Читать книгу: «Всё ещё будет», страница 3

Глава 7: «Близость родных душ».

Наутро в доме царила умиротворённая, лениво-расслабляющая атмосфера. Никто не торопился вставать рано. Оставшейся после поминок еды было так много, что можно было спокойно обойтись без приготовления завтрака. Катя первой выскочила во двор, чтобы полить розы. Аня и Маша, обняв подушки, сладко досматривали сны.

Поздний, уютный завтрак прошёл в спокойствии и почти безмолвии, как будто все старались не спугнуть то хрупкое чувство умиротворения, что повисло в воздухе. После завтрака девочки разошлись по комнатам, и каждая занялась своими делами. Людмила с Сергеем перешли в гостиную. Там на спинке дивана, по-прежнему лежал плед, которым Виктор часто укрывал ноги по вечерам, устраиваясь перед телевизором. Людмила села рядом, погладила мягкую ткань рукой, вздохнула и, помедлив, придвинулась ближе к брату. Её губы дрогнули, словно она боролась с желанием расплакаться.

Они, наслаждаясь тишиной и уютом в доме, теплом близости родных душ, и неспешно разговаривали.

– Расскажи, как ты решился уйти из армии? – спросила Людмила, не глядя на брата.

– Давно собирался, – ответил Сергей. – Хотел сначала контракт доработать, опыт набрать, себя проверить, а по окончании думать, как жить дальше, но, когда случилась беда с Виктором, понял, что должен быть рядом с вами. Вот и вернулся. Решил пойти в полицию, предварительные договорённости уже есть, я прохожу по всем параметрам.

Людмила кивнула, ощущая, как на сердце становится чуть легче. В его голосе слышалась надёжность. Она чувствовала, что брат станет ей опорой в это трудное время. Где-то в глубине души теплел робкий огонёк надежды, что, может быть, Сергей обретёт здесь своё счастье, то самое, которое в молодости не удалось?!

– Будешь со мной на работу ездить? – с мягкой улыбкой спросила она.

– Первое время. А вообще, думаю купить машину. Хочу УАЗ Патриот. Проверенный вариант.

– Отдаёшь предпочтение отечественному автопрому? – поинтересовалась Людмила.

– Привык. Столько лет на нём проездил на службе. Да и надёжен он, как автомат Калашникова и в любую погоду, и в любое бездорожье.

Разговор постепенно перешёл на бытовые темы. Сергей делился планами, а Людмила слушала с интересом, иногда задавая уточняющие вопросы. На втором этаже заиграла музыка. Аня включила любимую песню, заглушая ритмичным стуком швейной машины Маши, которая, судя по звукам, уже что-то шила.

Сергей вслушался в звуки сверху, непроизвольно взглянул наверх.

– А почему девчонки дома не живут, а в общежитии? Я, конечно, понимаю, что самостоятельность, взрослая жизнь, и всё такое, но они же почти всё время не дома?

– Мы с Витей не стали перечить им, – Людмила улыбнулась, вспоминая, как всё начиналось.

– Девочки сами просили, особенно Аня. Она после поступления такая воодушевлённая была. Говорила, что жизнь в общаге прокачивает навыки, а через год и Маша присоединилась, хотя училась в другом месте. А потом и Катя решила, что на пятидневке в гимназии будет чувствовать себя взрослой, – Людмила на мгновение задумалась, словно возвращаясь в прошлое. – Я, конечно, сначала боялась: молодые, неопытные. Но Витя настоял. У него, как фобия была: свободу им, свободу! Даже спорили из-за этого.

– Странно? Ты ведь всегда была мамой-наседкой. Всех под крыло и так просто отпустила детей в свободное плаванье?

– Не просто, – вздохнула она. – Я долго сомневалась. Но Витя убедил. Говорил, что если не доверять, то вырастут слабыми, не уверенными в себе. А так они быстрее научатся думать, принимать решения, жить!

– И как? Получилось?

– Получилось, – кивнула Людмила. – Они стали самостоятельными, уверенными. Учатся хорошо, друзей выбирают правильных. Поддерживают друг друга. Такие взрослые уже! Мы с Витей ими гордились.

– Значит, эксперимент удался?! – подытожил Сергей. – Главное, что никто не проматывает жизнь зря.

– Да, – тихо улыбнулась она. – В выходные приезжают домой, и в доме снова звучит смех, чувствуется жизнь. Только теперь это уже не тот дом, каким он был. Без Вити всё иначе.

Сергей сжал губы и кивнул. Его глаза потемнели от мыслей, но он ничего не сказал.

Вечером, как и прежде, семья собралась за ужином. Девочки оживлённо рассказывали о событиях в университете, обсуждали планы на будущие. В комнате звучал смех, смешанный с весёлыми восклицаниями.

Сергей с Людмилой время от времени обменивались добрыми, понимающими взглядами, будто стараясь не касаться в разговоре тени потери. Это был вечер света, не ослепительного, а мягкого, домашнего; того, что погас после смерти Вити.

– Я рад, что всё так хорошо и спокойно, – потянувшись, Сергей добавил: – Хорошо дома, в семье! На душе ощущение, как в детстве.

Глав 8: «Сквозь холод и страх».

После разговора с сестрой Сергей замолчал, погрузившись в воспоминания.

– Знаешь, Люда, – словно сам с собой, тихо произнёс он. – Мне иногда кажется, что я папу Гену и маму Галю вспоминаю чаще, чем наших родных родителей. Даже как-то неловко становится. Не могу понять, почему так?

Людмила подняла на него глаза и кивнула, будто давно думала об этом же.

– Наверное, потому, что они нас тогда спасли. Если бы не они, я даже боюсь представить, что бы с нами стало?!

– Я часто возвращаюсь мыслями к тем годам, к нашей семье, к тем трудностям. Не хотел бы, чтобы кто-то, хоть один ребёнок, прошёл через такое?! – добавил он, сжав пальцы в кулак. – Даже спустя столько лет боль не утихает.

Людмила вздохнула, чувствуя, как в горле снова поднимается ком. Детство нужно вспоминать светло, радостно, а у них оно всё ещё отдавалось горечью.

Они были детьми из обычной семьи. Мама – учительница, папа – инженер на заводе. Жили в трёхкомнатной квартире на окраине Москвы, скромно, но с любовью. Уют, запах пирогов по выходным, книги на полках, бабушкины вышивки на подушках, всё было просто, но по-настоящему. Родители заботились о них, воспитывали строго, но с теплом.

Людмила всегда была отличницей, аккуратной, целеустремлённой. Сергей учился легко, но больше времени отдавал спорту. В карате, боксе он был лучшим! Его комната была буквально увешана медалями и дипломами.

– Помнишь, как я мечтала играть на фортепиано? – вдруг сказала Людмила, улыбаясь сквозь грусть. – А у нас не было денег даже на старое пианино, и мама отдала меня на хоровое, а потом на вокал, по совету той учительницы. Надо же, забыла её имя?!

– Зато как ты пела на школьных концертах, весь зал был в слезах!

Но светлая грусть быстро сменилась тяжёлой тенью воспоминаний. В тот злополучный вечер, когда всё оборвалось.

Родители, как обычно, выбрались в театр. Это был их маленький ритуал. Они всегда возвращались пешком. Любили погулять по вечернему городу и подольше побыть наедине. Но на этот раз дорога домой стала последней. На них напали пятеро пьяных подростков. Маму убили сразу, папу пытались спасти, но к утру он умер.

– Помнишь, как мы не могли понять, что это насовсем, навсегда? Я тогда просто перестала говорить, что-то как будто окаменело внутри, – Людмила проговорила, опустив глаза.

Единственным родственником, кто остался, был дядя Петя, мамин брат. Но у него было больное сердце. Когда он узнал о гибели сестры, перенёс инфаркт. В опеке ему и его жене отказали.

Их забрали в детский дом. Просто, без объяснений, без подготовки. Как вещи. Людмилу заперли в какой-то тёмной кладовой, а Сергея в карцере. Он отбивался, как мог, но был ещё подростком.

Они сбежали. Вернулись в родную квартиру, которая стояла, опечатана. Но у них был запасной ключ, так на всякий случай, который они прятали в дупле старого дерева во дворе. Дети баррикадировались изнутри, не впуская никого целую неделю!

– Помнишь, как я стояла на подоконнике, для убедительности, чтобы они поверили? – Людмила сжала пальцы. – Я тогда думала, что умру от страха! А ты меня ещё верёвкой к батарее привязал, чтобы не свалилась.

– А что оставалось? Нам угрожали, нас запугивали. Нужно было хоть как-то защитить себя?!

Эта история вызвала резонанс. Пресса, телевидение, сотни людей под окнами. Детям сулили будущее, обещаниями пытались выманить из квартиры. Но те поставили одно условие: их должны забрать только в семью, и квартира останется за ними!

Геннадий Иванович и Галина Васильевна, потерявшие своих взрослых детей, когда увидели в новостях стоящих детей на подоконнике, не сговариваясь, встали и поехали за ними.

– А помнишь, как папа Гена говорил в мегафон? Говорил спокойно, по-отечески. Мне тогда впервые, стало не страшно за нас! – сказал Сергей.

Именно они оформили опеку и стали приёмными родителями. Дети переехали жить в большой дом. Приёмные родители были обеспечены, но с разбитым сердцем. Их сын, наркоман, погиб во время захвата заложников, дочь разбилась в аварии, сев пьяной за руль.

– Я тогда долго не могла понять, зачем им мы? – произнесла Людмила. – А теперь думаю, что, может, и мы их спасли? Помнишь, как долго плакала мама Галя?

Их новая жизнь началась с осторожности. Дети учились в той же школе, ходили на те же кружки. В доме было фортепиано, и Людмила начала заниматься музыкой по-настоящему. Став старше, Сергей поступил в военное училище и по выходным приезжал домой.

Квартира родителей продолжала сдаваться, а им на счёт поступали деньги. Потом, когда приёмные родители умерли с разницей в год, Людмила и Сергей продали имущество и разделили наследство. Больше родственников не было.

Людмила посмотрела на брата. Он сидел, слегка наклонившись вперёд, задумчиво теребя угол пледа.

– Как хорошо, что он согласился жить со мной, – подумала Людмила. – После смерти Вити, одной с девочками в этом большом доме стало по-настоящему страшно. А теперь всё иначе. С Серёжей спокойнее, теплее, как в детстве чувствую его заботу.

– Всё будет хорошо, Люда. Мы справимся, – словно услышав её мысли, поднял глаза и сказал Сергей.

И в этих словах было не утешение, а уверенность. Простая, мужская уверенность, та, что держит семью, когда рушится всё вокруг!

Глава 9: «Свет в окне».

Наступил понедельник, началась новая рабочая неделя. Сергей уехал вместе с сестрой и племянницами в город. Впереди его ждал первый полноценный день в новом отделе.

– Серёжа, ты когда вернёшься? – машинально спросила Людмила, хотя уже знала, что брат собирался провести на работе весь день. – Мне нужно под тебя подстроиться, может, ужин какой приготовить?

– Подстраиваться под меня не надо, – ответил тот, проверяя документы в папке. – Я сам ещё не знаю, как день сложится. Может, приеду к вечеру, а может, задержусь допоздна. В любом случае доберусь на такси. Хочу вечером сесть за компьютер, пора начинать искать машину. Обживаться надо.

Людмила согласно кивнула, но всё равно мысленно пыталась продумать, что приготовить, чтобы брату было уютно и по-домашнему. После стольких лет службы он заслужил, чтобы его дома ждали.

Когда она осталась одна в машине, вдруг ощутила странную, почти гнетущую пустоту; словно исчез ориентир, как будто она забыла, куда ехать. Обычно её день был расписан по минутам, но сейчас всё казалось каким-то далёким и неважным. Сделав глубокий вдох, она взяла себя в руки, повернула ключ зажигания и поехала в салон.

В салоне было тихо, как в библиотеке ранним утром. Ни один из сотрудников ещё не пришёл. Людмила включила фоновую музыку и заварила себе кофе. По понедельникам она всегда приходила первая и пока ждала открытия салона, пила кофе и размышляла о жизни. С улицы сквозь окна пробивался холодный свет, воздух в помещении был прохладным, но бодрящим.

– Как же быстро пролетела жизнь?! – с горечью подумала она, обхватив ладонями тёплую чашку. – Интересно, как у Сергея пойдут дела на новой работе? Только бы понравилось, только бы он нашёл своё место! А вдруг и в личной жизни что-то изменится? – В голове всплыли воспоминания почти двадцатилетней давности. – Как сейчас помню тот день, когда мы провожали его на первую службу. Он тогда был молод, уверенно держал за руку жену, а в глазах огонь. Мы все искренне радовались за него, а потом всё пошло совсем не так, как он мечтал?!

Людмила сделала несколько глотков и на мгновение закрыла глаза. Мысли унесли её туда, где Сергей ещё был счастлив, пусть и мимолётно.

Сначала он писал часто, с душой. Письма были живыми, полными новостей, описаний службы, бытовых мелочей. Но с каждым разом они становились всё суше. Он всё реже упоминал жену, а вскоре вообще перестал писать о ней. Только спустя годы, когда приехал на свадьбу Людмилы, признался, что брак рухнул уже через год.

Тогда приёмные родители были ещё живы. Геннадий Иванович, узнав, что в жизни сына неладно, попал в больницу с сердечным приступом. Он очень переживал, чувствовал вину за то, что не уберёг.

Причиной развода была жена. Её ожидания разошлись с реальностью слишком сильно. Увидев погоны, блестящую форму, машину и просторный дом родителей, она представляла себе сказку. Но столкнулась с гарнизонной рутиной, маленькой зарплатой, очередями за продуктами и скучным бытом. Первая же получка мужа ушла на шопинг, и, не оставив ни копейки, она заявила Сергею: «Поезжай к отцу, пусть даст денег».

Она не знала, что Сергей и Людмила были приёмными детьми и, несмотря на любовь и заботу, никогда не позволяли себе просить лишнего. Это было их внутренним кодексом, они сразу договорились просить денег только на необходимое для жизни и учёбы.

Сергей какое-то время тянул молодую семью на собственных накоплениях, но ссоры продолжались, а вскоре превратились в ежедневные скандалы. Жена обвиняла его во всём: от погоды до отсутствия перспектив и приличного содержания. А потом начались её публичные свидания с другими мужчинами. Один даже открыто высмеивал Сергея перед его сослуживцами.

Сергей терпел. Жили с женой, как соседи. Обедал в столовой, поздно возвращался и запирался в комнате. Она же всё чаще оставалась ночевать в не дома или появлялась с новым ухажёром. Унижением стало не расставание, а постоянная насмешка общества.

Однажды Сергей пришёл домой, а её вещи исчезли. Шкаф был пуст. Позже стало известно, что она уехала с тем самым офицером в другую часть. Странно, но это стало облегчением?! Через полгода пришло письмо с просьбой о разводе. Он даже не колебался, отправил телеграмму с согласием в тот же день.

Сергею понадобилось время, чтобы восстановиться. Он не страдал по ней, чувства давно выгорели. Но взгляды окружающих, сочувствие и сплетни очень давили. Он замкнулся. Даже родным почти ничего не рассказывал. Только спустя пять лет Людмила узнала правду, и то, потому что отчим втайне помог Сергею перевестись в другую часть.

Там началась новая жизнь: новая часть, новые коллеги, уважение за добросовестную работу. Он быстро завоевал авторитет. Но сердце оставалось закрытым. Женщины словно исчезли из его мира. Или он сам вычеркнул их?

И вот он вернулся, он здесь, рядом.

– Как же я хочу, чтобы Серёжка, наконец, нашёл не просто покой, а настоящее счастье! Чтобы перестал быть один, – с нежностью подумала Людмила. – Ведь он этого достоин, как никто другой!

Глава 10: «Крик сквозь сон».

В один из вечеров Сергей вернулся домой усталый, но с довольным видом. Он двигался чуть медленнее обычного, плечи опустились, но в глазах читалось удовлетворение. День прошёл насыщенно, плодотворно. За ужином он молча смотрел на сестру. Его внимательный взгляд не ускользал оттого, что с ней творится что-то неладное? В ней что-то изменилось едва уловимое, но ощутимое.

– Люда, мне кажется, ты очень печальна в последние дни? – тихо сказал Сергей и поставил чашку. – Гораздо больше, чем раньше. Ты держалась, но сейчас будто что-то давит на тебя сильнее, чем просто горе?

Людмила подняла на брата глаза, не ожидая, что он заметит. Обычно она старалась не выносить боль наружу, скрывать тревогу за повседневными заботами. Но он увидел, потому что был близок, потому что чувствовал.

– Я сама не понимаю, что происходит, – ответила она глухо, – наверное, накопилось? Сорок дней прошли, а стало только хуже. Вроде бы формально траур завершён, но внутри, как будто только сильнее боль при воспоминаниях. Постепенно приходит страшное понимание, что это реальность, и она необратима.

– Понимаю тебя. Первые дни прошли в неверии случившегося, но осознание приходит со временем, – кивнул Сергей, аккуратно коснувшись её руки, – и боль становится острее, потому что надежда, даже бессознательная, окончательно исчезает. Это нормально, хоть и очень тяжело. И это придётся пережить и переболеть!

Некоторое время они сидели молча. Часы на стене тикали особенно громко, и от этого тишина казалась ещё плотнее.

– Завтра, если не против, поедем в страховую, – Сергей мягко сменил тему. – Надо оформить документы по выплате за машину.

– Но ведь мне уже отказали?! Сказали, что авария произошла по вине Вити, – возразила Людмила, нахмурившись. – Я помню этот разговор. Там, всё было холодно и однозначно.

– Мы с ребятами всё проверили, – твёрдо сказал брат. – Водитель той машины был пьян. Он выехал на встречку. А тебе отказали «на дурака», решили, что не станешь разбираться.

– Когда ты успел? – удивилась Людмила.

– Эта работа нескольких звонков! Если будут продолжать бодаться, то мы докажем. Кстати, есть основания требовать компенсацию!

Людмила вздохнула. Мысли о бумажной волоките, звонках, кабинках с табличками и очередях, вызывали апатию. Сил на это не было. Но она понимала: деньги нужны. И отказ не должен остаться без ответа.

Они продолжили ужин, разговор становился всё тише, как будто подходил к границе чего-то более личного и хрупкого. Сергей задумчиво помешивал чай, наблюдая за сестрой.

– Люда, что с тобой происходит, – решившись, он опять спросил. – Ты совсем не такая, как раньше?! Это уже не просто печаль. Такое впечатление, что ты чего-то боишься?! Я прав?

Людмила опустила глаза и долго молчала, будто собираясь с силами.

– Понимаешь, Серёжа, – несмело прошептала она, – мне уже несколько ночей подряд снится один и тот же сон. И он не просто пугает, он будто преследует меня. Я просыпаюсь с ощущением, что это не просто кошмар!

– Какой сон? – Сергей напрягся, наклонившись ближе.

– Девочка, – дрожащими голосом выговорила Людмила. – Она в гробу, она плачет. Плачет, как будто живая. И я не могу понять: живая она или уже мертва. Но в голове, как молоточек стучит, что живая!

Серей вздрогнул. Взгляд стал настороженным, и даже лёгкая тень недоверия скользнула по лицу.

– Ты хочешь сказать, что похоронили живую девочку? – спросил он.

– Именно так! – ответила Людмила, и в её глазах отразился ужас.

Сергей провёл рукой по лицу, как будто стряхивал наваждение.

– Люда, ты не думаешь, что это просто кошмар от перенапряжения, от стресса? Ты ведь с тех пор толком не отдыхала, не давала себе выдохнуть.

– Нет, Серёжа, это не просто страшный сон. Она словно зовёт меня, просит о помощи, только я не могу понять какой? Но я понимаю, что должна что-то сделать? Если промолчу, если проигнорирую, не смогу жить с этим.

Она говорила всё тише, будто боялась, что стены услышат.

– Сестрёнка, ты меня пугаешь?! – с ужасом глядя на Людмилу, он взял её за руку. – Я хочу тебе помочь, но как? Даже если всё это не просто воображение, откуда мы узнаем, кто эта девочка? Где она? Когда это было?

– Я не знаю! – всхлипнула Людмила. – Но я чувствую, что должна, хотя бы попытаться. Мне просто нужно понять, что это значит, иначе я сойду с ума от чувства вины?! Оно жжёт изнутри. Как будто я уже что-то не успела.

Сергей почесал затылок (старая привычка, появляющаяся, когда он начинал нервничать).

– Люда, это звучит абсурдно! – его голос был сух, но взгляд обеспокоенный. – Ну как ты себе это представляешь? Искать по снам? Девочку? Где? В морге? На кладбище?

– Я не знаю?! – её голос дрожал, глаза наполнились слезами. – Но, если она правда жива, если я чувствую не просто так? Я не прощу себе!

– Нет! – воскликнул он, обняв её крепче. – Ты просто измотана, пережила трагедию. Люда, это всего лишь сон, жуткий, но сон. Не говори никому об этом, умоляю. И не пытайся ничего расследовать. Это опасно, а скорее бессмысленно!

– Я понимаю, – шептала она сквозь слёзы, – но мне страшно. Я не справляюсь!

– Пожалуйста, успокойся, – просил он, почти умоляя. – Ты мне нужна. Девочкам нужна. Не давай этому тебя сломать!

Ночь не принесла утешения. Когда Людмила легла в постель, страх вновь накрыл её с головой. Сон, будто размытый тенью, снова подкрадывался к ней из темноты.

– А вдруг она всё ещё жива? Вдруг плачет сейчас? Захлёбывается, зовёт, а я ничего не делаю? – мысли клубились, мешали дышать.

Где-то в груди тяжело стучало сердце, словно пыталось вырваться наружу.