– Добро. Вы проходите, не стойте. Сейчас ужинать будем. Лёшик, хочешь конфетку? Для тебя стерегла, сама не ела, – соседка прижимала к себе подол, чтобы не растерять куриное «добро».

«Лёшик» любила повторять старушка, так как не признавала имя «Олег». И всё из-за своего непутёвого мужа, которого она люто ненавидела, хотя от него остались лишь память и пара кирзовых сапог с фуфайкой.

Мария уже больше семи лет живёт в полном одиночестве. Сын Пётр забыл о существовании матери после скандального развода с женой. Доживая остаток жизни, Маша часто говорила о сыне, внуках, но не признавала своей вины в распаде семьи. Местные жители жалели женщину, ругая Петра и не зная всей правды. Мария о своей молодости рассказывала так, как ей удобно, что-то скрывая или, наоборот, прибавляя лишнего.

– Сейчас, сейчас, – укладывая яйца в трёхлитровую банку, соседка торопилась угостить гостей ещё тёплыми пирогами. – А таблетки кинь на полку.

Анастасия подошла к буфету, отодвинула стеклянную перегородку и, обернувшись, спросила:

– Баб Маш, а откуда эта фотография? – заметила девушка. – Вроде бы её здесь не было…

– Это я из коробки достала, – плюхнувшись на табурет всем весом, бабуля пододвинула к мальчику тарелку, накрытую полотенцем. – Решила хлам перебрать.

– А кто это? – Настя положила пакет с лекарствами, присела за стол и посадила сына на колени.

– Это моя сестра, – тяжело вздохнула женщина, вытирая кончиком платка проступившие слёзы, – а рядом с ней – мамка… И два брата…

***

Конец пятидесятых

Маша Титкова родилась в деревне Починок Брянской области в семье простых рабочих. Её мать Ирина – обыкновенная женщина со своими принципами и жёстким характером. Целыми днями мать пропадала на птичнике, пока муж Филипп ездил в Брянск на заработки. Как только Маше исполнился год, Филипп оставил семью из-за новой любви.

– Ну, ушёл и ушёл. Я держать не стану, – мама гладила бельё с невозмутимым лицом. – Что ж он думает, я бегать за ним буду? Скатертью дорожка.

Через год Ирина вышла замуж за местного тракториста Василия, которому родила ещё троих детей. Васька ничем не отличался от местных рабочих: частенько выпивал горькую по выходным, ездил на рыбалку, где чаще всего напивался до беспамятства и возвращался домой без улова.

– Забулдыга! – ругала Ирина мужа. – Да чтоб ты провалился! Да сколько можно? Ни рыбы, ни спокойствия от тебя нет!

Схватив Ваську за шкирку, выпихивала его из хаты пинками с дальнейшими указаниями.

– Лезь на чердак, гнида! Чтоб я тебя в доме не видела! Проспишься – придёшь! – столкнув с крыльца обмякшее тело, отряхивала руки и возвращалась в дом.

– Ма-ам, а папка плохой? – протяжным голосом задала вопрос восьмилетняя Маша.

– Нормальный, – Ирине не хотелось ничего объяснять, пока внутри сидела злость. – Идите на улицу, поиграйте. Мне сейчас некогда.

Маша послушно выводила сестру и брата на прогулку, чтобы не получить от матери нагоняй. Никому не хотелось попасть под горячую руку Иры. Уж больно тяжела её рука в гневе. Лучше сходить к соседским детям и поиграть в жмурки.

– Айда на сеновал! – десятилетний Стёпка был жутким заводилой. – У меня там секрет.

– Не-е, лезь сам, – Маша помнила наказ Стёпкиной матери – не лазить в сарай, иначе леший украдёт.

– Трусиха! – Степан мигом вскарабкался на высокую лестницу и скрылся за чердачной дверью. – Нашёл!

Любопытная Маша уже потирала ручки – это ведь секрет, значит, что-то особенное, а может быть, даже волшебное, из сказки.

– Во, смотри! – мальчишка спрыгнул с последней ступеньки и протянул девчонке пачку с папиросами.

– Ты что? Мамка заругает, – испуганная девочка спрятала руки за спину. – Она папку за такие лупит.

– Опять трусишь? – мальчишка посмотрел на соседку с прищуром. – Ну ты и…

– Это что у нас тут делается? – позади послышался знакомый женский голос. – Что у вас там?

Мария обернулась, испытав страх. К сараю подходила мама Стёпы. Недолго думая, мальчик дёрнул девчушку за локоть и вложил в руку пачку с вонючими папиросами.

– Это она принесла! – вытянул руку вперёд, указывая на обомлевшую Машу. – Я тут ни при чём!

– А ну, быстро домой! – разозлилась женщина, схватив соседскую дочь за ухо. – Такая маленькая, а уже балуется! Куда только Ирка смотрит?!

Ох, и попало девчонке от матери. Целый день горели уши и пятая точка. Мария плакала, стоя в углу между деревянным столом и умывальником. Горько и обидно получить нагоняй ни за что.

– Ты у меня ещё получишь, – вытирая опухшее личико от слёз, приговаривая девочка. – У-у, Стёпка, я тебе это припомню.

Младшая сестрёнка, жалея наказанную Машу, то и дело подходила и гладила её по спине.

– Машенька, не плачь. Всё пройдёт.

– Отойди, – огрызалась Мария и дёргала плечами. – Отстань, сказала.

– Катька, не трогай! Она наказана! – в дом вошла Ирина, затаскивая тяжёлые вёдра с водой. – Пусть постоит и подумает. Ишь ты! Интересно, кто научил папироску в зубах держать? Неделю будешь дома сидеть! Грядки полоть да коз пасти! Белянка замучила сбегать из поля. На мясо б пустить, да молочко больно жирное… Жалко…

– Ма-ам, ну пусти Машку, – Катюша схватила мать за подол платья и потянула на себя. – Она не брала. Это Стёпка.

– А Стёпка говорит – Машка, – Ирина поставила вёдра на лавку и разогнула спину со стоном. – Ох-хо-хонюшки, хо-хо… Стёпка хоть и взбалмошный, но не куряка. Мамке не врёт. Не то, что некоторые.

– Ма-ам, я видела, как он ей пачку дал, – не отставала от матери Катюша.

– О, и эта туда же. Да в кого вы все такие? А? – Ира села на лавку и стянула косынку с головы. – Машка врать научила? То котят притащат – сами пришли! То щенка! А кто на днях всё сено разворошил за сараем? Опять Стёпка?

Катюша смотрела на маму обиженными глазёнками и молча кивала головой.

– Так! – Ира поднялась с лавки и дала команду. – Грядки полоть, быстро! Машка, бери Катю – и на огород! А ты, Егор, присмотри за Фёдором! Сейчас коров пригонят! Пойду встречать!

Маша послушно взяла сестру за руку и вышла во двор. Усевшись между грядками на корточки, девочки принялись с особым азартом дёргать траву и бросать под ноги. Сёстры торопились, не замечая, как из-под руки вылетают молодые ростки моркови.

– Ой, – Маша упала спиной на соседнюю грядку. – Это же морковка! Катя! Смотри, что дёргаешь!

– Теперь и мне попадёт, – насупилась младшая сестра, вытерев земляной рукой вспотевший лоб.

Переговариваясь, девочки не услышали, как мать вошла во двор в компании коровы. Привязав кормилицу в сарае, Ирина проверила работу детей и даже похвалила.

– Молодцы. Идите в дом, сейчас ужинать будем.

Девчонки вскочили и побежали в дом наперегонки.

– Ирка! – к калитке подбежала женщина на вид лет тридцати. Запыхавшись, схватилась за частокол и наклонила голову вниз, пытаясь не задохнуться. – Беги скорей! Там Ваську твоего везут!

– Куда везут? – чуть ли не басом спросила Ира.

– К фельдшеру! Помёр вроде как!

Ирина, приложив ладонь чуть повыше груди, рванула к медпункту. Не чувствуя земли под ногами, женщина неслась по разбитой дороге, словно на пожар. Мысли путались, слёзы застилали глаза.

«Не может быть, – крутилось в голове. – Васенька».

Василий утонул, запутавшись в сетях. Его закадычный друг Костя спал под плакучей ивой в опьяневшем состоянии и не слышал криков о помощи.

– Пить надо меньше, – судачили люди, сидя за столом на поминках, – авось и выбрался бы.

Глава 2

Прошёл год.

Ирина не могла смириться с тяжёлой утратой. Хмурое лицо, впалые щёки и перекошенный от горя рот добавили к возрасту ещё лет десять, а то и пятнадцать.

– Ир, возьми себя в руки, – птичницы уже не находили слов поддержки. – Хватит. Загонишь себя… раньше времени. У тебя четверо детишек. О них подумай.

– Кормить нечем, – складывая яйца в вёдра, вздыхала женщина. – Целый год на молоке да картошке.

– Ну-у, нашла о чём печалиться, – птичница Анфиса подхватила Иру за пояс. – Сколько твоей Маше? Девять? Она у тебя большая уже, смышлёная. Отдай в интернат, покуда малые подрастут.

– Да ты что, сдурела? – у Иры округлились глаза. – Мишку своего сдай, и дело с концом!

– Я ж тебе добра желаю, – Анфиса немного отклонилась назад от неожиданности. – Это ж не детдом, а интернат. Будешь приезжать к ней и на выходные забирать. Там и школа, и полный пансион. Слышишь? А опосля, как закончит обучение, ей дадут комнату в общежитие.

– Где этот интернат? – Ирина понимала: уж лучше так, чем впроголодь все вместе. Маша будет накормлена и под приглядом.

– В Брянске. А комнатушку она получит в самом городе. И станет твоя Машка городская.

Обдумав предложение, Ира решила отправить дочь в интернат.

– Пусть хоть у тебя жизнь сложится по-человечески, – собрала дочь в дорогу. – А там, глядишь, сестре и братьям поможешь, когда вырастешь.

Маша не очень-то и понимала, куда везёт её мать. Единственное, что радовало ребёнка – это сама поездка и новые подружки.

– А что мы там будем делать? – Мария поглядывала в окно автобуса с любопытством.

– Ты будешь учиться в новой школе, играть с детьми… – женщина украдкой вытирала слёзы. – А я буду навещать тебя по выходным.

– А почему мы Катю с собой не взяли? – с грустью в голосе спросила девочка.

– Катя будет приглядывать за братьями, – мама погладила Машу по голове и поцеловала в лоб.

Добравшись до интерната, Маша пристально посмотрела на маму и поёжилась. Не от холода, а от внутреннего дискомфорта. Девочке почему-то стало не по себе: напала тоска и грусть при виде серого неприглядного здания, приводящего в ужас. Открыв дверь интерната, Ирина завела ребёнка внутрь и передала воспитателю.

– Ну, что ж, пойдём, – женщина в возрасте бросила короткий взгляд на Ирину и попрощалась.

– Мамочка! – Машенька почувствовала неладное и бросилась к матери. – Не уходи!

Зажав рот рукой, Ира выскочила на улицу и что есть силы помчалась на остановку, не замечая никого вокруг.

– Стой! Куда? – крикнула воспитательница. – Нельзя убегать!

Маша встала как вкопанная. Почему мама ушла? Что такого ужасного совершила девочка, чтобы её оставили здесь, в жутком месте, среди чужих людей?

– Не балуй, – тётя взяла Машу за руку и повела на второй этаж. – Чего распереживалась? Мама скоро приедет. Ты здесь не одна остаёшься. Деток у нас много, подружишься. Сейчас покажу твою комнату.

Поднимаясь по деревянным ступенькам, девочка чувствовала себя неуютно. Куда ведут? Зачем? И как это «мама скоро приедет»?

– Тебя ведь Машей зовут? – поставив ногу на последнюю ступеньку, женщина остановилась.

– Угу, – ответила девчушка, не поднимая головы.

– А я Изольда Валентиновна, – воспитательница пыталась расположить к себе испуганного ребёнка.

Услышав необыкновенное имя «Изольда», Мария подняла голову и улыбнулась.

– Ну, вот и хорошо. Вот и славно, – Изольда погладила воспитанницу по голове, улыбнувшись.

Длинный коридор с приглушённым светом казался каким-то тоннелем, ведущим в никуда. Девочка перешагивала ватными ногами и озиралась. Столько закрытых дверей и тишина. Где дети, которых ей обещали? В самом конце коридора Изольда распахнула дверь, сказав при этом:

– Входи.

Девочка вошла в комнату и закрутила головой. А кроватей-то сколько! Маша посчитала количество койко-мест, загибая пальцы. Целых десять! И кто же здесь живёт, интересно?

Изольда приблизилась к кровати, стоящей у окна, и, хлопнув себя по бёдрам, воскликнула:

– Я же сумку с вещами забыла! – указала рукой на заправленную кровать и строго сказала. – Посиди, а я сейчас сбегаю.

Маша кивнула головой, но садиться не стала. Подойдя к окну, выглянула во двор. Тоже ничего интересного: двор, как двор: с качелями, песочницей и деревянной горкой.

– У нас в деревне такие же есть, – пробурчала девочка.

– Ну что, освоилась? – Изольда вернулась, держа в руке тряпичную сумку. – Значит так, сейчас уроки закончатся, и ты познакомишься с соседками.

Вытряхнув из сумки детскую одежду, Изольда покрутила в руках платье.

– М-да, невелико приданое. Ну, ничего. У нас красоваться не перед кем. Девочки ходят в одинаковых платьях. Это для порядку. Вот здесь, – подошла к невысокому шкафчику, – я приготовила для тебя форму. А теперь слушай расписание: утром рано встаём, умываемся и идём на первый этаж. Строимся, выходим на улицу. Девочки покажут, где находится школа. Она тут, рядом. После уроков никуда не бежим, возвращаемся в интернат. Всё понятно?

Пожав плечами, девчушка опустилась на кровать.

– Привыкнешь, – одарив ребёнка улыбкой, ещё раз погладила по голове. – Скоро обед. У нас очень вкусные оладьи пекут.

Как только Изольда вышла за дверь, послышался шум, доносящийся с первого этажа. Маша поняла – это галдят дети. Девочка вновь почувствовала неудобства. А вдруг они такие же, как Стёпка: вруны и обманщики. Обижать, наверное, будут, обзываться.

– Ты новенькая? – в комнату вбежала светловолосая пухленькая девочка и бросила портфель на соседнюю кровать. – Как зовут?

– Маша, – еле слышно ответила Мария.

– Манька, значит, – запрыгнув на покрывало, сложила ноги под себя. – А я Света. Сейчас наши придут, копуши. Тощие, а бегать не могут.

– Кто здесь копуши? – в комнате появилась ещё одна девочка худощавого телосложения. – Ты бы помолчала.

– А тебя не спрашивают, – огрызнулась Света и погрозила кулаком. Повернувшись к Маше, шепнула. – Не обращай внимание, это Галька. Она у нас себя в командиры записала, но её никто не слушает, кроме двух дурочек.

– Каких дурочек? – Маше не понравилось, как девочки общаются между собой.

– А, сейчас увидишь, – сложив руки на груди и задрав нос, ответила Света.

В комнату вошли ещё две девочки, чем-то похожие на Галю: такие же худенькие и со светлыми волосами.

– Здороваться не учили? – Света держала себя на высоте, стараясь показать свою смелость перед Машей.

– Давно не виделись, – равнодушным голосом протянула подруга Гали, приблизившись к огромному коричневому столу.

– Вообще-то у нас новенькая, – пояснила Светлана, указав рукой на соседку.

– Ну и что? А скоро станет старенькой, – всё та же девочка не обращала внимание на нагловатую толстушку.

– У-у, злыдня, – помахав кулаком в воздухе, забубнила Света.

Комната потихоньку наполнялась маленькими жительницами разного роста и выражения лица. Кто-то, заметив Машу, улыбался и знакомился, а кто-то проходил мимо, не замечая новую соседку.

Скинув с себя школьное платье, Светлана перебралась к Марии.

– Дружить будем?

– Не знаю, – прошептала Маша, разглядывая девчонок.

– Будь рядом со мной, и никто не обидит, – бросая короткие взгляды на ненавистную троицу, не успокаивалась Света, продолжая хвастаться своей смелостью. – Они нехорошие и противные. Злят меня постоянно. Но вон той я наподдала, правда, Изольдовна ругала, но мне всё равно. Говорят, что я толстая…

Светка вскочила на ноги и покрутилась.

– Где? Нормальная я. Бабушка моя всегда говорила: «Толстые работают хорошо, и их хвалят, а худые от того и злые, что работать не могут и их ругают».

– А где твоя бабушка? – Маша оживилась, слушая хвастливую соседку.

– Эх, – Света присела рядом и заговорила печальным тоном. – Нету. Какой-то факт её убил.

– А кто это?

– Не знаю. Слышала, как соседка говорила, когда к нам гости приходили после кладбища: «Жить да жить, да факт его ети…»

– Понятно, – тяжело вздохнула Маша, сочувствуя своей новоиспечённой подруге. – А у меня папки нет.

– Бросил? – у Светы округлились глаза.

– Утоп.

– А-а, а Гальку батька бросил. Так ей и надо. А вот про мамку она ничего не говорит. К ней приезжает кто-то. Наверное, тётка или батькина подруга. Все её бросили, – рассказывала Светлана с огромным удовольствием, смакуя каждое слово. – Мне-то что, у меня нету никого, а вот она ненужная.

Маша слушала, опустив голову. Ей было стыдно признаться, что мама её тоже бросила, если уж привезла сюда и даже не дала обещания, в какой день она приедет и заберёт домой в родной Починок.

С этого дня Света и Маша стали лучшими подругами: сидели за одной партой, помогали друг другу делать уроки, гуляли вместе, играли и вели разговоры о будущем. Света научила давать отпор недоброжелателям и даже обзываться.

– Главное, не молчать, а показать себя сильной и смелой. – учила подруга Машу после очередной потасовки с Галькой. – Пусть теперь жалуется. Не будет говорить обо мне гадости.

– Ох, попадёт тебе от воспитателя, – Маше было жаль Свету.

– Ну и что? Не страшно.

Пока подруги обсуждали соседку, дверь открылась, и в комнату вошла Изольда Валентиновна.

– Светлана, – строго посмотрела на девочку. – Ты опять? Ну сколько можно? Ты зачем Галю за волосы хватала?

– Уже пожаловалась, – пробурчала девчушка, поднимаясь со стула. – Она первая начала.

– Знаю я твоё «первая», – женщина подошла ближе и покачала головой. – Вы же подругами были. Что между вами произошло?

– Не подруга она мне больше, – Светлана украдкой посмотрела на Галю, стоявшую за спиной воспитателя. – А почему она обзывается?

– Нужно жить дружно, девочки, – Изольда повернулась к Гале. – Обзываться тоже нехорошо. Все вы люди. Вот вырастете и поймёте – нельзя обижать ни людей, ни животных. А теперь миритесь, но сначала извинитесь друг перед другом.

Галя громко вздохнула и подошла к Свете.

– Ну? Не слышу, – поторапливала Изольда обиженных детей.

– Извини, – первой протянула руку Галя.

– А я не буду, – Светлана сложила руки на груди и нахмурилась. – Она злая.

– Светочка, девочка моя, вы все в одинаковом положении. Никто не лучше и не хуже, а тем более, среди вас нет уродин. Каждая красива по-своему.

Света нахмурилась ещё больше, глядя на Галю исподлобья.

– Извинись и помирись, – настаивала воспитательница. – Мне не хочется тебя наказывать, так как знаю, что ты хорошая девочка. Или ты хочешь, чтобы я в тебе разочаровалась?

Вот кого-кого, а Изольдовну разочаровывать совсем не хотелось. Эта добрая и понимающая женщина заменила Светлане бабушку. Так же, как и бабуля, Изольда Валентиновна умела войти в доверие к детям, относилась по-доброму, гладила по голове. Но самое приятное – от неё так же пахло пряниками и сдобой.

Не отводя глаз от воспитателя, Света извинилась и протянула руку.

– Ещё раз обзовёшься… – пригрозила девочка.

– Светлана, я бы тебя попросила, – Изольда перебила воспитанницу. – Нельзя мириться и тут же угрожать.

– Ла-адно, – протяжным голосом сказала Света и села на место.

– Вот и славно. Надеюсь, этого больше не повторится, – уходя, сказала женщина.

– Ещё как повторится, – прошептала Светлана, косясь на Галю.

– У-ф-ф, я уж думала, тебя в угол поставят, – выдохнула Маша, открыв учебник по математике. – Не хочется стоять у всех на виду. Стыдно.

– Стыдно, когда тебя унижают, – задрав нос кверху, произнесла Света. – Надеюсь, Галька останется одна. На всю жизнь.

Прошло несколько месяцев. Канун Нового года.

– Опять этой целый пакет конфет привезли, – Светлана завидовала Гале по-чёрному. – Везёт же.

– Она же тебя угостила, чего ты? – Маша откровенно не понимала придирки подруги к чужому «счастью».

– Сунула одну, как попрошайке, – стоя у окна, Света водила пальцем по запотевшему стеклу. – Так нечестно.

– Ей повезло… – Маша подошла к подруге, – а нам – нет. Когда я вырасту, куплю целую телегу шоколадных конфет.

– Угу, пока ты вырастешь, эта Галька съест все конфеты.

– Не переживай, не съест, – успокаивала Маша.

– Машенька, – в комнату кто-то вошёл, и Маша обмерла.

Знакомый до боли голос заставил ребёнка не чувствовать пола под ногами. Маша медленно повернулась и, сорвавшись с места, подбежала к женщине.

– Мама! Мамочка! – обхватила Иру за пояс и прижалась к её животу. – Где ты была так долго? Я соскучилась!

Ирина поставила тряпичную сумку на пол и погладила дочь по голове. Девочки, наблюдавшие за душераздирающей сценой, замерли.

– А я не одна, – подняла голову Маши, взявшись за подбородок. – Со мной Катя.

– Где? – Мария закрутила головой.

– Катя! Иди сюда! Хватит картинками любоваться! – Ира позвала младшую дочь.

Катюша, оторвавшись от стенда с рисунками, побежала на зов. Влетев в комнату, с ходу вцепилась в сестру и прижалась к ней всем телом.

– Мама сказала, что ты теперь здесь живёшь, – плакала Катя, обнимая сестру. – А ты правда хочешь жить в городе?

– С чего ты взяла? – Маша немного отстранилась и посмотрела сначала в глаза Кати, а потом перевела взгляд на маму.

– Здесь тебе будет лучше, Машенька, – Ирина изменилась в лице. – Ты меня поймёшь, когда станешь взрослой. Мама своему ребёнку плохого не пожелает.

Маша никак не могла понять, что же хорошего, если она месяцами не видит сестру и братьев, скучает по матери и родному дому.

– Я домой хочу, – прошептала Мария и уткнулась лицом в старенькую вязаную кофту мамы. – Забери меня, пожалуйста.

– Тебя здесь обижают? – у Ирины сжалось сердце. – Кто?

– Неправда! – в разговор влезла Света, почувствовав ревность к подруге. – Я за неё заступаюсь! Никто не обижает! У нас все дружные!

Светлане не хотелось отдавать Машу. Как это так, приехала какая-то тётка, которую Маша называет мамой, и заберёт подругу? Ну уж не-ет, это несправедливо. Только подружились, стали одной командой, практически сёстрами, и что? Домой?

– Я Света, – слезла с кровати, чтобы познакомиться с гостями. – Мы с Машей дружим.

– Подруги, значит, – улыбнулась Ирина, почувствовав облегчение. – А я вам гостинцы привезла.

Отцепив от себя детей, Ира подняла сумку с пола.

– Пирожки, конфеты… – выкладывала свёртки на стол. – Здесь мармелад…

– Откуда? – у Маши открылся рот от удивления.

– В магазине дали, – шепнула Катюша на ухо, – в долг.

Больше двух часов провели в интернате Ирина и Катя. Во время прощания Ира сдерживала слёзы, чтобы не расстраивать Марию. Катя ревела так, будто у неё случилось что-то непоправимое.

– Мы скоро приедем, – мама изо всех сил тащила дочь на выход. – Катя, какой позор. Автобус уйдёт без нас.

– Ну и пусть уходит, я хочу с Машей остаться! – всхлипывала девочка, вцепившись в руку сестры. – Мне без неё плохо!

– Больше не поедешь со мной, – Ирина начала нервничать. – Так и знала, надо было оставить тебя дома.

С огромным усилием удалось оторвать Катю от Маши и уйти из интерната. Мария смотрела из окна коридора и тихонько плакала, глядя на уходящих родных.

– Чего ревёшь? – устрашающим голосом спросила Света. – Мамка твоя, да? А чего молчала? Я думала, ты такая, как и я, – сиротка… Конфеты они ей привезли, мармелад…

– Не нужен мне мармелад, можешь забрать себе, – девочка вытерла слёзы и направилась в комнату.

– Не нужна ты ей, слышишь? – кричала вслед толстушка. – Если была бы нужна, она б тебя здесь не бросила!

– Верно, бросила… – пробормотав, Маша открыла дверь. – Катя ей нужна, а я – нет.

12 3 4 5 ...10 След.

ИнтернатовскаЯ. Повесть

Глава 1

***

Глава 2

С этой книгой читают

Другие книги автора