» Сам себе задавал он вопросы, совершенно уже не наслаждаясь лазурью Средиземного моря и раздражаясь на чудесные закаты уходящего солнца. «Как медленно оно падает в море, как долго длиться день…, скорее бы в Москву. Что там?»

По приезду в Москву, Шацкий, уже в аэропорту Шереметьева, был потрясен курсом валюты, который он увидел. Доллар к рублю стоил почти десять рублей, в два раза дороже, чем две недели назад, когда они покидали Россию. А когда он увидел цены акций Российских компаний, Владимир оказался в шоке. «ЛУКОЙЛ», который они купили по цене семь долларов, стоил всего три доллара и десять центов!

Через несколько дней Шацкий нашел Портного, и они, встретившись холодным дождливым днем, долго сидели в каком-то занюханном кафе обсуждая сложившеюся ситуацию.

– Что делать будем Шацкий? С твоей подачи я купил этот гребанный «ЛУКОЙЛ», по семь долларов за акцию, а сегодня он стоит около трех…

– Ну я Михаил, в то время, когда мы его покупали не думал, что в нашей стране будет такая жопа…

– Да я и сам Владимир не думал. Представляешь за день перед дефолтом, Ельцина спрашивают журналисты, мол, скажи уважаемый президент возможен у вас в стране экономический кризис? А Ельцин им говорит, я руку положу на рельсы, если у в России будет дефолт…

–Ну и что … положил?

– Не знаю, – тяжело вздохнув, – ответил Портной…, кажется, еще не положил. Давай лучше Владимир подумаем, что с нашим пакетом акций «ЛУКОЙЛа» делать будем.

– А какие есть варианты?

– Какие, какие…? Можем продать его к чертовой матери…, а можем держать…

– Давай подержим… Рано или поздно кризис закончиться… Отдавать «ЛУКОЙЛ» по три доллара, как-то не с руки…

– Ну, хорошо, давай подержим…

На том и порешили, но уже в начале следующей недели Портной названивал Владимиру и кричал в телефонную трубку, – «что, цена на акции «ЛУКОЙЛ» продолжает падать и что нужно немедленно продать их пакет в десять тысяч акции»

Они опять встретились около метро «Китай-город», где Портной яростно доказывал, что акции надо немедленно продавать. «Смотри-, кричал он и размахивал руками перед лицом Владимира, – чего мы добились, могли на прошлой недели продать по три доллара за акцию и иметь тридцать тысяч долларов, а теперь цена два доллара тридцать центов. Теперь наш пакет стоит…, он морщил свой лоб, силясь подсчитать сколько же стоит их пакет акции по нынешней цене, – только двадцать пять, – и тут же себя хлопал по лбу – «Ах, что я говорю…, двадцать три? Семь тысяч уже потеряны безвозвратно. Если так дело пойдет…, а к Новому Году в стране будет объявлен Государственный дефолт… Что ты так на меня смотришь не веришь… Тогда наш «ЛУКОЙЛ» может стоить десять центов за акцию, а может даже и пять! И вот тогда Владимир, тогда…мы вспомним с тобой этот невзрачный сентябрьский день, что не продали наши десять тысяч акций «ЛУКОЙЛа» за два доллара и тридцать центов…

–Миш, ты можешь продать свою половину акций по этой цене, а я, пожалуй, подожду…

– Он блядь подождет… Что ты можешь дождаться в этой стране… Когда опять «коммуняги» выйдут из окопа…, и ты вообще ни хера, ничего не получишь! Я тебя в последний раз призываю продать наш пакет акций по цене, которая сложилась на сегодняшний день. Мне это кажется правильным решением.

Для Владимира вдруг дошли слова Портного, – «а он ведь прав…, хрен знает что нас там ждет впереди, как поется в знаменитой песни…, что там будет с Родиной и с нами…». А тут реальных одиннадцать с половиной тысяч долларов. Он внимательно посмотрел на партнера и твердо сказал.

–Давай Мишь звони брокеру, пусть продаст весь пакет наших акций «ЛУКОЙЛа» по текущей цене…

Миша позвонил из ближайшего телефон –автомата, цена оказалась еще меньше, два доллара и десять центов.

Через два дня Шацкий встретился с Портным около входа банка «Престижный». День все также был хмурый и холодный, накрапывал мелкий дождь. Ветер играл полами плаща Владимира и бросал в лицо холодные капли. Михаил должен был получить наличные деньги в кассе и вынести их к входу банка, где его ждал Владимир. Но прошло десять минут, как Портной скрылся в офисе банка, еще десять минут. Прошло тридцать минут, Михаил Ефимович не появлялся. «Что за черт, что его бандиты, что ли ограбили прямо у кассы банка или еще что…, размышлял замерзший Владимир, – надо было тоже заказать пропуск и пойти к кассе вместе с Портным, но забыл паспорт»

Только через сорок минут вышел Портной и не извиняясь сунул пачку долларов в руки Владимира.

– На, считай, здесь десять тысяч с половиной…

Владимир начал считать.

– А что так долго ты бабло получал, я уже думал, что-то случилось.

–Да с родственником языками зацепились. Узнал, что я деньги получаю, предложил мне открыть совместный магазин в Канаде. В Монреале шубами торговать. – Как ты думаешь интересно нам это будет…?

Владимир в это время пересчитывал доллары, которые все были сильно мятые, грязные и рваные.

– Ты их что на помойке нашел?

Михаил Ефимович вдруг покраснел и заторопился прощаться.

– Все давай… С магазином надумаешь, звони. И запрыгал вниз своей еврейской походкой по ступенькам банка «Престижный».

С тех пор Владимир больше никогда в жизни не видел Портного Михаил Ефимовича. Говорили, что он уехал со своей семьей на ПМЖ в Канаду. Видимо шубами торговать.

А акции «Лукойла» допадали до цены одного доллара и восемьдесят центов и начали расти. К июню две тысячи восьмому году они стоили две тысячи шестьсот рублей за акцию!!! (или 86 долларов США). Вот так дорогие читатели, получилось, что Владимир с Портным продали свой пакет по самой низкой цене в истории движения цен акций компании «Лукойл».

В последующие месяцы Владимир пытался торговать акциями через банк «Престижный», но у него это плохо получалось. Вроде и Портного рядом не было и, его никто не нервировал, но кураж торговли, который в нем присутствовал раньше, был потерян. Как-то весной, 1999 года, Владимир накупил акций Газпрома на все почти деньги, которые у него были, с мыслью, что дефолт закончился, и что теперь акции России будут расти. Как тут же сняли пример министра Примакова и назначали Степашина, и цена Газпрома упала с двух рублей семидесяти копеек до двух рублей десяти копеек! Это паление больше 22 процентов выбило нашего героя из колеи окончательно. Он закрыл свою позицию, грязно ругаясь матом, костеря всех подряд. Правительство, Чубайса (не понятно почему) Ельцина, Портного и наконец Дымарского, который, как не в чем не бывало, начал требовать опять денег.

–Борис, ты, что не знаешь, – резко объяснял ему Шацкий,– что в нашей стране произошел дефолт, а перед этим нас кинул Власов со всеми деньгами. У меня сейчас нет ни денег, не партнера и самое главное условий, для зарабатывания денег…

–Шацский, что ты мне песни поешь, про дефолт, про биржу, про партнера…, это было все в прошлом году…, а теперь ситуация улучшается. Фондовый рынок России растет и будь добр выполнять свои обязательства передо мной и моим банком.

– Но Борис, как выполнять обязательства, если меня биржа кинула на четыреста тысяч долларов…, о чем ты говоришь…?

–Хорошо, хорошо, не кипятись. Потихоньку, полегоньку, скажем по пятьсот долларов в месяц, ты мне начнешь выплачивать наши деньги. Что ты так на меня смотришь? У тебя сколько сейчас денег в управлении осталось?

– Сколько, сколько…, практически ноль, где-то три тысячи долларов. (В этом месте Владимир, конечно, не хотел рассказывать Борис Наумовичу, что у него своих денег осталось больше двадцати тысяч долларов).

–Да, действительно мало…, ну хорошо сделаем так. Ты пока работай на этих трех тысячах, и полгода мне платить ничего не надо, а потом посмотрим, как будет развиваться ситуация. Если все будет хорошо у нас в стране, то мы тебе подбросим деньжат, скажем десять тысяч долларов… И тогда ты сможешь нам платить по своим обязательствам… Деньги Шацский надо отрабатывать, а как ты хотел?

И Щацкий скрепя зубами начал опять работать на Фондовом рынке России, который лежал в руинах, пытаясь зарабатывать деньги для себя, для своей семьи… и для Бориса Наумовича. А что ему оставалось делать? Он больше делать ничего не умел, да и не хотел.

Но работа, как я уже писал выше, не клеилась. Шацкий за весь год не мог ничего заработать и жил исключительно на оставшиеся доллары, которые стремительно таяли, как мартовский снег под солнцем. Самое ужасное в этом положении было то, что он и его семья продолжали жить, как будто он, Владимир, все также весело и не принужденно зарабатывает деньги на Фондовом рынке России. У него, правда, был один хороший момент заработать приличные деньги, когда Владимир купил на большую сумму себе и одному из своих приятелей акции РАОЕЭС, по цене один рубль семьдесят копеек за акцию. Но на следующий день в Москве взорвали дома с мирными жителями, и цена акций РАОЕЗС резко упала до одного рубля и восьми копеек. Шацкий был в шоке, «такие потери», но что -то ему подсказывало, видимо сказался его опыт, «что падать больше не будут», и Владимир оставил открытую позицию по акциям РАОЕЭС. Действительно цена к октябрю была в районе его покупки, а к декабрю одна акция РАОЕЭС стоила два рубля сорок копеек, и все вроде было хорошо, но тут началось. Пополз слух, «что новый Двухтысячный Год страна встретит полной парализацией компьютеров. Что мол, компьютерный «червь» съест всю информацию и обнулит счета всех торговцев… Что будущий год будем самым сложным годам столетия…» У Владимира от этих разговоров портилось настроение и, он серьезно задумывался о своей позиции: «закрывать или не закрывать, закрывать или не закрывать». Время шло и все меньше и меньше оставалось дней до Нового Двухтысячного Года. Внутренние мучения у него были страшные с каждым днем приближение Нового Года. «А вдруг и действительно все компьютеры выйдут из строя, и клиентская база не сохраниться…, и все деньги пропадут… А если закрыть позицию сейчас, то прибыль уже есть…, а деньги сразу все вывести со счета…» – размышлял наш герой.

Но он не закрыл свою позицию, и сидя за праздничным столом в кругу семьи перед телевизором чуть не лишился сознания, когда вместо Ельцина к российскому народу с поздравительной речью обратился Путин, как временно исполняющие обязанности Президента России. «…Дорогие россияне…, – начал он свою речь». «Ну, как всегда, – заорал Владимир, держа бокал шампанского в руке, – стоит оставить большую открытую позицию, как на тебе… Получи…! Нет никого Ельцина, а есть теперь Путин…, и совершенно не понятно, как теперь отреагирует рынок на это…»

– Ну, успокойся, – мягко взяв за руку мужа, сказала Катя, – может наоборот все хорошо в стране будет… Фамилия то какая… Путин, значит человек путевый…!

В первый день торгов после встречи Нового Года Российский рынок открылся с чудовищным «гэпом» вверх. Акции РАОЕЭС в первые минуты торгов стоили три рубля десять копеек и все торговцы, которые закрыли свои позиции накануне, кинулись их восстанавливать и через час загнали цену к 3 рублям 70 копеек. У Владимира кружилась голова от таких крутых горок. «Как классно, – шептал он сам себе, – что я не закрыл позицию…, какой я молодец». Но на Фондовом рынке мало открыть грамотно позицию, ее еще надо правильно закрыть и зафиксировать прибыль. Через день акции энергетической компании РАОЕЭС стоили четыре рубля двадцать копеек, а потом началась мощная коррекция и цена упала к трем рублям тридцати копейкам. Владимир, конечно, не закрыл свою позицию по цене в четыре рубля двадцать копеек. А на уровне трех рублей и сорок копеек, зафиксировал прибыль, с мыслью, «что все, хватит, на держался…, теперь только падать будут… Путин еще не президент, и что ни какими делами еще себя не отметил, кроме заявления, что будет мочить террористов в сортире…! Видимо Новогоднее ралли закончилось… Два конца поднял денег и хорошо». Но он сильно ошибся, к 26 марта, сроку выбора президента России, цена РАОЕЭС находилась в районе шести рублей за акцию. Шацский чувствовал себя в эти дни отвратительно, как будто его обворовали, а в понедельник, 27 марта, после выборов, снова открыл позицию на повышение на все свои деньги. И тут же получил. Цена по РАО выскочила до шести рублей и двадцати одной копейки и начала стремительно падать, уже к закрытию биржи цена была 5 рублей 90 копеек. А на следующий день начался обвал цен и Владимир с матюгами закрыл позицию, потеряв с одной акции РАОЕЭС почти семьдесят копеек. Убыток у него составил почти четыре тысячи долларов. «Ну, я и торговец, -корил себя Владимир, – сначала рано закрыл позицию, которая приносила прибыль, а потом открыл позицию по самому хаю! (по верху значит) Знал же, что на слухах Фондовый рынок растет, а на фактах надо фиксироваться». К маю одна акция РАОЕЭС стоила два рубля девяносто копеек.

С лета того года Владимир пытался, а Фондовый рынок постепенно выправлялся после дефолта, торговать внутри дня, но результат у него был плачевный. Нет, он особенно не терял деньги, он просто, то их поднимал, то спускал, такой «бег на месте». Одним словом, денег у него становилось все меньше и меньше. А тут еще, после очередного посещения банка, когда Шацкий пришел докладывать обстановку на Фондовом рынке Дымарскому, он обнаружил в его кабинете сидящих наглых молодых людей, которые бесцеремонно тыкали Борис Наумовичу и вели чрезвычайно развязано.

– Вот, Владимир, познакомься, – вставая со стула, начал говорить Борис, когда Шацкий вошел в его кабинет, – это твои новые… начальники.

– Брось Борис, – вдруг сказал один из наглых молодых людей с злыми глазами, – брось Борис выебываться…, какие мы начальники, мы просто твои коллеги…, твои друзья. Ха-ха-ха.

Секретарша подала всем чай и молодые, развязанные люди, попивая чай и негромко переговариваясь, начали нагло рассматривать Шацкого, который тоже пытался пить чай, но у него этот чай застревал в горле. Борис Наумович в это время, куда – то вышел.

– Значит ты трейдер, – медленно спросил Владимира, тот же парень с злыми глазами, – значит ты на рынке торгуешь… А чем ты там торгуешь…? А акциями…!

И все наглые молодые люди, почему-то заржали.

–Ну и что…, трейдер, – опять наглые молодые люди в этом месте почему-то заржали, -выгодное это дело акциями торговать…, ты нам скажи, – продолжал свой допрос малый с злыми глазами, и Владимиру казалось, что он готов просверлить этими злыми глазами его лицо.

–Ну как сказать…, – начал говорить Владимир, подбирая слова, уже понимая, что перед ним сидят совсем не коллеги Борис Наумовича, – по- разному бывает…

– А ты трейдер не юли…, а лучше все нам грамотно объясняй, – вдруг, неожиданно вмешался в разговор другой малый с каменным подбородком и огромным шрамом на лысой голове. – Ты нам все давай рассказывай про этот самый рынок…, вдруг мы тоже захотим на нем торговать ха-ха-ха… Правильно я говорю пацаны…

Владимир, было открыл рот, но тут в кабинет вернулся Дымарский с озабоченным лицом и какими-то бумаги в руке и наглые молодые люди тут же переключились на него, совершенно забыв о Владимире.

– Во, – сказал один из них, -должник уже вернулся…

–Принес нам отчет, – сказал грозно другой, сверкая своими злыми глазами, а то мы уже здесь заскучали…

–Да вот возьмите, – ответил Борис Наумович согбенно наклонившись протягивая бумаги малому с злыми глазами и Владимир поразился тому, какой кроткий и нерешительный сделался его товарищ, он его просто не узнавал. Малый взял бумаги, быстро их полистал, а затем мрачно спросил Бориса.

–А где здесь цифры о твоих доходах…, ты так нам напиздил, что наш шеф от тебя в шоке… – Он мне сказал…, – малый с злыми глазами обратился к своим подельникам, – что этот еврей, указывая рукой на Бориса, построил квартиру на Плющихи в триста метров…, с бассейном… Представляете пацаны, в московской квартире бассейн…

– Я же все вам показал, – ответил заплетающимся языком, посеревший на лицо Борис.

– Он нам все показал…, а где падла, три миллиона долларов, которые ты сука украл у своего же банка… А-а-а. Заорал малый с злыми глазами, -тебе чего…, паяльник в жопу вставить или ты по-хорошему с нами договоришься… А -а-а…?

От этой картины Владимиру стало сразу очень плохо. Человек он был впечатлительный и сразу представил, как этот паяльник вгоняют в анус Бориса Наумовича, и перед его взором предстала картина Страшного Суда, где грешников жгут железом, а лгунов заставляют лизать «чугун горячий сковород», ему сразу захотелось покинуть офис банка, и бежать скорее от этих парней, от этих проблем.

Молодые и наглые наседали на Борис Наумовича. Он что-то им бубнил, оправдывался, а они свое… Владимир по-английски, выскользнул из кабинета и побежал. Он бежал по Чистопрудному бульвару, мимо гуляющих со своими детьми женщин, он бежал мимо пруда, где катались на лодочках влюбленные, он бежал от страха, который охватил его. Он понял, что Дымарский вляпался в какую – то криминальную историю и что ему, Владимиру, теперь нужно будет искать свой путь. Он не очень в этот момент понимал, какой путь нужно искать, но очень хорошо понимал, что время отношений с Борис Наумовичем закончилось и что он стоит перед новым, совершенно не понятным для него периодом, который может либо обогатить его, либо разорит его до основания.

Уже дома, прокрутив в голове виденное и слышанное, Владимир набрал мобильный телефон Бориса, чтобы утвердиться в своих мрачных опасений. Но телефон Дымарского был не доступен. И так продолжалось месяц, телефон не отвечал. Не отвечал и городской телефон. Владимир очутился, в каком- то вакууме, так ему казалось. Он понимал, что на Дымарского наехали бандиты, но почему так получилась, он не понимал. Как на маленький, респектабельный банк с большей долей в уставном фонде западного капитала наехали бандиты? Как так получилось, что очень аккуратный, скрупулезный и предусмотрительный Борис Наумович оказался в таком положении, да еще с «таким обвинением, украл три миллиона долларов», как? Владимир никак не мог этого понять.

Его работа на Фондовом рынке совсем расклеилась и Владимир в эти дни ходил какой -то потерянный и озабоченный. Он интуитивно ждал, что «эти» и за него возьмутся, но тут же успокаивал себя, что у него нет ни каких трех миллионов доллара, и что у него вообще ничего нет (ну какие-то оставшиеся двадцать тысяч долларов). И он не ошибся, месяца через три после встречи в кабинете Дымарского с «этими», ему позвонили на мобильный телефон и очень вежливо попросили зайти в «Евробанк».

И вот Владимир опять стоит в кабинете перед молодыми и наглыми парнями, правда сегодня их двое, а не трое как в прошлый раз.

–Здорово трейдер, -не вставая со стула к Владимиру обратился малый с злым лицом. Владимира сразу это покоробило, «трейдер» очень фамильярно звучало из уст этого парня, кажется, вспоминал Владимир его зовут Вадик и еще, «он сидит в кресле, где недавно сидел Борис».

– Трейдер, тут такая вот тема образовалась… Ты нам, Наумыч рассказывал, должен денег и не мало…, когда отдавать будешь… наши деньги.

– Я что- то не понимаю…, -начал отвечать Владимир, слабо ворочая языком, сразу сделавшимся сухим, – о каких деньгах идет речь?

–Он не понимает, – обратился малый с злым лицом к партнеру с шрамом на лысой голове. – Колян…, я разве не на русском языке говорю… Тебе трейдер, была от банка выдана сумма в пятьсот тысяч долларов… Вот о ней я говорю…, о ней! Когда возвращать будешь…

И еще процент, – проскрипел лысый Колян с пробитой головой.

–Ну, эти деньги банк давал для хеджирования, – вдруг резко, неожиданно для самого себя, отпарировал Владимир, – и эта финансовая операция давно закончена… Притом банк забрал двести пятьдесят тысяч…

– Ты нам трейдер, – очень медленно начал выводить слова Вадик, сверкая своими злыми глазами, – песни то не пой. Вот твой…, Наумыч, нам тоже песни пел, а оказался вор… А сейчас от страха обосрался ха-ха-ха…, и спрятался, в какой-то норе, но мы его блядь, найдем…, непременно найдем.

В кабинете повисла мертвая тишина, и Владимир услышал, через закрытые окна, как завывает осенний ветер на улице, как шаркают ногами пешеходы под окнами банка. Ему стало не по себе, он хотел сесть, но ему никто сесть не предлагал.

–Ну, что молчишь… трейдер, давай рассказывай, как ты вместе с Наумычем пиздил деньги банка, -теперь говорил Колян, сверкая своим бритым черепом. – Мы ведь докопаемся до правды…, нам чужого не надо, но и своего не отдадим. Понял трейдер!

Владимир промычал что-то в ответ, когда Вадик, перебив его, вдруг спросил про его зарплату в банке.

– Ты же у нас еще и зарплату получаешь в пятьсот долларов. За что это мы тебе такие деньги платим …. А-а-а?

–Да я эту зарплату уже год не получаю, как стал директором «Сиб фин инвеста» …

– Да ты у нас еще и директор…, -противно заулыбался Вадик. – А я думал, что ты просто трейдер, а ты оказывается директор… Это Колян значит у него деньги есть…, значит точно Наумычу помогал деньги пиздить у банка.

Он наклонился и полез в письменный стол, достал оттуда два листа белой бумаги и мрачно сказал.

–Трейдер, на бумагу и пиши отчет о своей деятельности…, о том, как ты вместе с Наумычем деньги пиздил у нас… Да не вздумай ничего скрывать… за лож, мы тебе яйца открутим, понял трейдер.

Владимир вышел из кабинета как лунатик и присев в приемный на край стула, пытался, что -то писать. Через час, он смог написать несколько строк, где перечислял операции банка с его участием и также упомянул открытие совместно с банком брокерской конторы «Сиб финн инвест». И затем написанное, хотел передать «новым хозяевам» банка, но в кабинете никого не было, и Владимир оставил свои записи на столе секретарше. После посещения банка Владимир долго гулял по улицам Москвы. Его всего трясло и корежило. « Во попал, один скрылся, другой свалил в Канаду…– тоскливо размышлял он, – может и Наумович уехал тоже в Канаду, теперь где ни будь ходит по Монреалю и весело вспоминает как отвалил от бандитов… А что ему, ему хорошо, если у него три миллиона долларов, с таким баблом в любой точки земного шара можно прожить без бедно. А я теперь крайний…, теперь бандиты за меня взялись… Самое хреновое в этой ситуации, что у меня денег нет, а то тоже бы собрал вещи, жену… сына… и маханул куда ни будь в Аргентину… Когда плавали с женой на пароме в Швецию с одним бело эмигрантом познакомились… Ведь он приглашал нас… мол приезжайте ко мне в Буэнос –Айрес, у нас тепло, у нас нет криминала, рассказывал он…» Вот с такими мыслями Владимир ходил по мокрым и холодным московским улицам и не как не мог успокоиться. Он понимал, что жизнь его круто меняется в плохую сторону. Что у него сейчас нет нормального дохода, и вряд ли он будет. Что у него нет теперь нормальных партнеров, и вряд ли они будут, что впереди непонятные разборки с бандитами… И никто ему теперь не поможет и не подскажет, как ему быть… и как теперь выкручиваться из этого не простого положения. Владимир теперь плохо стал спать, плохо есть, настроение его было в эти дни ужасное, но, к его удивлению его целую неделю никто не беспокоил, и он потихоньку стал успокаиваться, прокрутив в голове сотый раз, как при очередной встречи он будет разговаривать с «новыми хозяевами» банка. «Что я паникую, денег я банка не крал, под все мои финансовые операции есть соответствующие документы и выписки по движению денежных средств… А на крушения биржи, так вообще есть выписка с печатями из клиринговой палаты… Пошли «эти» ребята на хер, нет у них против меня ничего». И Владимир приготовился к разговору с «этими» собрав все финансовые документы по «Сиб финн инвесту» в отдельную папочку, теперь готовый отпарировать любой на него поклеп. Но прошла неделя, как я говорил выше, вторая, третья, прошел месяц, другой, никто ему не звонил, и никто его не дергал. Это как-то смущало нашего героя, с одной стороны он был рад, что его никто не трогает, а с другой… Он хорошо понимал, что разговор, начатый несколько месяцев назад, не закончен, и что «эти» его просто так не оставят.