Читать книгу: «Демонология по Волкову. Сноходцы», страница 3

Внутри вдоль окон, защищенных кружевными занавесками, стояли цветочные горшки с геранью. В кафе пахло древесной смолой и свежими пирогами. Весь интерьер тоже был выполнен из дерева: от блестящих массивных столов и скамеек до брусков на потолке, поддерживающих кованые светильники в виде свечей. На стенах висели старинные предметы деревенского быта: лопаты для хлеба, сито, часы с маятником. В одном углу возвышалась старая печь, на которой стояли медные чайники и керамические чашки.

На подоконнике в плетеной клетке сидела ярко-желтая канарейка. Она иногда прерывала общее спокойствие мелодичным пением, от которого помещение наполнялось каким-то особым теплом. Посетителей оказалось немного, поэтому Леону и Алисе без труда удалось найти местечко у окна, выходящего на внутренний двор. Если бы еще лежал снег, место казалось бы по-настоящему волшебным, но скользкая коричневая грязь портила вид, поэтому в окно Алиса предпочла не смотреть, занялась изучением меню.

Вскоре к ним подошла девушка лет двадцати, в длинном коричневом платье, вышитом передничке и даже с чепцом на голове. Как выяснилось, дочь хозяина, работающая в семейном заведении официанткой. Разговорить ее ничего не стоило, особенно когда она узнала Леона. И уже через пять минут Алиса и Леон не только выяснили, что на ужин сегодня лучше всего взять грибной суп из сушеных боровиков, которые отец сам насобирал осенью, и кулебяку с капустой, которая матери особенно удалась, но и стали обладателями бесплатного кувшина хлебного кваса в качестве комплемента от заведения. А вот о церкви девушка с подходящим атмосфере именем Алена ничего не знала.

– Я на самом деле в другом городе учусь, – поведала она, тщательно записывая на листик заказ, хотя Леон и Алиса взяли лишь то, что она сама же и советовала. – Сейчас каникулы просто, поэтому родителям помогаю.

– Может, отец ваш сможет нам что-то рассказать? – поинтересовался Леон, поскольку сама Алена предложить такой вариант не догадалась.

На гладком белом лбу появилась морщинка, а потом девушка кивнула.

– Я спрошу. Людей уже мало, основной поток поужинал и ушел, у нас до восьми вечера скидка. Как у других бизнес-ланч, так у нас бизнес-ужин. Так что, думаю, сможет оторваться.

Грибной суп Алисе не очень понравился, а вот кулебяка оказалась выше всяких похвал. Пожалуй, даже пироги Тамары Ильиничны ей уступали.

– Только ей об этом не говори, – хмыкнул Леон. – Обидится.

– Едва ли у меня еще будет возможность ей что-то сказать, – заметила Алиса. – Ты же ее уволил.

– Не убил же, – пожал плечами Леон. – Это я скоро умру, а вы вполне можете продолжать общаться.

Ну и какого хрена ты это сделал?

Возможно, сейчас Алиса и озвучила бы свой вопрос, но из-за печи, за которой, скорее всего, находилась дверь в подсобные помещения, вышел высокий грузный мужчина с пышными усами. Осмотрел почти пустое помещение, остановил взгляд на Алисе и Леоне и приблизился к ним.

– Добрый вечер! – широко, но несколько настороженно улыбаясь, поздоровался он. – Как вам наши угощения? Как квас?

– Спасибо, все было очень вкусно, – заверил Леон. – Ваша жена – отменный повар.

– Ей будет приятно узнать. Что привело таких известных людей в наше захолустье? Аленка сказала, вы про церковь в лесу хотите узнать?

Леон кивнул.

– Может, присядете?

Хозяин снова посмотрел на немногочисленных гостей и решил, что может уделить Алисе с Леоном немного внимания. Махнул дочери:

– Аленка, принеси квасу! А вам что? Может, чаю? С медом. Мед наш, местный. У соседа покупаю, а у него пасека своя.

– Спасибо, мы уже сыты, – вежливо, но твердо заявил Леон. – Лучше давайте вернемся к церкви.

Хозяин кивнул.

– Что ж, к церкви так к церкви. Я, признаться, не так много о ней знаю. Когда я родился, она уже была заброшена. Мы по молодости пару раз ходили туда, конечно, смелость демонстрировали, но быстро надоело. Проще на кладбище сходить в таком случае, а туда ж еще ехать надо.

– А для ее посещения нужна смелость? – уточнил Леон.

Хозяин замялся.

– Ну, про нее всякое говорили.

– Расскажите, что говорили. Что сами видели. Все, что знаете.

Алена принесла отцу квас, и тот, залпом выпив половину, начал:

– Построили ее вроде как еще в восемнадцатом веке. Там рядом деревня была. Не наши, не православные жили. И церковь не наша была. Кто-то говорил: католическая. Кто-то считал, что и вовсе какая-то другая. Может, баптисты, может, еще кто. Сейчас уже и не узнать. Деревню сожгли еще во время Первой мировой. Так она и не восстановилась. Церковь тоже тогда забросили. Потом, когда Союз был, многие закрывались, многие под другие помещения отводились. Эта же лесом заросла, про нее и забыли. Никому она не нужна оказалась. Когда Союз развалился и церкви начали восстанавливать, на нее тоже внимания не обращали. Вроде ходили слухи, что хотят восстановить и под нашу переделать. Даже комиссия туда какая-то приезжала, но так и не пошло дело. Деревень там рядом нет, кто туда ездить будет, когда ближе есть? Да и деньги какие на восстановление нужны, на то, чтобы лес расчистить, дорогу проложить. Вот и махнули рукой.

– И все же, почему посетить ее было демонстрацией смелости? – спросила Алиса.

– Ну, она же в лесу стоит. Ехать далеко. Да еще и ночью. Днем-то кто смелость демонстрирует? – Хозяин вздохнул, а потом признался уже другим тоном: – А еще там видится всякое.

Леон тут же подался вперед, внимательно всмотрелся в его лицо:

– Что именно?

– Да черт его знает… Огни какие-то. Иногда кажется, будто люди внутри. Словно видишь их краем глаза, а оборачиваешься – и нет никого. Порой звуки органа слышатся. Вроде и красиво играет, но ужас по спине от этого идет. Ведь там никого не может быть, откуда звуки? В общем, я пару раз туда ездил, потом бросил. Не мое это, такая смелость. Для меня смелость – рискнуть всем, кафе открыть там, где у людей денег не всегда на продукты хватает. На плаву держаться уже столько лет. Дочь платно учить, хотя золотого запаса нет. А ночью с призраками встречаться – не, не мое. А еще говорили, там когда-то секта какая-то была. Тоже давно, до моего рождения. Не в самой церкви, конечно, но где-то в тех местах. Ужасные вещи творили. Я, честно признаться, мертвецов побаиваюсь, а ну как наткнулся бы на скелет какой? Так что нет, я с юности от таких вещей стараюсь держаться подальше.

– Что ж, спасибо за информацию, – поблагодарил Леон, внезапно выкладывая на стол денежную купюру и пряча ее под солонку. – И за чудесный ужин, разумеется.

Хозяин расплылся в довольной улыбке, приглашал заглядывать на завтрак, уверяя, что попросит жену приготовить что-то особенное. Леон пообещал, хотя Алиса почему-то была уверена, что на завтрак сюда они не придут. Нет у них времени на завтраки и долгие ужины. Леон не оставил им этого времени.

Когда они вышли на улицу, было уже совсем темно. Мелкий дождь превратился в густой туман, который не могли разогнать фонари. Алиса поежилась, натянула рукава куртки на ладони. Туман забирался за шиворот и холодил все тело. Или так просто казалось после теплого помещения кафе и сытного ужина. Благо идти было недалеко.

Комната, отведенная им, была совсем небольшой. И даже кровать в ней оказалась не двуспальной, а всего лишь полуторной. Да, на ней могли поместиться два человека, но спать пришлось бы очень близко друг к другу. Кроме кровати стоял письменный стол с единственным стулом, старый деревянный шкаф и нераскладывающееся кресло. Леон, не снимая пальто, сразу же плюхнулся в него, вытащил телефон.

– Посмотрю, что в интернете пишут про эту церковь, – пояснил он. – Быть не может, чтобы какой-нибудь местный энтузиаст не накопал о ней что-нибудь интересное и не выложил в Сеть.

– Влад бы сейчас пригодился, да? – с сарказмом заметила Алиса.

Леон оторвался от телефона, на мгновение посмотрел на нее, потом снова вернулся к экрану.

– Софи рассказала обо всем не только тебе, но и ему, а он слишком благороден, чтобы прощать мне такие поступки.

А ты? Неужели тебе совсем все равно на то, что ты сделал со мной?

– Пойду в душ, – объявила Алиса, выходя из комнаты.

Ей хотелось сбежать от Леона хотя бы на время, да и душ тоже был необходимостью. Правда, у нее не было ни мыла, ни шампуня, а магазины в таких крохотных городках закрываются рано, поэтому Алиса просто постучала в соседнюю комнату. Дверь ей открыла девушка примерно такого же возраста, но ниже на целую голову. Маленькая, субтильная, с большими глазами испуганного олененка. Настороженно посмотрела на незваную гостью. Должно быть, одна из двух учительниц, о которых говорил администратор.

– Простите?

Алиса проглотила лекцию о том, что открывать без спроса чужим людям опасно, когда в тебе сорок килограммов веса. Не ее дело.

– Привет! – вместо этого поздоровалась она, выдавив улыбку. – Я тут на ночь в соседней комнате остановилась. В душ собралась, но у меня с собой ничего нет. Ночевка оказалась внезапной. Не одолжишь мне какое-нибудь мыло и зубную пасту?

Учительница если и была поражена такой наглостью, то ничего не сказала.

– Сейчас, – ответила она, прикрывая за собой дверь.

Ну хоть не стала приглашать в комнату, и то хорошо. Почему-то редкие девушки чувствуют опасность от представительниц своего пола, а ведь среди женщин тоже хватает и убийц, и просто воровок.

Когда дверь снова открылась, девушка держала в руках небольшой пакет с флаконами и баночками.

– Держи, – она протянула пакет Алисе. – Потом оставь под дверью, пожалуйста. Я уже спать ложусь, утром заберу. Здесь никто не украдет, все свои, а на ночь двери Андрей запирает. И в душе осторожнее, сразу сильно горячий не делай. Он постепенно греется, совсем кипяток будет.

Алиса поблагодарила отзывчивую соседку и отправилась в единственный и общий для всех душ. Девушка положила ей не только мыло и зубную пасту, но и гель для душа, шампунь, кондиционер и даже новую зубную щетку и пахнущее кондиционером маленькое полотенце. Приятно было узнать, что существуют такие люди.

Хорошенько вымывшись и спрятав в пакет между флаконами небольшую купюру в качестве благодарности, Алиса вернулась в номер. Леон сидел все в том же кресле, казалось даже, в той же позе.

– Нашел что-то? – поинтересовалась Алиса.

– Пока ничего важного, – пробормотал Леон. – Ложись. Завтра у нас ранний подъем, Дима приедет часам к шести.

– А ты спать не собираешься? – спросила Алиса, забираясь под одеяло.

Раздеваться она не стала. В комнате было прохладно, одеяло выглядело слишком тонким, чтобы она могла под ним согреться.

– Потом, – отмахнулся Леон. – В кресле посплю, тебя стеснять не стану.

Алиса посмотрела на кресло, которое выглядело неудобным даже для того, чтобы в нем сидеть. По крайней мере, с таким ростом, как у Леона. Очень хотелось пожелать Леону, чтобы он теперь до конца дней спал в этом кресле, но Алиса не дала обиде взять над собой верх. Не доставит она ему такого удовольствия.

– Завтра не разогнешься, – проворчала она. – На кровати места двоим хватит.

– Я же сказал: посплю в кресле, – отрезал Леон, и Алиса не удержалась:

– Что, так противно со мной в одной постели находиться? Как ты новогоднюю ночь-то выдержал, бедный? Ради спасения с кем угодно переспать готов был?

Леон опустил телефон, внимательно уставился на нее. В глубине черных глаз не было ни сожаления, ни даже простого извинения.

– Именно так, – холодно ответил он.

Сволочь.

Алиса легла на подушку, отвернулась к стене, сжимая пальцы в кулаки и изо всех сил сдерживая злые слезы. Как же она сразу его не разгадала? Как повелась? Немного внимания, пара ласк – и вот она уже бежит за ним, как преданная собачка, готовая лизать руки за кусок колбасы. Когда она такой стала? Она, всегда сильная, не доверяющая людям. Продалась просто за обещание любви. Как противно. И от него, и от себя самой.

Какие бы эмоции ни душили Алису, а усталость все равно взяла свое. Она отключилась очень быстро и уже не слышала, ложился ли Леон и когда. Проснулась от какого-то неясного звука. В комнате было темно и тихо, и Алиса не сразу поняла, что именно ее разбудило. Села на кровати, понимая, что Леона нет рядом. Нашарила рукой телефон под подушкой, зажгла экран, осмотрелась. Часы показывали начало четвертого, за окном стояла непроглядная темнота. Леон сидел в кресле и, кажется, спал. Телефон лежал на коленях, голова была откинута назад. В следующее мгновение он тихонько застонал, и Алиса поняла, что именно это ее и разбудило.

– Леон? – позвала она.

Он не отозвался.

– Леон!

Снова ноль реакции. Коротко чертыхнувшись, Алиса слезла с кровати, подошла к нему ближе. И только тогда заметила, что метка на ладони Леона едва заметно светится. Днем, возможно, этого и не было бы заметно, но сейчас, в ночной темноте, оказалось хорошо различимо.

– Леон! – Алиса тряхнула его за плечо, и только тогда он открыл глаза, непонимающе огляделся. Остановил взгляд на лице Алисы, и ровно на одно мгновение той показалось, что в глубине его глаз мелькнуло что-то знакомое, что-то, что она видела в них, когда он еще играл роль. Мелькнуло – и тут же исчезло, уступив место привычной холодности. А может, и не было ничего. Может, Алиса все еще не была готова расстаться с тем образом, который нарисовала себе.

– Что случилось? – хриплым от сна голосом спросил Леон.

– Ты стонал во сне, – пояснила Алиса, отходя от него. – И с твоей меткой что-то происходит.

Леон взглянул на руку. Немного помолчал, затем резко поднялся на ноги.

– Нам нужно ехать в ту церковь.

– Прямо сейчас? – удивилась Алиса.

– Да. Прямо сейчас.

Не тратя больше времени на разговоры и не дожидаясь, пока Алиса обуется и накинет на плечи куртку, он направился к выходу и секунду спустя уже был в коридоре. Алисе показалось даже, что, если она не поспешит, он просто уедет без нее.

Глава 4

Туман не рассеялся, а стал еще гуще. Его с трудом разрезал свет автомобильных фар, не давая видимости дальше, чем на несколько метров. Город, укутанный белым полотном, казался не просто спящим, а будто даже вымершим. Пока Леон смотрел на дорогу, Алиса разглядывала с трудом угадывающиеся в тумане заборы и дома. Ни в одном окне не горел свет, ни в одном дворе не лаяла собака. Казалось, будто в мире остались только они вдвоем.

Несмотря на плохую видимость, до леса добрались быстро. Оставили машину там же, где и накануне, пошли пешком. Если бы не Леон, Алиса никогда в жизни не нашла бы церковь в темноте и тумане. Места казались ей незнакомыми, но Леон уверенно шел вперед, а вскоре из молочного полотна выплыла исполинская глыба. И даже в темноте Алиса поняла, что церковь выглядит по-другому. Длинные оконные проемы теперь закрывали цветные витражи, из которых лился желтоватый мигающий свет. Стены не выглядели поросшими мхом, крышу венчал большой крест. Даже дверь стояла ровно, а слух едва-едва улавливал мелодичный звук органа.

– Что за… – пробормотала Алиса, во все глаза глядя на церковь.

Леон ничего не сказал, даже не остановился. Покрепче перехватил фонарь, взбежал по ступенькам, потянулся к двери.

«Плохая идея», – промелькнуло в голове у Алисы, но она тут же отбросила все осторожные мысли, последовала за Леоном.

На этот раз дверь поддалась легко, открылась бесшумно. Мелодия органа стала слышнее, желтый свет давали сотни зажженных свечей.

Леон шагнул внутрь, не оглядываясь. Алиса пошла за ним, чувствуя, как сердце стучит в ушах. С каждым шагом становилось хуже – воздух казался тяжелым, будто сама церковь не хотела ее впускать.

Внутри сидели люди. Их силуэты темнели в рядах скамей. Все они смотрели вперед, лиц было не различить в полумраке. Ни один не повернулся, даже когда Алиса нечаянно задела бедром край скамьи. Горели свечи, отбрасывая на стены причудливые тени, где-то сверху мелодично играл орган.

– Что это за спектакль? – шепотом спросила Алиса, догоняя Леона.

– Просто иди, – коротко ответил он, не глядя по сторонам.

Священник стоял у алтаря, его фигура казалась расплывчатой в мерцании свечей. Он не двигался, не читал молитвы, и, если бы не чуть дрожащие руки, в которых он держал книгу, можно было бы подумать, что это и вовсе статуя.

Алиса внимательно вглядывалась в лица не замечающих ее людей, но не смогла рассмотреть ни одного. Горящие свечи отбрасывали на них тени, искажали черты, не давая разглядеть нормально. И лишь посмотрев по сторонам, Алиса увидела еще кое-что.

Фрески на стенах. Они изменились. Там, где вчера были религиозные сцены, теперь извивались искаженные фигуры. Ангелы с пустыми глазницами, демоны, похожие на карикатуры людей, сцены, которые невозможно было назвать иначе, кроме как гротескными.

Алиса замерла, вглядываясь в изображение, где человеческая фигура с отвратительной ухмылкой протягивала руку к группе стоящих на коленях людей. На миг Алисе показалось, что губы фигуры дрогнули, а голова чуть изменила положение: смотрела теперь не на людей, а на нее.

– Леон… – тихо позвала Алиса, отворачиваясь от стены.

Его не было.

– Леон! – громче сказала она, оборачиваясь вокруг себя.

Куда он подевался?

Люди, сидевшие в скамьях, медленно подняли головы. Их лица, ранее скрытые тенью и мерцанием свечей, стали видимыми. Нет, это были не лица. Маски. Те же ухмылки, что Алиса видела на фресках. Словно вырезанные из камня не слишком талантливым мастером черты лиц. Пустые глаза смотрели прямо на нее.

Священник тоже обернулся. Его лицо оказалось таким же – маска, не просто изуродованная, а словно созданная, чтобы вызывать ужас.

Алиса отступила на шаг, инстинктивно хватаясь за край скамьи.

Что за хрень?

И где, черт побери, Леон?!

Алиса огляделась, ища его взглядом, но по-прежнему не увидела.

Звук органа стал громче, мелодия сменилась. Из медленной, мелодичной она неожиданно стала тревожной и быстрой. Люди вдруг поднялись со скамей, их движения были синхронными, как у марионеток. Они медленно выходили в проход, направлялись к Алисе, загоняя ее в угол.

– Отойдите! – Алиса резко развернулась, но проход уже был перекрыт.

И вроде бы они пока не сделали ничего плохого, но Алиса кожей чувствовала: сделают. Не стоит проверять их намерения, они и так ясны.

Медленно отходя в единственный свободный пока угол – слева от алтаря, – Алиса мельком оглядывалась по сторонам, ища выход.

Свет свечей внезапно угас, и только тогда она обнаружила, что фонарь в ее руке тоже не горит. Она потрясла его, пощелкала кнопкой, но свет не зажегся. Темнота окутала все, оставив ее наедине с громким аккордом органа. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, его стук мог заглушить все остальное. Теперь Алиса не видела людей, не слышала их шагов, и от этого становилось еще страшнее.

Она сделала шаг назад, запнулась за что-то и упала. Лежа на холодном каменном полу, Алиса судорожно пыталась найти хоть какой-то ориентир. Но ничего, кроме мрака, вокруг не было.

Только орган, гулкий, как биение чужого сердца.

Телефон! Ей нужен телефон! Пусть не горит фонарь, но в телефоне совершенно точно было достаточно заряда.

Втайне ожидая, что его не окажется в кармане, как тогда в пещере, когда Леон пытался связаться с духом мистера Оливера, Алиса принялась хлопать себя по бокам и почти сразу почувствовала его в кармане куртки. Быстро вытащив аппарат, Алиса зажгла экран и отвернула от себя. Дисплей подстроился под отсутствие освещения и светил неярко, поэтому Алиса видела лишь ближайшее пространство вокруг себя, и рядом с ней никого не оказалось. Внезапно она поняла, что звука органа тоже больше не слышит.

Медленно сев, Алиса включила в телефоне фонарик и осмотрелась уже внимательнее. Вокруг нее были те же развалины, что она видела накануне вечером. Потемневшие от копоти стены, сломанный крест за алтарем, пустые скамейки, валяющиеся под ногами осколки статуй и молитвенники. Никаких людей с лицами-масками, никакого священника. Фрески на стенах снова обрели прежний вид, уже не пугали так сильно.

Алиса поднялась на ноги, по-прежнему светя телефоном в разные стороны. Сердце постепенно успокаивалось, и она пропустила тот момент, когда все снова изменилось. Яркий свет ударил по глазам, особенно громкий аккорд органа оглушил, заставил потеряться в пространстве. Но людей больше не было. Только орган и свечи.

– Да что тут, вашу мать, происходит?! – не сдержалась она, и будто на звук ее голоса откуда-то со стороны алтаря вылетело что-то большое.

И оно непременно попало бы Алисе в голову, если бы в этот момент словно из ниоткуда не появился Леон и не закрыл ее собой. Предмет, оказавшийся куском статуи, ударил его по лицу и упал на пол, разбившись на еще более мелкие осколки.

– Не делай резких движений, – попросил Леон, стирая ладонью кровь с разбитой губы.

Кончиком языка прошелся по зубам, проверяя, все ли целы. Повезло: ни один не выбит, хотя удар куском гипса был очень ощутимым, даже в голове зашумело.

– Где ты был все это время? – зло зашипела Алиса. – Меня тут чуть не растерзали!

– Надо было проверить кое-что, – отозвался Леон. – Идем за мной, только очень медленно.

Алиса больше не стала ничего спрашивать, сунула телефон в карман, перехватила бесполезный фонарь и направилась за Леоном, стараясь двигаться как можно плавнее. Стоило ей только сделать чуть более резкий шаг, как предметы на полу начинали подрагивать, готовые вот-вот сорваться с места и снова напасть. Изображения на стенах хоть и перестали быть такими пугающими, но теперь, казалось, следили за каждым шагом чужаков.

Чем глубже они уходили в недра старых развалин, тем хуже чувствовала себя Алиса. Ноги дрожали, каждый шаг давался ей с трудом, сердце гулко билось о ребра, подстраиваясь под тревожную мелодию органа, к горлу подкатывала тошнота. Алиса смотрела в спину Леона, понимая удивительную вещь: это ему должно быть плохо в церкви, а не ей. Но, похоже, здесь он чувствует себя абсолютно нормально. А значит, от святости этого здания уже не осталось ни следа. Демонам сейчас здесь самое место.

Наконец они добрались до стены, и Леон приоткрыл маленькую деревянную дверцу. Даже Алисе пришлось пригнуть голову, чтобы пройти в нее. Сразу за дверцей начиналась каменная лестница, уходящая вниз. Алиса остановилась, почему-то не решаясь спускаться. Казалось, крутые ступеньки ведут прямо в преисподнюю.

Мелькнула вдруг дурацкая мысль, что все это могло быть подстроено. Сейчас Алиса спустится вниз, а там ее уже ждет подготовленный ритуал и Падальщики, жаждущие крови. Конечно, в этом случае было глупо ночевать в гостинице, проще было бы найти лестницу уже вчера, но кто знает, что в голове у Леона? Он устроил спектакль с собеседованием, чтобы никто не догадался, что на роль помощницы он рассматривает только ее, может, это тоже было очередным актом спектакля.

Нет, глупости. Она ведь сама вчера согласилась на ритуал, он мог бы просто воспользоваться ее состоянием, безо всяких представлений.

– Не тормози, – раздался сверху голос Леона.

Алиса осторожно ступила вниз, держась раскрытой ладонью за каменную стену.

– Что там? – спросила она.

– Крипта.

– Крипта?

– Это помещение под главным залом в католических костелах, где обычно хоронят всяких важных лиц. Я видел ее во сне.

Значит, вот куда он исчез. Ходил проверять эту свою крипту.

– И что там?

– Сейчас сама увидишь.

Алиса сосредоточилась на крутых ступеньках, ориентируясь на свет фонаря Леона. Они оба отбрасывали длинные тени, искривляющиеся на толстых стенах, и Алиса не могла отделаться от мысли, что сзади за ней кто-то чужой, хищный. В какой-то момент она поймала себя на мысли, что старается не разглядывать тень Леона, боясь увидеть лишнее. Благо ступеньки наконец закончились, и они оказались в небольшом низком зале. Ее собственный фонарь вдруг мигнул и зажегся. Что ж, уже легче.

Пол в крипте оказался земляным, а вот стены и арочный потолок – каменными. Несколько массивных колонн поддерживали свод и делили пространство на части. Потолок был таким низким, что давил на психику почти физически. В некоторых особо низких местах Леону приходилось пригибаться, и даже Алиса чувствовала, как касается волосами холодного камня. Церковь будто гладила ее, и от этих прикосновений мороз бежал по коже. В конце концов Алиса не выдержала и накинула на голову капюшон.

Крипта была пустой. Если здесь кого-то и собирались хоронить, то до этого дело не дошло. Или же саркофаги были по какой-то причине вынесены отсюда. На каменных стенах кое-где сохранились остатки краски, должно быть, когда-то рисунки были и здесь. У одной из колонн валялась старая табличка, но надпись разобрать было уже невозможно. В этот низкий темный склеп не доносились звуки органа, но Алисе казалось, что она чувствует вибрацию, идущую по стенам.

Ладно, как минимум приносить ее в жертву здесь вроде бы никто не собирается.

Пока Алиса разглядывала тесный зал, Леон обогнал ее и направился в дальний угол. Там явно что-то было, поэтому Алисе ничего не оставалось, как последовать за ним.

Оказалось, за массивной колонной спрятался небольшой каменный постамент. На нем не было ни единой надписи, зато сверху стоял деревянный ящик. Он давно рассохся, между деревяшками появились щели, через которые можно было разглядеть небольшую книжечку в черной обложке, хранящуюся внутри.

– Попробуй открыть, – попросил Леон, поднимая фонарь над постаментом.

Алиса подошла ближе, вытянула руку. За мгновение до того, как она коснулась ящика, что-то внутри прошептало ей, что это плохая идея. Предупредило, но остановить не успело. Алиса коснулась рукой шершавой поверхности, и то же мгновение ее оглушило громким звуком, будто кто-то ударил в массивный колокол в тот момент, когда она засунула в него голову. Алиса даже не почувствовала, как упала. В голове шумело, перед глазами расплывались разноцветные круги, а сердце, казалось, разорвало грудную клетку и теперь билось снаружи. Когда она снова обрела способность видеть, разглядела склонившегося над ней Леона. Он протянул ей руку, помог подняться.

– Значит, ты тоже не можешь, – загадочно произнес он.

– Тоже? – уточнила Алиса, трогая руками голову. Ей казалось, что та могла запросто развалиться надвое. – Ты уже пробовал?

Леон кивнул.

– Эффект был такой же, как у тебя. И у меня есть два варианта. Первый, плохой: здесь стоит какая-то защита вообще от всех людей. И на взлом этой защиты мы потратим много времени, которого у нас нет. Второй, хороший: это защита от тьмы. Поэтому те, в ком есть тьма, не могут открыть ящик.

– Во мне нет тьмы, – заметила Алиса. – Прошло уже достаточно времени с тех пор, как я ее забирала у тебя.

– Однако она навсегда оставила в тебе свой след, изменила тебя. Если здесь хорошая защита, этого достаточно. Нам остается подождать Диму. Возможно, он сможет открыть ящик.

Алиса обхватила себя руками, чувствуя, что дрожит.

– А открывать его точно хорошая идея?

Леон пожал плечами.

– Не откроем – не узнаем.

– Отлично, – проворчала Алиса. – Тебе-то все равно, а нам еще жить с тем, что мы выпустим из этого ящика.

На лицо Леона опустилась каменная маска, но Алисе не было стыдно за свои слова. Он сам приблизил свой конец, ее вины здесь нет.

– Давай выйдем на улицу, – предложил Леон, не глядя больше на нее. – Здесь слишком холодно.

Выйти из этого каменного склепа Алиса была только рада. Немного опасалась, что именно встретит их наверху, но церковь теперь снова казалась старой и заброшенной. Не было слышно органа, не горели свечи, не сидели на лавках люди с масками вместо лиц.

– Это была всего лишь иллюзия, – сказал Леон, заметив, как она нервно оглядывается по сторонам.

– А голову тебе едва не проломила тоже иллюзия? – не удержалась Алиса.

– В плохих местах так бывает. А это место определенно плохое, несмотря на то, чем было раньше.

Алиса промолчала. Она ведь и сама уже поняла, что называть это здание церковью больше нельзя.

***

На улице было по-прежнему темно, но в городе уже наверняка занималось утро. Просто здесь, в лесу, светлеть начнет гораздо позже. Алиса прилично замерзла, поэтому быстро забралась в машину, съежилась и обхватила себя руками. Леон некоторое время стоял на улице, потом тоже сел, на водительское место. Завел двигатель, включил печку. Только когда в салоне зажглась лампочка, Алиса увидела его разбитую губу. Зачем он это сделал? Разве ему не все равно?

– У тебя кровь, – заметила Алиса, пряча подбородок в воротнике куртки.

Леон коснулся рукой губы, тихо зашипел, но потом отмахнулся:

– Заживет.

Алиса выдохнула сквозь стиснутые зубы, открыла бардачок, вытащила упаковку салфеток и маленькую бутылку воды. Знала, что они там есть, потому что сама положила всего несколько дней назад. Когда все еще было по-другому. Смочила салфетку, наклонилась к Леону.

– Повернись.

Он послушно повернулся к ней, позволил ей вытереть кровь.

– На фига ты лез? – озвучила свой вопрос Алиса. Сама не знала, что хочет услышать в ответ.

– Боялся, что ты потеряешь сознание и мы потратим лишнее время, – пояснил Леон, стараясь поменьше шевелить губами, затем убрал руку Алисы. – Достаточно.

Алиса скомкала салфетку. Что ж, теперь он хотя бы честен с ней. Хотела промолчать, но все же сказала:

– Ты не помогаешь, Леон.

Он удивленно приподнял бровь.

– В чем именно?

– Не помогаешь мне сохранить остатки хорошего к тебе отношения.

– Не вижу в этом необходимости, – холодно заметил он. – Нравиться тебе в мои планы больше не входит. Я хочу, чтобы ты просто хорошо выполняла свою работу, за которую я тебе плачу.

Алиса сжала зубы, сунула мокрую салфетку в карман. Ну и черт с ним.

Все остальное время они сидели молча, пока позади них утренний полумрак не разрезал свет автомобильных фар. Старая кляча священника припарковалась за ними, отец Димитрий вышел из машины. Кроме привычной черной рясы на нем было еще пальто, и, если бы не редкая борода, Алиса не признала бы в нем служителя церкви.

– Спасибо, что приехал, – первым отозвался Леон, подходя ближе к старому другу.

– Пожертвованием отдашь, – хмыкнул тот. – Зачем позвали?

Он вопросительно посмотрел на Алису, будто ждал ответа именно от нее. Алиса промолчала, снова спрятав нижнюю часть лица в воротнике, а руки в карманах. К утру дождь прекратился, зато поднялся ледяной ветер, и она прилично замерзла сразу, едва только покинула теплый салон машины.

– Идем, – позвал Леон, углубляясь в лес.

Старое здание произвело на отца Димитрия неизгладимое впечатление. Сейчас оно выглядело таким же заброшенным, как и тогда, когда Алиса и Леон увидели его впервые, будто с наступлением утра все чары развеялись. Перекошенная дверь снова открывалась с трудом, окна смотрели на мир пустыми глазницами, внутри под ногами хрустел мусор. Переступая порог, Алиса с содроганием готовилась услышать орган, но тот молчал.