Сколько ты стоишь?

Пролог

Я познакомилась с Еленой, когда она ещё была принцессой Силии, небольшого, но богатого королевства на северо-западе. Ей тогда только-только исполнилось шестнадцать, и она уже была очень красива. Огненно-рыжая, зеленоглазая, с кожей бледной, как лучший восточный фарфор, и лицом милой глупой куколки – кто бы мог подумать, что эта куколка окажется расчётливой, умной стервой? Она была такой уже в шестнадцать.

Я же в то время как раз подумывала поселиться где-нибудь в горах на востоке, быть может, на границе Эмирата или ещё южнее, в заморской Кании. Хотя меня совершенно не прельщали ни золотые пляжи и покой канийских одиноких островов посреди океана, ни южная жара и птичий гомон поутру. Многие в моём роду, наоборот, это любят: покой, буйство природы и полное отсутствие людей. Меня же всегда тянуло в горы. Монументальная тишина, туман и зелень, которая не бросается в глаза, как в тропиках, а лишь мягко оттеняет красоту каменных исполинов. Места, которые люди столетиями обагряли кровью – сначала жертвоприношений, потом – войн. Места силы и магии, которую ныне никто не использовал. Да, мне тоже свойственно честолюбие и, положа руку на сердце, от людей я не бегу. Мне они нравятся. С ними весело – если держаться подальше от их нынешних колдунов, зовущих себя священниками, или от ведьм, которые ещё помнят древние ритуалы.

Когда я проснулась не в своём шатре посреди пустыни, а на дощатом полу незнакомого чердака, а перед моими глазами ярко горел кровью написанной знак призыва, я решила, что имею дело как раз с ведьмой. Рыжая, зеленоглазая – типичная человеческая ведьма. Молодая и, к тому же, девственница, поняла я, приглядевшись.

Мы с ней смотрели друг другу в глаза, и я чувствовала, что силы в ней – кот наплакал. Сопливая девчонка, додумавшаяся призвать высшего демона. Ей наверняка досталась рукопись какой-нибудь пра-прабабки, и паршивка оказалась настолько дотошна и терпелива, что тщательно исполнила ритуал. Очень аккуратно и скрупулёзно – я чувствовала: лазейки мне не оставили. Не беда, думала я тогда. Меня и до этого призывали десятки раз, и я знала, как заболтать такую вот юную дурёху, чтобы она сама загнала себя в ловушку. А потом – м-м-м, юная девственница… Деликатес! В крайнем случае, исполню какое-нибудь из её глупых желаний – чтобы девчонка порадовалась напоследок. Сердце счастливой девицы всё-таки вдвойне вкуснее…

– Ты… Ты демон? – выпалила, наконец, девочка. Голос у неё дрожал, но в нём всё равно чувствовалась сила. Эта девочка привыкла приказывать.

Я перевела взгляд на свои руки – по загнутым когтям на доски стекали капли жидкого огня, не вредя, впрочем, полу.

– А ты, что, думала увидеть свою матушку?

Девочку это насмешило.

– Вот уж нет!.. Так ты… правда демон? Я смогла? У меня получилось?!

«Да, да, – думала я. – Радуйся. Клянусь Седьмым пеклом, недолго тебе осталось».

Не поднимаясь – много ей чести, – я снова посмотрела девочке в глаза и, скалясь, протянула:

– Что желает моя госпожа и повелительница?

Девочка замерла, снова недоверчиво глядя на меня. Я догадывалась, какие мысли проносятся сейчас в её милой головке. Зачаровать суженого, попросить новое платье, как у императрицы Востока, пожелать вечную молодость, богатство и бессмертие…

Люди. Удивительно ограниченные создания, когда дело касается желаний.

– Знаешь, демон, я много прочла историй о том, как вы убиваете призвавших вас волшебниц, – сказала вдруг девочка, нервно шагая вокруг схемы.

Я хмуро следила за ней. Кажется, в этой огненной головке всё-таки наличествовали мозги.

– Ты же убьёшь меня? Потом. Когда я загадаю желание.

– Сначала я его исполню. – Правила призыва заставляли меня отвечать на прямой вопрос, обращённый ко мне. И отвечать честно. – А потом – да, ведьма, я тебя убью.

– Я не… – она осеклась, бросив взгляд на схему. – Послушай, демон, я предлагаю сделку. Я не буду связывать тебя клятвой, а ты взамен не убьёшь ни меня, ни кого-нибудь из моих друзей или близких. Зато ты сможешь жить в нашем мире, мире людей, безбоязненно, и пользоваться всеми его благами. Свободно.

– Всеми? Свободно? – не выдержала я, хотя ничто больше не вынуждало быть с этой горе-ведьмой честной: вопрос она пока не задала. – Ты понимаешь, о чём говоришь? Я вообще-то демон.

Она кивнула.

– Я дам тебе богатство и титул. И огражу тебя от церкви. За это ты будешь меня защищать. Мы станем… подругами. Понимаешь?

Я понимала, что она сошла с ума. Не станет связывать клятвой – отлично! Съем её прямо сейчас.

Впрочем, одно «но» меня останавливало. Я всё равно собиралась поселиться в мире людей. И одиночество, если уж на то пошло, мне претило. Девочка обещала богатство и положение в обществе? Какое?

– Кто ты? – сказала я вместо ответа.

Она улыбнулась.

– Я принцесса Силии и вторая наследница трона. Так ты согласна?

Я действительно люблю людей – в них есть страсть и безрассудная смелось, которой нет среди представителей моего рода.

А ещё люди вкусные.

– Согласна, – я выразительно посмотрела на пограничную линию схемы.

– Но ты никого не убьёшь, – предупредила девочка. – Пообещай.

Да хоть и поклянусь! Есть целый сонм вещей хуже смерти и веселее для демона, из тех, что можно сделать с человеком.

Девочка кивнула в ответ на мою клятву и стёрла линию. А потом смотрела, как я меняю форму – с любопытством и совсем без страха. «Так глупа или так безрассудна?» – удивлённо думала я.

– Э-э-э… А ты уверена, – протянула она, когда я окончательно превратилась в человека. – Что хочешь выглядеть так? Просто ты…

– А ты ожидала роковую красотку, принцесса? – усмехнулась я. Да, моей нынешней внешности было далеко до принятых канонов красоты. Худая, бледная простушка – серая мышь. Очень удобная форма для мира людей. В глаза не бросается, святош в искушение не вводит. Я просто давно разменяла свою первую сотню, чтобы знать, как глупо предаваться тщеславию.

– Я… Да, пожалуй, ожидала, – пожала плечами девочка. – Но если тебе нравится…

Я оскалилась

– Мы же теперь подруги, принцесса. А настоящая подруга не должна быть красивее своей наперсницы.

Она в ответ только усмехнулась.

– Меня зовут Елена. Как мне… называть тебя?

– Сэлла, – я оглядела пыльный чердак, и пентаграмма на полу исчезла. – Полагаю, ты живёшь не здесь, принцесса? Учти, я привыкла к определённым удобствам.

– Конечно, – кивнула она, прекращая удивлённо пялиться на чистый пол. – Идём.

Я чувствовала её возбуждение и радость – они для меня были как сладкий леденец. Таким приятно наслаждаться, а не ломать, жуя.

Я и не ломала мою новую «подругу» – она была мне выгодна. Богатство, удобство, спокойствие и нотка приключений. Приключениями от неё тянуло уже тогда.

К тому же, она была настолько умна, что никогда – это правда, никогда – не давала мне повода пожалеть о том «соглашении» на чердаке в Школе для благородных девиц.

С тех пор я стала её тенью, её советником и, в каком-то смысле, её подругой. В её любовных делах, в её интригах, в её войнах, – везде.

Всё-таки люди удивительные существа…

Часть 1 Глава 1

Ярмарка в Эксане в этом году удалась особенно. Гильдия купцов, наверное, отдала церковникам не меньше половины своих доходов – и те привезли в Эксан «чудесно найденную» и якобы отбитую у южан в неравном бою руку Святого Паула. Напоминающая здоровенного высохшего паука, рука покоилась в хрустальном ларце, затейливо украшенном золотой ковкой, которая долженствовала изображать различные эпизоды из жизни святого. Ларец, говорят, тоже был оплачен гильдией.

Эксан тут же стал местом паломничества, местная церквушка собрала грандиозные пожертвования, купцы окупили свои расходы сторицей, а гости, не скупясь, пили якобы освящённое пиво и тискали совсем уж не освящённых девиц в местных многочисленных «домах удовольствий».

В общем, от неожиданно найденной реликвии выиграли все – и почему бы не «находить» такие каждый год? Всё-таки люди удивительны…

Елена, узнав о ярмарке, загорелась идеей моментально. «Мне скучно», – жаловалась принцесса. Я её понимала. В школе был строгий режим: молитва, завтрак уроки, молитва, обед, снова уроки… Так с утра до ночи. Потому я и предложила съездить развеяться, а там уж Елена вцепилась в эту мысль так, что небо бы упало на землю, а Её Высочество всё равно бы получила своё развлечение.

Развлекаться принцессе полагалось не одной. Нет, мы могли бы сбежать и вдвоём, но… «Не положено», – притворно вздыхала принцесса.

Конечно, она потащила на ярмарку свою свиту. Миранда, дочь герцога, и Вероника с Дарией – кузины Миранды – тихо не любили Елену. По-женски скрытно – как змеи, готовые укусить при первом же удобном случае. Елена, в свою очередь, презирала их – за глупость, трусость и ограниченность.

В общем, у этих четверых пышным цветом цвела настоящая женская дружба.

Хотя, по правде, ни Миранда, ни Дария с Вероникой и не посмотрели бы в сторону Елены, не будь она принцессой, и не прикажи их отцы с ней дружить. То есть, сначала король Силии официально принял юных леди в свиту дочери, а потом уже и возникла эта извращённая дружба.

«Ненавижу их, – признавалась Елена, – трусливые курицы. Но, Сэл, раз уж я всё равно вынуждена проводить с ними свободное время, я извлеку из этого всё, что могу». И она извлекала: пытала бедных девушек весьма изобретательно.

Нынешняя пытка тоже была изощрённой: сначала юным леди пришлось сбежать из школы (отлично зная, что наказания за это не миновать), потом трястись верхом по жуткой дороге, которую размыло после недавнего дождя, и лошади проваливались в грязь по бабки. Попутно беглянки пугали себя историями о разбойниках, которые развелись в местном лесу, как блохи на бездомной собаке, и наверняка бы соблазнились пятью девицами без сопровождения, если бы я не разводила наши дороги и не отводила «лихим ребятам» глаза.

Хотя, как по мне, большим ужасом были именно дороги, а не разбойники. Елена однажды рассказывала, как её мать, очень набожная женщина, решила поехать на молебен в Велицкий монастырь, известный как своими монахами и их поистине идиотским (моё скромное мнение) аскетизмом, так и труднодоступностью. Последнее оказалось отнюдь не преувеличением: кортеж королевы с помпой и величием проехал до границы графства Свен, где начинались болота, отделявшие его от графства Велиц. И где вышеозначенный кортеж благополучно застрял, ибо никто не знал ни безопасного пути по топям, ни окружной дороги. Королеве действительно повезло, что местный лесник, решивший порадовать маленькую дочурку зрелищем придворных «индюков», провёл королеву и её малую свиту какой-то неизвестной тропой. И «только Святой Бартоломей, покровитель Велица, их наверняка и спас», – добавляла Елена, посмеиваясь. А ведь в Велиц ежегодно приезжали с паломничеством сотни людей, в том числе и иностранцев. Полагаю, половина из них стала торфом в тех топях, всего лишь потому, что никому из силийских королей не пришло в голову построить туда нормальную дорогу…

Разбойники, между прочим, были отдельной песней Силии – но я спою её как-нибудь в другой раз, когда речь снова зайдёт про дороги. Я просто не устаю удивляться людской природе – на другой стороне мира, в Кании, где дождь льёт три месяца, не переставая, дороги настолько хороши, что по ним могут разъехаться две колесницы, и ни одна не увязнет в колее. Почему же Силия, для которой торговля не менее, кстати, важна… А, впрочем, об этом тоже после.

Ярмарка гудела колоколом, бьющим точно набат, к вечерне. И гомонила сотнями и сотнями слухов (которые несмотря на дороги, облетали всю Силию с поистине магической быстротой). Здесь можно было узнать, что графиня Кэри (в весьма отдалённом графстве) сломала себе ногу, споткнувшись о своего кота (кот не пострадал). Граф приграничной Тирени упал с лошади во время охоты, но не погиб, ибо подковы его коня освятил сам Святой Натан, настоятель Велицкого монастыря. А пиво, как ехидно добавляли при этом, которое перед охотой выпил граф, освящал сам трактирщик Красный Нос, известный на всю Силию своей сварливой женой, а также превосходным хмельным тёмным, которое Нос варил из собственного ячменя, собираемого, говорят, его же женой в новолунье… В общем, пиво получалось вкусное (действительно вкусное, я пробовала, но новолуньем там и не пахло, скорее уж погребом трактирщика, удачно расположенным в старой ромульской казарме).

Новостей было так много, что старики и почтенные матроны не уставали чесать языками, а молодёжь развлекалась вовсю, как умела. Здесь играли на свирели и подобии лютни, здесь танцевали пародию на придворную мореску, играли в прятки, гадали и даже пытались по-восточному выдувать огонь из рта (на что лично я бы с удовольствием посмотрела подольше, но Елене сильнее хотелось яблок в патоке, поэтому пришлось уйти).

Свита принцессы страдала.

– Елена, ну пожалуйста! Зачем мы здесь? – Для изнеженных богатыми приёмами и куртуазными книжечками юных леди ярмарка действительно была местом прямиком из бездны. Шум, гвалт, смех, чернь, пересказывающая сплетни, грубые и несдержанные танцы… Пьяные и слишком настойчивые ухажёры, тычки и недовольные взгляды завистливых девиц, не распознавших в юных леди ни графинь, ни герцогинь. Конечно, извлечённые из своих платьев, они напоминали черепах, извлечённых из панцирей. Жалкие и несчастные, в серо-синих сарафанах для «маскировки», и совершенно нежелающие веселиться.

– Елен, что нам здесь делать? – поддакнула Дария и принцесса, как раз доевшая своё яблоко, проказливо улыбнулась.

– Как что? Развлекаться!

Елена не часто выбиралась из школы, куда её уже пять лет как упёк король. И радовалась любому новшеству. Кулачные бои, петушиные сражения, гадалка… К последней Елена проскользнула даже без платы, просто улыбнувшись молоденькому цыгану. И также протащила подруг.

Старая, уже совершенно седая цыганка, нависнув над шаром, делала вид, что вызывает духов. Леди-фрейлины принцессы, красные, как рябина, не то от духоты, не то от противного запаха (в шатре ощутимо воняло кошачьей мочой), тряслись и ахали в нужных местах. Елена забавлялась, смеясь чуть не вслух. И как же ей было радостно, когда я тоже поиграла немного шаром гадалки, заставив его сплясать пред изумлённой публикой.

Увы, дети дорог хорошо знакомы с нами, демонами. Принцессу со свитой прогнали только что не метлой – и Елену это рассмешило едва ли не сильнее ожившего шара.

«Хочу приключений!» – вздыхала она, ловя мой взгляд. И я тихонько указывала ей на всё новые и новые интересные «островки» ярмарки, пока мы не оказались совсем близко к танцующим.

Елене стоило улыбнуться плечистому рослому парню (подмастерье кузнеца, не иначе), как тот с друзьями быстро оказался рядом с предложением руки и танца.

Кавалер из парня был, по придворным высоким меркам, никакой, но Елена не возражала. Я видела, как её взгляд скользит по его широкой груди, тёмным завиткам, виднеющимся в вороте рубахи, по плечам, громче слов говорившим, что такой подкову согнёт и разогнёт, а потом легко согнёт снова. Ну и что, что стеснителен – зато пляшет как!

Елена унеслась с ним, а к нам подступили его друзья. Испуг несчастной свиты принцессы они приняли за смущение, а смущение во все времена только раззадоривало молодых мужчин.

– Сэл, ну пожалуйста! – снизошла до меня Миранда, жавшаяся вместе с кузинами и старательно не обращавшая внимания на настойчивые приглашения. – Попроси принцессу, тебя она слушает, – что не преставало удивлять всех этих Светлостей, учитывая моё якобы безродное происхождение и простенькую физиономию. – Нам пора возвращаться!

Я оглянулась на раскрасневшуюся Елену. Они с кузнецом как раз ждали своей очереди в «ручеёк» и о чём-то увлечённо шептались. Елена свободно хохотала, не закрывая платочком лицо (как её фрейлины-жеманницы).

– Сэл, я прошу тебя! Хочешь, я подарю тебе моё опаловое ожерелье? – это было смешно (демону – опалы!), но означало, что терпение юной герцогини на исходе.

Я усмехнулась, поймала взгляд одного из самых настойчивых ухажёров (который до этого совершенно не обращал на меня внимания) и призывно улыбнулась.

Людей тянет к демонам, неосознанно, но очень сильно. На парне был амулет местной ведьмы, железная руна – комариный укус для меня – и он вспыхнул лишь один раз: когда последний закатный луч заиграл на нём. А потом солнце погасло – и парень был мой.

Заодно я увела и его друзей – не потому, что хотела помочь подругам Елены, а потому, что забрать немного силы у случайных мужчин всегда сладко для демона. Но наслаждалась я всё равно одним – это почти как попробовать каждого блюда на пиру понемножку, но остановиться на том, что понравилось больше.

Мы целовались за каким-то лотком, кажется, с заморскими тканями, и не особенно скрывались – кого мне было бояться? Я выпила его жизненной силы ровно столько, сколько требовалось для удовольствия, не переходящего в экстаз – и оставила потом незадачливого ухажёра без сознания у всё того же лотка. Мне было хорошо и для полного счастья не хватало только возможности у всех на виду расправить крылья и взлететь в загорающееся звёздами небо. Впрочем, за удовольствие всегда приходится платить – даже демонам.

Поздно ночью, уже вернувшись в школу, мы с Еленой лежали на крыше каминного зала и глядели всё на те же звёзды. Елена казалась свечой в окружающей её зыбкой синеве – и действительно светилась: молодостью, непокорством, задором. Очень вкусно и очень желанно – куда притягательнее того крестьянина с руной-амулетом.

– Ты целовалась, – сказала Елена вдруг, искоса глядя на меня. – На ярмарке. С парнем, который тебя позвал. И… и не только с ним. Да?

Я улыбнулась – конечно, её подруги, ревновавшие принцессу ко мне, всё ей рассказали.

– Как это? – спросила чуть погодя Елена, жадно глядя на меня. – Ты правда целовалась? По-настоящему?

Я спрятала улыбку. Наивная девочка…

– В губы?

Я кивнула и, больше не сдерживаясь, снова улыбнулась.

– И с… с языком?

Рассмеявшись, я потянулась, подцепила её рыжую прядку. Шелковистая и яркая, как огонь в ночи. Не буду лгать, мне хотелось выпить Елену за те месяцы нашего «договора» – и не раз.

Но живой она мне нравилась больше.

– И не только с ним я целовалась, принцесса…

Елена судорожно вздохнула, но взгляд отводить не стала. Я видела, какой огонь горит в её глазах, и понимала, какие мысли будоражат её юную невинную голову. А ещё знала, что в будущем принцесса Елена распустится, как роза, только не стыдливо-белая, а алая, как кровь. С ней рядом будет много мотыльков-ухажёров…

– Как ты это делаешь, Сэл?

– О, принцесса, это же совсем легко. Сначала ты обнимаешь его за шею или кладёшь руки на плечи. Потом касаешься губами его губ…

– Сэл, хватит! Я же не об этом!.. Как ты это делаешь с такой… с твоей… ты же совсем не красивая, Сэл!

Я тихо рассмеялась.

– Красота не главное, принцесса. Главное – как себя вести. Я просто смотрю на понравившегося мне мужчину, и он идёт за мной.

– Ну конечно, – помолчав, кивнула Елена, – ты же демон…

– Нет, принцесса, это не магия. Ты тоже так делаешь. Ты ведь тоже веселилась сегодня.

Елена усмехнулась.

– Но я бы не дала себя поцеловать! А вдруг он бы… Хотя… он настаивал. Знаешь, Сэл, был такой момент…

Я знала: мне пришлось слегка охладить пыл этого «настаивающего». Моя принцесса играла с огнём, не понимая, что крестьянские парни не то, что дворяне. Вторые, даже в пылу страсти, всё-таки смутно понимают, с кем получают удовольствие. Первые же его просто получают.

– Сэл, скажи – целоваться приятно?

– Очень, – улыбнулась я. – Хочешь попробовать? – и в шутку потянулась к ней.

– Сэл, ты что, я же девушка!

– Ну и что?

Принцесса расхохоталась, точно я сказала что-то смешное.

– Тебе шестнадцать, Елена, ты уже достаточно взрослая, – в древности в её возрасте девушки уже имели выводок детишек. – Ты бы могла менять мужчин, как перчатки, – заметила я. – Зачем же ты носишься со своей невинностью, как с писанной торбой?

Елена не стала говорить, что принцесса должна быть примером для подданных – непорочная дева, ни-ни до свадьбы. Мы обе не раз смеялись над этими «предрассудками».

– Ты не понимаешь, Сэл. Мой первый поцелуй должен быть особенным. И первый раз – тоже…

Я усмехнулась – она верила в то, что говорила. Но я чувствовала и огонёк любопытства, разгорающийся всё ярче. Елене хотелось попробовать. Хотелось эксперимента, как алхимику – узнать, как поведёт себя новое вещество.

– Значит, только взгляд, Сэл?

– Да, принцесса.

– Хм.

На следующий день Елену, конечно, наказали. Весть о побеге принцессы облетела всю школу, учителя недовольно косились на виновницу, но помалкивали: никто из них не имел титул достаточно высокий, чтобы открыто порицать дочь королевского рода. Они делали это исподволь: более тщательно, чем обычно проверили домашнюю работу, задержали молитву проповедью о послушании и кротости, вызвали на дискуссию о юридическом устройстве Силии, спросили заученные законы близлежащих королевств… Елена училась играючи, поэтому для неё всё это было, как та руна-амулет – для меня. Её подругам доставалось тоже, но меньше, меня же и вовсе не замечали.

Обеда принцессу лишили по приказу директрисы, которая к концу дня вызвала Елену для объявления наказания.

Принцесса сидела в её кабинете – с пяльцами у окна, на низеньком неудобном табурете – и с вежливым вниманием вышивала модные нынче в Силии кантонские астры. Цветы пламенели на девственно белом бархате, как кровь на брачных простынях.

Директриса, овдовевшая герцогиня Сивельская, дальняя родственница королевской семьи, восседала в массивном кресле, обитом крашеной кожей с фантастическим узором золотыми нитями. Строгая, сухая, как щепка, дама, она рассматривала принцессу в монокль и цедила слова, как сцеживала бы яд с клыков кобры. Слова «преступление», «возмутительно» и «оскорбление блистательного рода» падали, но куда-то мимо принцессы. Елена за всё время обличительного монолога не повела даже бровью.

Мысленно она весело обсуждала директрису со мной:

«Сэл, как думаешь, она действительно такая ханжа, как выглядит?»

Упакованная в сине-чёрное бархатное платье, как в футляр, директриса действительно имела вид строгий и неприступный. В душе у таких, в бездонных топях, водятся сотни и сотни чертей…

«На вид – да. Но по ночам, в обстановке глубокой секретности она посещает учителя ромульского».

«Этого носатого толстяка? Он же её раздавит»

Я усмехнулась. Принцесса ещё не догадывалась о всех тонкостях процесса, которому предавались директриса с профессором. Просвещать я её не собиралась, но пару картинок передала – и они расцвели в её воображении, как ядовитая росянка.

«Господи, Сэл! Это отвратительно!»

«На самом деле, весьма и весьма приятно…»

«Сэл, довольно! Ты меня искушаешь»

Снова усмешка.

«Я демон – мне вашим богом предначертано искушать».

Принцесса у окна вздохнула. Как могло показаться со стороны – покаянно. Директриса, пытавшаяся отдышаться после гневной тирады, одобрительно улыбнулась. Елена тоже послала ей улыбку и посмотрела очень многозначительно.

– Вы будете поститься три дня и три ночи, начиная с сегодняшней, юная леди! – подвела итог директриса. – Дабы очиститься, и чтобы демон, отравляющий вас, не получал больше греховной пищи.

Принцесса с явным трудом удержалась от усмешки и покосилась на меня.

«Сэл, как у тебя с греховной пищей?»

«Не переживай, принцесса, ужин ждёт тебя в спальне»

«Чудесно, я голодная, как чёрт. Господи, когда эта фанатичка уже заткнётся!» – принцесса имела обыкновение выражаться… не совсем по-королевски, когда нервничала или уставала.

Но директриса не успокоилась, пока не прочитала весь стих из жития Святого Паула, говоривший о сдержанности и смирении. И только после этого Елену отпустили.

В спальне принцесса набросилась на еду, забыв заодно и про манеры. Я часто баловала её блюдами со стола короля: запечённые куропатки, фаршированные яблоками гуси, утиный паштет и, конечно же, сахарные фигурки. Порой Елена жаловалась, что потолстеет – но вкусно поесть она обожала куда сильнее, чем следить за фигурой.

Обычно после ужина принцесса или отправлялась в библиотеку, или приказывала кому-нибудь из однокашниц принести ей книгу – и принималась за чтение. Свита ей компанию не составляла никогда: Елена успевала до чёртиков им надоесть за весь день, так что честь терпеть принцессины капризы вечером и ночью выпадала мне одной.

При мне Елена, конечно, вела себя вполне пристойно.

Её уже ждали «Силийские хроники», третий том – чтиво весьма полезное, если хочешь поскорее заснуть. Но Елена на этот раз всё внимание отдала вышивке.

Глядя, как принцесса стремительно управляется с иглой, я поинтересовалась, для кого это?

– Шарф для зимнего карнавала, – тут же откликнулась Елена.

– Мужской шарф, – заметила я, глядя как она старательно вышивает ручку кинжала, пронзающего один из цветков. Осыпавшиеся алые лепестки весьма напоминали кровь.

– Мужской, – кивнула Елена, обрывая нить. – Хм, брату?

– Скажи уж лучше, что батюшке, – пошутила я. Вышивка явно была куртуазно-любовного содержания. – Давай угадаю, Елена, Эрик снова тебе написал?

Принцесса нахмурилась и слегка покраснела.

– И ничего он мне… ай, Сэл! – Я выудила письмо из её корсажа и уселась на подлокотник рядом, поближе к свече. – Тебе не говорили, что читать чужие письма дурно?

– Ты говорила. И не раз, – задумчиво пробормотала я, вчитываясь. – А у него талант…

– Да! Талант мне надоедать! – Принцесса изо всей силы пронзила центр астры иглой.

– Поэтический, – усмехнулась я. Сонеты и впрямь были весьма и весьма недурны. – Посмотри, он сравнил тебя с голубой розой, вобравшей в себя снег и лёд заоблачных северных гор.

– Ненавижу голубой, – наморщила носик принцесса, и я усмехнулась: половина её нарядов были голубыми.

Конец письма был оторван и наверняка скормлен камину ещё при получении. Я изучила неровные края и снова посмотрела на Елену?

– Ну и когда?

– Что, когда? – Елена делала вид, что её очень, ну просто очень интересует вышивка. А всё остальное, включая меня, – нет.

– Когда вы встречаетесь? – Эрик, принц-наследник соседнего Вейстера, заканчивал военную академию, но всё равно находил время, чтобы писать Елене. И по сложившейся уже традиции прямо оговаривал в каждом письме, что если она не ответит, он приедет (место и время означались тоже) и услышит новости, а также заверения дружбы из её «сахарных уст». Приезжал он, кстати сказать, регулярно – раз в два месяца. Елена никогда ему не отвечала, но обязательно сбегала, дабы дать принцу вкусить свои «сахарные уста». Впрочем, до нормального поцелуя, насколько мне известно, дело у них ещё не дошло.

– А вот не скажу! – проворчала принцесса. – Ты же демон, ты и так всё знаешь. И нечего за мной шпионить!

– Ты сама это пожелала, когда вызвала меня.

– Тогда хотя бы не вмешивайся!

– Елена, – вздохнула я. Рыжая наивная девчонка… – Ты, надеюсь, понимаешь, что флирт – это замечательно, но когда-нибудь Эрик не выдержит…

Принцесса, успокоившись, только хищно усмехнулась.

– Пусть только попробует!

Шарф, кстати, получился замечательный. Особенно надпись «Тебе верна я никогда не буду» должна была без сомнения понравиться будущему королю Вейстера.

Елена, свеча в темноте, сама обожала играть с огнём.

Я её не понимала. Эрик, конечно, не обладал классической красотой древних статуй, но он был высок, статен и его неправильные, острые черты (доставшиеся, судя по портретному сходству, от отца) складывались в весьма примечательную картину, которая не сразу выцветала из девичьего сердца. И ещё от него веяло силой, мужественностью и надёжностью. Демоны чувствуют это ярко – для меня он горел, как огонь в ночи, куда я прилетела бы мотыльком, не поселись в его сердце Елена. Человеческие женщины чувствовали этот огонь тоже – у Эрика не было недостатка в поклонницах, и он-то как раз давно уже не был невинен. Примечательный мужчина… И умный, к тому же. О нём уже пели баллады, и не только о любовных, но и о военных победах. А как он дрался на силийском весеннем турнире три месяца назад!..

Мне куда больше пятисот лет, и я знала много мужчин – Эрик был бы в первой десятки тех, кого я вспоминаю с нежностью… Был бы, но его глаза, казалось, видели только Елену. Эта рыжая бесовка не просто похитила сердце принца, она швырнула его себе под ноги и от души потопталась острыми каблучками. Она была его злым гением, огнём, выжигавшим остатки разума, который он ещё не успел потерять от любви. Она над ним издевалась, то давая надежду, то отнимая, как карнийская охотница – то подкармливает пойманного ею тигра, то хлещет его плетью по морде. Тигр бесится, бросается на прутья, ранит охотницу…

Елена Эрика совершенно не любила. Её сердце вообще никогда ещё не посещала любовь: королевские дети не приучены испытывать нежные чувства к родителям, няни для них лишь слуги, а поклонников Елена презирала. Я знала, что ей за это воздастся. Не потому, что Всевышний справедлив, просто я видела, как такие люди идут к своей судьбе – буквально прожигают себе путь, чтобы потом долго и страстно рыдать, когда достигнут цели.

И судьба Елены уже была рядом, пусть принцесса этого и не подозревала.

– Ты стала ещё прекраснее с нашей последней встречи, – говорил на следующее утро Эрик (конечно, я следила за ними – мысленно; какой нормальный демон не стал бы?). – Твои волосы что жидкий огонь…

– Ты это уже говорил. – Елена поморщилась, надув губки.

Принц и принцесса сидели на берегу ручья в дубовой роще по соседству со школой: Елена у самой воды, утопая в сиреневых цветах, напоминающих фиалки. Они красиво дополняли её простое утреннее платье из голубого шёлка. Зелёные рукава (съёмные, по последней моде) она оставила в школе. Ворот платья был развязан, и вглубь сбегала золотая, с каплями алмазов, цепочка. Взгляд Эрика не отрывался от неё – и от того, что платьем было скрыто.

– Я теряю ум и голос рядом с тобой, – вздохнул принц.

И это было правдой. Обычно остроумный, с ней вейстерский принц превращался во влюблённого болвана и принимался осыпать принцессу Силии банальностями.

А Елена смотрела на его широкую грудь, скрытую одной лишь сорочкой – там было на что посмотреть, и не только ценительнице вышивки или кружевных воротничков.

На шее Эрика, словно между прочим, красовался вышитый Еленой шарф.

– Ну и зачем ты мне нужен, безумный и безголосый?

– Елена, госпожа, ну будь со мной поласковей! – принц уже умолял, и мне было его почти жаль.

– Эрик, ты меня утомляешь, – вздохнула принцесса, бесцельно сорвав цветок и тут же его выбросив. – Скажи, ты привёз мне что-нибудь интересное?

На руке принцессы уже красовался жемчужный браслет – я никогда его на ней не видела, и это наверняка был подарок. Но Эрик ничего не сказал, только с довольной улыбкой вытащил из лежащей рядом седельной сумки маленькую, чёрного дерева шкатулку.