Цитаты из книги «Лунный свет», страница 3

Мне подумалось, что в природе человека первую половину жизни высмеивать условности и клише старых, а в последнюю - условности и клише молодых.

– Значит, ты принципиально против советов.

– Я не против советов, просто советовать нет смысла.

– О’кей.

– Они заламывают руки – поступить мне так, поступить мне иначе. Выслушивают семнадцать разных мнений. Поступают по-своему. Если дашь совет, тебя же и обвинят, если все обернется плохо.

У слез, как и у крови, есть своя функция. Они указывают глубину и силу удара.

Когда инженера настигает судьба (даже злая), она всегда принимает форму сложной задачки.

— В моем детстве у нас дома была кошерная еда, но в следующие пятьдесят лет я ела свинину. И вдруг оказалось, что не могу! Даже ветчину. Вот что это значит?

Я соврал, будто у меня нет никакой гипотезы, но на самом деле нечто похожее случилось под конец жизни с дедом, и мне думалось, что это как-то связано с приближением смерти. Невежливо было бы сказать такое пожилой женщине, с которой мы только что познакомились. Однако в итоге она сказала это сама.

— В окопах атеистов нет, верно? — Она оглядела пластмассовые стены «под кирпич», красные пластиковые столы, ажурные металлические подсвечники. — Наверное, я в окопе.

— По крайней мере, это окоп, где можно взять лечон.

— Как по-вашему, Богу не плевать, что люди едят?

— Я бы надеялся, что у Него есть занятия поинтереснее.

Что такое прощение — чувство или сделка, для которой нужны двое?

"...дед пошел в лавку прихватив сигареты, мясные консервы, шоколад и, как он вспоминал, сказочную гроздь бананов, золотую руку Будды, наполнявшую светом серое утро"

И широкополая шляпа с декоративной птичкой.

Мама тронула голову, показывая, где сидела птичка на шляпе.

— В смысле, чучело настоящей птицы?

— Я всегда считала, что да.

— Неужели кому-то нравилось носить на голове мертвую птицу?

— Ты же носишь на ногах мертвую корову.

Он стоял нагнувшись, неудобно согнув шею. Мокрая бабушкина щека прижималась к его щеке. На прикроватной тумбочке рядом с бабушкиным экземпляром "Цветочков" стоял портреи Иисуса Христа в металлической рамке: современная литография, выполненная с фотографическим реализмом. Христос был похож на Гая Мэдисона с волосамм Лорен Бэуолл и бородкой и смотрел прямо на дела. Взгляд должен был изображать сострадание, но дед видел только жалость. Он вспомнил, как на врйне старый священник напутствовал умирающего, вспоминал, как тронули его тогда латинские слова, в которых угадывались мир и доброта. Однако смазливый Христос в рамке был просто неприятным. Томные глаза Шая Мэдисона словно говорили: "Ты упустил свой шанс, чувак. Она больше не твоя".

Дед и бабушка прощали друг друга с прагматичностью любовников в падающем самолете: будет время для взаимных упреков, если останутся живы.