По ту сторону погон

© Валерий Горохов, 2023

ISBN 978-5-4493-5343-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я был рожден в живописном и колоритном Таджикистане. Сознательное детство провел в среде гордого, терпеливого, трудолюбивого и гостеприимного таджикского народа.

В. В. Горохов

редактор О.В. Корнева

Глава 1 Юность

Юностью принято считать промежуточный возраст между отрочеством и зрелостью. Это самая замечательная часть жизненного пути. Время полное надежд и первых разочарований.

Баран

СССР (USSR), Душанбе Таджикистан 1972 год сентябрь

Ушла беспечная жизнь – я пошёл в первый класс. Только спустя годы понимаешь, что именно там был по-настоящему счастлив. Мы с семьёй из пяти человек занимали две комнаты дома, разделённого на четыре хозяина. Почему-то дома этого проекта называли «финскими»: то ли финны придумали столь уплотнённое проживание, то ли «приложились» как-то к возведению сего «шедевра». Однако, каждая семья имела свой дворик, утопающий в тени виноградников. Сам посёлок назывался «немецким» и находился в городской черте Душанбе. Хотя там проживали преимущественно этнические немцы, но и семьи других национальностей не чувствовали себя там чужими.

Напротив нас в соседнем доме жила семья армян. Главу шумных соседей звали Робик, его жену Нина, а их отпрыска, моего сверстника, Ашот.

Робик работал водителем на бортовой машине ГАЗ-51 и как-то раз привёз домой маленького барана, которого нарекли Борисом.

В их семье Борис обрёл особый статус: его не привязывали, кормили спелыми фруктами и зелёным клевером. Справлял своё невежество он где придётся. Подрастающий баран ходил за Робиком как за главным, с которым предпочитал проводить время в забавах. Хозяин подставлял ладонь, и баран с удовольствием бодался с нею. Затем Робик убегал от барана, увлекая его за собой, и Борис, соответственно, преследовал его.

Баран рос и, пользуясь благосклонностью Робика, стал безнаказанно гонять домочадцев. Стоило повернуться к Борису спиной, как тот, не откладывая, наказывал за беспечность. Разбегаясь, обрушивал всю силу бараньего веса, умноженную на скорость, сосредоточенную в рогах, в ягодицы замешкавшегося. Больше других от барана доставалась Ашоту, так как он был в самой лёгкой весовой категории.

Жалобы членов семьи на распоясавшего барана вызывали смех у главы семьи, он отшучивался. Во дворе Борис установил свои правила поведения, с которыми надо было считаться.

Как-то тёплым осенним вечером Робика привезли к дому на бортовом автомобиле в состоянии, когда захмелевший разум подсказывает примерно куда двигаться, а тело не знает как. Рождённый гордым горцем, Робик отделался от сопровождающих, руководствуясь ещё не до конца изученным чувством, которым пользуются перелётные птицы, возвращаясь из дальних стран, и стал продвигаться к заветной калитке. Земля под ногами шевелилась, то и дело угрожающе приближаясь. Робик не без труда проник во двор дома. И как только оно, тело Робика, оказалось спиной по отношению к барану, тот, по устоявшейся традиции, что было сил, с разбега, приложился к пятой точке хозяина. Робик и так чувствовал себя не комфортно на двух конечностях, а тут под физическим воздействием Бориса, принял более устойчивое положение, рухнув на четыре конечности. Находясь в такой неудобной позе, Робик пытался ругать барана и что-то нечленораздельное блеял.

Баран поведение Робика истолковал по-своему, а именно как вызов подраться, то есть пободаться по-настоящему.

Робика баран уважал и считал его главным архаром, потому разогнался с особым усердием и как таран, врезался в голову соперника.

Однако, к удивлению Барана, соперник оказался, мягко сказать, «жидковат» – после первого же удара он свалился. Его конечности больше не держали тело в боевом положении. Робик находился в глубоком нокауте. Баран ещё долго ходил вокруг поверженного, в ожидании продолжения поединка или, как минимум, освобождения его территории. В конце концов, Борис по бараньему обычаю должен был изгнать поверженного со двора, так как теперь он в этой семье главный баран и продолжатель этого рода.

Первые слова Робика, пришедшего в сознание в больнице: «Зарежьте Бориса»…

Гравитация или неотвратимость наказания

СССР (USSR), Душанбе Таджикистан 1977 год июль

Пролетели годы, и вот мне уже 12 лет. Жизнь наполнена забавами и всякими глупостями. Жили мы в ту пору в столице жаркого Таджикистана – в г. Душанбе, в четырёхкомнатной квартире, которую дали маме от научно-исследовательского института, где она работала. Кроме количества комнат можно было похвастаться огромной лоджией, метров девять в длину и шириною не менее трёх метров. Там был импровизированный «кабинет» или радиомастерская отца и стоял обеденный стол.

Итак, лето. Один из выходных. Первая половина дня. Жара. Домочадцы перемещаются по квартире босыми. Мама готовит обед и что-то там режет на столе, расположенном в той самой лоджии. На полу лежат две никелированные металлические трубы, метра по четыре в длину, являющиеся частью конструкции гардин, которые отец монтировал. Что-то у него там не получалось.

Воспользовавшись занятостью и невнимательностью семьи, мой младший брат 10-и лет взял из отцовской радиомастерской конденсатор от телевизора (накопитель электрического тока высокого напряжения), похожий на большую батарейку. Применив «кладь» знаний и приделав к электрическим разъёмам конденсатора провода, которые сунул в розетку 220 вольт – то есть зарядил его. Затем провода от конденсатора прикрутил к металлическим трубам: к одной – один провод, следовательно, второй – к другой. Трубы продолжали лежать у кухонного стола на лоджии, на расстоянии примерно 2 см друг от друга. Дабы стать частью электрической цепи этого бытового электрошокера, необходимо наступить на обе трубы одновременно – и по организму шоком пробежится электрический ток.

Так и случилось. Участником невольного эксперимента стал я. Шествуя мимо кухонного стола, у которого кухарила мама, наступил босой ногой на обе гардины – они же трубы или проводники электрического тока. Тело подпрыгнуло, исполнило сложный «пируэт», похожий на полёт подбитого коршуна. В воздухе оно (тело) крутило с большой скоростью руками и ногами одновременно, боясь приземлиться на предметы, придавшие ему такое ускорение. Результатом странного пилотирования стало внештатное приземление, так сказать, на стартовую площадку – на эти же трубы, в неестественной позе.

Возможно, я махал как-то весело или ещё что, но домочадцы не только не призвали к ответственности «злоумышленника», но и не дали мне учинить над виновником справедливый суд. Наоборот, смеялись взахлёб, дружно давали советы в части внимательности – типа смотреть под ноги надо.

Отсутствие неотвратимости наказания за содеянное и временная популярность Серёги (так величали брата) у «власть имущих» членов нашей семьи, побудило последнего, повторить номер с зарядкой конденсатора и подключением его к тем же всё ещё там же лежавшим трубам. Родители не обращали никакого внимания на проводимые им подготовительные мероприятия: ещё витало приятное воспоминание от выполненного мною «кульбита».

…На этот раз электрическую цепь замкнула мама: она несла перед собой кастрюлю с почищенной картошкой и, так как её обзор был ограничен, босой ногой наступила на два проводника электрического тока – в данном случае элементы гардины. Кастрюля из маминых рук пустилась в самостоятельный полёт, мама же взмыла в воздух подобно пингвину, вылетевшему из катапульты. Борясь с законом притяжения, она очень смешно махала руками и крутила ногами и, так как сила гравитации взяла-таки верх, нелепо упала. Смеялся, правда, я один, и недолго: папа обозвал меня «кретином» и бросился ловить Серёгу, который уже скрылся с места происшествия. Мама стонала от боли, досады и требовала наказания сорванца. Серёгу поймали, конечно, и справедливость, в конце концов, восторжествовала.

Цепь

СССР (USSR), Душанбе Таджикистан школа №51 1979 год сентябрь

Закончились летние каникулы, пора во «дворец» знаний, школу №51 города Душанбе. Сентябрь, на переменах пацаны наперебой рассказывали душераздирающие истории, как они провели лето. В классе я был спокойным и не оттягивал на себя внимания, как одноклассников, так и преподавателей. Учился с троечки на троечку, меня устраивало. Как-то раз решил попробовать применить уже протестированный в домашних условиях конденсатор высокого напряжения. Именно с этой целью принес его в школу. Перед уроком физики зарядил от розетки в коридоре.

Сидим в классе, ждем начала урока.

Входит учитель:

– Все достали тетрадки? Записываем…

В это время я достал из портфеля конденсатор, он же накопитель тока, и поставил его в верхней части стола, слева.

Преподаватель, диктуя и дефилируя по классу, не мог не заметить этот «прибор».

Проходя мимо моего стола, учитель, не останавливаясь, правой рукой взял эту большую «батарейку» и продолжил движение, практически, до своего рабочего стола. Там он повернулся лицом к классу:

– Друзья мои! Кто знает, что это такое и где оно применяется?

Из класса:

– Радиодеталь.

– Штука от телевизора.

Физик:

– Все вы правы. Это накопитель тока высокого напряжения – конденсатор.

Когда я был моложе, то на свалке старого аэропорта, мы их выламывали из какого-нибудь оборудования. Припаивали к контактам конденсатора провод, чтобы проще заряжать его от электрической розетки. Ну, а потом этими проводами … (загадочно прервал свои воспоминания).

Да! Что я хотел сказать, при правильном обращении с ним он абсолютно безопасен. Вот, к примеру, допустим, что в настоящее время конденсатор заряжен, то можете трогать один из его контактов, любой на выбор и вас не ударит током.

Держа одной рукой за контакт накопителя, физик продолжал демонстрировать.

– Ну, а если другой рукой дотронетесь до второго контакта конденсатора, то цепь замкнется и Вас лупанет токоооМ!

Так и случилось, предсказания учителя сбылись – шарахнуло его током, да так, что конденсатор летел до конца класса.

Физик:

– Тяжелый оказался, обычно летят дальше.

Затем обратился ко мне:

– Ты знал? (видимо речь шла о том, что прибор был заряженный).

Я отрицал. Врал, конечно. И это знал весь класс, а не только я.

После звонка на перемену, учитель попросил меня задержаться.

– Как ты зарядил конденсатор, у него же контакты короткие?

– Так у Вас в столе поломанный тестер лежит давно. Провода с него снял, зарядил конденсатор и провода вернул на место.

Физик:

– Больше так не делай. А то я тебе потом ток через уши пропущу, возможно, поумнеешь.

Поморин

СССР (USSR), Таджикистан Яванская долина 1980 год сентябрь

В то время, по устоявшейся традиции, на всей территории нашей необъятной Родины, в смысле Советского Союза, население городов, в первую очередь студенты, курсанты и другие «счастливчики», «добровольно» отбывали «почётную» повинность по сбору сельхоз урожая. Возможно, урожаи были такие, что селян хватало только на посевную. Вот и помогали, как могли.

В Таджикистане основная масса «помощников» собирала хлопок.

Дело это неблагодарное – вата она и есть вата, как её не назови. Сколько его ни собирай, всё равно его мало, объём есть, а веса нет.

Учился я, вернее, только отдал документы в ПТУ №58. Какую профессию должен быть приобрести сейчас и не помню.

Разместили нас в классах сельской школы какого-то совхоза. Так как учебные помещения не были рассчитаны на проживание в них такого количества студентов на раскладушках, в целях увеличения плотности квартирующих, матрацы с постелью стелили прямо на пол. Утром после сна спальные принадлежности сворачивали в сторону изголовья.

Селились, естественно, все по интересам.

Слева от выхода из класса разместилась группа «романтиков» быстрого обогащения – игроков в карты на деньги.

Отбой был в 22 часа 00 минут. Основной свет в помещении был выключен. Лишь самодельный светильник, сделанный из электрического патрона для лампочки, самой лампочки и куска электрического провода, воткнутого в электрическую розетку, частично укрытый сделанным из обложки «наставления по технике безопасности…» абажуром, тускло освещал импровизированный игорный стол или скорее игорный дастархан.

Пацаны не торопясь готовились ко сну. Инициативная группа завсегдатаев- игроков уже делала ставки.

Дима Дроздов, хотя и размещался в противоположной части класса, нередко принимал участие в карточных поединках. Этот вечер не был для него исключением. Он прикатил свой матрац с постелью из тёмной части помещения к игровому «ковру», где в ожидании вакантного места участника карточной игры, утомлённый трудовым днём, лежа на животе и наблюдая за игрой, провалился в сон.

Возможно, во сне он продолжал собирать хлопок, что-то бурчал, сопел, чем-то был недоволен.

Из игры выбыл проигравшийся Сорокин, потолкал в бок Дроздова. И так как тот не будился, свободное место занял другой желающий попытать счастья, доверившись магии карт…

В помещении было довольно жарко. Спал он в одних «уставных» трусах чёрного цвета (семейного типа), просторных, видимо, на вырост. В принципе, практически у всех были такие же трусы или наподобие таких.

Скворцов, направляясь на улицу мыться, чистить зубы, где находился импровизированный умывальник в виде водопроводной колонки – один на всех, остановился у спящего тела Дроздова и толкнул его тихонько ногой в бок. Тот не реагировал, так как находился в мире снов и сновидений. Скворцрв оттянул за «резинку» трусы Дроздова и выдавил на задницу спящего хороший сгусток зубной пасты «Поморин». Трусы вернул в исходное положение. Дима никак не отреагировал. Скворцов ушел, и на спящего Дроздова более никто не обращал никакого внимания.

Минут через 10 – 15 Дмитрий прекратил сопеть, укрылся одеялом и продолжал спать неподвижно в той же позе.

Ещё примерно через 30 – 40 минут, Дроздов поднялся и, обернувшись одеялом, словно индийская женщина в сари, вышел из помещения. Отсутствовал Дмитрий минут десять, вернувшись, закатил небольшую истерику, сетовал и ругался. Однако «злодея» так и не установил. Бурча, укатил обратно свой матрац в тёмную часть класса, где и уснул в неведении.

Спустя сутки Дмитрий поведал эту же историю, но как видел её он. Итак, день у него не задался, приёмщики хлопка при взвешивании нашли в мешке Димы куски глины, за что занизили ему сданный вес. Кроме того, ни в поле, ни рядом с полем не было ни приличной лужи, ни водоёма, в котором можно было намочить часть хлопка и перемешать его с сухим, чтобы естественным путём увеличить вес собранного. Одним словом, непруха, и по этой причине Дмитрию пришлось вкалывать, не разгибая спины, практически до самого ужина, чтобы собрать заветные 20 кг хлопка. Таков был нижней порог дневной нормы.

Непосильный труд утомил Диму, но желание сыграть в карты превалировало. Он с упорством рабочего муравья притащил свой матрац в противоположную часть класса, где «рубились» парни. Расстелил его у импровизированного игрового места, куда сыпались карты и ставки по 10 копеек. Все места в игре были заняты. Дима решил подождать, пока место в игре освободится. С этой мыслью, лёжа на животе, и уснул.

Проснулся, когда почувствовал, как влажная масса разъедает ему то самое место, через которое по теории она и появилась. Кроме того, эти жгучие отходы его жизнедеятельности, увлекаемые законом тяготения, ползут к месту, определяющему его мужское начало.

Первая пугающая мысль ворвалась в голову Димы: «Облажался! Это надо?! Это надо на первом курсе так обделался?! Во позор-то!».

Дмитрий уже представлял дальние перспективы этого происшествия. Забегая в своё будущее примерно лет на 10, Дима размышлял так. Встречается наша группа, все спрашивают, а кто не приехал? И кто- то из толпы собравшихся: «Дроздова нет!»

– А кто это? Не помню такого».

– Да это тот, который обделался на первом курсе!

– А, засранец. Да, был такой.

И все сразу вспоминают.

– А где сейчас серун и почему не приехал?!

Потом и жене передадут: «Муж у тебя совсем не крутой. Он на первом курсе обделался!».

Потом чё не так и детям скажут! Во жопа! хоть в Америку беги, тут жизни не будет! Наверно так диссидентами и становятся.

Вторая мысль сменила первую: «Сейчас унюхают следы позора и тогда всё… Никогда уже не скрыть, как обделался прямо в трусы».

Дмитрий и сам уже унюхал знакомый запах той самой неприятности, которая обжигает огнём то самое место, которое непроизвольно выпустило эту оказию.

Мысли путались в голове и, ничего другого не пришло в голову, как незаметно подтащить на себя одеяло и не дать запаху распространиться. Действуя скрытно, Дима реализовал задуманное, и укрыл одеялом источник возможного распространения запаха, оставаясь лежать на животе.

В помещении стояла тишина. Спали все, за исключением игравших в карты. Дима слал мысленные проклятия в их адрес: «Сволочи, что не спят? А дежурный преподаватель где? Тут после отбоя в карты „рубятся“ и дела никому нет».

А «лажа», сжигая всё на своём пути, приближалась к яичкам. Те максимально сжались.

Димасик решил для себя: «Пусть лучше яйца сгорят от жгучей массы, чем уличат в таком позоре».

И вот «лажа», как виноградная улитка, нежно коснулась мошонки, и сразу место соприкосновения стало жечь, боль нарастала в геометрической прогрессии. Рука непроизвольно дёрнулась вниз, дабы хоть пальцем убрать жгучую массу с «яиц».

Манёвр пальцем только увеличил площадь покрытия этой гадости на мошонке и, как следствие, боль утроилась.

«Всё, – решил Дима, – засранец так засранец», и стал подниматься. Вставая, соблюдая меры предосторожности, обернулся одеялом и побрёл на улицу к водопроводной колонке.

Там долго внюхивался в запах «лажи». И когда окончательно убедился, что это зубная паста, вздохнул от счастья и пошёл устанавливать «гада».

Аэродром Фахробад

СССР (USSR), Таджикистан Фахробад аэродром 1983 год май

Было довольно прохладно, по ночам даже холодно. Казарма, где нас разместили, была разделена на спальные помещения из расчета примерно на сорок человек, с учетом двухъярусного проживания. В стене каждого такого «кубрика» была встроенная печка. Девочки, естественно, отдельно от мальчиков. Среди приехавших на прыжки с парашютом дам была моя соседка по дому Лида. С ней дружил мой товарищ Александр Буравцев, который по какой-то причине не смог поехать с нами и попросил меня присмотреть за Лидой.

А там было куда смотреть – девушка семнадцати лет, стройная, фигуристая, милое личико. Само очарование с большими грудями.

Естественно, поклонников у неё на аэродроме была «куча». Я даже не пытался к ней подойти.

Ближе к ночи естественным отбором отпали слабейшие и рядом с Лидой занял место один из инструкторов. Жил он тут же, в домике на аэродроме, в 50 метрах от нашей казармы. Нас стали укладывать спать. Я вышел в курилку, где ещё о чём-то своём беседовали спортсмены – пилоты. Лампочка в этой беседке не горела, и сложно было разглядеть рядом стоящего. Тут вижу – мимо нас прошли Лида с инструктором. Она меня не видела. Да, и что бы я ей сказал?

Прошли они в ближайший от казармы домик. Окна этого строения были открыты, но плотно зашторены. Там, под окном, я и просидел минут пятнадцать – двадцать, пока инструктор Лидку заправлял чаем и говорил ей разную хрень. Потом погас свет и стал доноситься Лидкин голос:

– Ой, не надо. У меня жених …..

Понял – мой выход, время пришло.

Отойдя метров на пять, стартанул к открытому окну и как при пожаре начал стучать по стеклу и кричать:

– Лидка, беги! Саня твой приехал. В казарме женской части кипишь устроил, кому-то морду уже набил. Сейчас к вам его приведут. Тебя ищет. Беги!

Из окна доносились отрывки слов и какой-то суеты. Затем вылетели кеды и сама Лида, еле успел подхватить.

Утром меня отстранили от прыжков и выгнали.

Домой ехали вместе с Лидой. Она просила только не говорить о случившемся Саньку. Обещала сделать мне, что я только ни пожелаю. Интересно, что она имела в виду?

Александру я ничего не рассказал. Только дал совет Лиду одну не отпускать, пристают к ней.

Но, Лида с Сашей так и не вступили в брак.

Митинг

СССР (USSR), Таджикистан Джиргиталь 1983 год, август

Жара. Знойное солнце плавит асфальт, высушивая неорошаемые участки земли, покрывая её толстой глиняной коркой с трещинами, подобными паутине.

По иронии судьбы попал в окрестности города Джиргиталь, случайно, с отцом. Он туда ездил по каким-то делам.

Мне довелось быть очевидцем торжественного мероприятия по случаю открытия автомобильной дороги после ремонта. Видимо, событие было долгожданным и выстраданным. Собралось человек 60—70, это вместе с рабочими – дорожниками.

Значимость данному мероприятию, придавало присутствие заместителя министра сельского хозяйства по строительству Таджикской ССР Павлова Г.

Присутствие чиновника такого уровня, вносило некоторую сумятицу среди местных руководителей и переоценку лиц его сопровождавших.

Так, ко мне подошел начальник строителей Нигмат Сардаров, который завел со мною разговор:

– Здарствуйте. Видел, Ви приехали с уважаемым человеком, который для нас очень дорогой гость! А Ви по какой направлении работаете?

– Я от газеты «Комсомолец Таджикистана», – недолго думая симпровизировал я, и сразу стал раздуваться от значимости и самоуважения.

Сардаров:

– Чё писать будите?

Я:

– О роли партии и молодежи в понимании исторического момента. Строительства, пусть маленького, на первый взгляд незначительного, но улучшения жизни, в данном конкретном случае – дороги.

В начале мини-магистрали, на обочине, был установлен огромный баннер, на котором Ленин и группа дехкан всматривались в «светлое будущее». Судя по выражению их лиц, находилось оно совсем не близко. Некоторые политически не «подкованные» жмурятся, но не видят его совсем. Вот с такими слабовидящими нам не по пути.

Возможно, на это явление надо смотреть после заката солнца. А то днем, солнечное светило так ярко светит, что сложно рассмотреть светлое на светлом или оно уже сместилось и уже не там, куда смотрели вчера.

Меня, как «журналиста» понесло:

– Вот, к примеру, многие думают, что Карл Макс и Фридрих Энгельс – это братья близнецы, что является политической безграмотностью. А ведь это четыре совсем разных человека.

Монолог моего словоблудия был остановлен, Сардарова позвали куда-то. (Там так не глумятся над старшими, за что прошу прощения.)

Итак, на импровизированный подиум, сколоченный из необработанной доски, высотой не более метра, поднялись уважаемые люди: два местных аксакала, начальник ПМК (так обозначалась строительная организация) Нигмат Сардаров, бригадир дорожников Виктор Биткин, кто-то от местного райкома и местной администрации, ну и естественно, заместитель министра Павлов Г.

Речь «толкал» преклонного возраста аксакал. Говорил он тихо и непонятно, на каком языке – было не разобрать… Собравшиеся рукоплескали, в ожидании окончания этого «важного» мероприятия. Так бы оно и закончилось, если бы слово не дали начальнику ПМК (передвижная механизированная колона Сельхозстроя) Сардарову.

Говорил он с восточным акцентом, но довольно понятно и громко:

– Хочу напомнить, как тут все мучался на этом дорога! Тут был один колдоебин, на колдоебин.

В это время Павлов Геннадий поправляет выступающего и подсказывает: «Выбоины. Выбоины были на дороге».

Недолго думая, Сардаров продолжает речь:

– Тут старшие товарищи подсказывают, что на этом дорога даже выебали каво-то!

Смеялись не многие.

А Нигмат продолжал вещать:

– Вся эта дорога била плохой покрытие и никто не знал, когда на нево положат асвалт. За это ми благадарны нашему гостью и нашему партия, который ведет нас, куда надо. Некоторые плохо разбераются и не все знают, кто наши учители и думают, чё Карл, Маркс, Фридлих, Энгельс – это братья близнецы! Еще всем хочу сказат, чё, это не так. Чё это четыре разных человека. Они все наши учители и знают куда нам надо.

Правды ради, о политических гонениях в Таджикистане ничего не слышал. В моем окружении не было никого, кто бы попал под «жернова» репрессии за анекдот или политическую шутку. Доносителей, видимо, было маловато, или органы адекватно и беспристрастно рассматривали эти доносы. Таджикистан другой менталитет. «Павликов Морозовых» тут не было и поступок этого персонажа осуждался.