Читать книгу: «Европа после Второй Мировой. 1945-2005 гг. Полная история», страница 3

********* ******** **** ******** ******* ***** ******* ********* ********* ****** ********* ************* ****** ********* ********* ******* ************ ** **** ****** ****** ********* **** ****** ***** ******* ******* ***** ******** **** ******* ********** ****** ********* **** ************ ******** ********** ***** ********* *********** ****** ********* ****** **** ********* ************** *********** ********* *********** *** *** ***** ******** ************** ************ ********** ********* ********* ******* ********** ************ ******* ********* ***** ******** *********** ********** ********** ***** ******** *******

********* ******* ***** ******* ********* ******* ******* ******* **** ******** ************ ************* ******** ************ **** ********** **** ******** **** ****** ***** ***** ********* ***** ********** ********** ********* ************ ************ ******** ******* *** ********* *** ***** ************ ********* ************** ******* ***** ******** ** ****** ******** ******* ****** ***** ****** ***** ********* **** *** *********** ********** *** ******* ************ ************

******* ********** ****** ****** *** ******* ********** *********** ***** ******* ******** ********* ****** ********* ********** *** ******** **** *********** ***** *********** ****** **** ********* ******** ***** ***** ****** ********** ************* *** ****** ********* ********* ************ ******** ******** ********* ******** ***************** ************ ******* *********** ******** ********* *** ********* ******** ******* ******** ****** ***** ******** ************** ******** ************* ***** *** ******** ******** ************ ******** **** ******** ********* ******

***** ******* ****** ******** ******** *********** ******* ** ********** ******* *********** ******** ****** ******** ***** ******* ********* ****** *** ************* **** *********** ****** *** ******** ******* ******** *** ***** ******** ***** ********** ***** ******** ******** *** ******* **** ******** ******* ***** ******* ******** *********** **** ******** ********** ********** *** ** *********** ********* ***** ********** ************ ****** ******** ****** ********** ****** ********** ******** ******** ******* **** ***** ******** ************** *** ********* ********* ********* ********* ************ ********** ***** ****** ******** ******** ***** *********** ************ ******** ****** ***** ******* ************ ******** ********** ******** ***** ******* ******* **** ********* ****** ****** ** ******* ********* ***** **** ***** ** ********* **** ******* ************* ******** ************ ******* ***** ******** ****** ******* *********** ******* ********* ****** *** *********** ******** *******

*********** ********* ******* ***** ********** ********* ****** *** ******** ************ ******** ********** ******** ******** ************ *********** ******* ********** ******* ******** ********** ********** ******** ********** ******** ***************** ************* ********* ************** ********* ******* *** ***** ************ ******** ***** ******** ************ ******* ******* ***** ****** ****** ************* *********** ************ ********* ******** ***** ************** *********** ***** ***** *********** * ************ ******** ******³⁶.

В одном только Берлине к концу 1945 года насчитывалось примерно 53 000 брошенных детей. Квиринальские сады в Риме ненадолго приобрели печальную известность как место сбора тысяч искалеченных, изуродованных и брошенных детей Италии. В освобожденной Чехословакии было 49 000 детей-сирот, в Нидерландах 60 000, в Польше ориентировочно 200 000 сирот, в Югославии, возможно, 300 000. Среди детей младшего возраста было немного евреев – пережили погромы и истребления военных лет в основном подростки. Во время освобождения Бухенвальда нашли живыми 800 детей, в Берген-Бельзен всего 500 человек, некоторые из них даже пережили марш смерти из Освенцима.

Одно дело – пережить войну, другое – пережить мир. Благодаря раннему и эффективному вмешательству вновь созданной Администрации помощи и восстановления Объединенных Наций (UNRRA)³⁷ и оккупационных армий союзников удалось избежать широкомасштабных эпидемий и неконтролируемого распространения инфекционных заболеваний. Память об азиатском гриппе, прокатившемся по Европе после Первой мировой войны, была еще свежа³⁸. Но ситуация оставалась достаточно мрачной. Большая часть населения Вены 1945 года обходилась дневным пайком в 800 калорий, в Будапеште в декабре того же года паек официально составлял всего 556 калорий в день (дети в яслях получали 800). Во время голодной зимы 1944–1945 годов в Нидерландах (когда части страны уже были освобождены) калорийность недельного рациона в некоторых регионах упала ниже дневной нормы, рекомендованной экспедиционными силами союзников для солдат. Погибло 16 000 голландских граждан, в основном старики и дети.

В Германии, где средний рацион взрослого составлял 2 445 калорий в день в 1940–1941 годах и 2078 калорий в 1943 году, он сократился до 1412 калорий в день в 1945–1946 годах. Но это всего лишь средний показатель. В июне 1945 года в американской зоне оккупации официальный дневной рацион «обычных» немецких потребителей (исключая привилегированные категории работников) составлял всего 860 калорий. Эти цифры придали печальное значение немецкой шутке военного времени: «Наслаждайся войной, мир будет ужасен». Ситуация была ненамного лучше в большей части Италии и несколько хуже в некоторых районах Югославии и Греции³⁹.

Проблема заключалась частично в уничтоженных фермах, частично в нарушении коммуникаций и главным образом в огромном количестве беспомощных, недееспособных иждивенцев, которых надо было кормить. Там, где европейские фермеры могли выращивать продукты питания, они не хотели их поставлять в города. Большинство европейских валют обесценились, и даже если бы были средства, чтобы платить крестьянам за продукты в твердой валюте, она их мало привлекала, так как покупать было нечего. Поэтому продукты появились на черном рынке, но по ценам, доступным только преступникам, богачам и оккупантам.

Люди голодали и заболевали. Одна треть населения греческого Пирея в 1945 году страдала трахомой⁴⁰ из-за острого дефицита витаминов. Во время вспышки дизентерии в Берлине в июле 1945 года, произошедшей из-за повреждения канализации и загрязнения воды, умирали 66 из 100 новорожденных. Политический советник США по Германии Роберт Мерфи сообщил в октябре 1945 года, что на железнодорожном вокзале Лертер в Берлине от истощения, недоедания и болезней ежедневно умирает в среднем десять человек. В британской зоне Берлина в декабре 1945 года смертность детей в возрасте до года составляла одну четверть. Кроме того, в том же месяце было зарегистрировано 1023 новых случая брюшного тифа и 2193 случая дифтерии.

Летом 1945 года, на протяжении многих недель после окончания войны, особенно в Берлине, существовала серьезная опасность вспышек заболеваний, вызванных разлагающимися трупами. В Варшаве каждый пятый болел туберкулезом. Этой болезнью, по сообщению властей Чехословакии, в январе 1946 года заразилась половина из 700 000 нуждающихся детей в стране. Дети по всей Европе страдали от «болезней бедняков», особенно от туберкулеза и рахита, а также пеллагры⁴¹, дизентерии и лишая. Обратиться за помощью им было некуда. На 90 000 детей в освобожденной Варшаве приходилась всего одна больница на пятьдесят коек. Здоровые в целом дети умирали от нехватки молока (миллионы голов европейского скота были забиты во время боев в Южной и Восточной Европе в 1944–1945 годах), большинство хронически недоедали. Младенческая смертность в Вене летом 1945 года была почти в четыре раза выше, чем в 1938 году. Даже на относительно благополучных улицах западных городов дети голодали, а еда была строго нормирована.

Проблема питания, жилья, одежды и ухода осложнялась и усугублялась для пострадавшего гражданского населения Европы (и миллионов пленных солдат бывших стран «оси») уникальным масштабом кризиса беженцев. Это было что-то новое для Европы. Все войны меняют жизнь мирных жителей, уничтожая их земли и дома, нарушая коммуникации, забирая и убивая мужей, отцов, сыновей. Но во время Второй мировой войны государственная политика нанесла больший ущерб, чем вооруженный конфликт.

Сталин продолжал довоенную практику переселения целых народов на другой край Советской империи. С 1939 по 1941 год более миллиона человек депортировали на восток из занятой Советским Союзом Польши, Западной Украины и Прибалтики. В те же годы нацисты изгнали 750 000 польских крестьян на восток из Западной Польши, предлагая освободившиеся земли Volksdeutsche, этническим немцам из оккупированной Восточной Европы, которых пригласили «вернуться домой» в недавно расширившийся рейх. Это предложение привлекло около 120 000 балтийских немцев, еще 136 000 из занятой Советским Союзом Польши, 200 000 из Румынии и множество из других стран. Через несколько лет их всех также ожидала высылка. Таким образом, гитлеровскую политику расовых перемещений и геноцида на завоеванных Германией восточных землях следует понимать в прямой связи с проектом нацистов по возвращению в рейх всех немецких сообществ, широко разбросанных по Европе со времен Средневековья, и расселению их на территориях, отнятых у жертв. Немцы избавлялись от славян, истребляли евреев и привозили трудовых рабов с запада и востока.

****** ******** *********** *********** ******** ************* ********** ***** ** ********* ******* *****************⁴². С отступлением армий «оси» процесс пошел вспять. Недавно переселенные немцы вместе с миллионами жителей старых немецких общин по всей Восточной Европе спасались бегством от Красной армии. К тем, кто смог благополучно добраться до Германии, присоединились несметные толпы других перемещенных лиц. Офицер британской армии Уильям Байфорд-Джонс так описал ситуацию в 1945 году:

«Обломки кораблекрушения! Женщины, лишившиеся мужей и детей, мужчины, лишившиеся жен, мужчины и женщины, лишившиеся домов и детей, семьи, потерявшие обширные фермы и поместья, магазины, винокурни, фабрики, мельницы, особняки. Там были и маленькие дети, которые шли сами по себе, неся какие-то узелки с жалкими бирками. Они каким-то образом потеряли матерей, или их матери умерли и были похоронены другими переселенцами где-то на обочине».

С востока шли прибалты, поляки, украинцы, казаки, венгры, румыны и другие. Кто-то просто бежал от ужасов войны, кто-то хотел скрыться на Западе от правления коммунистов. Репортер «Нью-Йорк Таймс» описал колонну из 24 000 казаков и их семей, двигавшуюся через Южную Австрию: «Они ничем принципиально не отличались от того, что художник мог бы изобразить во время Наполеоновских войн».

С Балкан прибыли не только этнические немцы, но и более 100 000 хорватов, осколки павшего фашистского режима Анте Павелича военного времени. Они спасались от гнева партизан Тито⁴³. В Германии и Австрии, в дополнение к миллионам солдат вермахта, удерживаемых союзниками, и союзным солдатам, освобожденным из немецких лагерей для военнопленных, находилось много не-немцев, воевавших против союзников вместе с немцами или под немецким командованием. Среди них русские, украинцы и другие солдаты антисоветской армии генерала Андрея Власова, добровольцы Ваффен-СС из Норвегии, Нидерландов, Бельгии и Франции, бойцы немецких вспомогательных формирований, охранники концлагерей и другие, завербованные в Латвии, Хорватии, на Украине и повсюду. Все они имели веские причины бежать от советского возмездия.

Также здесь были только что освобожденные мужчины и женщины, завербованные нацистами для работы в Германии. Привезенные на немецкие фермы и фабрики со всего континента, они исчислялись миллионами, были разбросаны по всей Германии и аннексированным ею территориям, составляя в 1945 году самую крупную группу перемещенных нацистами лиц. Таким образом, вынужденная экономическая миграция была основным опытом Второй мировой войны для многих европейских граждан, в том числе для 280 000 итальянцев, насильственно переселенных в Германию их бывшим союзником после капитуляции Италии в сентябре 1943 года.

Большинство иностранных рабочих доставляли в Германию против воли, но не всех. Некоторые, застигнутые поражением Германии в мае 1945 года, находились там по собственной воле, подобно тем безработным голландцам, которые приняли предложения работать в нацистской Германии ранее 1939 года и остались там⁴⁴. Даже смехотворная заработная плата немецких работодателей военного времени позволяла мужчинам и женщинам из Восточной Европы, с Балкан, из Франции и стран Бенилюкса жить лучше, чем дома. А советские рабочие (которых было свыше двух миллионов в Германии к сентябрю 1944 года), даже вывезенные в Германию насильно, не обязательно сожалели о своем положении. Например, одна из них, Елена Скрябина, вспоминала после войны: «Никто из них не жалуется на то, как немцы отправили их работать на немецкую промышленность. Для всех это была единственная возможность покинуть Советский Союз»⁴⁵.

Другая группа перемещенных лиц (выжившие в концлагерях) чувствовала себя совсем иначе. Их «преступления» были разнообразны: политическая или религиозная оппозиция нацизму или фашизму, вооруженное сопротивление, коллективное наказание за нападения на солдат или объекты вермахта, незначительные нарушения правил оккупации, настоящие или вымышленные преступные действия, нарушение нацистских расовых законов. Они выжили в лагерях, которые к концу войны были переполнены трупами и где кишели всевозможные болезни: дизентерия, туберкулез, дифтерия, брюшной тиф, сыпной тиф, бронхопневмония, гастроэнтерит, гангрена и многие другие. Но даже этим уцелевшим жилось лучше, чем евреям, которых систематически и массово уничтожали.

Евреев осталось немного. 40 % освобожденных умерли в течение нескольких недель после прибытия армий союзников. Их состояние было чем-то новым для западной медицины. Но выжившие евреи, как и миллионы других бездомных в Европе, попали в Германию. В Германии должны были располагаться учреждения и лагеря союзников, а в Восточной Европе все еще было небезопасно для евреев. После серии послевоенных погромов в Польше многие выжившие евреи уехали навсегда. 63 387 евреев прибыли в Германию из Польши только в период с июля по сентябрь 1946 года.

То, что происходило в 1945 году и продолжалось не менее года, было, по сути, невиданным примером этнической чистки и перемещения населения. Отчасти это был итог «добровольного» этнического разделения. Например, оставшиеся в живых евреи покидали Польшу, где к ним относились враждебно и где было небезопасно, а итальянцы предпочитали покинуть полуостров Истрия, чтобы не жить под властью Югославии. Многие этнические меньшинства, которые сотрудничали с оккупационными войсками (итальянцы в Югославии, венгры в Северной Трансильвании, оккупированной Венгрией и вернувшейся под власть Румынии, украинцы на западе СССР и т. д.), навсегда бежали с отступающим вермахтом, чтобы избежать возмездия со стороны местного большинства или наступающей Красной армии. Их отъезд, возможно, не был юридически предписан или силой навязан местными властями, но у них не было выбора.

Однако на других территориях официальная политика действовала задолго до окончания войны. Начали ее, конечно, немцы, с выселения и геноцида евреев и массового изгнания поляков и других славянских народов. Под эгидой Германии между 1939 и 1943 годами румыны и венгры перемещались туда и обратно через новые линии границ в спорной Трансильвании. Советские власти, в свою очередь, организовали серию принудительных обменов населением между Украиной и Польшей. Миллион поляков бежали или были изгнаны из своих домов на территории современной Западной Украины, в то время как полмиллиона украинцев уехали из Польши в Советский Союз в период с октября 1944 года по июнь 1946 года. В течение нескольких месяцев некогда смешанный регион с разнообразием религий, языков и общин превратился в две отдельные, моноэтнические территории.

Болгария передала Турции 160 000 турок. Чехословакия по соглашению с Венгрией от февраля 1946 года обменяла 120 000 словаков, проживавших в Венгрии, на эквивалентное количество венгров из общин к северу от Дуная в Словакии. Другие обмены такого рода имели место между Польшей и Литвой и между Чехословакией и Советским Союзом. 400 000 человек из Южной Югославии были перемещены на север, чтобы занять место 600 000 уехавших немцев и итальянцев. Здесь, как и везде, мнением перемещаемого населения никто не интересовался. Но самой большой пострадавшей группой были немцы.

Немцы Восточной Европы, вероятно, в любом случае бежали бы на Запад. К 1945 году их не хотели видеть в странах, где многие сотни лет жили их семьи. Наблюдая искреннее народное желание наказать местных немцев за ужасы войны и оккупации и использование этих настроений послевоенными правительствами, немецкоязычные общины Югославии, Венгрии, Чехословакии, Польши, Прибалтики и западной части Советского Союза понимали, что обречены.

Как бы то ни было, им не оставили выбора. Еще в 1942 году англичане в частном порядке согласились с просьбами чехов о послевоенном переселении судетских немцев, и через год русские и американцы присоединились к ним. 19 мая 1945 года президент Чехословакии Эдвард Бенеш издал указ следующего содержания: «Мы решили раз и навсегда устранить немецкую проблему в нашей республике»⁴⁶. Немцы (а также венгры и другие «предатели») должны были передать свое имущество под контроль государства. В июне 1945 года их земли были экспроприированы, а 2 августа того же года они потеряли чехословацкое гражданство. Почти три миллиона немцев, большинство из чешской Судетской области, были изгнаны в Германию в последующие восемнадцать месяцев. Около 267 000 человек погибли в процессе изгнания. Если в 1930 году немцы составляли 29 % населения Богемии и Моравии, то по переписи 1950 года осталось всего 1,8 %.

Из Венгрии было изгнано еще 623 000 немцев, из Румынии 786 000, из Югославии около полумиллиона, а из Польши 1,3 миллиона. Но наибольшее количество немецких беженцев прибыло из бывших восточных земель самой Германии: Силезии, Восточной Пруссии, Восточной Померании и Восточного Бранденбурга. На Потсдамской конференции США, Англии и СССР (17 июля – 2 августа 1945 года) было решено (статья XII соглашения), что три правительства «признают, что должно быть предпринято перемещение в Германию немецкого населения или части его, оставшегося в Польше, Чехословакии и Венгрии». Отчасти документ просто признавал то, что уже происходило, но он также давал формальное признание последствий переноса границ Польши на запад. Около семи миллионов немцев теперь оказались в Польше, а польские власти (и оккупационные советские силы) хотели их убрать – отчасти для того, чтобы поляки и те, кто потерял земли в восточных районах, ныне присоединенных к СССР, могли, в свою очередь, переселиться на земли на западе.

Итогом стало признание de jure новой реальности. Восточная Европа была насильно очищена от немецкого населения. Как Сталин и обещал в сентябре 1941 года, он присоединил «Восточную Пруссию к славянским землям, к которым она исконно принадлежала». В Потсдамской декларации сказано, что «любое перемещение, которое будет иметь место, должно производиться организованным и гуманным способом», но в текущих обстоятельствах это вряд ли было осуществимо. Некоторые западные наблюдатели были шокированы обращением с немецкими общинами. Энн О’Хара МакКормик, корреспондент «Нью-Йорк Таймс», записала свои впечатления 23 октября 1946 года: «Масштабы этого переселения и условия, в которых оно происходит, прежде не встречались в истории. Любой, увидев эти ужасы воочию, будет убежден в том, что это преступление против человечности, за которое история потребует страшного возмездия».

История не потребовала возмездия. 13 миллионов изгнанных довольно успешно обосновались и интегрировались в западногерманское общество, хотя воспоминания остались, и в Баварии (куда многие из них переехали) эта тема еще может вызвать сильные чувства. Современному слушателю, возможно, немного режет ухо, когда изгнание немцев описывают как «преступление против человечества» через несколько месяцев после разоблачения преступлений совсем иного масштаба, совершенных от имени тех самых немцев. При этом немцы остались живы, тогда как их жертвы, прежде всего евреи, в основном были уничтожены. Телфорд Тейлор, обвинитель от США на Нюрнбергском процессе над нацистскими преступниками, десятилетия спустя писал, что существовала принципиальная разница между послевоенными изгнаниями и чистками военного времени, «когда угнетатели сопровождали выселенных, чтобы убедиться, что они содержатся в гетто, а затем убить их или использовать в качестве подневольной трудовой силы».

По окончании Первой мировой войны были придуманы и скорректированы границы, а люди в основном остались на месте⁴⁷. После 1945 года произошло скорее обратное: за одним важным исключением, границы остались в целом нетронутыми, а вместо этого были перемещены люди. Западные политики считали, что Лига Наций и положения о меньшинствах в Версальском договоре потерпели неудачу⁴⁸, и было бы ошибкой пытаться воскресить их. Поэтому они достаточно охотно согласились на перемещение населения. Если выжившие меньшинства жителей Центральной и Восточной Европы не могли получить эффективную международную защиту, их стоило отправить в более подходящие места. Термина «этническая чистка» еще не придумали, но реальность, безусловно, существовала. И она совершенно не вызывала массового неодобрения или смущения.

Исключением, как и во многих случаях, была Польша. Географическая реорганизация Польши (потеря 69 000 квадратных миль восточных окраин в пользу Советского Союза и получение в качестве компенсации 40 000 квадратных миль земли гораздо лучшего качества из немецких территорий к востоку от рек Одер и Нейсе) имела значительные последствия для поляков, украинцев и немцев на этих землях. Но в условиях 1945 года ситуация была необычной, и ее, скорее, следует понимать как часть общей территориальной перестройки, которую Сталин провел по всей западной окраине своей империи. Он получил Бессарабию у Румынии, забрал Буковину и Прикарпатскую Русь у Румынии и Чехословакии соответственно, ввел страны Балтии в состав Советского Союза и сохранил за собой Карельский полуостров, который забрал у Финляндии во время войны.

К западу от новых советских границ мало что изменилось. Болгария получила обратно от Румынии полосу земли в Добрудже. Чехословаки получили от Венгрии (побежденной и поэтому неспособной возражать страны «оси») три деревни на правом берегу Дуная, напротив Братиславы. Тито смог сохранить часть бывшей итальянской территории вокруг Триеста и в Венеции-Джулии, которую его войска оккупировали в конце войны. Все иные территории, захваченные между 1938 и 1945 годами, были возвращены, и status quo ante восстановился.

За некоторым исключением, результатом стала Европа национальных государств, более этнически однородных, чем когда-либо прежде. Советский Союз, конечно, оставался многонациональной империей. Югославия не утратила этнической сложности, несмотря на кровавые междоусобицы во время войны. Румыния все еще имела значительное венгерское меньшинство в Трансильвании и бесчисленное количество (миллионы) цыган. Но Польша, население которой в 1938 году лишь на 68 % было польским, в 1946 году была заселена почти только поляками. Германия стала практически полностью немецкой (если не считать временных беженцев и перемещенных лиц). Население Чехословакии до Мюнхенского соглашения было на 22 % немецким, на 5 % венгерским, а также включало 3 % карпатских украинцев и 1,5 % евреев. Теперь там жили в основном только чехи и словаки. Из 55 000 чехословацких евреев, переживших войну, к 1950 году уехали все, кроме 16 000. Греки и турки на юге Балкан и вокруг Черного моря, итальянцы в Далмации, венгры в Трансильвании и с Северных Балкан, поляки на Волыни (Украина), в Литве и Буковине, немцы от Балтики до Черного моря, от Рейна до Волги и евреи повсюду – все эти древние диаспоры Европы сократились и исчезли. Рождалась новая, «более аккуратная» Европа.

Большая часть первоначального управления перемещенными лицами и беженцами (сбор, устройство для них лагерей, снабжение едой и одеждой, медицинская помощь) осуществлялась армиями союзников, оккупировавшими Германию, особенно армией США. В Германии не было другой власти, не было ее и в Австрии и Северной Италии, где также скапливались беженцы. Только армия имела ресурсы и организационные возможности для управления демографическим эквивалентом среднего размера страны. Это была рекордная нагрузка для огромной военной машины, которая всего несколько недель назад служила почти исключительно борьбе с вермахтом. Как выразился генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр (верховный главнокомандующий союзными силами) в докладе президенту Гарри Трумэну 8 октября 1945 года в ответ на критику в адрес военных, занимавшихся беженцами и бывшими узниками концлагерей: «В некоторых случаях мы опустились ниже стандарта, но я хотел бы отметить, что вся армия столкнулась со сложной задачей, когда нужно было после боевых действий приспособиться сперва к массовой репатриации, а затем к нынешней статичной фазе с ее уникальными проблемами социального характера».

Однако после того как система лагерей заработала, ответственность за обслуживание и возможную репатриацию или переселение миллионов перемещенных лиц легла в основном на Администрацию помощи и восстановления Объединенных Наций. UNRRA была основана 9 ноября 1943 года на Вашингтонской конференции представителей 44 будущих членов ООН, предвидевших вероятные послевоенные нужды. Эта организация сыграла ключевую роль в разрешении послевоенной чрезвычайной ситуации. Она потратила 10 миллиардов долларов с июля 1945 по июнь 1947 года. Почти все средства были предоставлены правительствами США, Канады и Великобритании. Большая часть помощи шла напрямую бывшим союзникам в Восточной Европе: Польше, Югославии, Чехословакии и Советскому Союзу, – а также управлению перемещенными лицами в Германии и других странах. Среди бывших стран «оси» только Венгрия получала небольшую помощь UNRRA.

В конце 1945 года UNRRA руководила 227 лагерями и центрами помощи для перемещенных лиц и беженцев в Германии. Еще 25 находились в соседней Австрии и несколько во Франции и странах Бенилюкса. К июню 1947 года у нее насчитывалось 762 подразделения в Западной Европе, подавляющее большинство располагалось в западных зонах Германии. В сентябре 1945 года число освобожденных граждан стран Организации Объединенных Наций (то есть не считая граждан бывших стран «оси»), которых обслуживали или репатриировали UNRRA и другие организации союзников, достигло 6 795 000 человек. К ним следует добавить еще семь миллионов человек в советской зоне оккупации и многие миллионы перемещенных немцев. Самые большие группы составляли граждане Советского Союза: освобожденные пленные и бывшие подневольные рабочие. Затем следовали два миллиона французов (военнопленные, рабочие и депортированные), 1,6 миллиона поляков, 700 000 итальянцев, 350 000 чехов, более 300 000 голландцев, 300 000 бельгийцев и т. д.

UNRRA сыграла важнейшую роль в снабжении продовольствием Югославии. Без помощи организации за 1945–1947 годы погибло бы гораздо больше людей. В Польше UNRRA помогла поддержать уровень потребления продуктов питания на уровне 60 % от довоенного, а в Чехословакии на уровне 80 %. В Германии и Австрии организация разделяла ответственность за помощь перемещенным лицам и беженцам с Международной организацией по делам беженцев (МОБ), устав которой был одобрен Генеральной Ассамблеей ООН в декабре 1946 года.

МОБ также в значительной степени финансировалась за счет западных союзных держав. В ее первом бюджете (1947 года) доля США составляла 46 %, а к 1949 году она возросла до 60 %. Великобритания внесла 15 %, Франция 4 %. Из-за разногласий между западными союзниками и Советским Союзом по вопросу о принудительных репатриациях МОБ всегда рассматривалась СССР (а позже и советским блоком) как исключительно западный инструмент, и поэтому его услуги распространялись только на беженцев в районах, контролируемых западными оккупационными войсками. Кроме того, поскольку организация служила нуждам беженцев, немецкие перемещенные лица также не могли пользоваться ее услугами.

Это разделение между перемещенными лицами (предполагалось, что у них где-то есть дом, куда можно вернуться) и беженцами (классифицировались как бездомные) было лишь одним из многих нюансов, возникших в эти годы. К людям относились по-разному в зависимости от того, были ли они гражданами стран-союзников (Чехословакии, Польши, Бельгии и др.) или вражеских государств (Германии, Румынии, Венгрии, Болгарии и др.). Это разделение также использовалось, когда устанавливались приоритеты репатриации беженцев. Первыми в очереди на рассмотрение и отправку домой были граждане стран ООН, освобожденные из концлагерей. Затем шли военнопленные – граждане стран ООН, за ними перемещенные лица – граждане стран ООН (во многих случаях бывшие подневольные рабочие), затем перемещенные лица из Италии и, наконец, – граждане бывших вражеских государств. Немцам пришлось остаться там, где они были, и интегрироваться в местное общество.

Возвращение французских, бельгийских, голландских, британских или итальянских граждан в свои страны было относительно простым, и единственная трудность заключалась в логистике. Нужно было определить, кто и куда имеет право ехать, и найти достаточное количество поездов, чтобы доставить их туда. К 18 июня 1945 года из 1,2 миллиона французских граждан, находившихся в Германии во время капитуляции месяцем ранее, вернулись во Францию все, кроме 40 550. Итальянцам пришлось ждать дольше как гражданам бывшего вражеского государства – а также потому, что у итальянского правительства не было скоординированного плана репатриации своих граждан. Но и они все вернулись домой к 1947 году. Однако на востоке возникло два существенных осложнения. Некоторые перемещенные лица из Восточной Европы технически не имели гражданства и страны, в которую могли бы вернуться. И многим из них не хотелось возвращаться на родину. Это поначалу озадачило западных администраторов. По соглашению, подписанному в немецком Галле в мае 1945 года, все бывшие военнопленные и другие граждане Советского Союза должны были вернуться домой, и предполагалось, что они захотят это сделать. За одним исключением: западные союзники не признали вхождение прибалтийских государств в состав СССР во время войны, и поэтому у эстонцев, латышей и литовцев в лагерях для перемещенных лиц в западных зонах Германии и Австрии была возможность выбрать: вернуться на Восток или найти новый дом на Западе.