Читать книгу: «Мы больше не дышим», страница 5

– Тихо, не говори, – резко ответила Галина, стараясь сохранить самообладание. Она знала, что любой звук мог стать для них смертным приговором.

Они шли вдоль стен зданий, прячась в тенях, где лунный свет не мог их выдать. Но заражённые были повсюду. Их силуэты мелькали в переулках, шаги гулко отдавались в ночной тишине, а стоны сливались в жуткую какофонию. Галина понимала, что им нужно найти укрытие, и как можно скорее. Их ноги скользили по асфальту, а холодный ветер пронизывал тонкую одежду, но останавливаться было нельзя.

Свернули за угол, и наткнулись на двор окружённый полуразрушенными стенами. Здесь было тихо, но Галина не доверяла этой тишине. Она жестом велела детям спрятаться за перевёрнутым грузовиком. Они затаили дыхание, прислушиваясь. Вдалеке послышался хриплый вой, заражённые были близко. Галина знала, что их единственный шанс – это двигаться дальше, к реке.

Тем временем, в другом конце района Воля, Агнешка и её дочь Лена, пробирались через заваленные улицы. Агнешка, с пистолетом в руке и Леной, прижатой к её боку, двигалась быстро, но осторожно. Патронов оставалось мало, и каждый выстрел был на счету.

Францишек был ранен. Его лицо покрывала засохшая кровь, а правая рука висела плетью, но он все ещё держался. Константин сжимал в руках молоток, его взгляд метался по сторонам. Они остановились, чтобы перевести дыхание, и Францишек, тяжело дыша, сказал.

– Мы должны добраться до реки. Там могут быть лодки. Думаю, что это наш шанс выбраться из города.

Агнешка кивнула, хотя сомнения грызли её.

– Хорошо, ведите, – сказала она, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Группа двинулась вперёд, пробираясь через узкие переулки и обходя открытые участки. Тьма становилась гуще, а запах гниения в воздухе невыносимым. Далёкие взрывы сотрясали землю, и каждый звук заставлял их сердца замирать. Они двигались молча, обмениваясь лишь короткими жестами, чтобы не привлекать внимания заражённых.

Внезапно за их спинами послышались шаги. Францишек обернулся и увидел несколько фигур, медленно приближающихся из темноты. Их глаза светились жутким блеском, движения были рваными, нечеловеческими.

– Бегите! – крикнул он, и группа бросилась вперёд.

Заражённые пошли за ними, их рычание становилось громче. В отчаянии Агнешка выстрелила в ближайшего преследователя. Грохот разорвал тишину, и тварь рухнула на землю, но остальные продолжали идти.

Они свернули в узкий переулок, заваленный мусором и обломками. Перепрыгивая через препятствия, наконец выбежали на набережную Вислы. Река темнела вдали, её воды отражали слабый свет луны. На берегу, к их облегчению, стояли несколько лодок, привязанных к причалу.

– Сюда! – крикнул Константин, бросаясь к ближайшей лодке.

Из темноты вынырнули новые фигуры привлечённые шумом. Они шли к группе, их руки тянулись вперёд, а рычание перерастало в вой. Францишек и Константин встали перед Агнешкой и Леной, готовясь защищать их.

– Берите лодку! – крикнул Францишек. – Мы их задержим!

Агнешка, не теряя времени, подхватила Лену и побежала к лодке. Она посадила девочку внутрь и начала отвязывать верёвку, пальцы дрожали от холода и страха. Францишек и Константин отбивались от заражённых, Францишек ударил одного трубой, а Константин раскроил голову другому молотком. Но тварей было много.

– Францишек, Константин, быстрее! – крикнула Агнешка, наконец освободив лодку.

Мужчины бросились к лодке. Они начали отплывать, но заражённые не сдавались. Один из них прыгнул в воду и поплыл к ним, его руки рассекали чёрную поверхность реки.

Агнешка выстрелила, и тварь исчезла под водой. Пистолет щёлкнул впустую, патроны кончились. Они были в лодке, посреди Вислы, но берег кишел мёртвыми, их силуэты мелькали в темноте.

– Что нам делать? – спросила Лена, её голос дрожал.

– Мы поплывём к другому берегу, – ответил Францишек, сжимая вёсла.

Они гребли изо всех сил, холодный ветер хлестал по лицам, а ночь казалась бесконечной.

00:45. Ночная тишина.

Последние отголоски дня, наполненного невыразимым ужасом, наконец, растворились в густой, как дёготь, ночной мгле. Город, ещё недавно разрывавшийся криками и звуками хаоса, теперь затаился, замер в неестественном, гнетущем молчании. Оно было обманчивым, словно паутина, и каждый, кто укрылся в своих временных убежищах, чувствовал это. Тишина была не отсутствием звука, а его искажением – напряжённой паузой, за которой должен был последовать новый, ещё более ужасный акт этого кошмара.

Большинство выживших нашли себе пристанища, где они отсиживались в ожидании неизбежного конца. Все они были измотаны, голодны, но живы. Но в эту минуту, в эту бесконечно растянутую секунду ночного кошмара, сама жизнь стала для них проклятием. Быть живым означало – чувствовать. Чувствовать, как по спине ползёт ледяной пот. Слышать, как собственное сердце колотится в ушах, заглушая все остальные звуки. Видеть, как тени на стенах начинают двигаться независимо от дрожащего пламени свечи.

Тишина была обманчивой. Она была не концом кошмара, а его кульминацией. Она была хищником, затаившимся перед прыжком. И каждый из выживших в глубине души знал – тьма за стенами их укрытий не пуста. Она наблюдает. Она дышит. И она знает, что они здесь.

День 4

29.06.2025.

05:14. Пробуждение в заброшенной лавке.

На рассвете четвёртого дня первые лучи солнца робко пробивались сквозь густые тучи дыма и пыли, освещая Варшаву, погружённую в новую, мрачную реальность. Город затих в зловещей тишине, нарушаемой лишь далёкими стонами заражённых и треском догорающих пожаров. Разрушенные здания, заваленные обломками улицы и брошенные автомобили создавали пейзаж, где каждый шаг мог стать последним.

Галина проснулась от холода, её тело затекло от сна на жёстком полу. Она лежала, прижимая к себе Зосю и Кубу, чьи лица были бледными от усталости и страха. Их дыхание было ровным, но тревожным, как будто даже во сне они чувствовали угрозу. Осторожно высвободившись, чтобы не разбудить детей, Галина поднялась и подошла к окну. Сквозь щели в заколоченных досках пробивался бледный утренний свет, освещая улицу, усеянную мусором и телами. По ней бродили заражённые, они двигались медленно, словно искали что-то. Галина нахмурилась, её сердце сжалось от тревоги.

Лавка, в которой они укрылись после бегства из подвала школы №56, была жалким убежищем. Пустые полки, разбитые витрины и разбросанные по полу банки говорили о том, что мародёры опустошили это место. Холодный воздух проникал через щели. Галина знала, что оставаться здесь нельзя, заражённые могли учуять их в любой момент. Она посмотрела на детей, спящих на старом одеяле. Зося, двенадцатилетняя девочка с усталыми глазами, свернулась калачиком, обнимая младшего брата Кубу. Их невинность разрывала Галине сердце, но она не могла позволить себе слабость. Они должны выжить.

Галина снова подошла к окну, её движения были осторожными, чтобы не издать ни звука. Сквозь узкую щель она внимательно наблюдала за улицей. Группа заражённых остановилась у перевёрнутой машины. Один из них поднял голову, словно принюхиваясь. Остальные замерли, их мутные глаза блестели в утреннем свете. Затем они двинулись дальше, их шаги были хаотичными, но направленными.

Вспоминая прошлую ночь, Галина содрогнулась. Когда они бежали из подвала школы, заражённые преследовали их. Тогда они чудом укрылись в этой лавке, но теперь она понимала, что это лишь временная передышка.

Галина вернулась к детям и нежно разбудила их. Зося протёрла глаза и села, её лицо было бледным, а под глазами залегли тёмные круги. Куба прижался к сестре, дрожа от холода, его маленькие руки вцепились в её рукав.

– Нам нужно идти, – тихо сказала Галина, стараясь, чтобы её голос звучал уверенно.

Зося кивнула, не задавая вопросов. Она была слишком взрослой для своих двенадцати лет, её глаза уже привыкли к страху. Куба молча встал, его взгляд был полон тревоги, но он старался держаться, подражая сестре. Галина почувствовала укол гордости за своих детей.

Она собрала пожитки. Галина знала, что они должны найти новое укрытие, еду, а главное безопасность.

Она подошла к задней двери лавки, прислушиваясь. Тишина снаружи была обманчивой, но выбора не было. Она осторожно приоткрыла дверь, её сердце колотилось так громко, что казалось, заражённые могли услышать его. Узкий переулок за дверью был пуст, но тени от соседних зданий создавали зловещий лабиринт. Галина жестом велела детям следовать за ней, и они вышли, двигаясь бесшумно. Зося держала Кубу за руку, её глаза метались по сторонам, а Галина шла впереди, сжимая нож.

Они шли вдоль стены, прячась в тенях, стараясь не наступать на стекло или мусор. Улицы Варшавы были усеяны обломками: разбитые машины, разбросанные сумки, тела, которые никто не хоронил. Воздух был холодным, с привкусом дыма и гниения, и каждый вдох напоминал о смерти окружавшей их.

Внезапно Зося замерла, её рука сжала руку Кубы.

– Мама, – прошептала она, указывая на угол здания.

Галина посмотрела и увидела заражённых, стоявших неподвижно, словно статуи. Их головы были слегка наклонены, а мутные глаза блестели в утреннем свете.

– Не двигайтесь, – прошептала она, прижимая детей к стене.

Заражённые начали двигаться, их шаги были рваными, но направленными. Они шли мимо не заметив выживших.

Галина с детьми пошли дальше, но удача отвернулась от них. Куба не заметил осколок стекла под ногой. Раздался резкий хруст эхом разнёсшийся в тишине. Галина замерла, её взгляд устремился к заражённым. Они повернули головы, их мутные глаза уставились прямо на источник звука. Затем они сорвались с места, их шаги загрохотали по асфальту.

– Бежим! – крикнула Галина, подхватив Кубу за руку. Зося бросилась следом, её ноги мелькали в стремительном беге.

Они петляли между обломками машин и стен, слыша за спиной нарастающий гул. Стоны заражённых сливались в жуткий хор от которого кровь стыла в жилах. Галина бросила взгляд назад, увидела, что преследователей становилось больше, словно из теней появлялись новые фигуры.

В отчаянии Галина заметила открытую дверь в полуразрушенном здании старого офиса. Это был их единственный шанс.

– Сюда! – крикнула она, вбегая внутрь. Зося захлопнула дверь за собой с такой силой, что петли заскрипели. Галина толкнула к двери шкаф. Они забаррикадировали вход, но не успели отдышаться, как раздался первый удар. Заражённые добрались до двери, их кулаки били по дереву с нечеловеческой силой. Стоны переросли в вой проникающий сквозь щели, и заставляющий дрожать всё внутри.

Галина прижала детей к себе, чувствуя, как их маленькие тела трясутся от страха. Дверь затрещала, шкаф сдвинулся на пару сантиметров.

– Мама, они прорвутся! – всхлипнула Зося, её глаза блестели от слез.

– Нет, – ответила Галина, хотя сама в это не верила. – Мы справимся.

Но правда была очевидна, что дверь не продержится долго. Заражённые били в неё с яростью. Галина сжала нож готовая защищать детей до последнего. Она толкнула Зосю и Кубу к задней части комнаты, надеясь найти другой выход, но там была только стена.

Дверь треснула, и заражённые хлынули внутрь. Их мутные глаза горели, руки тянулись к живой плоти. Галина закричала, бросившись на первого, и вонзила нож в его голову. Тварь рухнула, но за ней шли другие. Зося схватила доску и ударила одного из них, но её силы были ничтожны. Куба, в панике, спрятался за матерью, его крики смешались с воем заражённых.

Галина билась отчаянно, нанося удары ножом, но их было слишком много. Один из них схватил её за руку, его зубы впились в плечо, и она закричала от боли. Зося попыталась помочь, но другой набросился на неё, разрывая её хрупкое тело. Куба, в ужасе, бросился к сестре, твари настигли и его. Галина, истекая кровью, упала на колени, её нож выпал из рук. Последнее, что она увидела, были лица её детей, теперь неподвижные, и тени заражённых, нависшие над ней. Крики оборвались.

06:30. Утро в заброшенном здании.

В заброшенном здании на другом берегу реки Вислы, где укрылись Агнешка, Лена, Францишек и Константин, царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь скрипом ветра в разбитых окнах.

Здание, когда-то бывшее небольшим офисом, представляло собой жалкие руины. Пол был усеян обломками мебели, разбросанными бумагами и осколками стекла. Запах едкого дыма от далёких пожаров, создавал удушающую атмосферу.

Агнешка сидела на холодном полу, прижимая к себе Лену, чьи большие глаза были полны тревоги. Её собственные руки дрожали, когда она делила последние крошки хлеба, пытаясь растянуть их, чтобы хватило дочери. Её одежда была порвана, волосы спутаны, а под глазами залегли тёмные круги. Она старалась держаться ради Лены, но страх и усталость подтачивали её силы. Францишек стоял у окна, его лицо было мрачным, глаза покраснели от недосыпа. Он сжимал нож. Его правая рука висела плетью, раненая в схватке накануне, но он не жаловался, лишь внимательно следил за улицей. Константин лежал на полу, завернувшись в старую куртку, его тяжёлое дыхание выдавало нервозность.

– У нас кончается еда, – сказала Агнешка, её голос был тихим, но твёрдым, обращаясь к Францишку. – И вода. Лена не выдержит без питания. Нужно искать запасы.

Францишек кивнул, не отрывая взгляда от улицы.

– Я знаю. Но выйти сейчас – это самоубийство. Заражённые повсюду.

Константин приподнялся, потирая шею, его голос дрожал от нетерпения.

– Может, стоит рискнуть? Мы не можем сидеть здесь вечно.

Снаружи послышался низкий стон, затем шорох шагов. Францишек жестом велел всем замолчать и прильнул к щели в стене. На улице, в нескольких метрах от здания бродили заражённые.

– Они ищут, – прошептал Францишек, его голос дрожал. – Есть супермаркет в паре кварталов. Если будем осторожны, можем попробовать туда пробраться. Но нужно отвлечь их.

– Как? – спросил Константин. – Любой шум привлечёт их к нам.

– Можно бросить что-то в другую сторону, – предложила Агнешка. – Создать отвлечение.

Лена подняла голову.

– Я могу помочь, мама. Я маленькая, меня не заметят.

Агнешка покачала головой, её голос стал строгим.

– Нет, ты останешься со мной.

Францишек кивнул.

– Она права. Мы сделаем это вдвоём с Константином. Вы с Леной прикроете нас.

– Тихо, – прошептал Константин. – Не двигайтесь.

Все замерли. Снаружи стоны заражённых стали громче, шаги ускорились. Францишек прижался к стене. Заражённые подошли ближе, их тени мелькали в щелях окон. Один из них, с разорванным лицом, остановился прямо у здания, его мутные глаза уставились в пустоту. Их шаги были хаотичными, но направленными к источнику звука.

Минуты тянулись, как часы. Наконец, мёртвые начали расходиться, их стоны затихли вдали. Группа выдохнула, но напряжение не ушло.

– Это было слишком близко, – сказал Константин, его голос дрожал.

– Надо идти сейчас, пока они не вернулись, – ответила Агнешка.

Францишек кивнул.

– Хорошо. Собираемся. Двигаемся тихо, держимся теней. Если увидите их, не кричите.

Они вышли через заднюю дверь, двигаясь бесшумно в сторону супермаркета. Улица была лабиринтом из обломков: разбитые стёкла, искорёженный металл, тела, некоторые из которых ещё шевелились. Заражённые бродили повсюду, их стоны эхом разносились в тишине. Агнешка крепко держала Лену за руку, её нож был наготове в другой. Францишек, сжимая свой нож, шёл впереди, его раненая рука болела, но он не показывал слабости. Константин, с металлической трубой, замыкал группу, его глаза метались по сторонам, выискивая угрозу.

Они двигались бесшумно, стараясь не наступать на стекло или мусор. Супермаркет на Гжибовской был в трёх кварталах. Когда они свернули за угол, Францишек замер, подняв руку. Впереди, посреди улицы, стояла группа заражённых, около пятнадцати.

– Назад, – прошептал Францишек, указывая на переулок. Они отступили, прижавшись к стене, сердца колотились. Мёртвые прошли мимо, их неровные шаги создавали пугающий ритм. Агнешка затаила дыхание, молясь, чтобы Лена не издала звука.

Они дождались, пока стоны затихли, и продолжили путь, перебегая от тени к тени. Супермаркет на Гжибовской наконец показался впереди. Выглядел как руины забытого мира. Разбитые витрины, опрокинутые стеллажи и запах гниющей еды создавали гнетущую атмосферу. Агнешка шагала по заваленному мусором полу, сжимая нож в одной руке и крепко держа Лену другой. Девочка прижималась к матери, её большие глаза тревожно осматривали полумрак магазина. Рядом шли Францишек и Константин. Тишина давила, прерываемая лишь стонами заражённых, доносившиеся с улицы.

Агнешка искала взглядом хоть что-то полезное. В углу, под упавшей полкой, она заметила несколько банок, драгоценный запас, который мог продлить их жизнь. Сердце заколотилось, но она заставила себя двигаться медленно. Один неверный шаг, и всё может быть кончено.

– Лена, держись рядом, – прошептала она, едва шевеля губами. Девочка кивнула.

Агнешка потянулась к банке, пальцы дрожали. Холодное стекло выскользнуло из рук, и с оглушительным звоном разбилось о пол. Эхо разнеслось по магазину, словно взрыв.

Всё замерло.

Кровь застыла в жилах Агнешки. Она знала, что будет дальше.

Снаружи стоны зараженных усилились, перерастая в яростный хор. Затем послышались шаги в их сторону. Они услышали.

– Бежим! – крикнул Константин, бросаясь к задней части магазина с поднятой трубой. Францишек рванул следом, его нож сверкнул в тусклом свете.

Агнешка подхватила Лену на руки и побежала к выходу. Тела, в разной степени разложения, ворвались через разбитые окна, глаза мутные, налитые кровью, рты искажены в зверином оскале. Одни хромали, другие шли, будто не чувствуя ран. Францишек встретил первого у окон, вонзив нож в череп. Тварь рухнула, но за ней шли другие. Он ударил ещё раз, попав в шею заражённого с изуродованным лицом, в ответ когти полоснули по руке. Францишек зашипел от боли, но сумел добить его ударом в висок.

Агнешка бежала, задыхаясь, Лена оттягивала ей руки. Позади раздавались звуки боя, рычание, удары, стоны Францишка. Но она не могла оглянуться. Выход был близко, всего в нескольких шагах. Однако, завернув за угол, она замерла: стая перекрыла путь к задней двери.

– Нет! – крик вырвался из её груди. Она толкнула полку. – Лена, прячься! Не двигайся!

Лена всхлипнула, свернувшись в комок за стеллажом.

Агнешка развернулась подняв нож. Заражённые наступали, их стоны сливались в оглушительный гул. Она ударила ближайшего, целясь в голову, но промахнулась, попав в плечо. Тварь даже не дрогнула. Поправив хватку, она ударила снова, нож вошёл в череп, и заражённый рухнул. Но на его место тут же встал другой, когти метили ей в лицо. Она увернулась и всадила клинок в глазницу. Тело упало, но силы покидали её.

Францишек отбивался у окон, но его раненая рука ослабла, кровь текла по рукаву. Он убил ещё двоих, но мёртвые сомкнулась вокруг него. Его крик заглушили звуки рвущейся плоти. Агнешка стиснула зубы подавляя слёзы, нужно было спасать Лену.

Константин сражался яростно, его труба крушила черепа, но заражённые не отступали. Один бросился на него, зубы клацнули у горла. Константин ударил, тварь упала, но другая вцепилась ему в ногу зубами.

– Уходите! – прохрипел он, взглянув на Агнешку. – Я их задержу!

Она замерла. Выбора не было. Заражённых становилось всё больше.

– Беги! – крикнул Константин ещё раз, ударяя по голове очередной твари.

Агнешка вытащила Лену из укрытия и они побежали к выходу. Мёртвые отвлеклись на Константина. Они выскочили в переулок, ослеплённые солнцем, спотыкаясь о мусор.

Позади крики Константина стихли. Слёзы текли по щекам, пока Агнешка бежала, прижимая Лену к груди. Константин погиб. Францишек погиб. Супермаркет был отчаянной попыткой, и цена оказалась слишком высокой. Несколько банок еды – их жалкий улов, просто не стоили таких потерь.

Они бежали, пока лёгкие не начали гореть, пробираясь через завалы разрушенного города. Агнешка крепко сжимала руку Лены, чувствуя, как маленькие пальцы дочери дрожат в её ладони. Девочка спотыкалась, её дыхание срывалось на всхлипы, но Агнешка не отпускала руки, тянула вперёд, почти волоча за собой. Останавливаться было нельзя, за их спинами, в лабиринте мёртвых улиц, раздавались звуки: хриплые стоны заражённых, шорох их шагов. Они были близко, и этот факт леденил кровь.

Агнешка стиснула зубы, пот стекал по лицу, щипал глаза, но она не смела остановиться, чтобы вытереть его. Лена, её маленькая Лена, задыхалась от усталости, её шаги становились всё более неуверенными. «Держись, малышка, держись», – шептала мама. В памяти всплывали обрывки утра: крики товарищей, кровь, безумные глаза тварей, ворвавшихся внутрь.

Впереди показался театр на Маршалковской улице. Его силуэт вырисовывался окружённый баррикадами из старой мебели, досок и колючей проволоки. Когда-то величественное здание теперь выглядело как раненый зверь прижавшийся к земле. Но для Агнешки это было спасение, маяк в агонии происходящего. Она собрала последние силы, ускорила шаг, таща Лену за собой. Ноги горели, лёгкие разрывались, но она бежала, словно от этого зависела не только их жизнь, но и всё, что ещё оставалось человеческого в её душе.

Охранники у входа заметили их издалека. Двое мужчин, сжимавших винтовки, бросились к двери, отодвигая тяжёлый засов. Их лица, покрытые грязью и усталостью, омрачились, когда они разглядели Агнешку и Лену.

– Быстрее, внутрь! – рявкнул один из охранников, помогая им переступить порог. Дверь с грохотом захлопнулась отрезая звуки внешнего мира.

Агнешка рухнула у стены, её ноги подкосились, словно кто-то выдернул из них последние нити силы. Она прижала Лену к груди, чувствуя, как девочка дрожит всем телом. Мама шептала ей слова утешения.

– Всё хорошо, мы в безопасности, я с тобой.

Внутри театра царила напряжённая тишина. Пара десятков выживших, собравшихся на сцене, смотрели на них. В их глазах читались облегчение, потому что ещё двое уцелели, и скорбь за тех, кто остался снаружи.

Агнешка смотрела в пустоту, её разум заполняли воспоминания о дне: о бегстве, о потерях, о крови, пропитавшей их путь. Лена уснула в её объятиях, её лицо было мокрым от слез, но дыхание стало спокойнее. Агнешка погладила её волосы, и в этот момент что – то внутри неё окрепло. Она будет бороться, ради дочери, ради памяти погибших.

16:02. Театр.

Театр, некогда символ культуры и искусства, теперь выглядел как крепость. Тяжёлые деревянные двери были забаррикадированы шкафами и стульями, окна первого этажа заложены досками. На крыше дежурили двое с винтовками, их силуэты едва виднелись на фоне серого неба. Внутри было темно, лишь несколько свечей и фонарей разгоняли мрак. На сцене, заваленной обломками декораций, собрались люди, измождённые, с глазами, в которых читались страх и отчаяние.

Через час Александер, пожилой мужчина с сединой в волосах, созвал всех на сцену. Он был неофициальным лидером группы, его спокойный голос и твёрдость внушали уверенность.

– Мы не можем здесь оставаться, – сказал Александер. – Заражённые найдут нас. Они собираются в стаи, и с каждым днём их становится больше.

Юлия, молодая женщина в полицейской форме, подняла руку. Её голос дрожал.

– Но куда нам идти? Город мёртв. Везде эти твари.

– Есть военная база в Модлине, – ответил Александер. – Если там ещё держатся, у нас будет шанс. Еда, оружие, защита.

Мужчина средних лет, с лицом, покрытым шрамами, фыркнул.

– Модлин? Это больше 100 километров. Мы не дойдём с детьми и ранеными.

– Оставаться здесь – это ждать смерти, – отрезал Александер. – Они нас найдут и прорвутся. Вопрос времени.

Агнешка слушала молча, её взгляд был прикован к Лене. Девочка спала, её дыхание было неровным. Она не могла представить, как они пройдут двадцать километров через город, полный заражённых. Но Александер был прав: театр не выдержит осады.

Она подняла глаза на Александера, её голос был тихим, но твёрдым.

– Сколько у нас еды?

Александер нахмурился, переглянувшись с Юлией.

– Два пакета галет и банка тушёнки. Воды три бутылки на всех. До завтра протянем. Дождемся утра. Но если заражённые прорвутся раньше, у нас не будет выбора.

22:04. Ночь в театре.

Солнце клонилось к закату, и театр погрузился в тревожную тишину. Выжившие разошлись по углам, пытаясь уснуть или хотя бы забыться. Лена прижалась к матери, её маленькое тело дрожало от холода. Агнешка укрыла её своей курткой, шепча слова утешения.

– Всё будет хорошо, малышка. Мы выберемся.

Внутри неё рос страх. Она слышала стоны заражённых снаружи, низкие, хриплые звуки, которые становились всё ближе. Они не спали, не отдыхали, не знали усталости. А она? Её глаза закрывались сами собой, руки дрожали, но сон был роскошью, которую она не могла себе позволить. Не сейчас.

Внезапно тишину разорвал крик. Агнешка вскочила, схватив нож. На крыше раздались выстрелы, резкие, отрывистые хлопки, эхом отдавшиеся в стенах театра. Все проснулись, дети заплакали, взрослые схватились за оружие: кто за ножи, кто за обломки труб. Александер подбежал к лестнице, ведущей на крышу, крикнув.

– Что там?!

Ответа не последовало. Вместо этого послышался звук падающего тела, тяжёлый удар, от которого задрожали доски. Один из охранников, парень с перевязанной рукой, скатился вниз, грудь была разорвана. Его глаза, широко раскрытые, остекленели в момент смерти.

– Они на крыше! – крикнул второй охранник, прежде чем его голос оборвался новым выстрелом.

Театр ожил хаосом. Заражённые ломились в двери, их пальцы скребли по дереву, доски трещали под напором. Агнешка подхватила Лену, прижав её к себе.

– Держись за меня! Не отпускай!

Александер бросился к баррикаде пытаясь укрепить её, но было поздно. Дверь поддалась, и в зал ворвалась толпа заражённых, их рваные тела, мутные глаза и клацающие зубы заполнили пространство. Выжившие кричали, размахивая оружием, но их было слишком мало. Агнешка ударила ножом первого, кто бросился на неё, его кровь брызнула ей в лицо. Второй схватил её за ногу, но она пнула его, вырвавшись.

– Лена, беги к сцене! – крикнула она, толкая дочь вперёд.

Девочка побежала, спотыкаясь, её одеяло упало на пол. Агнешка бросилась за ней, но путь преградила тварь с разорванным лицом. Она ударила снова, нож вошёл в череп с хрустом, но за тварью уже была вторая, третья.

В этот момент раздался грохот, не выстрел, а что – то громче, мощнее. Стена театра содрогнулась, и часть её обрушилась внутрь, подняв облако пыли. Сквозь дым и обломки Агнешка увидела силуэт грузовика, его фары ослепили её. Из кабины выпрыгнул мужчина в военной форме, с винтовкой в руках. За ним последовали ещё двое, открывая огонь по зараженным.

– Все сюда! – крикнул он. – Быстро!

Агнешка схватила Лену, подбежав к грузовику. Военные прикрывали их, стреляя без остановки. Александер и несколько других выживших тоже добрались до машины, но многие остались лежать на полу театра, их крики заглушались рычанием заражённых.

Грузовик тронул с места, пробивая путь через улицы Варшавы. В кузове было тесно, раненые стонали, Лена прижималась к Агнешке, её лицо было мокрым от слёз. Мужчина в военной форме, сидевший рядом с водителем, обернулся к ним. Его лицо было суровым, а глаза холодными.

– Капитан Врубель, – представился он. – Мы из Модлина. Вы последние, кого мы забрали.

Агнешка посмотрела на Лену. Её сердце сжалось от надежды и страха одновременно. Они выжили, но какой ценой? Один укус и человек становился одним из них. Она не могла допустить, чтобы это случилось с Леной.

Грузовик мчался сквозь ночь, фары выхватывали из темноты тени заражённых мелькавшие между зданиями. Агнешка обняла дочь, шепнув.

– Мы справимся, малышка. Обещаю.