Читать книгу: «На маникюре у кота», страница 3

– Конечно, конечно, – торопливо закивала мать. Она переглядывалась с отцом, чувствуя какую-то неловкость, недоуменно поглядывая на невестку.

Гости посидели недолго, родителей отвез Сашка, Михаил вызвался помочь Люде убрать посуду со стола. Она сердито зыркала на него и многозначительно переводила глаза на двери.

– Совсем сдурел, муж в доме, – шептала, а сама загоралась глазами, на его подмигивания.

– Спит он, куда ему, слабак… Приходи тогда ко мне ночью, как все уснут, – звал он тихо, прижимаясь к ней со спины, уверенно обнимая.

– Слабак, значит, – раздался сзади голос Анатолия.

Людка медленно развернулась, отталкивая Михаила. В дверях стоял, опираясь на косяк, бледный Анатолий. Глаза горели гневом, щека нервно подергивалась, правую руку он прижимал к животу, где был рубец после операции. Он дёрнулся было вперед, но пошатнулся. Людка по инерции кинулась к нему, но он поднял руку, останавливая.

– Вот так, значит…Любимая, – ядовито выплюнул он. Повернулся, сжав кулаки, к Михаилу.

– Дурак что ли, я ж тебя прибью, – приподнял бровь тот предупреждающе, словно жалея.

Толик сделал шаг в сторону Михаила, замахиваясь, но тот легко уклонился, перехватывая удар, и в скулу Толику прилетел ответный удар, отбросивший его к стене. Что-то упало, разбиваясь.

– Прекратите! – вскрикнула, кидаясь к ним Людмила, разнимая.

– Что происходит? – выскочила в коридор старшая дочка, – Папа? – воскликнула, бросившись поднимать отца, осмотрела всех, подняла глаза на мать и прошипела, – Ненавижу тебя!

Людка на секунду замерла, догадываясь, а потом, психуя, вытолкала Михаила за двери.

Кристина помогла отцу дойти и лечь на диван, кинулась на кухню за водой.

А Людмила стояла и смотрела на мужа. Любила ли она его? Она не знала, ей было с ним спокойно, надёжно, он всем обеспечивал ее и дочерей. Но не подходил он ей по темпераменту, спокойный, тихий, не конфликтный, он уступал ей всегда, улыбался и безотказно выполнял ее капризы по мере сил.

Толик смотрел на нее в ответ. За эти годы жена расцвела, из девушки превратилась в роскошную женщину, вот и сейчас стояла, гордо вскинув подбородок, сверкая карими глазами, даже не пытаясь принять виноватый вид, хотя бы ради приличия.

– И что теперь будем делать? – вызывающе спросила она его.

– Что делать? – переспросил он, рассматривая её с какой-то тоской, – Если нужен развод – я дам, дочерям помогать буду. Вместе жить – нет. Пока живите на даче, я поищу, куда съехать, – помолчал и добавил вымученно, – С тобой не смогу…

И отвернулся к стене, ото всех, закрывая глаза.

Сава оторвал лапки от пальцев Анатолия, облегченно выдыхая – нелегкая выдалась история. Такую и слушать-то сложно, а уж пережить – вообще тяжело представить.

– Ягинюшка, это что ж это делается то, – печально поднял золотистые глаза на ведунью он.

– Любовь зла, – многозначительно протянула Яга и тихонько щелкнула пальцами.

Анатолий вздрогнул, приходя в себя. Девушка с золотисто-ореховыми глазами напротив него закручивала колпачок на тюбике с мазью.

– Пфф, что-то я крепко задумался, – встряхнул головой мастер, вставая, – Спасибо за мазь, и правда пальцы болеть перестали, надо же. Легче работать будет, – улыбнулся благодарно.

– Легче, легче, намного легче теперь будет, – многозначительно закивала головой Ягиня, провожая Толика к дверям, – И вам спасибо, с нас ну очень положительный отзыв на сайте, всем рекомендовать будем.

– Буду рад, ну, до свидания тогда, – попрощался, выходя из салона мастер.

Иллюзия искорками спадала с девушки, возвращая Саве его обычный вид. Кот встряхнулся, опускаясь на лапки, потянулся и запрыгнул на любимый диван. Рядом тут же запрыгнул подскочивший Рэй, отпихивая Саву к спинке дивана.

– Хорошо, что я кот, – задумчиво промурчал Сава, – А то какие у людей страсти-то, один – к одной, другая – к другому, а потом котята не того окраса. То ли дело мы, степенные коты, – важно провел лапкой по усам.

– Ага, – хмыкнула Яга, – Особенно в марте. Мне тебе напомнить, как ты молодой у меня в избе завывал, гулять просился? – ехидно подняла брови.

Рэй с любопытством приподнял голову и повернулся, глядя на Саву.

– А я что, я ничего, я тогда молодой был кот, не обученный, там такая кошечка была, а глазки какие, а шерстка, – закатил мечтательно глаза Сава.

– Ага, ага, – закивала головой Яга, – Сам Леший заходил, уточнял, что за новый зверь объявился, что своим воем самого волка за пояс заткнул. У Серого депрессия на почве твоих весенних песен началась, целое полнолуние пропустил, просидел в печали.

Кот сердито напыжился, сверкнув глазами. Рэй ткнул его носом и тихонечко проскулил, подвывая, словно передразнивал. Яга прыснула со смеху.

Но вот Рэй приподнял голову и повел носом, повернув голову к Яге. А воздух возле нее заискрился и она привычно подставила правую руку, куда опустилась очередная золотистая подкова.

– Оплачено, – слегка грустно прошептала она, глядя на ладонь с подковкой.

Глава 8

Яга с Савой на руках сидела в конце коридора районной поликлиники и наблюдала за людьми в очереди. Сава был оскорблен до глубины души – его посадили в кошачью переноску. А началось все еще утром.

Ягиня за утренним чаепитием рассуждала о взаимосвязи души и тела. Вот неспокойно на душе у человека – и тело отзывается болью. Рассказывала о том, что настоящие знахари всегда лечат и тело, и душу одновременно.

– Люди по своей природе – создания хрупкие, а они еще и сами себе вредят. И не только тем, что надрываются, взваливают на себя больше, чем могут вынести, а еще и изнутри себя разрушают, зачастую душу себе рвут на части сами или другим это позволяют. И всё они на самом деле важное «на потом» откладывают, им всё некогда, спешат, бегут. На небо глаза не поднимут, облачка или звездочки не замечают. Весна мимо них каждый год пролетает, почки раскрываются, деревья цветут, а людям некогда, моргнут – уже лето. На моря с чемоданами опять-таки в каком-то угаре сорвутся – и что? Так стараются отдохнуть, что устают еще больше зачастую, им же потом после таких отпусков еще отдых нужен. А осень, разве они видят красоту осени? Красок то сколько, осень же весне не уступает. Золото, багрянец, последняя густая зелень, осень же оттенками с самой весной легко поспорит. Но кто же это видит. Все бурчат, им дожди мешают. Нет, чтобы у природы поучиться – отдыхать после буйного цвета. Зимой всё в природе спит, замирает. И человеку отдых нужен. Чтобы весной силы были расцвести снова. А они всё бегут, бегут… Задыхаются, а всё бегут… Тянут на себе ненужное, надрываются ради мимолетного. А вечного не ценят…

Сава жмурился, прихлебывал из белой кружки какао и согласно кивал. Ему, как порядочному коту, спешить было некуда и незачем.

А потом Ягиня надумала посмотреть, где и как лечат сейчас людей. Выбор пал на ближайшую к ним поликлинику.

В дверях поликлиники им преградила дорогу женщина неопределённого возраста в форме охраны.

– С животными не положено, – заявила твердо она, поджимая губы, указывая на Саву, которого Яга держала на руках.

– Это очень приличный и умный кот, – попыталась возразить Ягиня, прижимая Саву к себе. Она была в своем любимом черном брючном костюме, на шее красовался изумрудного цвета платок, под цвет глаз, кокетливо завязанный бантиком. Мучать туфлями на шпильке свои ножки она не захотела, обула удобные черные балетки.

– Не положено, если только в переноске, – упрямилась «охрана».

Яга задумчиво покусывала губы, хмурилась и размышляла.

– Ладно, хорошо, – наконец ответила она и развернулась к выходу.

Они вышли на широкое крыльцо заведения, спустились к стоящей рядом лавочке, и Сава возмущенно зашипел. Его категорически не устраивало то, что ему надо будет лезть в переноску для обычных животных.

– Савушка, но ты же у меня умница, это недолго, мы только посмотрим, что там внутри делается, это же даже не на весь день, – уговаривала его ведунья.

Кот фырчал, обижено шипел и отворачивался.

– Ну тогда я тебя домой отправлю и сама всё пойду слушать и смотреть, – выдала, хитро прищурившись, Яга.

– Я требую исполнения моего одного желания, – заявил нахохлившийся кот.

– Какого же, Савушка? – заулыбалась Яга с готовностью.

– Не сейчас, я еще не придумал, – пробурчал кот.

– Конечно, конечно, мой ты умница, – покивала обрадованно головой, щелкнула пальцами, что-то прошептала и нагнулась, доставая из-под лавочки наколдованную переноску голубого цвета.

И вот они сидели и слушали, что говорили в очередях к врачам под кабинетами пациенты.

Возле одного кабинета перед двумя сидящими тётками стоял мужчина в годах и достаточно громко рассказывал о своих похождениях.

– Меня на работе прихватило со спиной, скорая забрала, увезли, разогнуться не мог. Привезли, значит, в больницу, а там народу – тьма. Я скрюченный сижу, а они мне – идите в один кабинет кровь сдавать, во второй – рентген. Я ж думаю, они мне спину посмотрят, а они мне флюорографию. Я ноги еле передвигаю, а кабинеты друг от друга далеко, никому дела до меня нет. В очереди таких, как я полно. Врачи мимо бегают, все занятые такие. Три часа там пробыл, а мне бумажку вынесли, на ней что принимать первое время написали и сказали идти к своему терапевту. А мне бы к неврологу. А к нему – только по направлению, от терапевта значит. А запись по направлению через две недели. Так еще попробуй запишись. Я звоню, а там этот модный робот отвечает. Пока с ним договоришься, да нормальный живой оператор ответит – талончиков уже нет, звоните завтра. Хоть помирай ложись прямо в коридоре.

Тётки сочувственно кивали, поглядывая на красную лампочку над дверью. Заходить в кабинет можно было только, если она загоралась зелёным.

– У меня знакомая к врачу пошла – сыпь у нее появилась. Ей сказали – чесотка, кучу лекарств да мазей назначили. Она ж ответственная, у нее внучка, что с ней живет, в общепите работает, так знакомая к ней на работу явилась, и там и говорит, чесотка у меня, милая. И это – при ихней главной. Руководство в шоке, но потом директриса эта к знакомой присмотрелась, говорит, что-то не похоже на чесотку, дала визитку своего врача. Внучку, значит, в отпуск за свой счет, сами все в напряжении. Та ж знакомая пошла уже к другой врачихе, а ее посмотрели, сказали, что никакая это не чесотка, а аллергия на лекарства, которыми ту до этого от простуды лечили.

Слушатели ахали и возмущённо качали головой.

Возле Яги присела светловолосая женщина средних лет, снимая бахилы.

– Ой, кошечка какая у вас спокойная, кис-кис-кис, – слегка мазнула призывно по переноске она, обращаясь к Яге.

– Это кот, – машинально ответила Яга, слегка отодвигая переноску от неожиданной собеседницы.

– Ой, и у нас кот, – не заметила манипуляций Яги светловолосая и охотно продолжила, – Так нашего в переноску вообще невозможно запихнуть. Мы его вдвоем с мужем, как надо к ветеринару ехать, ловим. Однажды поймали, в переноску посадили, уже в машине едем, как слышу – запах… Обделался наш Васька, короче, то ли с перепугу, то ли в отместку. Пришлось разворачиваться и ехать домой. Отмывали потом и переноску, и кота.

Из переноски послышалось тихое фырканье. Яга, сдерживаясь и пытаясь не засмеяться, покосилась на Саву и заинтересованно уставилась на собеседницу в ожидании продолжения.

– И что вы думаете? – продолжила та. – Васька эту историю как-то просёк, хитрая рыжая морда. И если мы потом его ловили и везли в ветеринарку, он, зараза этакая, как знал, или чувствовал, сразу гадил, как переноску в машину поставим. А говорят, что животные глупые, – многозначительно закончила она.

– Конечно, не глупые, – согласилась Яга, посматривая на переноску, в которой подозрительно затих Сава.

Женщина, пожелав здоровья и хорошего дня удалилась, а Яга сидела и сдерживала смех.

– Савушка, – протянула она, – Сааваа, ты там как?

Кот зашуршал, демонстративно разворачиваясь к небольшому окошку в переноске задом. Но какой-то шум и громкий спор отвлёк Ягу от задетого за живое кота.

– Мне только спросить! – неуверенно пыталась прорваться к заветной двери кабинета невысокая худенькая женщина.

– Тут половине очереди только спросить, а еще половине – больничный закрыть надо, и все без очереди прутся, я тут по записи уже больше часа сижу, – преграждала ей дорогу тучная женщина с волосами, окрашенными в какой-то сизо-сиреневый цвет, – Через Госуслуги записывайтесь, и приходите, спрашивайте, сколько влезет.

– Ага, а для начала на этих Госуслугах зарегистрируйтесь, – ехидно добавил худощавый дедушка с небольшой бородкой, – и в МФЦ личность сходите, подтвердите, пока этот адовый круг пройдёте – все вопросы отпадут. Пришел молодым – ушел старым. Хорошо, если в очереди не помрешь.

Очередь понятливо тихонько захихикала. Дедушка, ободренный поддержкой, довольно глядя вокруг, продолжил.

– Пошел я в эту эмфэце. Барышня там такая вся вежливая, с талончиком, конечно, помогла. Сел я в это их окошко. Там этих окошек много. В каждом окошке – по вежливой и умной, в жилеточках. Говорю, что мне Госуслуги нужны, без них нынче никуда не пускают. Она там что-то по кнопкам пощелкала, попечатала, листик мне даёт, говорит много, половины мне не понятно. Понял, что пароль надо сменить. Прошу ее помочь, мне эти компьютеры не по силам уже. И давай она меня спрашивать о значимых датах или любимых буквах. Для пароля, говорит, лучше, чтобы запоминалось. Я ей называю циферки, а она – этого мало, надо еще и буковки. И чтобы большие, и чтобы маленькие. Я ее уже прошу – милая, напиши уже что-нибудь мне на бумажке, я ее с собой буду носить. А она – нельзя, мошенников много, если потеряете, беда будет, придется к нам идти, пароль менять, Госуслуги эти возобновлять да восстанавливать. Мать честная, говорю, да зачем мне тогда эти Госуслуги, если их надо охранять сильнее, чем заначку от жены. С горем пополам пароли эти придумал, дамочка мне эта, значит, листочек выдала, там расписала что да как, я его теперь лишний раз и открывать боюсь. А она говорит – это сервис, чтобы людям легче жилось, всё для людей.

Но тут загорелась зеленым лампочка над дверью и старичок, бодренько подскочил к двери в кабинет, многозначительно покивав очереди.

– Дождался, не помер, – выдал он и проскочил в кабинет.

Возле Яги присела невысокая темноволосая девушка, которая негромко говорила по мобильному телефону.

– Что? Нет, анализы уже хорошие, на поправку иду, спасибо, – благодарила она кого-то, – Люстру? Нет, еще не повесила, некогда заняться этим, брат в очередной командировке, а объявления посмотреть некогда. Так и живу пока без света в гостиной, как сыч. Ладно, потом поговорим, как дома буду, мы же меньше часа никогда не общаемся, давай, моя хорошая, обнимаю, – тихонько смеялась девушка, прощаясь и заканчивая разговор.

Девушка положила телефон в сумочку и подняла глаза на Ягу, смущенно повела плечами, словно извиняясь. Она уже встала и пошла к выходу, когда Яга ее окликнула.

– Девушка, можно вас на секундочку? – встала к ней навстречу Ягиня.

– Да, слушаю, – девушка остановилась и обернулась.

– Я совершенно случайно, не специально, стала свидетельницей вашего разговора, – начала знахарка, – Так вот, если желаете, у меня есть визитка замечательного мастера, он заменял нам кран. Но он и люстру прекрасно повесит, я читала о нем отзывы. Не навязываю, но рекомендую от души, – уточнила Ягиня, доставая одну из визиток, которую ей оставил Толик.

– Вот неожиданно, но спасибо, – протянула девушка, принимая протянутую визитку, – Позвоню ему, значит, узнаю.

– Позвоните, позвоните, очень хороший мастер и человек, – воодушевленно продолжала рекомендовать Анатолия Яга.

Девушка, еще раз поблагодарила, растерянно улыбаясь, и пожелав хорошего дня знахарке, упорхнула.

Яга пару минут постояла, глядя ей вслед, думая о чем-то и постукивая задумчиво ногтями по переноске с котом.

– Пойдём-ка отсюда, Савушка, в салон, – наконец решила она – Обедать пора. А в следующий раз посмотрим, что это за МФЦ такое. Хоть одним глазком.

Кот в ответ не издал не звука – он всё еще дулся после рассказа светловолосой женщины. Но это не мешало ему шевелить ушками, прислушиваясь к происходящему вокруг.

В салоне Яга заискивающе пододвигала коту сметанку и вареную курочку.

– Все самое полезное, вкусное нашему умному воспитанному котику, – приговаривала она ласково. – Сметанка домашняя, смотри какая густая, жирненькая.

Кот важно пыжился, слегка отворачиваясь, демонстрируя оскорбленную личность, но тихонько лапкой пододвигал к себе сметанку поближе.

Рэй насмешливо щурил глаза, поглядывая на них – ему насыпали полную миску корма и он, поев, сыто развалился рядом на полу.

Глава 9

– Почему люди изменяют? – переспросила и задумалась над вопросом Савы Яга, – Да по-разному бывает. У каждого своя причина. Итог только зачастую один – боль и расставание.

За окном солнце уже опускалось за горизонт, окрашивая небо к сиренево-розовые тона. Летняя дневная жара потихоньку спадала и дышать становилось легче, свободнее. Люди спешили домой с работы, проходили мимо окон салона в магазинчик, который находился с ними в одном здании через стену. Голуби важно разгуливали по асфальту, склевывая попадающиеся крошки, между ними периодически спускались и испуганно вспархивали шустрые воробьи.

Яга стояла у самого окна, наблюдая за прохожими, отпивая из стакана прохладный лимонад. Сава развалился на полюбившемся ему диване и завел вечернюю неспешную беседу, задав Ягине так волнующий его уже несколько дней вопрос об измене.

– Генка вот Анин, который к племяннице ушел, он искал, что получше, помоложе, ему страсть подавай. Не было у него любви настоящей, как и у Людмилы. Тот, кто любит всем сердцем – лучшего не ищет. Для него его выбор уже сделан, сердце определилось, и глаза будут до конца видеть в любимом человеке то, к чему потянулся в первый раз. Толик вон как Людмилу любил, она ж у него отказа ни в чем не знала. А ей просто с ним удобно было. Зачастую, когда людям хорошо, они скучать начинают, есть такие души неугомонные – мало им, больше надо. Страстей, чувств. Не греет уже уютный спокойный огонь… Им гореть надо. В этом огне обычно и сами сгорают и других, не думая, сжигают. Кто-то потом находит в себе силы после таких ран встать и дальше идти, а кому-то после пережитого только покоя и хочется. Те, кто уходят, думают, что после них их преданные ими половинки лучшего никого найти не могут, а на самом деле иногда эти раненые в самое сердце люди просто больше ничего не хотят, чтобы еще раз случайно в такую же историю не попасть.

– Любовь же беречь надо, великий труд это, поэтому она двоим и дана, чтобы вместе легче ее нести было, хранить в четыре руки, – продолжила знахарка, сделав очередной глоток, – А в жизни оно как бывает? Что имеем- не храним, потерявши-плачем. Опять-таки, суета эта вся, бег в никуда мешает о любви, подаренной свыше, помнить. А выдохнуть, остановиться, на человека любимого посмотреть прежними влюбленными глазами – некогда. Обнять даже некогда, слова ласкового сказать. А зачем? Ведь рядом же уже, твой. И ранят друг друга словами, безразличием, ранят, не берегут. И думают потом, что любовь прошла, угасла. А дровишек-то в этот огонь когда последний раз подкидывали – уже и не вспомнят. Кто-то тихо угасает, кто-то в поисках огня идет другого искать. А себя самого, когда-то любящего искренне, прошлого, вместе с угасшей любовью и мостами сжигают. И бегут, чтобы все успеть – в погоне за счастьем, когда оно очень часто всегда рядышком, только осмотреться надо.

Яга замолчала и прошла к своей любимой стойке, покачивая полупустой стакан в руке, задумчиво наблюдая, как лимонад перетекает по стенкам стакана. Прошло уже несколько дней с их посещения поликлиники, к ним в салон никто не заглядывал, и они с Савой отдыхали. Черноволосая администраторша смотрела турецкий сериал, обсуждая развитие событий с котом. Они спорили, предполагая, что будет дальше и как повернется сюжет.

За окном вспорхнули голуби – их спугнула подъехавшая серебристая машина. Фары потухли и в сумерках хлопнули дверцы машины, выпуская пассажиров или водителя – в опустившихся сумерках уже было плохо видно.

Еще минута – и двери салона открылись, пропуская невысокую темноволосую девушку. Яга повела бровью, слегка улыбнувшись, узнавая.

– Здравствуйте, вы меня помните? Я Таня, вы мне еще в поликлинике визитку давали, чтобы люстру повесить, – сбивчиво торопливо проговорила посетительница, повела глазами, словно что-то искала и добавила с надеждой, – Рэй же еще у вас?

Кот навострил ушки, приподнимая голову, потому что двери салона открылись второй раз, впуская уже знакомого ему Анатолия. Того самого мастера, который спасал их от потопа.

– Вечер добрый, – поздоровался мастер.

– Рэй! – воскликнула Таня, увидев выходящего из кухни облизывающегося настороженного лабрадора, который неуверенно завилял, узнавая ее, хвостом.

– Здравствуйте-здравствуйте, – рассматривая девушку и мастера, ответила обоим посетителям сразу Яга, – Проходите, рады видеть. Так Рэй – ваша собака? – уточнила она у Тани.

– Не совсем моя, – смутилась слегка девушка, – Но я его уже давно ищу. Понимаете, я ветеринар, его хозяин и он попали в аварию, хозяина скорая увезла, а Рэя подлечить я к себе забрала. А потом он пропал, – развела Таня руками.

– Мне Таня позвонила, мы договорились, что я ей люстру повешу. А в процессе мы разговорились, она рассказала, что ей визитку в поликлинике дала женщина с котом в переноске, я почему-то про вас вспомнил, рассказал, какие у вас красивые кот с собакой, что лабрадор ваш – потеряшка, еще вспомнил. И тут Татьяна как давай у меня выпытывать, какой лабрадор, где салон. Ну, вот, договорились, привез ее сюда, пусть посмотрит, – развел руками Толик.

Таня присела возле подошедшего Рэя и ласково трепала его, обнимая, и поглаживая, шепча, что наконец-то она его нашла. Сава немного недовольно наблюдал за этой сценой – к Рэю, хоть тот и был собакой, кот привык, они иногда даже спали на любимом диване, хоть Сава для вида и фырчал недовольно, что развалились тут всякие, спокойно спать мешают. А вот теперь нашлись, хоть и не хозяева, но лабрадора заберут, понимал кот.

– Спасибо вам, что приютили Рэя, не выгнали, – девушка поднялась и благодарно посмотрела на Ягу, – Будем теперь хозяина искать, может повезет, мы с подругой уже несколько больниц обзвонили.

– Да нам не в тягость было, заглядывайте к нам, у нас окошки свободные есть, на маникюр, и мастер у нас хороший, понимающий, Рэя можете как раз захватить, пока он у вас, – покосилась на Саву Яга.

Таня посмотрела на свои пальцы с коротко подстриженными ногтями без лака и смущенно их спрятала за спину – работы было много, по салонам ей было бегать некогда, и теперь ей стало как-то неловко.

– А послезавтра можно после обеда зайти? – немного поразмышляв спросила девушка, – Я как раз с утра к подруге в вашем районе обещала зайти, на примерку, а потом могу и к вам.

– Заходите конечно, рады будем, – заулыбалась Ягиня.

– Тогда до послезавтра! Пойдём, Рэй, пойдём, мой хороший, – взяла за ошейник лабрадора Таня и направилась к машине, выйдя из салона. Толик галантно придержал двери, пропуская девушку с собакой. Потом кивнул на прощанье Яге, подмигнул коту и тоже вышел.

Сава тоскливо вздохнул. Знахарка подошла к диванчику и села с ним рядом, поглаживая его по спинке, успокаивая.

– Расстроился? А я же говорила – недолго он у нас пробудет. Видишь, а ты привязаться к нему успел. Вот так и с людьми бывает. Встретишь человека, один вечер с ним проведешь, проговоришь – и словно всю жизнь его знал и к нему тянешься. Наговориться не можешь. Или молчишь сидишь с ним рядом, а уютно, спокойно. А бывает жизнь с кем-то проживёшь – а всё чужие люди. Не можешь поделиться, что тревожит, чувствуешь – не поймет. Одиночество вдвоем, Сава – страшная вещь. Очень важно в жизни встретить свою родственную душу, к которой сам тянешься, и он к тебе в ответ. А кто это будет – у всех по-разному. Кому подруга задушевная нужна, кому – спутник жизни, кому-то – собака. Главное знать, что ты нужен и тебе кто-то нужен. Даже если это пушистый умный серый кот, – подхватила Яга кота и чмокнула в нос, тихонько засмеявшись.