Читать книгу: «Россия, мусульмане, СВО. Отечественное мусульманское военно-духовное служение в условиях ментальных войн», страница 4

Однако основной категорией мусульманских духовных кадров в армии являлись муллы и имамы. Один из известных русских миссионеров, попечитель Казанского учебного округа конца XIX в. Я. Д. Коблов так характеризовал эту группу мусульманского духовенства: «В исламе, по своему характеру не столько религиозной, сколько гражданской общине, нет иерархии в общепринятом смысле, как в других религиях, нет посвящения, нет и таинств. То, что исполняет мулла, – все религиозные обряды, может исполнять всякий мусульманин, если только он умеет это делать, т. е. если он грамотен, знает обряды и молитвы. Мулла – это то же, что наставник у наших старообрядцев-беспоповцев или пастор у протестантов. Каких-либо особенных духовных полномочий он не имеет. Исключительное же его положение среди мусульман обуславливается тем, что он знаток религии и может быть потому руководителем в религиозных делах мусульманской общины, на что уполномочивается и гражданской властью». И далее: «Другое наименование мухамеданских вероучителей – «имам», тоже не дает нам исчерпывающего понятия о муллах, как о священном лице, имеющем особые полномочия». Я. Д. Коблов фактически не делает различия между муллой и имамом.

Во второй половине XIX века в России проводилась военная реформа. В частности, была введена всеобщая (всесословная) воинская повинность. В связи с этим спектр призываемых с различным вероисповеданием лиц значительно расширился. В 1870 году в Гельсингфорсе была издана книга благочинного штаба войск Финляндского военного округа протоиерея Павла Львова «Памятная книжка о правах и обязанностях армейского духовенства». В частности, в главе 34 этого документа был специальный отдел, который назывался – «О предупреждении и пресечении преступлений против правил веротерпимости».

Исследователь Д. Ю. Арапов ввел в научный оборот дело «Об учреждении штатного магометанского духовенства в войсках» (1906-1908 гг.), хранящееся в Российском государственном военно-историческом архиве. В бумагах этого дела подчеркивалось, что в 1903 году по запросу царя Николая II был поставлен вопрос о целесообразности возрождения данного конфессионального «иноверческого» института в регулярных сухопутных войсках. Выяснив наличие в армии на 1904 год около 30 тысяч «нижних чинов» и 275 офицеров-мусульман и определив размеры своей «потребности», Главный штаб сухопутных войск 13 сентября 1906 года выдвинул предложение ввести в войсках девять должностей штатных «военных мулл» с выплатой им окладов по 900 рублей в год, а также всех иных видов материального и денежного довольствия (квартирных денег, оплаты командировочных и суточных расходов и др.).

Важнейшую идейно-духовную роль играла присяга: в дореволюционное время ее принимал не командир, а духовное лицо. Для мусульман из штаба армии (флота) отправлялся военный имам, либо имам ближайшего прихода, и только в крайнем случае присягу принимал командир. В любом случае, мусульмане клялись на Коране. Для представителей каждой из четырех основных традиционных религий дореволюционной России был свой текст присяги при поступлении на военную службу. Приведем отрывок из текста присяги для мусульман: «…во всем вести себя так, как прилично верному слуге и честному подданому его Императорского Величества, так как я должен буду во всем этом дать отчет перед Богом в страшный День Судный. Беру Всевышнего Аллаhа и правого в свидетели сей моей клятвы. Да потребует Он с меня отчета в ней вечно и беспрерывно, и да лишит Он меня Своего покрова и милосердия если я не выполню оный. И потому, прошу Его послать мне помощь и возможность душевную и телесную для выполнения клятвы сей. Ал-лаh – есть наше прибежище. Он внемлет молитвам нашим. Заключаю сею мою клятву целованием Священного Корана».

В общей своей массе мусульманское население России, приняв присягу, всегда было предано своему Царю и Отечеству. Такое понимание долга основано на особом религиозном мироощущении мусульман. Достойные же деяния нередко поощрялись монаршими наградами. Таким образом, только в период окончания царствования Александра III и за время правления Николая II (1894–1917 гг.) было пожаловано отличиями более 500 мусульманских духовных лиц, а простых верующих – сотни тысяч, в том числе, награждённых Георгиевским оружием, особо престижной воинской наградой.

Представители мусульманского военного духовенства, как и другие лица, не принадлежащие к дворянскому сословию, награждались званиями личного или потомственного почётного гражданина и медалями для ношения на груди или шее с надписью «За усердие» на различных орденских лентах. Коренные жители Средней Азии могли быть пожалованы также почётными халатами трёх разрядов из Кабинета Его Императорского Величества. Как правило, только после этого мусульманин, не имеющий дворянского достоинства, мог получать ордена. Как правило, на практике данная последовательность награждений соблюдалась не всегда. Так например, в годы Первой Мировой войны были нередки случаи пожалования мусульманского военного духовенства (согласно «Списка награждённых духовных лиц (не христиан) с 1886 года» (арх. № 921), предоставленный «Российским государственным историческим архивом» в г. Санкт-Петербург) орденами Св. Станислава III ст. и Св. Анны III ст.:

– 21 ноября 1915 года орденом Св. Станислава III ст. с мечами и бантом (орденами с бантом награждали того, кто получил ранение) был награждён полковой мулла Ингушского полка Хаджи-Таубот Горбаков, а в 1917 году ему же был пожалован орден Св. Анны III ст. с мечами «за то, что в бою 3 июня 1916 года, когда австрийская пехота перешла в наступление… он, въехав вперёд в цепь и лаву, возбуждал и зажигал всадников своими речами и личным примером храбрости, пока не был контужен в голову разорвавшимся артиллерийским снарядом и увезён на перевязочный пункт»;

– в 1917 году орденом Св. Станислава III ст. с мечами был награждён мулла армий Западного фронта Абдул-Хавизов Мирсаид Шариф «за неоднократное самоотверженное совершение духовных треб для нижних чинов магометан в передовых окопах под действительным ружейным и артиллерийским огнём противника»;

– в 1917 году ахун 12-й армии 482-го пехотного Жиздринского полка Кучумов Мирсаид «за совершение богослужения и молебствова-ния за здравие государя-императора и о даровании победы над врагом под артиллерийским обстрелом» был отмечен орденом Св. Станислава III ст. с мечами.

В представлении Главного штаба подчеркивалось, что основными обязанностями мусульманских духовных лиц должны были являться участие в приеме воинской присяги, проведение заупокойной службы и чтение «назидательных» проповедей. Последняя установка подтверждала открытый политический расчет военного ведомства на использование авторитета исламских служителей культа для поддержания тогда «духа благоразумия» среди солдат-мусульман в неспокойные дни Первой русской революции 1905-1907 годов. После длительного согласования данного проекта с представителями других ведомств в конечном счете 19 июня 1908 года царь Николай II подписал закон: «При Виленском, Варшавском, Киевском, Московском и Приамурском военных округах учреждены должности магометанских мулл».

В начале XX века воины-«магометане» имели право на 13 свободных дней в году, причем в дни Курбан-байрама и Рамазан-байрама подобное освобождение от службы давалось па трое суток. Наряду с мусульманами-суннитами в конвое служили мусульмане-шииты; жили в столице империи и «гражданские магометане» шиитского толка.

К началу XX в. количество военных духовных деятелей в портах и крупных гарнизонах возрастало. Кроме православного духовенства, действовали католические капелланы, лютеранские проповедники, евангельские проповедники, мусульманские имамы и иудейские раввины, а впоследствии еще и старообрядческие священники. Они вводились там, где это было необходимо вследствие специфики контингента экипажей, частей и районов дислокации кораблей. В штабе флота и армии по штату полагался один имам, один раввин, один католический и один лютеранский капеллан. Надо сказать, что представители этих религий практически не соприкасались друг с другом. Каждый по своей линии подчинялся своему непосредственному духовному начальству.

Духовная деятельность муллы не ограничивалась мечетью и войсками. Несмотря на совмещение двух серьезных должностей, он время от времени преподавал в ряде учебных заведений, где учились мусульмане.

Во время Первой мировой войны наличие в вооруженных силах представителей других религий неизменно учитывалось. Статья 92-я Устава внутренней службы гласила: «Хотя Православная вера господствующая, но иноверцы, инославцы пользуются повсеместно свободным отправлением их веры и богослужения по обрядам оной». В Морском уставе 1914 года в 4-ом разделе: «О порядке службы на корабле», говорилось: «Иноверцы христианских исповеданий совершают общественные молитвы по правилам своей веры, с разрешения командира, в назначенном им месте, и по возможности одновременно с православным богослужением. Во время продолжительных плаваний, они увольняются, по возможности, в свою церковь для молитвы и говения» (ст. 930). Статья 931 Морского устава предоставляла возможность мусульманам молиться по пятницам, а евреям – по субботам: «Если на корабле находятся мусульмане или евреи, им дозволяется читать общественные молитвы, по правилам своей веры и в назначенных командиром местах:

мусульманам – по пятницам, а евреям – по субботам. Это разрешается им в главные их праздники, на время которых они, по возможности освобождаются от службы и увольняются на берег». К уставам прилагались списки наиболее значимых праздников каждой веры и религии, не только христиан и мусульман, но даже буддистов. В эти праздники представители этих исповеданий должны были освобождаться от несения воинских повинностей. Статья 388 Устава внутренней службы гласила: «Военнослужащие евреи, магометане и прочие нехристиане, в дни совершаемого по их вере и обрядам особого богослужения, могут быть освобождаемы от служебных занятий и, по возможности, от нарядов в части. Расписание праздников смотри в Приложении». В эти дни командиры обязательно предоставляли иноверцам увольнение за пределы части для посещения своих культовых мест.

На полях межрелигиозного круглого стола «Традиционные религии России в духовной парадигме национальной безопасности» проводимом в СПбГУ 17 февраля 2023 года Вячеслав Сергеевич Полосин, мусульманский богослов и апологет, кандидат политических наук, доктор философских наук, в своем докладе рассказал о некоторых знаковых событиях времен начала Первой мировой войны касаемых исследуемой темы. Итак с 1909 года Османская Империя, с момента отречения последнего фактического монарха, Султана Абдулхамида II и прихода к власти младотурков, находилась под сильнейшим влиянием (а где-то и под внешним управлением) Кайзеровской Германии. С момента начала Первой мировой войны высшее духовное лицо распадавшейся империи, Шейх-уль-Ислам, судя по всему под давлением, издает фетву (богословское решение) о запрете всем мусульманам России, Франции и Англии участвовать в боях против Османского (Турецкого) государства, якобы по причине того, что в Стамбуле восседает «Халиф всех мусульман». Фетва была переведена на многие языки мусульманских народов стран Европы и России, а распространялась посредством торговцев и возвращавшихся домой из Хаджа через Малую Азию паломников. По всей видимости, печатное оборудование, также было предоставлено Германией. Листовки с призывами саботажа из данной «фетвы» распространялись в воинских частях и сборных пунктах. Известны два случая расстрела мобилизованных военнослужащих-мусульман за саботаж, по решению вынесенному военным трибуналом в Стерлитамакского гарнизона Уфимского уезда. Причиной стали вышеназванные листовки. Эти обстоятельства говорят, что эффект, хоть и малозначительный «фетва» возымела. В связи с этими событиями государство обратилось за поддержкой к тогдашнему Муфтию Оренбургского Магометанского Духовного Собрания Мухамедьяр-Хазрату Султанову. Муфтий, будучи человеком проницательным, знавшим шариат, а также теорию военного и государственного дела, в добавок имевшим опыт «государевой службы» издал обращение, в котором опроверг и показал полную несостоятельность и с шариатской, и с исторической, и с политической, и с военной точки зрения фетвы Шейх-уль-Ислама. Кроме того, 14 октября 1914 года Мухамедьяр-Хазрат Султанов, на правах духовного лидера большей части мусульман страны, издал фетву, в которой было сказано: «Мы, мусульмане, заодно со всем российским народом и в эти тяжелые времена должны подать помощь нашему государству… И во времена прежних войн, защищая Отечество, российские мусульмане показывали великие самопожертвования, и во времена настоящих, проходящих перед нами событий они, Бог даст, выкажут с избытком еще раз свой патриотизм». Стоит упомянут, что вышеупомянутый Султан Абдулхамид II на аудиенции в своем дворце за несколько лет до этого вручил Орден Османия 2-й степени, а также драгоценнейшую реликвию: три волоса с бороды Пророка Мухаммада в знак величайшего уважения к Муфтию Оренбургского Магометанского Духовного Собрания Мухамедьяр-Хазрату Султанову и мусульманам Российской Империи, несмотря на несколько русско-турецких войн второй половины ХIХ века, в которой мусульмане России также принимали участие. На примерах этих событий четко прослеживаются исторические параллели событий тех лет с информационными сражениями нашей страны в гибридной войне сегодняшнего дня.

Приведенный нами материал показывает, что представителям терпимых религий, как христианских, так и иноверных, разрешалось совершать молитвы по правилам своей веры. Для этого командиры выделяли им определенное место и время. Организация проведения богослужений и молитв иноверцами закреплялась в организационных приказах по части или кораблю. При наличии в пункте дислокации части или корабля соответствующей церкви, мечети или синагоги командиры, по возможности, отпускали туда иноверцев для молитв. Кроме того, каждое исповедание имело право совершать свои большие религиозные праздники и в этот день быть свободными от несения своих обычных воинских повинностей. Также мы видим, что в истории Отечества существовал достаточно весомый опыт работы мусульманского духовенства в армии. В Российской империи имелись военные структуры, воевавшие под царскими и мусульманскими знаменами одновременно. Власти осознавали необходимость использования такого мощного рычага как традиционный ислам для создания нужного настроя среди мусульман, оказавшихся в рядах защищающих общество и искали принципы взаимодействия имамов со служащими, отражая их в законе и реализуя в повседневной жизни.

Естественно, на каждом этапе истории, в каждой армии, в каждом соединении и подразделении имамам требовались те или иные личностные качества, соответствующие социальным условиям существования. Но главное, что присутствовало в их сознании во все времена – это глубокая убежденность в том, что без религии невозможно достойное нравственное существование человека на земле. Отсюда их жизненная позиция и стойкость в вопросах сохранения веры и внесение идеи необходимости служения Отечеству во взаимодействии со своей «паствой», несущей нелегкую военную службу.

Фактически все исследователи, занимающиеся в той или иной степени темой «военных имамов», убеждены, что опыт их деятельности может и должен быть востребован с целью лучшей постановки духовного обеспечения традиционных конфессиональных потребностей современных воинов-мусульман, несущих в наши дни боевую службу в вооруженных силах Российской Федерации.

В целом представляется, что вплоть до 1917 года в вооруженных силах Российского государства действовала неплохо организованная система удовлетворения духовных нужд мусульман-военнослужащих. Всякие несогласия на религиозной почве пресекались законодательно. От служащих в армии требовалось терпимо и бережно относиться к местным вероисповеданиям, как в районах дислокации, так и на территории противника.

1.3. Государственно-конфессиональные отношения и деятельность духовных управлений мусульман СССР в годы Великой Отечественной войны

Вторая мировая война является крупнейшим и самым кровопролитным конфликтом в истории человечества. Для нашей же страны это Великая Отечественная война – самый большой и трагичный этап Второй Мировой войны. Исследуя тему участия в тех событиях мусульманского духовенства, а в годы тяжелейших испытаний войны, когда деятельность и все чаяния граждан во всех сферах общества становятся на «военные рельсы», тема гражданского и военного духовного служения спаиваются в жерновах под названием «все для фронта, все для победы», тем более, что институт военного духовенства как вид государственного и как вид духовного служения перестал существовать со времен Гражданской войны 1918-1920 гг., а его идейные функции были возложены на комиссаров, политруков и т.д. Кроме этого, исследуя тему государственно-конфессиональных отношений того сложнейшего периода для России, крайне важно отследить насколько важным была признана всеми государственными структурами идейно-патриотическая роль лидеров, в частности, и духовных лиц, в общем, традиционных религий страны, что несомненно должно послужить осуществлению соответствующих выводов и перенятию опыта тех лет в выстраивании государственно-конфессиональных отношений на современном этапе развития нашей страны.

На сегодняшний день можно смело сказать, что полноценных, самостоятельных научных исследований и соответствующих работ по данной теме не имеется ни только в России, но и в мире. Исключением является единственная в своем роде работа профессора Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, старшего научного сотрудника Московского Исламского института, доктора исторических наук, доцента Ахмадуллина Вячеслава Абдуловича «Священная война: духовные управления мусульман в годы Великой Отечественной войны», на которую мы будем практически полностью опираться и ссылаться в данном разделе нашего исследования. Стоит отметить, что в мировой научной библиотеке имеется работа представителя Оксфордского университета Джеффа Эдена «God Save the USSR. Soviet Muslims and the Second World War», которую можно перевести, как «Боже, храни СССР. Советские мусульмане и Вторая мировая война». Данная работа вышла после публикации исследования профессора Ахмадуллина В.А. и, с его слов, в своей массе почти во всем ссылается на его же работу или указанные им источники. Этот факт, в свою очередь, еще раз показывает актуальность нашего исследования, и лишний раз доказывает, какое внимание наши идеологические оппоненты на Западе уделяют, религиозному фактору, как одной из основ идейно-нравственной составляющей нашего общества.

Перечислим актуальные для нас задачи исследования, которые профессор Ахмадуллин В.А. ставил перед собой:

– раскрыть факторы, влиявшие на работу институтов уммы и лидеров мусульман, создававших идеологическое обоснование своей деятельности по разгрому нацистов и их союзников;

– показать и проанализировать на основе документов деятельность духовных управлений мусульман, их председателей, а также отдельных мусульман в налаживании конструктивного диалога с партийно-государственным аппаратом СССР в целях достижения Великой Победы;

– дать авторскую периодизацию государственно-мусульманских отношений в годы Великой Отечественной войны;

– изучить процессы становления, развития, трансформации политики партийно-государственного аппарата СССР в отношении мусульман в годы Великой Отечественной войны;

– показать послевоенную деятельность Совета по делам религиозных культов в области анализа патриотической активности мусульман в годы Великой Отечественной войны;

– проанализировать причины и особенности политики фашистской Германии в отношении советских мусульман в годы войны;

– сделать научно обоснованные выводы и сформулировать некоторые рекомендации по использованию накопленного опыта государственно-мусульманских отношений в современных условиях.

Итак: день 22 июня 1941 года стал новой точкой отсчета в жизни нашей страны, с этого времени началась переоценка многих событий и явлений довоенной жизни общества. Качественно новые условия существования Советского государства заставили изменить многое в практике работы государственного аппарата СССР, в том числе и в государственно-конфессиональных отношениях.

Уже с первых дней войны И.В. Сталин и его ближайшее окружение стали активно искать пути сплочения общества как одного из главных факторов будущей победы. Надо отдать должное гибкости мышления в этом вопросе советских лидеров, в первую очередь И. В. Сталина, который очень быстро понял, что пора, хотя бы и формально, на время, но всё же изменить сложившуюся религиозную политику Советского государства. В заявлении Советского правительства от 22 июня 1941 года было четко сказано, что начавшаяся война является «Отечественной войной за Родину, за честь, за свободу…», что надо мобилизовать все силы народа ради победы. Это был призыв забыть обиды прошлого и собрать воедино всех граждан страны, независимо от их взглядов на самые различные проблемы, в том числе и по отношению к религии. Более того, лично И.В. Сталин использовал типично религиозную терминологию в первые дни войны. В своем радиообращении к гражданам СССР от 3 июля 1941 года он произнес слова «братья и сестры», тем самым призвав всех – и атеистов, и верующих – к единству во имя борьбы с захватчиками. Этими словами вождь страны показал, что притеснения верующих прекращаются и начинается время сотрудничества.

Вскоре И.В. Сталин в присущей ему манере подтвердил для всей страны, через председателя Центрального совета Союза воинствующих безбожников (СВБ) Ем. Ярославского, что в развитии государственно-конфессиональных отношений действительно начался новый период. Глава государства порекомендовал ему выступить со статьёй, в которой надо было отметить патриотическую позицию религиозных деятелей страны. В результате родилась статья «Почему религиозные деятели против Гитлера». Она была подписана псевдонимом – Каций Адамиани.

С 22 июня 1941 года фактически перестали выпускаться антирелигиозные труды, хотя до войны только периодических изданий было около сотни, а всего до 1940 года в стране выходило ежегодно около 2 000 наименований антирелигиозной литературы тиражом более 2 500 000 экземпляров. Автор книги считает, что немаловажную роль в прекращении антирелигиозной пропаганды, кроме необходимости сплочения общества ради победы, сыграл и экономический фактор – стране надо было беречь ресурсы, которые в мирное время направлялись на издание антирелигиозной литературы. Именно с началом войны появились изменения в политике государства в отношении верующих, в том числе и мусульман.

Таким образом, смертельная угроза, нависшая над СССР, необходимость сплочения всех сил для спасения Отечества, сама война как качественно новое состояние советского общества явились решающими факторами, повлиявшими на характер государственно-конфессиональных отношений. Одним из внешних проявлений такого начала стало прекращение антирелигиозной пропаганды.

В качественно новых условиях религиозные лидеры различных конфессий СССР, имея значительно меньшие возможности, чем партийно-государственный аппарат, прилагали усилия для мобилизации единоверцев на борьбу с агрессорами. Они призывали верующих к сплочению и мобилизации всех сил ради победы над врагом.

В литературе утвердилось мнение, что председатель Центрального духовного управления мусульман (г. Уфа) муфтий Г.З. Расулев и его коллеги обратились к мусульманам СССР только 15 мая 1942 года. Но анализ обнаруженных исследователями архивных документов позволил установить более раннюю дату. Муфтий Г.З. Расулев 2 сентября 1941 года написал обращение «Ко всем приходам мусульман», в котором призвал правоверных на фронте и в тылу не жалеть сил ради разгрома врага, убивать коварных захватчиков, издевающихся над женщинами и детьми. Все призывы муфтий подкрепил положениями Корана и хадисов.

В ходе поиска историками более ранних обращений лидеров советских мусульман к единоверцам по проблеме сплочения для борьбы с захватчиками, нам удалось обнаружить свидетельства, которые показывают, что с первых дней Великой Отечественной войны председатель ЦДУМ муфтий Г.З. Расулев и многие другие руководители мусульман СССР призывали мусульман приложить все силы для уничтожения агрессоров. Председатель Совета по делам религиозных культов при СНК СССР (СДРК) И.В. Полянский (одновременно заместитель начальника отдела «О» (Оперативная работа среди духовенства) МГБ СССР, полковник госбезопасности) в «Справке о религиозных ор-ганизациях мусульман и сектантов евангельских христиан и баптистов в Узбекской ССР по состоянию на 1-е января 1946 г.» докладывал 10 января и 5 апреля 1946 года руководству СССР о том, что муфтий Г.З. Расулев и духовный лидер мусульман Средней Азии и Казахстана И. Бабахан с первых дней войны обращались с соответствующими призывами к мусульман и возглавили патриотическое движение мусульман своих регионов. Кроме того И.В. Полянский отметил патриотические обращения учредительных съездов Духовного управления мусульман Закавказья (25–28 мая 1944 года, Баку) и Духовного управления мусульман Северного Кавказа (20–23 июня 1944 года, Буйнакск (Дагестанская АССР)). Председатель СДРК также отметил, что в соответствии с принятыми уставами духовные управления мусульман воспитывают своих верующих в духе беспредельной любви и преданности Родине, в годы Великой Отечественной войны мусульманское духовенство и верующие, в своей основной массе, активно участвовали в патриотической работе.

С точки зрения профессора Ахмадуллина В.А., значительный вклад в разрешении проблемы о том, когда и чьи призывы прозвучали к мусульманам начале Великой Отечественной войны сделал в 1943 году Стэнли Джордж Эванс. Он частично цитирует английские переводы трёх обращений муфтия Г.З. Расулева от 18 июля, 7 августа и 2 сентября 1941 года, не указывая, однако, источников этих переводов. Анализ публикуемого Эвансом обращения от 2 сентября 1941 года показывает, что его текст несколько отличается от двух вариантов обращения, которые хранятся в РГАСПИ и даны в приложениях к данной работе. О призыве муфтия Г.З. Расулева от 18 июля 1941 года упоминают и другие зарубежные исследователи. Они также ссылаются на С.Дж.Эванса. Анализ опубликованного С.Дж.Эвансом обращения муфтия Г.З. Расулева от 18 июля показывает, что опубликовано всего три предложения, при этом между вторым и последним существует многоточие, которое, по нашему мнению, стоит на месте фрагмента текста с которым, возможно, не справился переводчик. С.Дж.Эванс в своей книге не раскрывает источник из которого он взял эти документы.

Патриотический подъём советских мусульман в первые дни войны был зафиксирован во многих регионах СССР. В первую же пятницу (27 июня) после начала наступления фашистов на территорию бывшего СССР мусульмане Ташкента, Самарканда, Бухары и других городов без всякого призыва и тем более без санкций вышли на площади к закрытым мечетям и организовали пятничную молитву. Эта была старая еще незабытая традиция – сразу в первую же пятницу после нашествия врага на страну читать благословляющие хутбы и молитвы «во здравие и победы падишаха страны» (падишахом, естественно, был назван Сталин) и с мольбой к Аллаху послать «погибель на голову врага». Мусульмане молились «за здравие, за долговечную власть и победу падишаха». Авторы множественных вариантов докладов и рапортов об этом случае (в основном от ОГПУ) также были поражены этой, как записано в одном из рапортов, «скорее положительной акцией с выражением верности к Советской власти, вступившей в войну против фашистских интервентов».

Изменение политики властей в отношении религии сопровождалось целым комплексом мероприятий, которые находили отражение в государственных документах того времени. Так, служащий Народного комиссариата иностранных дел и заведующий отделом международной жизни Совинформбюро Г. Саксин 13 сентября 1941 года предложил народному комиссару иностранных дел В.М. Молотову и начальнику Совинформбюро А.С. Щербакову провести мусульманский радиомитинг в Москве, Баку или Ташкенте. Эта инициатива была обоснована необходимостью нейтрализации радиовещания, организованного из Берлина и Рима специально для мусульман. Так, 6 сентября из Рима велась передача для советских мусульман, в которой сообщалось о предстоящих репрессиях со стороны Советского государства в отношении мусульман, например о предстоящем изгнании их из Крыма и превращении всех мечетей России в кинотеатры. Г. Саксин представил два обращения муфтия Г.З. Расулева и лидеров мусульман Азербайджана к мусульманам всего мира. В документах содержались призывы укреплять единство мусульман планеты в борьбе против фашизма, оказывать прямую помощь Красной армии и тылу со стороны всех мусульман Земли, молиться за скорейшую победу СССР. Предлагался и другой вариант использования этих документов: передача материалов британскому Министерству информации для распространения среди мусульман Ближнего и Среднего Востока.

В первом издании монографии Ахмадуллина В.А. мы не дана датировка обращений председателя ЦДУМ муфтия Г.З. Расулева. Датировка этих документов принадлежит старшему научному сотруднику Отдела восточных рукописей Института истории, языка и литературы Уфимского федерального исследовательского центра РАН кандидату филологических наук Рамилю Махмутовичу Булгакову. Документ он определил как выполненный с татарского оригинала, датированного 7 августа 1941 г. на основании упоминания в нем «военного соглашения Советского Правительства с английским правительством», то есть «Соглашения о совместных действиях Правительства Союза ССР и Правительства Его Величества в Соединенном Королевстве в войне против Германии», подписанному в Москве Народным Комиссаром Иностранных дел В.Молотовым и Чрезвычайным и Полномочным Послом Его Величества в СССР Стаффордом Криппсом 12 июля 1941 г. Атрибуцию другого документа он провел по датированному 23 или 24 джумада-аль-ахир 1320 года Хиджры и соответствующему ему 18 июля 1941 Григорианского года татарскому арабоалфавитному оригиналу, обнаруженному в конце февраля 2020 г. в Уфе в Национальном архиве Республики Башкортостан сотрудником того же института – заведующим отделом истории и истории культуры Башкортостана кандидатом исторических наук Марсилем Нурулловичем Фархшатовым.