Ты, избравший общежитие с женою, не будь беспечен, как будто вправе ты предаться миру. Тебе для улучения спасения потребно больше трудов и осторожности, потому что избрал себе жилище среди сетей и державы отступнических сил… Святитель Василий Великий

Заповедь о разводах

Сказано также, что, если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную. А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует (Мф.5:31,32).

Апостол Матфей

О нерасторжимости брака и о безбрачии

И приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею? Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть.

Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Они говорят Ему: как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с нею? Он говорит им: Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с женами вашими, а сначала не было так, но Я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует, и женившийся на разведенной прелюбодействует. Говорят Ему ученики Его: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться. Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано, ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит (Мф.19:3—12).

Апостол Марк

Учение о браке

Подошли фарисеи и спросили, искушая Его: позволительно ли разводиться мужу с женою? Он сказал им в ответ: что заповедал вам Моисей? Они сказали: Моисей позволил писать разводное письмо и разводиться. Иисус сказал им в ответ: по жестокосердию вашему он написал вам сию заповедь. В начале же создания, Бог мужчину и женщину сотворил их. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. В доме ученики Его опять спросили Его о том же. Он сказал им: кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее, и если жена разведется с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует (Мк.10:2—12).

Апостол Павел

Хорошо человеку не касаться женщины

А о чем вы писали ко мне, то хорошо человеку не касаться женщины. Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа. Муж оказывай жене должное благорасположение, подобно и жена мужу. Жена не властна над своим телом, но муж, равно и муж не властен над своим телом, но жена. Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим. Впрочем, это сказано мною как позволение, а не как повеление. Ибо желаю, чтобы все люди были, как и я, но каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе. Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я. Но, если не могут воздержаться, пусть вступают в брак, ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться.

Брак и безбрачие

А вступившим в брак не я повелеваю, а Господь: жене не разводиться с мужем, – если же разведется, то должна оставаться безбрачною, или примириться с мужем своим, – и мужу не оставлять жены своей. Прочим же я говорю, а не Господь: если какой брат имеет жену неверующую, и она согласна жить с ним, то он не должен оставлять ее, и жена, которая имеет мужа неверующего, и он согласен жить с нею, не должна оставлять его. Ибо неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим. Иначе дети ваши были бы нечисты, а теперь святы. Если же неверующий хочет развестись, пусть разводится, брат или сестра в таких случаях не связаны, к миру призвал нас Господь. Почему ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа? Или ты, муж, почему знаешь, не спасешь ли жены? (1Кор.7:1—16).

Обязанности супругов

Повинуясь друг другу в страхе Божием. Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова, чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна. Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика, я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя, а жена да боится своего мужа (Еф.5:21—33).

Святитель Василий Великий

Избравшему брак, для спасения потребно больше трудов и осторожности

Ты, избравший общежитие с женою, не будь беспечен, как будто вправе ты предаться миру. Тебе для улучения спасения потребно больше трудов и осторожности, потому что избрал себе жилище среди сетей и державы отступнических сил, имеешь пред глазами побуждения ко грехам, и все твои чувства день и ночь напряжены к вожделению их. Посему знай, что не избежишь борьбы с отступником и не одержишь над ним победы без многих трудов на страже евангельских догматов.

Заботься не на земле оставить детей, но возвести на небо, не прилепляйся к супружеству плотскому, но стремись к духовному, рождай души и воспитывай детей духовно.

Преступившие меру двоебрачия не достойны уже называться именем мужа или жены.

На троебрачие нет закона, почему третий брак законом не допускается. На таковые дела смотрим как на осквернение Церкви, но не подвергаем их всенародным осуждениям, как более сносные, нежели явное распутство.

Жена, наряжающаяся для того, чтобы возбудить к себе вожделение невоздержных, уже любодействова в сердце своем (Мф.5:28).

Если муж, отказавшийся от жены, перешел к другой, то и он прелюбодей, потому что жену доводит до прелюбодейства, и живущая с ним вместе есть прелюбодейца, потому что отвлекла к себе чужого мужа.

Оставившая мужа, если перешла к другому, есть прелюбодейца, а оставленный женою муж достоин извинения, и живущая с ним вместе не осуждается.

Если муж отлучился и не является, то жена его, прежде удостоверения о смерти его вступившая в сожитие с другим, прелюбодействует.

Святитель Григорий Богослов

Человек, или, обладая всецело Христом, нерадит о жене, или, дав в себе место любви земной, забывает о Христе

Супружество или вовсе удаляется от Христа, по причине гибельных воспламенений плоти и всякого рода мирских забот, или слегка касается божественного. Как тот, кто смотрит <сразу> на две головы или на два лица или видит на страницах вдвойне написанные буквы, не уловляет верно целого образа, хотя и желает, но одну часть объемлет, а другая убегает от слабого рассеявшегося зрения: так слаба и любовь, если разделена между миром и Христом, а напротив того – тверда, если устремлена к Единому.

Снег приличен зиме, а цветы – весенней поре, седина – морщинам, а сила – юношеским летам. Однако же и цветы бывают зимой, и снег показывается в весенние дни, и юность производит седины, а случалось видать и бодрую старость, и старика гораздо с большими силами, нежели едва расцветающего юношу. Так, хотя супружество имеет земное начало, а безбрачная жизнь уневещивает Всецарю Христу, однако же, бывает, что и девство низлагает на тяжелую землю, и супружеская жизнь приводит к небу. А потому, если бы стали винить один супружество, а другой девство, то оба сказали бы неправду.

Хорошо обязаться супружеством, только целомудренно, уделяя большую часть Богу, а не плотскому союзу. Лучше остаться свободным от уз, все отдать Богу и горним. Бог не сопряжен. Ангелы бесплотны, а вещество сопряжено и исполнено тления.

Если жена может тебе дать то же, что и Бог, то супружеская жизнь равна безбрачной. А если не может, то и между сими родами жизни нет равенства.

Исполнители казни не злое делают дело, потому что служат законам, не беззаконен и меч, которым казним злых. Но, впрочем, не хвалят исполнителя казни и не с приятностью встречают убийственный меч. Так и я не хочу сделаться ненавистным, своею рукою и своим словом утвердив развод, потому что лучше быть посредником соединения и дружбы, нежели раздора и разрыва житейских уз.

Одно из лучшего (что можно пожелать на браке), чтобы Сам Христос присутствовал на браке, – потому что где Христос, там благопристойность, и чтобы вода стала вином, т. е. все претворилось в лучшее, а поэтому не было смешиваемо несоединимое между собою и не были сводимы вместе епископы и смехотворы, молитвы и рукоплескания, псалмопения и звуки свирелей, потому что, как все прочее, так и браки христианские должны иметь благопристойность, а благопристойным делает степенность. Вот что приносим в дар бракосочетанию.

Святитель Григорий Нисский

Брак влечет за собою разнообразные и различные бедствия

Вступившим в жизнь брачную неудобно с душевным спокойствием посвящать себя жизни божественной, а тем, которые совершенно удалились от сей бурной жизни, очень легко без всякого развлечения предаваться высочайшим упражнениям.

Брак влечет за собою разнообразные и различные бедствия, ибо одинаково скорбят люди, имеют ли детей или не надеются иметь их, и опять живы ли они или умерли. Один утешается детьми, но не имеет средств к их пропитанию; у другого недостает наследника имению, над увеличением которого он много трудился, и то, что составляет благополучие для одного, есть несчастие для другого, каждый из них желает иметь то, чем, как видишь, тяготится другой. У одного умер любимый сын, у другого жив, но распутный. Оба жалки: один плачет о смерти сына, другой – о жизни. Опускаю зависть и ссоры, от истинных или мнимых причин происходящие, какими скорбями и бедствиями они кончаются!

Кто все это в точности может исчислить? Если же хочешь знать, что (действительно) таких зол полна жизнь человеческая, не требуй от меня древних повествований, которые поэтам дали содержание для трагедий, ибо они по крайней нелепости считаются баснями: в них (заключаются) детоубийства, пожирания чад, убийства мужей, убийства матерей, заклания братьев, беззаконные смешения и всякого рода нарушение естественных законов. Повествователи древностей начинают свой рассказ об этом (нарушении) с браков и заключают оный такого рода бедствиями.

Но, оставив все это, посмотри на печальные явления, совершающиеся на сцене настоящей жизни, которых виновником для людей служит брак. Пойди в судилища, прочитай законы, относящиеся сюда: в них ты найдешь неслыханные дела, совершающиеся в брачной жизни. Когда ты слышишь врачей, рассуждающих о различных болезнях, то узнаешь о слабости человеческого тела, понимаешь, сколько и к каким болезням оно расположено, так, когда ты читаешь законы и видишь многоразличные преступления брачной жизни, за которые они определяют наказания, тогда верно узнаешь особенности, принадлежащие браку, ибо ни врач не лечит болезней несуществующих, ни закон не наказывает преступлений не совершаемых.

Мы же относительно брака думаем так, что должно предпочитать (оному) заботу и попечение о божественном, но и не презирать того, кто может воздержанно и умеренно пользоваться учреждением брака… Что же значит сказанное нами? То, что, если возможно, и не отступать от стремления к божественному, и не бежать от брака: ни на каком основании нельзя отвергать требования природы и осуждать честное, как бесчестное… Когда земледельцу, который проводит воду на какое-нибудь поле для орошения, бывает нужно провести небольшой поток в средине, то он допустит воде разлиться только в такой мере, какая требуется для удовлетворения предстоящей нужды, так чтобы она могла опять легко соединиться со всею водою; если же откроет для воды безмерный и широкий проток, то будет угрожать опасность, что, оставив прямой путь, вся она разольется, образуя рытвины по сторонам.

Таким же точно образом (поелику для жизни необходимо и преемство рождений), если кто так будет пользоваться супружеством, что, предпочитая дела духовные, естественное (вожделение) ограничит умеренностью по причине краткости времени (1Кор.7:29), тот будет мудрым земледельцем, который, по заповеди Апостола (ст. 5), не постоянно бывает занят исполнением грубых оных обязанностей, но по согласию сохраняет чистоту души, для упражнения в молитве, опасаясь, чтобы, пристрастившись к ним, не сделаться совершенно плотию и кровию, в которых не пребывает Дух Божий.

Если же кто так немощен, что не может мужественно устоять против влечения природы, тому гораздо лучше далее держать себя от таковых предметов, нежели решаться на подвиг, превышающий его силы, ибо угрожает немалая опасность, что, увлекшись испытанным удовольствием, он не будет ничего иного почитать благом, кроме того, которое с некоторым наслаждением получает чрез тело, и, отвратив совершенно ум свой от стремления к благам бестелесным, весь сделается плотским, гоняясь постоянно за плотскими лишь наслаждениями, так что будет более любить удовольствие, нежели Бога. Итак, поелику по немощи природы не всякий может соблюсти умеренность в такого рода вещах, а вышедший из границ умеренности находится в опасности погрязнуть, по псалмопевцу, в тимении глубины (Пс.68:3), то весьма полезно было бы, как учит сие слово, прожить, не испытывая таковых удовольствий, дабы, под предлогом дозволенного, страсти не получили доступа к душе.

Как невозможно в одно и то же время служить деятельностью своих рук двум каким-либо занятиям, например: заниматься земледелием и вместе мореплаванием или кузнечною работою и в то же время плотничною, но если кто хочет хорошо успеть в одном деле, должен оставить другое; так, поелику и нам предстоят два брака, из которых один совершается посредством плоти, а другой посредством духа, то стремление к одному из них по необходимости отдаляет нас от другого.

Ибо и глаз не может хорошо рассмотреть двух предметов вместе, если не будет обращен на каждый поочередно и в отдельности; язык также не может в одно и то же время служить различным языкам, произносить, например, в то же время речения греческие и еврейские; и слух не может в то же время воспринимать повествования о делах и нравоучительных слов: ибо разного содержания речи, если станут слушать их отдельно, производят в слушателях известное представление; если же обе, смешавшись, в одно и то же время будут оглашать слух, то содержание их, сливаясь вместе, произведет в разуме какое-то неопределенное смешение.

Таким же образом и наша желательная способность не в состоянии вместе служить и телесным удовольствиям и стремиться к духовному браку, ибо невозможно одинаковым образом жизни достигнуть предположенной цели того и другого, потому что с духовным браком соединяется воздержание, умерщвление тела и презрение всего плотского, а с плотским супружеством – все сему противное. Когда нам предлежит избрать между двумя господами, то, поелику невозможно в одно и то же время быть послушными обоим (ибо никто не может работать двум господам), – благоразумный человек изберет более полезного из них; так и нам, когда предлежат два брака, поелику невозможно вступить в тот и другой вместе, ибо не оженивыися печется о Господних, а оженивыися печется о мирских (1Кор.7:32,33), не должно, – я говорю о благоразумных, – ошибаться в выборе полезнейшего из них, не должно также оставаться в неведении относительно пути, ведущего к нему, и который не иначе можно узнать, как при помощи некоторого сравнения.

Как в телесном супружестве не желающий быть отвергнутым много приложит забот о здоровье тела, о приличном украшении, о изобилии богатства и о том, чтобы не иметь никакого пятна ни в своей жизни, ни в своем роде, ибо этим обыкновенно достигают желанной цели; таким же образом и желающий вступить в духовное супружество пусть, прежде всего, покажет себя юным, отрешившимся чрез обновление ума всякой ветхости.

Если мы хотим быть со Христом, то должны начать свое отрешение с брака

Каким путем мы оказались вне рая, будучи изгнаны в лице прародителя, таким же и теперь можем опять, если пойдем, возвратиться в первобытное блаженство. Какой же это путь? Удовольствие, внушенное лестию, было началом падения, потом за страстию удовольствия последовали стыд и страх и то, что они уже не смеют явиться перед взоры Создателя, но скрываются в листьях и тени, после сего облекаются мертвыми кожами, и таким образом посылаются для жительства в это полное болезней и трудов место, где брак изобретен как утешение для смертных.

Итак, если мы хотим здесь разрешиться и быть со Христом, то должны начать свое отрешение с брака. Как странствующие вдали от своего отечества, когда возвращаются туда, откуда отправились, сперва оставляют то место, на котором последнем случилось им быть на пути, так и тем, которые возвращаются ко Христу, сие слово советует оставить прежде всего, как бы последний какой ночлег, брак, поелику он оказывается последним пределом нашего удаления от райской жизни, потом удалиться от тяжкой заботы о земном, на которую осужден человек после грехопадения, затем – сбросить покровы плоти, совлечься кожаных одежд, т. е. мудрования плоти, и отрекшись от всех сокровенных постыдных дел, не укрываться уже более под тению смоковницы, т. е. горестной жизни, но отбросив покровы, сделанные из скоропреходящих листьев сей временной жизни, опять предстать пред очи Создателя; удаляться от обманчивых удовольствий вкуса и зрения; держаться советов уже не ядовитого змия, но одной только заповеди Божией. А она состоит в том, чтобы стремиться к одному добру и удаляться от вкушения зла, так как все дальнейшее зло получило у нас начало от того, что мы не захотели оставаться в неведении зла.

Посему-то и повелено было прародителям не приобретать познания ни о добре, ни о том, что противоположно ему, но удаляясь от познания как добра, так и зла, наслаждаться чистым, несмешанным и непричастным злу благом. А это благо, говорю я, состоит не в ином чем, как в пребывании только с Богом, дабы наслаждаться сим постоянно и непрестанно, не примешивая к сему наслаждению ничего, влекущего к противному. И если позволено будет сказать дерзновенно, может быть, таким образом, кто-либо будет восхищен от сего мира, который во зле лежит, в рай, где восхищенный апостол Павел слышал и видел неизреченное и незримое, о чем не леть есть человеку глаголати (2Кор.12:4).

О том, что все нестроение в этой жизни берет начало от брака…

Впрочем, что скупиться на обличение нелепой этой жизни, ограничив исчисление бедствий одними прелюбодеяниями, раздорами и кознями? Дело в том, что мне кажется, по высшему и истинному разумению, что всякое зло в жизни, усматриваемое во всех делах и занятиях, не может иметь никакой власти над человеческой жизнью, если кто сам себя не подчинит неволе брачной жизни. Истину этих слов можно объяснить следующим образом. Кто чистым оком душевным прозрел обманчивость этой жизни и встал выше того, к чему здесь стремятся, кто, как говорит апостол, «вся» презрел, как зловонные «уметы» (Флп.3:8) и чрез удаление от брака в некотором смысле отрешился от всей жизни, тот не имеет никакого общения с пороками человеческими, я имею в виду любостяжание и зависть, гнев и ненависть, желание суетной славы и все прочее в том же роде. Кто же всего этого чужд и совершенно свободен и проводит жизнь мирную, у того нет ничего, что могло бы вызвать зависть и спор с ближними, ибо он (даже) не касается ничего такого, что рождает в жизни зависть. Возвысившись своею душой над всем миром и считая одну лишь добродетель бесценным для себя стяжанием, он проводит жизнь мирную, без печалей и борьбы.

Ибо клад добродетели, хотя от него каждый человек получает долю по своим силам, всегда остается полным для ищущих его. Не таково земное сокровище, которое, если его делят, то, сколько прибавляют к одной части, столько же отнимают у другой, и избытку у одного соответствует уменьшение доли другого, отсюда у людей начинается ненависть из-за лишения и битвы за большую часть. Что же касается того стяжания, то там стремление приобрести больше не возбуждает зависти, и захвативший больше не наносит никакого ущерба тому, кто считает себя достойным равной части, но по мере того, кто сколько вмещает, (каждый) и сам удовлетворяется в своем благом желании, и у владевших богатством добродетелей прежде оно не оскудевает.

Итак, кто стремится к жизни такого рода и сокровище свое полагает в добродетели, которая никаким пределом человеческим не ограничивается, тот допустит ли когда-нибудь своей душе увлечься чем-либо низким и презренным? Будет ли он с восхищением смотреть на земное богатство, или на могущество человеческое, или на что другое, к чему по неразумию стремятся люди? Если кто по низменности духа расположен еще к подобным предметам, тот вне этого сонма, и не о нем пойдет наша речь. Но кто мудрствует горняя (Кол.3:2) и сопребывает (в вышних) с Богом, тот, разумеется, выше этого, и у него нет обычной падкости на такого рода соблазн я говорю о браке. Ведь желание превосходить других, гордость, эта тяжкая страсть, которую, если кто назовет корнем всякого греховного терния, не погрешит в истине, получает начало более всего от брака.

Людям страсть к любостяжательности ложно приписывает имя господства над тем, что не принадлежит им

Ибо по большей части причина любостяжания – дети, а в славолюбии и честолюбии причина этого порока род, когда честолюбец хочет показаться не ниже своих предков и считаться великим у потомков, желая, чтобы его потомство рассказывало о нем детям. Точно так же и прочие, какие ни есть, недуги душевные: зависть, злопамятство, ненависть и другие того же рода имеют ту же причину. Все подобные пороки неотлучны от тех, кто вовлечен в эту жизнь. Тот же, кто отрешился от них, словно с возвышенного места издали взирая на человеческие страсти, оплакивает слепоту поработивших себя такой суете и за великое почитающих плотское благополучие.

Ибо когда он видит какого-нибудь человека, чем-либо знаменитого в жизни, славящегося почестями, или богатством, или властью он только смеется безумию гордящихся этим и исчисляет кратковременность человеческой жизни, определяя срок ее согласно со словами псалмопевца (Пс. 89:10), а потом, сравнивая эту малую протяженность жизни с бесконечными веками, сожалеет о безумии того, кто предается душой своей столь презренным, низким и скоропреходящим предметам.

Ибо что из здешнего стоит названия блага? Честь ли, которой многие домогаются? Разве придает она что-либо большее удостоившимся ее лицам? Смертный остается смертным, воздают ли ему почесть или нет. Или обладание многими десятинами земли? Приведет ли это обладателя к какому благому пределу, кроме того, что безумец этот будет считать своей собственностью нисколько ему не принадлежащее. От великой жадности он, как видно, и не знает, что поистине Господня есть земля, и исполнение ея (Пс.23:1), ибо Царь всея земли Бог (Пс.46:8). Людям же страсть к любостяжательности ложно приписывает имя господства над тем, что никак не принадлежит им.

Ибо земля, как говорит мудрый Екклесиаст, во век стоит (Еккл.1:4), служа всем поколениям попеременно и питая рождающихся на ней, а люди, не имеющие власти даже сами над собой, но зависящие во всем от воли Мироправителя, входящие в жизнь, когда не ведают, и вновь уходящие из нее, когда не желают, по великой суетности почитают себя обладателями земли, которая всегда пребывает, тогда как они в свой черед являются и погибают.

Итак, кто видит все это, и потому презирает все, что считается почетным у людей, и к одной только божественной жизни имеет влечение, тот, зная, что всяка плоть сено и всяка слава человечески яко цвет травный (Ис.40:6, 1Пет.1:24; Иак.1:10), сочтет ли когда-нибудь достойным заботы сено, днесь сущее (Мф.6:30), которого завтра не будет? Правильно понимающий божественные предметы знает, что не только дела человеческие не имеют постоянства, но даже и весь мир не останется навсегда таким же, а потому смотрит на эту жизнь, как на чуждую и временную, поскольку небо и земля, по слову Спасителя, прейдут (Мф.24:35; Лк.21:33) и все по необходимости потерпит изменение.

Поэтому он, доколе находится в сей храмине (2Кор.5:1), как говорит апостол о теле, указывая на его кратковечность, тяготясь нынешней жизнью, скорбит о том, что пришествие сие для него продолжается (Пс.119:5). То же утверждает и псалмопевец в своих божественных песнях, ибо поистине те, кто обитает во время жизни с селении (Пс.119:5) этими, живут во тьме, поэтому пророк в скорби о продолжении этого прозябания говорит: увы мне, яко пришелъствие мое продолжися (Пс.119:5). Причиной же такой скорби он считает тьму, так как мы знаем от мудрецов, что тьма на еврейском языке именуется «кидар».

Ибо, поистине, люди, словно одержимые какой-то ночной неспособностью видеть, до того слепы в различении обмана, что не знают, что все, что считается в этой жизни почтенным или, напротив, презренным, существует только в одном представлении неразумных, но само по себе не имеет никакого значения: ни низкое происхождение, ни благородство рода, ни слава, ни знатность, ни подвиги предков, ни превозношение нынешним положением, ни власть над другими, ни подчинение власти других. Богатство и роскошь, бедность и нужда, и все несоответствия жизни, людям неопытным, которые измеряют явления чувством удовольствия, кажется, что все это имеет великое различие, но для человека с умом возвышенным все представляется совершенно равным и ничто не предпочтительнее другого.

Ибо цель жизни одинаково достигается при противоположных состояниях, и каждый ее жребий имеет равные возможности и к добродетельной, и к порочной жизни: оружии десными и шуими, славою и безчестием, как говорит апостол (2Кор.6:7,8). Посредством их человек с очищенным умом и понимающий истину сущего правильно совершает путь, проходя от рождения до конца жизни определенное ему время и, по обычаю путешественников, устремляясь все далее, мало обращает внимания на представляющиеся его (взору) предметы. Ибо у путешественников обычай равно спешить к цели путешествия, проходят ли они лугами и густыми лесами или пустынными и дикими местами, ни приятное их не задерживает, ни неприятное не останавливает. Так и он неуклонно будет стремиться к поставленной себе цели и, не развлекаясь ничем встречающимся на пути, но взирая только на небо, минует течение жизни, подобно искусному кормчему направляя корабль ее к высшей цели.

Как цепи соединены между собой страсти человеческие

И напротив, кто имеет отяжелевший ум, и смотрит долу, и преклонился душой к телесным удовольствиям, как скотина к пастбищу, живет только для чрева и для того, что после чрева, отчужден от жизни Божия (Еф.4:18), чужд от завет обетования (Еф.2:12) и ничего другого не считает благом, кроме телесных наслаждений. Он и всякий ему подобный во тьме ходит, как говорит Писание (Ин.12:35), потому что делается в этой жизни обретателем злых (Рим.1:30), в число которых входит и любостяжание, и необузданность страстей, и неумеренность в удовольствиях, всякое любоначалие и стремление к суетной славе, и прочее скопище страстей, живущих вместе с человеком, потому что пороки эти как будто держатся один за другой, и в кого входит один, в того, как бы влекомые какой-то естественной взаимосвязью, входят непременно и прочие.

Как в цепи, если потянуть первое звено, прочие не могут оставаться в покое вне кругового сцепления, но звено, находящееся на другом конце цепи, движется вместе с первым, потому что движение по порядку и связи от первого звена проходит через лежащие близ него, так переплетены и соединены между собой и страсти человеческие: когда одна из них возымеет силу, и все прочее скопище пороков входит в душу. И если нужно описать тебе порочное это сцепление, представь, что кто-нибудь побежден страстью тщеславия, (приносящей ему) некое чувство удовольствия. Но за тщеславием следует вместе желание приобрести большее: ибо невозможно быть любостяжательным, если не руководит этой страстью тщеславие.

Далее желание приобретать больше и иметь преимущество пред другими влечет за собой или гнев против равных, или превозношение перед низшими, или зависть к высшим. За завистью следует притворство, за ним озлобление, конец всего этого осуждение, оканчивающееся геенной, мраком и огнем. Видишь ли связь пороков, как от одной страсти удовольствия исходят все прочие?

Итак, поскольку сцепление этих страстей однажды уже вошло в эту жизнь, то мы, по совету богодухновенных Писаний, находим один способ уйти от них, а именно: удаление от этой жизни, заключающей в себе такое сочетание влекущих один другого недугов. Ибо невозможно ни тому, кому нравится жить в Содоме, избегнуть огненного дождя, ни тому, кто из Содома вышел, но вновь оглянулся на это запустение, не застыть столпом сланым (Быт.19:25). Не освободится также от рабства египетского тот, кто не оставит Египта, я имею в виду погружение в эту жизнь, и не перейдет, только не через пресловутое море Чермное, но через это черное и мрачное море жизни.

Если же, как говорит Господь, доколе истина не свободит нас (Ин.8:32), мы останемся в рабстве злу, то, как может пребывать в истине тот, кто ищет лжи и вращается в обманчивости жизни? Как может избегнуть рабства тот, кто жизнь свою отдал в рабство природным потребностям? Но разговор об этом будет понятнее нам на примере. Как какая-нибудь разлившаяся от дождей река, которая бурным течением, соответственно своей природе, уносит в свое русло деревья, камни и все, что попадается, страшна и опасна только для тех, кто живет вблизи нее, для тех же, кто, остерегаясь ее, находится вдали, она бушует напрасно, так и сумятица этой жизни действует лишь на того, кто вовлечен в нее: он один подвергает себя страстям, в которые природа, совершающая течение своим порядком, необходимо втягивает тех, кто идет ее путем, потопляя их волнами житейских зол. Но если кто оставит этот «поток», как говорит Писание, и воду непостоянную (Пс.123:4), тот непременно спасется, как говорится в псалме вслед за этим, от «ловитвы зубов» жизни, как «птица», при помощи крыльев добродетели, избавившаяся «от сети».

12 3 4 5 6 След.

Азбука спасения. Том 13

БРАК И СПАСЕНИЕ