Садако Сасаки – японская девочка, умершая от лейкемии, которая была следствием облучения при бомбардировке Хиросимы. Узнав легенду о тысяче журавликов, Садако складывала фигурки в больнице, надеясь, что ее желание выздороветь исполнится. Ее судьба стала символом мужества и надежды в Японии.

Прим. ред.

, которая вселила надежду во всех нас одним-единственным сгибом бумаги

Осознанность – это искусство жить в текущем моменте. Это готовность сбавить обороты и полностью, целенаправленно и без осуждения присутствовать в том, что происходит здесь и сейчас. А оригами, стоит только попробовать, может стать прекрасной практикой осознанности.

Таков дар сенбадзуру.

В Японии бумажный журавлик является символом мира, надежды и исцеления. Журавль – это птица счастья, мистическое и величественное существо, которое, согласно легендам, живет тысячу лет. Японцы верят, что, если человек сложит за год тысячу бумажных журавликов (сенбадзуру), исполнится его заветное желание, и это принесет ему удачу, вечное везение, долголетие и счастье.

Сделать тысячу фигурок из бумаги – задача не из легких. Она требует немалой смелости, целеустремленности и решимости. Каждый сгиб осознан и имеет конкретную цель, каждый журавлик – плод вдохновения и жизнестойкости. Это путешествие по пути надежды, верности своей цели, исследования, прощения и, наконец, бесконечной радости.

Согласно поверью, складывая тысячу бумажных журавликов, одного за другим, человек может найти свой путь к исцелению души и обрести истинное счастье.

Введение

Приглашение к странствию

Желаю вам удачи на предстоящем извилистом пути и с огромным волнением жду ваших первых шагов по дороге, проложенной на этих страницах.

Прежде всего прошу вас: идите спокойно, не спеша, без суеты – быстро достигнув конечной точки, вы не получите никакой пользы. Многое в книге способно вдохновить вас на пути. Если же вы читаете ее, чтобы научиться искусству оригами, я расскажу вам, как сложить вашего первого бумажного журавлика.

Только не останавливайтесь на этом. Если вы готовы следовать дальше, то найдете здесь множество историй и мудрых высказываний, которые бережно приободрят вас и поддержат в стремлении к более значимой и осознанной жизни. А еще вы увидите чудесные иллюстрации, созданные моей дорогой подругой Ники. Прекрасные мазки ее кисти одухотворили каждое слово исполненных глубокого смысла фраз. Дойдя до иллюстрации, сделайте паузу и оцените рисунок по достоинству – заметьте то, что замечаете, и прочувствуйте то, что чувствуете. Это тоже очень важная часть практики осознанности.

Если вы располагаете временем, предлагаю продвигаться с самого начала и читать дальше по порядку, поскольку у каждой главы есть своя цель. Если воспринимать эту книгу как целостный текст, ваше путешествие станет весьма плодотворным. Однако, если вы предпочитаете пройти этот путь иначе, открывайте любую страницу и оставайтесь там, сколько бы ни понадобилось.

Призываю вас не относиться к моей книге как к чему-то священному. Она предназначена не для того, чтобы хранить ее как зеницу ока. Откройте ее, проведите пальцами по страницам, ощутите плотность и текстуру бумаги и при желании не стесняйтесь загибать уголки. Книга задумана как исполненный смысла разговор с вами. Так что без колебаний делайте в ней любые пометки, чтобы потом сразу найти то, что показалось особенно важным и интересным.

Мне хотелось рассказать вам о прекрасном занятии, которое обогатило мою жизнь и во многом определяет мое благополучие. Помните, что все истории в книге личные, они о том, как эти традиции были переданы мне и чему я научился. Да, они мои, и только мои, но искусство оригами – складывания фигурок из бумаги – принадлежит каждому из нас.

А еще хочу сказать: эта книга для всех – и неважно, восемь вам или восемьдесят восемь, молоды ли вы годами или только душой. Предлагаю вам читать ее вместе с другими людьми, чтобы разделить радость путешествия. Закончив, вы можете передать ее кому-то еще, чтобы начатый в книге разговор разрастался и охватывал все новых и новых собеседников. Ведь заниматься оригами сообща – это большая радость.

Впрочем, если вы предпочитаете уединение, это тоже прекрасная тропа, которая поведет вас дальше и дальше. Я всегда буду рядом – на случай, если понадоблюсь. Но уверен, что вы и сами найдете свой путь.

Не торопитесь в добрых делах – время тоже имеет значение.

Возможно все

Когда Коа вышла на улицу, было совсем тихо. В такую рань фонари, что несли караул снаружи, еще горели. Они обменивались улыбками и болтали друг с другом, выстроившись в ряд у обочины. «Доброе утро, мисс Коа», – говорили они девочке, когда та проходила мимо, спеша по дорожке, и каждый низко кланялся ей. «И вам доброе утро, сэр», – шептала в ответ Коа, торопливо взбираясь по холму.

В понедельник, день посещений, девочка каждую неделю просыпалась задолго до восхода солнца и ехала в больницу проведать своего дедушку. Коа было всего восемь, но она совершала это путешествие в одиночку, потому что ее родители очень много работали и по утрам спали, пока не рассветет, а потом опять отправлялись каждый на свою фабрику. А Бейли, младший братик Коа, был еще слишком маленьким для таких поездок и потому тоже оставался дома.

Спускаясь к вокзалу с вершины холма, как она уже делала много-много раз, девочка прибавила шаг. Поезд отправлялся без пяти пять, и она знала: чтобы на него успеть, ей нужно поторопиться.

«Мне нельзя пропустить посадочный гудок», – шептала она себе под нос. Стоило выйти из дома всего на пару минут раньше – и она не оказалась бы в таком затруднительном положении. Чуть позже девочка будет очень ругать себя за неэффективность. Коа на ходу полезла в карман и вытащила телефон – надо перепроверить, что билет на поезд уже оплачен. Прежде она уже задерживалась, не позаботившись об этом заранее, да и в школе им твердили: «всегда надо быть готовым к тому, что произойдет дальше».

Вдруг девочка вспомнила дедушкины слова, которые он частенько повторял, когда они ходили на прогулки вдвоем – на «тыияшки», как он их называл. На прогулке дедушка передвигался мучительно медленно и то и дело останавливался, чтобы посмотреть на небо – очень любил наблюдать за бегущими по нему облаками. Так вот, тогда дедушка не раз говорил внучке: «Видишь, облака никогда никуда не спешат, но неизменно прибывают туда, куда направляются. Так почему же мы, люди, должны спешить и суетиться?» Коа не соглашалась с этими, как ей казалось, нелепыми высказываниями, считая их фантазиями дряхлеющего разума. Но она всегда очень скучала по тем дорогим моментам и вспоминала их с огромной любовью.

На самом деле в опоздании на первый поезд ничего страшного не было. Следующий – всего через несколько минут и тоже довезет почти до самой больницы. Коа в любом случае успевала навестить деда. Но для девочки все это не имело значения – для нее не было ничего важнее эффективности. Посещения в больнице начинались в семь утра, и Коа очень гордилась тем, что всегда первой входила в вестибюль. Порой другие постоянные посетители, хорошо ее знавшие, пропускали девочку вне очереди, будто потакая ее честолюбию.

Когда Коа добежала до станции, поезд уже стоял на платформе, готовый вот-вот тронуться. Чтобы девочка успела сесть, отправление задержали на несколько секунд. Такие проявления доброты помогали ей унять волнение и делали предстоящее путешествие намного приятнее. Поднимаясь на последнюю ступеньку платформы, девочка на мгновение замешкалась, чтобы наглухо застегнуть куртку: нередко по вагону гулял сквозняк, врываясь через щели в окнах. До города ехать было ровно два часа и две минуты, и все это время Коа смотрела, как за стеклом проносился мир: бесконечные бетонные монолиты и высоченные башни небоскребов, у подножий которых суетились едва заметные люди-муравьишки. Ей очень нравилось это время, и иногда она втайне желала, чтобы поездка никогда не кончалась. Ничего быстрее она в жизни не делала – и когда дедушка выздоровеет и вернется домой, не видать ей больше таких приключений.

Поезда считались символом эффективности, а поскольку все теперь управлялось при помощи цифровых технологий, ошибки из-за человеческого фактора совершенно исключались. Это правило ввели задолго до появления Коа на свет. Оно было призвано сделать так, чтобы милые приятности прошлого ни в коем случае не мешали прогрессу будущего. Детство перестало быть порой фантазий и беззаботности и превратилось в четкую последовательную программу эффективной подготовки к взрослой жизни. А сама жизнь обернулась упорядоченным графиком прогресса и технологий. То, что считалось непродуктивным, отошло в прошлое: парки, детские площадки, бумажные книги, вязание и поп-музыка. Все это, как и многое другое, более не допускалось. Людям строго-настрого предписывалось навсегда забыть о любой деятельности ради смутных сантиментов, или ностальгических эмоций, или просто ради удовольствия. Конкретные впечатляющие результаты – вот что важно. Ценно лишь то, что можно смоделировать, оцифровать, преобразовать в навыки, необходимые в мире высоких технологий, – ничего другого человеку не нужно. Единственным приоритетом в жизни стал успех, а на смену старым привычкам и предметам пришли телефоны, сверхскоростные поезда, говорящие планшеты и виртуальная реальность. Коротко говоря, жизнь потребовала эффективности, а не опыта. Надежда тоже стала пережитком прошлого – основанным на пустых желаниях в

дением будущего, принадлежащим ушедшей эпохе.

«Бип-бип-бип. Наш поезд прибывает в центр города», – объявил знакомый автоматический голос по громкой связи. Поезд замедлил ход и остановился. «Хорошего дня, мисс Коа», – произнесли раздвижные двери, исчезая в расселине, отделяющей тишину и покой вагона от внешней суматохи. «Спасибо, Макс. Спасибо, Мими», – только и успела ответить девочка, прежде чем они совсем исчезли из виду. Коа встала с сиденья, одернула платье и вышла на платформу. Реальность вернулась и поглотила ее целиком.

Девочка посмотрела на часы: без пяти семь. Она успевает. Нырнув в море скопившихся на платформе пассажиров, она двинулась вместе с ними на улицу и дальше, к дверям больницы. Тик-так, тик-так, тик-так. Ровно в семь Коа вошла в вестибюль. «Первая, как обычно. Молодец, мисс Коа», – похвалили ее цифровые часы на стойке регистрации. Она была на месте.

Миновав вестибюль, Коа направилась по коридору к лифту. Зайдя внутрь, выбрала этаж, и лифт поехал вверх. Через восемь этажей двери раскрылись, и девочка оказалась в отделении для выздоравливающих. Воздух в больнице, как всегда, был чуть ли не осязаемым, плотным, полнился воспоминаниями о прошлом. Коа подошла к палате № 409. Дверь была закрыта, но через маленькое вертикальное оконце девочка увидела, что дедушка уже проснулся и с нетерпением ждет прихода внучки.

– Здравствуй, дедуля, – сказала она.

Дедушка радостно улыбнулся. Он явно был в настроении, хоть и тяжело дышал и вообще сильно ослабел.

– Привет, моя дорогая Коа. Какая же ты у меня красивая, прямо как теплое солнышко. Вот ты вошла, и словно свет зажгли, и в сердце моем полно любви, когда я смотрю на тебя своими стареющими глазами.

Дедушкины комплименты обычно казались Коа слишком витиеватыми и очень ее смущали. Он говорил предложениями, а не словами – наглядное проявление неэффективности старости. Но она так сильно его любила.

А дедушка тем временем продолжал:

– Спасибо, что и сегодня приехала меня навестить. Я всю неделю ждал нашей встречи и очень надеялся, что ты приедешь и мы побудем вместе.

– А зачем тебе вообще нужно было надеяться, дедушка? Сегодня же понедельник. Я ведь всегда приезжаю по понедельникам. Так с чего бы мне не навестить тебя и сегодня? – ответила Коа.

Дедушка понимающе улыбнулся. Он встретил уже множество закатов на этой больничной койке, и гораздо, гораздо больше – за всю жизнь. Он наблюдал, как мир усиливал хватку над будущим его детей и внуков, убеждая их в том, что жизнь измеряется исключительно реальными делами и достижениями, что она есть эволюция бинарной категории успеха. Но его стареющая душа этого не принимала, и, как многие заблудшие представители его поколения, он все еще доблестно противостоял нарастающим волнам перемен.

– А могу ли я кое-что у тебя узнать, моя милая Коа? – спросил он.

– Конечно, дедушка, – ответила внучка.

– Что тебе известно о бумаге?

Девочка ответила без заминки:

– Да очень много! Я прочитала об этом кучу книг в цифровой библиотеке в нашей школе и видела фото древнего бумажного свитка в музее, когда наш класс водили туда в прошлом году, – и, не переводя духа, продолжила: – В старину вы использовали бумагу, чтобы посылать сообщения другим людям, – примерно как мы сегодня отправляем их по телефону, только намного медленнее. – Она рассмеялась. – А в бумажных книгах рассказывались разные истории из прошлых эпох – и реальные, и придуманные. Еще из бумаги делали деньги, чтобы менять их на всякие нужные вещи, например на еду или игрушки.

Выпалив все это, девочка остановилась и внимательно посмотрела на дедушку, желая узнать, удовлетворен ли он ее ответом.

– Только, мне кажется, бумага жутко неэффективна. Я очень рада, что вся эта древность осталась в прошлом, – закончила она.

Дедушка снова улыбнулся, затем подался вперед и прошептал:

– Но какие чувства у тебя вызывает бумага?

В палате повисла долгая пауза.

– Я не поняла вопроса, – наконец произнесла Коа.

Дедушка медленно потянулся к тумбочке, стоявшей рядом с его кроватью. Его одежда шелестела при движении. На тумбочке царил полный хаос: тут были и какие-то безделушки, и очки для чтения, и с десяток чайных пакетиков, и миска с разноцветными конфетами. Было совершенно очевидно, что дед принадлежит к поколению, которое не слишком заботит организованность. Он открыл ящик, прятавшийся под живописными завалами, выудил оттуда что-то прямоугольное и обернулся к внучке.

– Знаешь, что это такое? – спросил он.

Глаза Коа расширились.

– Это же книга!

До сих пор она не видела в реальности ни одной бумажной книги. Ее охватило изумление. Теперь никому не разрешалось владеть такими книгами. Любой найденный том полагалось конфисковать, оцифровать, а затем сжечь. Бумажные книги остались в прошлом, а современная жизнь была целиком и полностью устремлена в будущее.

Девочку охватил благоговейны

Бесплатный фрагмент закончился. Хотите читать дальше?